Источник - http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/china.htm
РЕЧИ ЦАРСТВА ЧЖОУ
РЕЧИ ВЛАДЕНИЯ ЧУ
РАЗДЕЛ ВТОРОЙ
[220]
Чжао-ван спросил Гуань Шэ-фу 1: “В “Книге дома Чжоу” сказано, что Чжун и Ли нарушили связь между Небом и Землей 2. Что это значит? Если бы они не поступили так, мог бы. народ подниматься на Небо?”
Гуань Шэ-фу ответил: “Речь не об этом. В древности народ. и духов не смешивали друг с другом 3. Народ отличался чистотой и не знал двурушничества, к тому же соблюдал единый порядок, проявлял смирение, отличался беспристрастностью и, справедливостью. Мудрость [правителей] позволяла высшим и низшим соблюдать долг, проницательность давала возможность широко и далеко сиять добродетелями, ясность глаз позволяла все освещать, а острота слуха — слышать все происходящее. Поскольку было так, мудрые духи спускались вниз, и мужчины, в которых они вселялись, назывались шаманами, а женщины шаманками. Это позволяло устанавливать места духов при жертвоприношениях и порядок их расположения [в зависимости от старшинства], определять [для жертвоприношений] жертвенных животных, посуду и одежду, различавшиеся в зависимости от четырех сезонов года. В дальнейшем [деятельность]. шаманов и шаманок позволила ярко засиять [добродетелями] потомкам совершенных прежних правителей, которые знали ранги духов гор и рек, таблички с именами основателей рода, которым приносились жертвы, правила приношения жертв в храмах предков и последовательность предков, имена которых указываются на табличках четного и нечетного рядов 4. Тщательно сохраняя серьезность и почтительность, выполняя требуемое правилами поведения, соблюдая правила, подчеркивающие достоинство, украшая [соответствующим образом] внешность, держась так, чтобы вызывать к себе преданность и доверие, одетые [при жертвоприношениях] в чистые одежды [потомки совершенных покойных правителей] почтительно служили мудрым духам, для чего назначали старших жрецов. [259]
[Благодаря деятельности шаманов и шаманок] потомки знатных фамилий знали, что рождается в каждый из четырех сезонов года 5, знали виды жертвенных животных, различные сорта яшмы и шелка, правила употребления цветных одежд 6, размеры ритуальной утвари и посуды, ранги духов, которым приносятся жертвы, места для установки ширм и опахал 7, места для сооружения жертвенников, высших и низших духов, от которых произошел тот или другой род 8 и, руководствуясь в сердце старыми правилами, назначали начальников обрядов и жертвоприношений.
Поэтому и существовали чиновники, ведавшие делами, связанными с Небом, Землей, духами, народом и различными предметами [для жертвоприношений] — так называемые “пять категорий чиновников”. Каждая категория управляла порученными ей делами и не вмешивалась в дела другой. Благодаря этому народ отличался преданностью и ему можно было доверять, а духи проявляли блестящие добродетели 9. Поскольку обязанности чиновников, связанных с народом и духами, различались, они относились к духам с почтением и не пренебрегали ими, а духи, [со своей стороны], ниспосылали прекрасные природные дары, которые чиновники, связанные с народом, приносили им в жертву. Поэтому не случалось стихийных бедствий и не было недостатка в необходимом для жизни.
Когда правление императора Шао-хао 10 ослабло и [племя] Цзюли 11 нарушило добродетели, обязанности чиновников, связанных с народом и духами, оказались смешанными, а чиновников стало невозможно различать по названиям дел, [которые они выполняли], люди начали сами совершать жертвоприношения, и в каждой семье появился шаман и лицо, занимавшееся жертвоприношениями, в результате, чего исчезло главное качество 12.
Поскольку чиновники, связанные с народом, приносили мало жертв, за это не ниспосылалось счастья, а поскольку люди сами приносили без конца жертвы в пареном и вареном виде, это привело к тому, что чиновники, связанные с народом и духами, стали занимать одинаковое положение, и первые, пренебрегая договором [о разделении обязанностей], заключенным со вторыми, перестали уважать и бояться их. Чиновники, связанные с духами, подражая правилам, которым следовали чиновники, связанные с народом, перестали ограничивать их деятельность, в результате чего духи не стали ниспосылать прекрасные природные дары и им стало нечего приносить в жертвы. Потому одно за другим происходили стихийные бедствия, и народ не мог использовать до конца отпущенные ему дни жизни.
Поэтому когда власть принял Чжуань-сюй, он приказал Чжуну, занимавшему должность наньчжэна, заниматься делами, связанными с Небом, собрать всех духов [и расположить их по рангам], а Ли, занимавшему должность хочжэна 13, приказал заниматься делами, связанными с Землей, собрать весь народ [260] [и расположить его в порядке], чтооы восстановить старое положение и не позволять одним вторгаться в дела других или же пренебрегать друг другом. Последнее и имеется в виду в словах о том, [что Чжун и Ли] нарушили связь между Небом и Землей.
В дальнейшем, когда появился [вождь] племени саньмяо, обладавший такими же добродетелями, как и вождь племени цзюли, император Яо снова выдвинул потомков Чжуна и Ли, не забывших старые правила, и снова велел им ведать делами, связанными с Небом и Землей, и так продолжалось вплоть до династий Ся и Шан. Таким образом, представители родов Чжуна и Ли из поколения в поколение соблюдали порядок в делах, связанных с Небом и Землей, и вели их, учитывая разницу в положении Неба и Земли. При династии Чжоу их потомком был Сю-фу, правитель владения Чэн, носивший титул бо, который в правление Сюань-вана лишился занимаемой должности и положил начало роду Сыма 14. Он, почитая своего прародителя как духа, чтобы приобрести авторитет среди народа, стал говорить, что на самом деле Чжун поднялся на Небо, а Ли на самом деле спустился под Землю, [и, удалившись далеко друг от друга, они прервали связь между Небом и Землей], причем в наступившее смутное время 15 никто не мог бороться против такого утверждения. На самом деле было не так. Ведь после образования Неба и Земли они не менялись и разве могли [когда-нибудь] приближаться друг к другу?”
[221]
Цзы-ци совершил жертвоприношение Пин-вану. Он принес в жертву быка, после чего послал столик с жертвенным мясом [Чжао-]вану. Чжао-ван спросил Гуань Шэ-фу: “Какими видами животных ограничиваются жертвоприношения?”
Гуань Шэ-фу ответил: “Жертвоприношения более обильны, чем парадные обеды 16. Сын Неба использует для парадного обеда большой набор животных 17, а при жертвоприношениях к нему добавляются предметы дани. Правители владений используют для парадного обеда одного быка, а при жертвоприношениях употребляют большой набор животных. Сановники используют для парадного обеда малый набор животных 18, а при жертвоприношениях к нему добавляется бык. Дафу используют для парадного обеда кабана, а при жертвоприношениях употребляют малый набор животных. Ши едят жареную рыбу, а при жертвоприношениях добавляют к ней кабана. Простые люди едят овощи, а при жертвоприношениях добавляют к ним рыбу. Таким образом, существуют правила как для высших, так и для низших, и при таком порядке народ не пренебрегает ими”.
Чжао-ван спросил: “Каковы должны быть размеры жертв?” Гуань Шэ-фу ответил: “При жертвоприношениях Небу и в храме предков рога [животных, приносимых в жертву], не [261]должны превышать размеров шелковичного кокона или плода каштана, а при зимних и осенних жертвоприношениях в храме предков рога должны быть такой величины, чтобы их можно было охватить одной рукой”.
Чжао-ван спросил: “Почему [жертвенные животные] такие маленькие?” Гуань Шэ-фу ответил: “Духи надзирают за людьми, соблюдая принципы чистоты и справедливости, поэтому они требуют только полного набора жертв, но не требуют, чтобы жертвы были большими по размерам. Поэтому прежние ваны при совершении жертвоприношений подносили одно чистое [сердце] 19, два совершенных [предмета] 20, три вида жертвенных животных 21, продукты четырех сезонов года, предметы пяти цветов, шесть мужских нот, семь занятий 22, восемь видов музыкальных инструментов 23 и полученные из девяти областей предметы для жертвоприношений, сообразуясь с десятью циклическими знаками для обозначения дней и циклическими знаками двенадцатиричного цикла 24.
Для служения духам [привлекались] сто сановников, получивших фамилии, тысяча чиновников различных рангов, десять тысяч подчиненных им служащих, сто тысяч слуг, сто раз по сто тысяч народа и тысяча раз по сто тысяч постоянных поступлений. [Во время жертвоприношений] проявляли блестящие добродетели, чтобы показать [выполнение сыновнего долга и соблюдение почтительности]; исполняли гармоничную музыку, чтобы духи слушали ее, и поскольку сообщалось о полном наборе необходимого для жертвоприношений, [Небо] всегда ниспосылало счастье.
Шерстью животного показывали, что приносится в жертву, выпущенной кровью докладывали о заклании животного, после чего с чистым сердцем встречали духа, вырывали у жертвы шерсть, брали кровь и подносили всю тушу для выражения почтения. Сохранять долго почтительную позу нельзя, силы народа не выдерживают этого 25, поэтому при выражении почтения действовали в строгом порядке”.
Чжао-ван спросил: “Как долго нужно выкармливать травой и зерном [жертвенных животных]?” Гуань Шэ-фу ответил: “Животных, для откорма которых требуется большой срок, — не более трех месяцев, а животных, для откорма которых требуется малый срок, — не более десяти дней”.
Чжао-ван спросил: “Нельзя ли прекратить жертвоприношения?” Гуань Шэ-фу ответил: “С помощью жертвоприношений прославляют выполнение сыновнего долга, народу дают возможность размножаться, успокаивают владения и умиротворяют народ, поэтому жертвоприношения нельзя прекращать. Ведь народ, если дать волю его чувствам, перестает [трудиться], переставая трудиться, забрасывает дела, а когда на долгое время забрасывают дела, они приходят в упадок, и все живые существа не размножаются и не подчиняются приказам, а когда живые существа не размножаются, правитель не может управлять [262] пожалованным ему владением. Поэтому в древности прежние ваны каждый день приносили жертвы цзи, каждый месяц — жертвы сям, каждый сезон года — жертвы лэй и каждый год— жертвы сы. Правители владений приносили [те же жертвы] за исключением ежедневных. Сановники и дафу приносили [те же жертвы, что и правители владений] за исключением ежемесячных. Ши и простые люди приносили [те же жертвы, что сановники и дафу] за исключением сезонных. Сын Неба повсюду приносил жертвы всем духам и [священным] существам. Правители владений приносили жертвы духам Неба, Земли, трех светил 26, а также духам гор и рек, расположенных на принадлежавшей им земле. Сановники и дафу приносили жертвы согласно установленным правилам поведения 27. Ши и простые люди приносили жертвы только своим предкам.
[Теперь о годовых жертвах, которые приносили все — как высшие, так и низшие.] Когда солнце и луна встречаются в созвездии Лундоу 28, силы Земли прячут [все живые существа], блестящие силы Неба усиленно поднимаются кверху, все прекрасные плоды укрыты в помещениях, а разные духи бродят один рядом с другим [в поисках пищи], поэтому все владения приносили зимние жертвы, а каждая семья приносила жертвы сы, [которых требовали духи]. [В это время] мужчины и женщины из простого народа выбирали счастливый день, отбирали животных для жертвоприношений, почтительно готовили просо и рис, чисто подметали мусор [на подворье храма], тщательно приготовляли одежду для жертвоприношений, очищали прозрачное и однодневное вино, а затем во главе сыновей и внуков совершали жертвоприношения, предусмотренные для этого времени, на которых с уважением служили лицам, совершавшим жертвоприношения и читавшим молитвы, и произносили почтительные речи, ясно показывая, что они приносят жертвы предкам. Все держались почтительно и торжественно, словно за ними кто-то наблюдал сверху.
Затем [по окончании жертвоприношения] они собирали в областях и сянах своих друзей и свойственников [на угощение], на котором сближались с братьями и родственниками. Это позволяло пресекать различные обиды, искоренять клевету, устанавливать прекрасные дружественные отношения, завязывать родственные связи, успокаивать высших и низших, благодаря чему развивались и укреплялись семьи [приносивших жертвы].
Таким образом, [с помощью жертвоприношений] высшие учат народ почтительности, а низшие ясно показывают, что они служат высшим. Потому-то Сын Неба при жертвоприношениях Небу и в храме предков непременно сам стрелял из лука в жертвенных животных, а жены вана непременно сами обдирали просо. Правители владения при жертвоприношениях в храме предков непременно сами стреляли из лука в быка, кололи барана и резали кабана, а их жены непременно сами обдирали [263] рис. Так что же говорить о тех, кто занимал более низкое положение? Кто из них осмеливался без страха и почтения служить различным духам?! Сын Неба лично обдирал рис, используемый при жертвоприношениях Небу и в храме предков, а жены ванов лично пряли нити для одежд, используемых при жертвоприношениях? [Если так поступал Сын Неба], кто, начиная от носивших титул гуна и кончая простыми людьми, осмеливался без соблюдения строгого порядка и почтительности отдавать силы служению духам?! Так что жертвоприношения помогают народу соблюдать добродетель и укреплять ее, поэтому нельзя отказываться от них!”
Чжао-ван спросил: “Что такое названные вами “одно чистое [сердце], два совершенных [предмета] и семь занятий”?” Гуань Шэ-фу ответил: “Совершенномудрые ваны аккуратно надевали одежду с черной каймой и головной убор, показывая, что в их сердце нет противоречия [с установленными правилами поведения], стояли впереди своих слуг и отборных предметов, приносимых в жертву, чтобы наблюдать и следить за жертвоприношениями, не имея в сердце обид и не вынашивая зла против духов. Это и называется “одно чистое [сердце]”. Яшма и шелк — “два совершенных [предмета]”. [Служение] Небу, Земле и народу и занятия четырех сезонов года — “семь занятий””.
Чжао-ван спросил: “Что такое три занятия 29?” Гуань Шэ-фу ответил: “Занятие Неба — воинская доблесть 30, занятие Земли — гражданские добродетели 31, занятие народа — преданность и доверие”.
Чжао-ван спросил: “Кто такие сто сановников, получивших фамилии, тысяча чиновников различных рангов, десять тысяч, подчиненных им служащих, сто тысяч слуг, сто раз по сто тысяч народа и тысячу раз по сто тысяч постоянных поступлений?”
Гуань Шэ-фу ответил: “Есть сто чиновников, управляющих народом и достигающих высокого положения. [К ним относятся] сыновья и младшие братья ванов и гунов, отличающиеся [прекрасными] качествами, умеющие говорить, умеющие слушать и глубоко постигать возложенные на них обязанности, за что им были пожалованы фамилии, связанные с выполняемыми делами 32, чтобы они следили за ними. Их и называют “сто сановников, получивших фамилии”. Каждая фамилия имела десять рангов чиновников, которые могли сноситься с ваном, и их называют “тысяча чиновников различных рангов”. Чиновников пяти категорий 33, подчиняющихся тысяче чиновников различных рангов — десять тысяч, и они называются десятью тысячами служащих. Каждый из десяти тысяч служащих имел десять слуг, и они составляют сто тысяч слуг. Количество полей Сына Неба составляет девятьсот раз по сто тысяч, и они служат для прокормления тьмы народа. Ван собирает с них постоянные поступления, чтобы кормить десять тысяч чиновников”. [264]
[222]
Доу Це 34 встретился во дворце с Цзы-чаном 35, занимавшим должность главного помощника правителя, и Цзы-чан, вступивший в беседу, спросил его, как накопить богатства и набрать лошадей.
Вернувшись домой, Доу Це сказал младшему брату: “Уж не ожидает ли Чу гибель? Если этого и не произойдет, главному помощнику все равно не избежать беды! Я встретился с главным помощником, и он расспрашивал меня, как накопить богатства и собрать имущество, проявив такую же алчность, какую проявляют голодные шакалы или волки; по-видимому, его ожидает неизбежная гибель! Ведь в древности те, кто собирали богатства, не мешали народу получать выгоды, дающие возможность одеваться и питаться, а набиравшие лошадей не создавали для народа затруднений в приобретении богатства и необходимого для жизни. Лошадей для нужд владения набирали лишь в количестве, необходимом для военных походов, а лошадей для нужд правителей набирали лишь в количестве, соответствующем количеству воинов, и установленные таким образом меры поборов не превышались. Количество богатств, имевшихся у правителей, было достаточным лишь для угощений и подношений, а количество богатств, имевшихся у дафу, было достаточным лишь для удовлетворения нужд семьи, и это количество богатств не превышалось. Ведь когда слишком много собирается богатства и лошадей, создается нехватка у народа, а когда у народа большая нехватка, у него являются мысли о мятеже; как же тогда управлять владением?!
Некогда Доу Цзы-вэнь 36, три раза уходивший с поста главного помощника, не имел запасов даже на один день, потому что он жалел народ. Чэн-ван, услышав, что Цзы-вэнь утром не знает, что он будет есть вечером, каждый раз во время приема во дворце заготовлял связку сушеного мяса и корзинку сухой рисовой каши в подарок Цзы-вэню, и этот обычай до сих пор является постоянным правилом в отношении главного помощника. Каждый раз, когда Чэн-ван выдавал Цзы-вэню жалованье, последний обязательно убегал и возвращался, только когда ван отказывался от своего намерения. Кто-то сказал Цзы-вэню: “Человек живет, стремясь к богатству, а вы убегаете от него, в чем дело?” Цзы-вэнь ответил: “Занимающийся делами управления должен оберегать народ. В народе много бедных, и если, несмотря на это, я буду добиваться богатства, то покажу, что утруждаю народ, стремясь к личному обогащению, что доведет меня до скорой смерти. Я убегаю от смерти, а не от богатства”.
Именно поэтому, когда при Чжуан-ване был уничтожен род Жо-ао, в живых остался только [один] потомок Цзы-вэня, наследники которого до сих пор живут в Юнь 37 и являются хорошими слугами дома Чу. Разве это не доказывает, что [265] проявлявшаяся в прошлом жалость к народу принесла в дальнейшем богатства?
Ныне Цзы-чан, потомок покойного дафу и главный помощник правителя владения Чу, не пользуется хорошей репутацией в четырех углах владения. Бедность и голод среди народа распространяются с каждым днем. На границах владения повсюду защитные валы 38, вдоль дорог рядами лежат трупы умерших от голода, воры и разбойники не спускают ни с кого глаз, народу не на кого опереться. Если при таком положении не проявлять жалости, а без конца заниматься накоплением богатств, это вызовет среди народа многоголосый ропот, и чем больше будут накапливаться богатства, тем сильнее будет ропот; чего ждать тогда, кроме гибели?!
Гнев в сердце народа можно уподобить большой реке, огражденной плотиной: когда она прорывает плотину, всегда причиняет огромные разрушения. Разве Цзы-чан более мудр, чем Чэн-ван и Лин-ван? Чэн-ван, нарушивший правила поведения в отношении Му-вана, хотел съесть лапу медведя, но погиб, не получив ее 39. Лин-ван не обращал внимания на народ, поэтому все владение отвернулось от него, словно от следов ног на земле. Цзы-чан занимается делами управления, но не соблюдает правил поведения и не обращает внимания на народ в еще большей степени, чем Чэн-ван и Лин-ван, разве он один найдет в себе силы противостоять ему?”
Через год произошло сражение при Боцзюй 40, в результате которого Цзы-чан бежал во владение Чжэн, а Чжао-ван — во владение Суй 41.
[223]
Когда усцы вторглись во владение Чу 42, Чжао-ван бежал и во время переправы [через реку] у Чэнцзю 43 увидел Лань Инь-вэя 44, везшего [на лодке] жену и детей. Ван сказал: “Перевезите меня!” Однако Лань Инь-вэй, ответив: “Начиная с прежних ванов никто не терял своего владения, но при вас оно погибло. В этом ваша вина!”, покинул вана.
Когда Чжао-ван вернулся [в столицу] 45, Лань Инь-вэй стал добиваться встречи с ним, и Чжао-ван хотел схватить его, но Цзы-си 46 сказал: “Прошу выслушать его, возможно, у него были основания [покинуть вас]”. Ван послал человека сказать Лань Инь-вэю: “В деле при Чэнцзю вы отвернулись от меня, недостойного, но сейчас осмелились прийти ко мне. Почему вы так поступаете?”
Лань Инь-вэй ответил: “В прошлом Ва 47 только усиливал накопившуюся [в народе] ненависть, что привело к поражению при Боцзюй, поэтому вы оказались в трудном положении [при Чэнзцю]. Но допустимо ли ныне снова подражать Цзы-чану?! Я покинул вас при Чэнцзю, желая предостеречь вас, правитель, думая, что вы осознаете свои заблуждения и исправите свои ошибки. Ныне же я посмел явиться, чтобы посмотреть, какими [266] стали ваши добродетели и сказать; по-видимому, правитель помнит о пережитом страхе и видит совершенные в прошлом дурные поступки, как в зеркале. Однако если вы не видите [совершенных в прошлом дурных поступков] как в зеркале, а увеличиваете их [число], значит, управляя владением, вы не проявляете любви [к народу], и разве в этом случае я буду возражать против смерти? Тогда мне остается только умереть от руки начальника приказа, ведающего наказаниями. Обдумайте мои слова, правитель!”
Цзы-си сказал: “Прикажите восстановить его в прежней должности, чтобы показать, что вы не забыли о понесенном поражении”.
После этого ван встретился с Лань Инь-вэем.
[224]
Когда усцы вторглись во владение Чу, Чжао-ван бежал во владение Юнь. Хуай, младший брат правителя владения Юнь, хотел убить Чжао-вана, но правитель владения Юнь, носивший имя Синь, остановил его.
Хуай сказал: “Пин-ван убил моего отца 48, [и если его наследник Чжао-ван] в своем владении является правителем, то вне его он для меня враг. А тот, кто при встрече с врагом не убьет его, не человек!”
Правитель владения Юнь ответил: “Слуга правителя не меняет отношения к господину в зависимости от того, находится ли тот во владении или вне его и не действует в зависимости от того, упадок или расцвет сил у господина. Служить господину нужно всегда одинаково, независимо от того, высокий или низкий пост 49 он занимает. К этому следует добавить, что вражда может быть только между занимающими равное положение, а между не занимающими такового вражды быть не может. Когда низшие проявляют жестокость к высшему, это называется преступным убийством господина, а когда высшие проявляют жестокость к низшему, это является [заслуженной] карой. Тем более это относится к [лишению жизни] правителя. Когда господин карает слугу, какую это может вызвать вражду? Ведь если все будут считать господ своими врагами, разве сохранится различие между высшими и низшими?! Наши предки служили правителю, руководствуясь добром, чем завоевали славу среди чжухоу, и эта слава, начиная с Доу Бо-би 50 и до настоящего времени не утрачена. Ныне вы хотите [убийством Чжао-вана] нанести ей ущерб, а этого нельзя делать!”
Хуай, не послушав совета, ответил: “Я думаю о своем отце и не могу обращать внимания ни на что другое”, после чего правитель владения Юнь бежал вместе с Чжао-ваном во владение Суй.
Когда Чжао-ван вернулся [в столицу], он выдал награды, в том числе и Юнь Хуаю. Цзы-си, увещевая вана, сказал: “У вас два слуги, одного из которых следует наградить, а другого —[267] казнить, но вы равным образом наградили и того и другого, что вызывает опасения у всех чиновников”.
Чжао-ван ответил: “Вы говорите о двух сыновьях Цзы-ци? 51 Я знаю, что один из них выполнил правила поведения в отношении правителя, а другой выполнил правила поведения в отношении отца. Разве нельзя их наградить равным образом?”
[225]
Цзы-си вздохнул, находясь во дворце. Лань Инь-вэй сказал: “Я слышал, что благородный муж вздыхает только находясь в одиночестве, когда думает и вспоминает о возвышениях и падениях [правителей], происходивших в прошлом, а также когда скорбит об умерших. Во всех остальных случаях он этого не делает. Занимаясь делами управления, благородный муж думает о справедливости, вкушая напитки и пищу, думает о правилах поведения, пируя с другими, думает о веселье, веселясь, думает о добре 52, но не вздыхает. А вы, занимаясь государственными делами, вздохнули, в чем же дело?”
Цзы-си ответил: “Хэ-лу смог разбить наши войска 53, а когда Хэ-лу умер, его наследник, как я слышал, намного превзошел своего отца, поэтому я и вздохнул”.
Лань Инь-вэй возразил: “Печальтесь, если не совершенствуются дела управления, и владение У пусть не внушает вам тревог. Рот Хэ-лу не жаждал прекрасных явств, его уши не радовала развратная музыка, глаза не развращала [женская] красота, тело не мечтало о покое, с утра до вечера он усердно стремился к высокой цели и печалился о бедствиях народа, Услышав что-либо доброе, он изумлялся, [словно увидел драгоценность], получив одного ученого мужа, радовался, словно получил награду, допустив ошибку, непременно исправлял ее, совершив недоброе дело, всегда опасался [последствий]. Поэтому он привлек к себе народ, что помогло ему осуществить свои цели.
Я слышал, что ныне Фу-ча 54 склонен утомлять силы народа, стремясь к осуществлению собственных желаний, что он снисходительно относится к своим ошибкам и отвергает увещевания. Останавливаясь на ночлег всего лишь на одну ночь, он обязательно возводит террасы с башнями и строит пруды, и в пути его всегда сопровождают шесть видов домашних животных 55 и предметы для забавы. Фу-ча сам заранее обрек себя на поражение, разве он может нанести поражение другим? Вы должны совершенствовать добродетели для отпора владению У, и владение У погибнет!”
[226]
Когда Вансунь Юй 56 находился во владении Цзинь для установления дружественных отношений, Дин-гун устроил в его честь угощение, на котором Чжао Цзянь-цзы 57, гремя яшмовыми подвесками, помогал в совершении церемоний. [268]
Чжао Цзянь-цзы спросил Вансунь Юя: “Существует ли до сих пор [знаменитая] белая яшмовая подвеска в Чу?” “Да”, — ответил Вансунь Юй. Цзянь-цзы [снова] спросил: “В течение какого времени она считается драгоценностью?”
Вансунь Юй ответил: “Она никогда не считалась драгоценностью. Тот, кого в Чу считают драгоценностью, носит имя Гуань Шэ-фу. Он умеет составлять наставительные речи для ведения дел, связанных с чжухоу, поэтому у чжухоу нет придирок к правителю нашего ничтожного владения. Есть еще И-сян, историк, записывающий речи правителя, который умеет рассуждать о сводах поучений, [оставленных прежними ванами], что позволяет приводить все дела в порядок. Он с утра до вечера докладывает правителю нашего ничтожного владения о хорошем и дурном, поэтому наш правитель не забывает о [славных] делах прежних ванов. Он умеет заставлять высших и низших радовать души умерших и духов, почтительно делать то, что хотят, и не делать того, что вызывает отвращение в душах умерших и у духов, поэтому духи не обижаются на Чу и не причиняют ему страданий.
Есть также большое озеро, называемое Юнь, с островом Ту, где добываются металл, дерево и [изготовляют] бамбуковые древки для стрел. [Озеро дает] панцири черепах 58, жемчуг 59, рога и слоновую кость 60, шкуры и кожу 61, перья и хвосты 62, которые собираются в виде военного налога для подготовки к непредвиденным случайностям. Отсюда поставляются подарки для чжухоу, прибывающих в качестве гостей. Если чжухоу проявляют [непомерную] алчность, в ход идут заготовленные подарки и наставительные речи — это и значит: подготовиться к непредвиденным случайностям; к тому же нам помогают великие духи, а потому правитель нашего ничтожного владения имеет возможность избегать нападок со стороны чжухоу и обеспечивать спокойную жизнь народу своего владения. Все перечисленное и является драгоценностями Чу. Что же касается белой яшмовой подвески, то это всего лишь игрушка прежних ванов, и разве можно ее считать за драгоценность?!
Как я, Юй, слышал, есть всего шесть драгоценностей владения. Драгоценностью считаются мудрые ваны и совершенно-мудрые люди, способные управлять различными делами и обсуждать их, оказывая этим поддержку и помощь владению. Яшма 63 защищает прекрасные хлеба, избавляя их от наводнения или засухи, потому и она считается драгоценностью. Панцири черепах предупреждают о грядущих счастливых или несчастливых событиях, поэтому они считаются драгоценностью. Жемчуг 64 помогает бороться с огнем, поэтому он считается драгоценностью. Металл 65 помогает бороться с военными смутами, поэтому он считается драгоценностью. Покрытые лесом горы и заросшие тростником озера позволяют заготовлять богатства и все необходимое для жизни, поэтому они и считаются драгоценностью. Что же касается гремящих красивых подвесок, то [269] хотя владение Чу и является владением южных варваров, оно не может считать их за драгоценность!”
[227]
Хуэй-ван 66 дал луянскому Вэнь-цзы 67 город Лян 68. Вэнь-цзы отказался [от города], сказав: “Город Лян находится в труднодоступном месте и расположен на границе владения, боюсь, что кто-нибудь из моих сыновей или внуков может изменить вам. Ведь служить правителю следует, не испытывая (к нему) ненависти, боюсь, когда появится ненависть, начнутся притеснения со стороны правителя, а если начнутся притеснения правителя, боюсь, явится измена. За себя я могу ручаться: добившись осуществления своих желаний, я не стану притеснять правителя, а если возненавижу его, не совершу измены, но как будут вести себя другие — не знаю. Допустим, что, получив город, я [спокойно] умру, сохранив голову на плечах 69, но я боюсь, что мои сыновья и внуки, используя труднодоступное расположение города Лян, [поднимут мятеж и будут казнены], после чего я останусь без жертвоприношений”.
Хуэй-ван сказал: “Вы, будучи человеколюбивым, не забываете о сыновьях и внуках, [более того], распространяете человеколюбие на все владение Чу, поэтому я осмелюсь не согласиться с вами”, после чего дал [Вэнь-цзы вместо города Лян] город Луян.
[228]
Цзы-си послал гонца за Вансунь Шэном 70. Услышав об этом, Шэнь Чжу-лян 71 явился к Цзы-си и сказал: “Я слышал, что вы вызываете Вансунь Шэна, правда ли это?” “Да”, — ответил Цзы-си. Цзы-гао 72 спросил: “Как вы хотите использовать его?” Цзы-си ответил: “Я слышал, что Шэн честен и тверд, поэтому хочу устроить его на границе” 73.
Цзы-гао возразил: “Нельзя [этого делать]! [По виду] он честный человек, но [его сердцу] нельзя доверять; [по видимости], он любит людей, но [в душе] не человеколюбив; он лукав и не обладает [подлинной] мудростью; решителен, но не обладает [подлинной] смелостью; честен, но не беспристрастен; тщателен в разработке планов, но порочен в душе. Часто повторяет одни и те же слова, но не думает о [безопасности] тех, к кому они обращены, значит, он честен только с виду. Любит людей, но не думает об их постоянных выгодах, значит, в нем отсутствует человеколюбие. Стремление с помощью хитроумных планов стать выше других говорит о лукавстве. Крайняя терпимость к нарушению долга указывает на решительность. Честность без внимания [к тому, что запрещается делать,] говорит об отсутствии беспристрастности. Тщательно составленные речи и отсутствие добродетелей указывают на порочность. [270] Обладающий этими шестью качествами подобен дереву, имеющему цветы, но не приносящему плоды. Как же можно использовать такого человека?!”
[К тому же] его отец был убит из-за владения Чу, а сам он упрям и не отличается нравственной чистотой. Будучи упрямым, он не забудет старой обиды, не исправит свои качества, руководствуясь принципами нравственной чистоты, а станет только думать, как бы отомстить за обиду. [Внешне] проявляемая им любовь достаточна, чтобы привлечь к нему сердца людей, показная честность позволяет повторять одни и те же слова, [служащие для обмана людей], лукавство даст возможность составлять [хитроумные] планы, [напускная] честность позволит руководить народом, тщательно разработанные планы дадут возможность скрывать [порочные] замыслы, отсутствие нравственной чистоты позволит осуществлять их. Если к этому добавить отсутствие человеколюбия и несоблюдение долга в поступках, [ясно], что он сможет добиться осуществления своих замыслов.
Тех, кто нанес Шэну обиду, уже нет в живых 74, и если он, приехав в Чу, не получит высокий пост, это только усилит его гнев, а если получит высокий пост, без колебаний станет проявлять ненасытную алчность. Когда он получит возможность вернуться [во владение Чу], где ярко засияет благодаря полученным большим выгодам, отсутствие человеколюбия еще более усилит его стремления, а думы о старой обиде еще больше укрепят его сердце 75, и тогда при малейшей возможности он, несомненно, нарушит спокойствие, [поднимет мятеж], и кто,. как не вы, будет виновником смуты?!
Думая о старой обиде и добиваясь крупного поста, он каждым действием будет привлекать к себе других, а помня об обиде, разработает [искусный] способ отмщения. Если он действительно будет использован на службе, следует ожидать бедствий! Я люблю вас и начальника военного приказа 76, поэтому и не осмелился не сказать об этом”.
Цзы-си ответил: “Если проявить добродетель, он забудет обиду. Я хорошо отнесусь к нему, и он станет жить спокойно”.
Цзы-гао возразил: “Это не так. Я слышал, что только к человеколюбивому можно относиться хорошо или плохо, возвышать или понижать его. Человеколюбивый при хорошем отношении не отвечает угрозами, при плохом отношении не обижается, при возвышении не зазнается, при понижении не испытывает страха. Не так ведет себя не обладающий человеколюбием. Когда люди относятся к нему хорошо, он угрожает им, когда относятся плохо, он обижается, когда его возвышают, он зазнается, когда понижают, он испытывает страх. Зазнайство вызывает [дальнейшие] желания, страх приводит к ненависти, а желания, ненависть, обиды и угрозы рождают коварные планы. Что тогда вы будете делать с ним? Если, вызвав [Ван-сунь Шэна], вы назначите его на низкий пост, это опечалит и [271] испугает его, а то, что вы будете выше его, вызовет в нем гнев и обиду, поэтому его сердце, разрабатывающее коварные планы, не успокоится. Даже когда кто-нибудь обладает одним качеством, противоречащим понятию долга, это приводит владение к краху, а здесь пять или шесть подобных качеств сосредоточены в одном человеке, и, несмотря на это, вы яепременно хотите использовать его на службе, разве это не трудно?!
Я слышал, что когда владению грозит поражение, в нем всегда используются на службе порочные люди, а [стоящим наверху] нравятся их пороки. Не о вас ли это сказано? Кто не переживает болезни и бедствия, но только мудрые стремятся заранее предотвратить их! Старые обиды, доводящие род до уничтожения—болезни и бедствия для владения. Поэтому [мудрые] устанавливали заставы, запирали на ключ ворота, строили стены, чтобы быть готовыми загородить путь угрожающим издалека бедствиям, но и то боялись, что они могут наступить. Это и есть каждодневное опасение бедствий [и принятие против них мер]. Если вы вызовете [Вансунь Шэна] приблизите к себе, вас ожидает скорая смерть. Как говорит поговорка: “волчонок всегда стремится убежать в поле”, — поэтому разве можно хорошо относиться к обиженному, наносящему вред другим? Если не верите мне, почему бы не поискать подтверждения [моим словам] на примере рода Жо-ао 77, а также Цзы-ганя и Цзы-си 78, которые были приближены к правителю. Как можно использовать Вансунь Шэна на службе? Разве он сможет долго жить спокойно!
Некогда во владении Ци Цзоу Ма-сюй бросил Ху-гуна в воды реки Вэй 79, а Бин Чу и Янь Чжи расправились с И-гуном в бамбуковой роще 80. Во владении Цзинь Чанюй Цзяо убил в павильоне трех представителей фамилии Ци 81. Во владении Лу конюх Ло убил на ночлеге Цзы-баня 82. Кто виноват в этом? Разве эти события не произошли исключительно из-за старых обид? О всех этих случаях вы слышали сами. Люди стремятся больше услышать об успехах и неудачах [других], дабы случившееся предостерегало, однако вы слушаете и отбрасываете услышанное, словно у вас заткнуты уши. Какая польза от моих разговоров с вами? Я знаю только, что мне нужно бежать [от бед, связанных с Вансунь Шэном]!”
Цзы-си сказал с улыбкой: “Вы слишком высоко ставите Шэна” и не послушал Цзы-гао, а назначил Шэна правителем города Бай. После этого Цзы-гао под предлогом болезни покинул службу и стал жить в уединении во владении Цай.
Во время смуты, поднятой правителем города Бай, Цзы-си и Цзы-ци погибли 83. Услышав об этом, Е-гун 84 сказал: “Я обижен на то, что Цзы-си отверг мои слова, но я считаю, что он добродетельно управлял владением Чу. Благодаря его усилиям сохранилось равновесие в Чу, что помогло возродить наследие прежних ванов. Если я из-за маленькой обиды отвернусь от [272] обладающего высокими добродетелями, это покажет, что я несправедлив. Вступлю во владение Чу и убью правителя города Бай”.
Встав во главе воинов, собранных вокруг горы Фанчэн, Е-гун вступил в Чу, убил правителя города Бай, укрепил дом вана и похоронил членов рода обоих мужей 85.
Комментарии
[220]
1 Гуань Шэ-фу — чуский дафу.
2 См. ШШЧИ, гл. 19, с. 712. Чжун — занимал должность наньчжэна, которому легендарный император Чжуань-сюй приказал заниматься делами, связанными с Небом. Ли — занимал должность бэйчжэна, которому император Чжуань-сюи приказал заниматься делами, связанными с Землей (ШЦ, гл. 130, л. 1а).
3 Т. е. народ и духов обслуживали различные чиновники.
4 См. отрывок [26], примеч. 38.
5 Имеются в виду различные сельскохозяйственные продукты, приносимые в жертву духам.
6 Имеются в виду разноцветные одежды, употребляемые при жертвоприношениях.
7 Ширмы и опахала служили для обозначения достоинства духов и употреблялись при жертвоприношениях.
8 Жертвоприношения духам могли совершать только члены рода, происходившие якобы от того или другого духа.
9 Т. е. ниспосылали людям счастье.
10 Шао-хао — легендарный император, якобы правивший сразу же после Хуан-ди.
11 Цзюли — по мнению современных китайских историков,—название воинственного племени, возглавлявшегося Чи-ю.
12 Под главным качеством имеется в виду искренность в отношениях между народом и духами.
13 В тексте ошибочно вместо иероглифов бэйчжэн стоят иероглифы хочжэн.
14 Многие древние китайские фамилии происходили от названия должностей. Сю-фу, лишившись занимаемой должности, был назначен Сюань-ваном на должность сыма,начальника военного приказа, положив начало фамилии Сыма.
15 Имеется в виду правление чжоуских Ю-вана и Пин-вана. В Цзо-чжуань данного отрывка нет.
[221]
16 Парадные обеды (цзюй) — устраивались первого и пятнадцатого числа каждой луны.
17 Большой набор животных (далао) — состоял из туш быка, барана и кабана.
18 Малый набор животных (шаолао) — состоял из туш барана и кабана.
19 Одно чистое [сердце] (ишунь) — объяснение см. в тексте.
20 Два совершенных [предмета] (эрцзин) — яшма и шелк.
21 Бык, баран, кабан.
22 Семь занятий (ци-ши) — объяснение см. в тексте.
23 Восемь видов музыкальных инструментов (ба-инь) — восемь видов музыкальных инструментов, различающихся по материалу изготовления.
24 С помощью циклических знаков определяли наиболее счастливый день для жертвоприношений.
25 Ван лично убивал жертвенных животных в присутствии народа, и слишком длинная церемония утомила бы народ.
26 Солнце, луна и звезды.
27 Сановники и дафу приносили жертвы духам ворот, дорог, дверей, очага и дома.
28 Лундоу — китайское созвездие Хвост дракона. Здесь в десятой луне, с которой начинается зима, пересекаются орбиты движения Солнца и Луны.
29 Три занятия (сань-ши) — имеются в виду три занятия из семи, исключая занятия четырех сезонов года.
30 Занятие Неба — воинская доблесть. — Небо действует всегда решительно, для чего и необходима военная доблесть.
31 Земля мягкая, поэтому она действует, соблюдая гражданские добродетели.
32 Многие древние китайские фамилии происходили от названия должностей, например, фамилия Сыма. В дословном переводе сыма значит «ведать лошадьми», и этим термином обозначался высший военный чин, командовавший войсками. Впоследствии термин сыма превратился в фамилию.
33 Имеются в виду чиновники, связанные делами с Небом, Землей, духами, народом и различными другими вопросами. В Цзо-чжуань данного отрывка нет.
[222]
34 Доу Це — чуский дафу.
35 Цзы-чан — главный помощник правителя владения Чу, носивший имя Нан-ва.
36 Доу Цзы-вэнь — чуский дафу.
37 Юнь — владение, находившееся на территории совр. уезда- Аньлу в пров. Хубэй.
38 Для предотвращения угрозы внешних нападений.
39 «Следует сказать, что в прошлом [чуский правитель] Чэн-ван хотел объявить [старшего сына] Шан-чэня наследником престола, о чем сказал линъиню Цзы-шану. Цзы-шан ответил: «Вы еще не стары, к тому же во внутреннем дворце много женщин, пользующихся вашей любовью, и если в дальнейшем вы захотите сменить наследника престола, это приведет к смутам. Во владении Чу обычно ставят наследником престола самого младшего сына. К тому же у Шан-чэня взгляд острый, как жало осы, а голос хищный, как у шакала, и это — свидетельство его жестокости. Его нельзя объявлять наследником престола!» Однако Чэн-ван, не послушав совета, объявил Шан-чэня наследником престола.
Позднее Чэн-ван захотел сделать наследником престола своего сына Чжи, а Шан-чэня лишить этого звания. Услышав об этом, Шан-чэнь, не проверив слухов, спросил у своего наставника Пань Чуна: «Как узнать, верны ли слухи?» Пань Чун ответил: «Пригласите на угощение любимую младшую сестру вана, Цзян-ми, но не оказывайте ей знаков уважения». Шан-чэнь последовал предложенному совету. Разгневанная Цзян-ми воскликнула: «Как справедливо, что ван хочет убить тебя и поставить наследником престола Чжи!» Шан-чэнь сообщил Пань Чуну: «Слухи верны». Пань Чунь спросил: «Сможете ли вы служить Чжи?» «Нет», — ответил Шан-чэнь. «Сможете ли вы бежать?» — спросил Пань Чун. «Нет», — ответил Шан-чэнь. «Сможете ли вы совершить, великое дело?» — спросил Пань Чун. «Смогу!» — ответил Шан-чэнь.
Зимой в десятой луне Шан-чэнь во главе дворцовой охраны окружил Чэн-вана. Чэн-ван попросил разрешения съесть медвежью лапу, а после этого покончить жизнь самоубийством, но Шан-чэнь не согласился. В день дин-вэй Чэн-ван повесился, покончив таким образом с жизнью. Вместо него на престол вступил Шан-чэнь, имеющий посмертный титул Му-ван» (ШЦ, гл. 40, л. 7а—7б).
40 Боцзюй — местность во владении Чу на территории совр. пров. Хэнань. Первоначально в Чу приехал Чжао-хоу, правитель владения Цай, у которого Цзы-чан потребовал отдать висевшую у того на поясе яшму. Затем прибыл Чэн-гун, правитель владения Тан, у которого Цзы-чан потребовал коня. Когда оба правителя отказались предоставить требуемое, Цзы-чан заключил их в тюрьму и держал в ней три года, пока его требование не было удовлетворено. Вернувшись домой, оба правителя совместно с владением У напали на Чу и нанесли чуским войскам сильное поражение при Боцзюй.
41 Суй — владение, находившееся на территории совр. уезда Суйсянь в пров. Хубэй.
В Цзо-чжуань данного отрывка нет.
[223]
42 После поражения Чжао-вана при Боцзюй (см. отрывок [222], примеч. 41) уские войска вторглись во владение Чу и окружили столицу.
43 Чэнцзю — переправа, находившаяся в совр. уезде Ханьчуань в пров. Хубэй.
44 Лань Инь-вэй — чуский дафу.
45 Бежав во владение Суй, Чжао-ван заручился поддержкой владения Цинь и с помощью его войск изгнал усцев.
46 Цзы-си — сын Пин-вана, сводный старший брат Чжао-вана, занимавший пост главного помощника правителя.
47 Ва — имя Цзы-чана, главного помощника правителя во владении Чу.
В Цзо-чжуань данного отрывка нет.
[224]
48 Отцом Хуая был чуский сановник Мань Чэн-жань, который помог Пин-вану вступить на престол, но затем проявил такую алчность, что Пин-ван принужден был казнить его.
49 Имеются в виду пост Сына Неба и правителя владения и посты сановников и дафу.
50 Доу Бо-би — родоначальник рода правителей владения Юнь.
51 Цзы-ци — прозвище Мань Чэн-жаня, отца Хуая.
См. Цзо-чжуань, гл. 54, с. 2212—2213.
[225]
52 В тексте ошибочно вместо иероглифа шань — «добро» стоит иероглиф цзю — «старый».
53 Имеется в виду поражение чуских войск при Боцзюй, которое нанес им уский правитель Хэ-лу.
54 Фу-ча — правитель владения У, сын Хэ-лу.
55 Лошади, быки, бараны, свиньи, курицы, собаки.
[226]
56 Вансунь Юй — чуский дафу. В тексте ошибочно вместо иероглифа юй стоит иероглиф вэй.
57 Чжао Цзянь-дзы (он же Чжао Ян) — сын цзиньского сановника Чжао Цзин-цзы.
58 Панцири черепах употреблялись для гадания, т. е. по ним узнавали о грядущих счастливых или несчастливых событиях, что позволяло заранее принимать необходимые меры.
59 По тогдашним поверьям жемчуг защищал от огня.
60 Рога животных употреблялись для укрепления луков, а слоновая кость — для их украшения.
61 Шкуры тигра и барса употреблялись как подстилка на боевых колесницах, из них также изготовлялись колчаны. Кожа носорога шла на изготовление доспехов.
62 Перья птиц и хвосты яков употреблялись для украшения знамен.
63 Имеется в виду яшма, используемая при жертвоприношениях, которую в древности всегда употребляли при молениях во время засухи или наводнения.
64 Жемчуг чист как вода, поэтому считалось, что он помогает бороться с пожарами.
65 Из металла делалось оружие.
В Цзо-чжуань данного отрывка нет.
[227]
66 Хуэй-ван — чуский правитель, сын Чжао-вана, носивший имя Чжан.
67 Луянский Вэнь-цзы — Луян — город во владении Чу. Вэнь-цзы — сын чуского сановника Сыма Цзы-ци.
68 Лян — город на севере владения Чу.
69 Т. е. не совершу никакого преступления и не буду казнен.
В Цзо-чжуань данного отрывка нет.
[228]
70 Вансунь Шэн — внук чуского правителя Пин-вана, сын наследника престола Цзяня. Как сообщает Сыма Цянь, «на втором году правления (527 г. до н. э.) Пин-ван послал Фэй У-цзи во владение Цинь за женой для наследника престола Цзяня. Девушка, которая оказалась красивой, выехала [в Чу], но не успела приехать, как вернулся Фэй У-цзи и сказал Пин-вану: «Дочь правителя владения Цинь красива, вы можете сами жениться на ней, а для наследника престола найти другую жену». Послушав совета, Пин-ван сам женился на дочери правителя владения Цинь, у которой родился сын Сюн-чжэнь, а для наследника престола нашел другую жену.
В это время старшим наставником наследника престола был У Шэ, а младшим наставником Фэй У-цзи. У-цзи не пользовался любовью наследника престола, а поэтому постоянно клеветал на него. В это время Цзяню было пятнадцать лет. Его мать, дочь правителя владения Цай, не пользовалась любовью вана, поэтому ван постепенно все более отдалял от себя Цзяня.
На шестом году правления (523 г. до н. э.) Пин-ван послал наследника престола Цзяня жить в городе Чэнфу и оборонять границы. Фэй У-цзи продолжал днем и ночью клеветать на наследника престола вану, говоря: «С тех пор как я привез дочь правителя владения Цинь, наследник престола чувствует себя обиженным и не может не строить против вас замыслов, поэтому принимайте кое-какие меры для личной безопасности. К тому же наследник престола, живущий в городе Чэнфу, самовольно командует войсками и устанавливает внешние связи с чжухоу, по-видимому, думая войти в столицу».
Пин-ван вызвал наставника наследника престола У Шэ и стал упрекать его. Тогда У Шэ, знавший, что Фэй У-цзи занимается клеветой, сказал: «Почему вы, ван, из-за своего мелкого слуги отдаляете от себя сына, являющегося вашей костью и плотью?» У-цзи возразил: «Если ныне не подавить его, придется раскаиваться в будущем». После этого ван заточил У Шэ и приказал начальнику военного приказа Фэн Яну вызвать наследника престола Цзяня, чтобы убить его. Услышав об этом, наследник престола бежал во владение Сун» (ШЦ, гл. 40, л. 17а—18а).
Через некоторое время Цзянь переехал во владение Чжэн. Тогда Фэй У-цзи установил связи с владением Цзинь и стал разрабатывать планы против владения Чжэн. Напуганные чжэнцы убили Цзяня, а его сын Вансунь Шэн бежал в У. В момент описываемых событий Цзы.си, главный помощник правителя владения Чу, решил вызвать Вансунь Шэна из владения У, отправив к нему специального гонца.
71 Шэнь Чжу-лян — чуский дафу, носивший прозвище Цзы-гао. Пользовался правом кормления с города Е, поэтому его называют также Е-гуном, т. е. «правитель Е».
72 Цзы-гао — прозвище чуского дафу Шэнь Чжу-ляна.
73 Цзы-си хотел устроить Вансунь Шэна на границе с владением У для укрепления безопасности Чу.
74 Имеются в виду Фэй У-цзи и его сторонники, которые могли бы противостоять Вансунь Шэну.
75 Т. е. усилят желание отомстить.
76 Имеется в виду занимавший должность начальника военного приказа Цзы-ци, младший брат Цзы-си.
77 Имеется в виду представитель рода Жо-ао Доу Цзяо, который, чувствуя себя обиженным, поднял на четвертом году правления луского Сюань-гуна (606 г. до н. э.) мятеж, и был убит чуским Чжуан-ваном.
78 Цзы-гань и Цзы-си — сыновья чуского Гун-вана от наложницы. Оба были убиты Пин-ваном.
79 Цзоу Ма-сюй — циский дафу. Ху-гун — циский правитель, праправнук Тай-гун Вана, родоначальника правящего рода в Ци. Цзоу Ма-сюй, обиженный плохим отношением Ху-гуна, убил его и бросил тело в реку Вэй.
80 Бин Чу (у Сыма Цяня — Бин Жун) и Янь Чжи (у Сыма Цяня — Юн Чжи) — циские дафу. «Следует сказать, что в прошлом, когда [циский правитель] И-гун был еще княжичем, он охотился вместе с отцом Бин Жуна и проиграл ему по количеству добычи. Поэтому, вступив на престол, И-гун [выкопал из могилы труп и] отрубил ноги отцу Бин Жуна, а самого Бин Жуна сделал своим слугой. [Кроме того,] у Юн Чжи была красивая жена, которую И-гун забрал и поместил в своем дворце, а Юн Чжи сделал правым колесничим. В пятой луне, когда И-гун гулял на озере Шэньчи, Бин Жун и Юн Чжи развлекались, купаясь в озере. Юн Чжи назвал И-гуна отрубителем ног, а Бин Жун — похитителем жен. Эти слова вызвали у обоих боль, перешедшую в ненависть. Они договорились отправиться с И-гуном на прогулку в бамбуковую рощу, а затем убили его на колеснице, бросили труп среди бамбука, а сами бежали» (ШЦ, гл. 32, л. 15а—15б).
81 Чанъюй Цзяо — цзиньский сановник, фаворит Ли-гуна. Под тремя представителями фамилии Ци имеются в виду Ци Ци, Ци Чжи и Ци Чоу. В свое время Ци Чоу, ведший земельную тяжбу с Чанъюй Цзяо, заковал его в кандалы и вместе с отцом, матерью, женой и детьми привязал к оглобле колесницы. Позднее Чанъюй Цзяо, став фаворитом Лн-гуна, оклеветал трех представителей фамилии Ци и убил их.
82 «Следует сказать, что некогда во время постройки террасы Чжуан-гун посетил дом [дафу] Дан-ши, где увидел его дочь Мэн-нюй. Девушка понравилась ему, он полюбил ее и обещал сделать своей женой, а в доказательство разрезал себе плечо и принес клятву. У Мэн-нюй родился сын Бань. Когда Бань вырос, он полюбил дочь [дафу] Лян-ши и отправился посмотреть на нее. [В это время] конюх Ло, находясь за оградой, балагурил с дочерью Лян-ши. Разгневанный Бань отхлестал Ло плетью» (ШЦ, гл. 33, л. 12а—12б).
После смерти Чжуан-гуна на престол был возведен Бань. Младший брат Чжуан-гуна, Цин-фу, находившийся в тайной связи с его женой Ай-цзян, хотел возвести на престол Кая, сына младшей сестры. Поэтому он приказал обиженному конюху Ло убить Баня.
83 Вансунь Шэн, назначенный правителем города Бай, хотел отомстить за убийство своего отца (см. примеч. 70), поэтому просил напасть на владение Чжэн. Цзы-си согласился, но войска еще не успели выступить в поход, как владение Цзинь напало на владение Чжэн. Чу немедленно поддержало владение Чжэн и заключило с ним договор о дружбе. Разгневанный Вансунь Шэн поднял мятеж и убил Цзы-си вместе с его братом Цзы-ци, занимавшим должность начальника военного приказа.
84 Е-гун — правитель города Е. Имеется в виду чуский дафу Шэнь Чжу-лян, носивший прозвище Цзы-гао. Он пользовался правом кормления с города Е, поэтому и назван. Е-гуном (правитель города Е).
85 Имеются в виду родные Цзы-си и Цзы-ци, погибшие во время мятежа Вансунь Шэна.
В Цзо-чжуань данного отрывка нет.
