ТАНГУТСКАЯ РУКОПИСЬ № 4189
Эта рукопись без начала и конца и, естественно, поэтому без заглавия, привлекла к себе внимание «сразу после того, как стало ясно, что она содержит какие-то погодные записи за 1163-1168 гг., относящиеся к правлению Небесное процветание (1149-1169 гг.).
Сохранилась лишь часть книги, сброшюрованной «бабочкой». Размер страницы рукописи 15,3*24,8 см. Рамки, отграничивающей текст, нет. На странице семь строк текста по 18-19 знаков в строке. Почерк, близкий к стандартному, иногда с элементами курсивного написания. Книга без пагинации, сохранилось 46 страниц. Каждый новый раздел текста, начинающийся с даты, помечен кружком. Бумага серая. Книга реставрирована в ЛО ИВАН.
Наличие последовательно перечисляемых дат навело на мысль о том, что перед нами историческая хроника, содержащая погодные записи событий. Первое беглое прочтение текста как будто убеждало в этом, и поэтому ранее автором этих строк, нашедшим и определявшим рукопись, было высказано предположение, что данная рукопись и есть столь желаемый текст тангутской исторической хроники 1.
Однако при внимательном прочтении рукописи постепенно стало очевидным, что это не историческая хроника, а датированные записи решений по каким-то конкретным случаям.
Что это за случаи?
15-й год девиза царствования Небесное процветание, 8-й месяц (2-31 августа 1163 г.) кратко записано решение главного императорского секретариата по управлению гражданскими делами (чжуншу) о порядке выкупа заложенных людей, земли, построек, в тех случаях, если они были отданы в залог до 10-го месяца 9-го года Небесного процветания (4 ноября - 4 декабря 1157 г.), и о порядке обложения налогом доходов, получаемых с закладов, выкупаемых владельцами заложенного имущества или другими лицами вместо них 2.
Запись, датированная 7-м днем 6-го месяца 16-го года Небесного процветания (27 июня 1164 г.). Изложение доклада на высочайшее имя, с сообщением о том, что в Северном военном комиссариате (цзинлюе) два-три года до этого подряд были очень дождливыми. Хлеба вымокали и гибли. Народ бедствует. Многие люди, главы семей, чтобы как-то поправить дела, продают своих жен, дочерей, сыновей и прочих родственников чужим людям в пхинга и нини (пхинга - лично несвободные мужчины, нини - лично несвободные женщины в тангутском государстве). Много бывших свободных людей, которые стали теперь рабами (нджеу) или слугами (мбие-ййу). Отныне лицам, продавшим родственника, предписывалось предоставлять право возвращать полученные за них деньги и забирать проданных людей обратно. Лицам, продавшим родственника, объявлялась амнистия 3, так как по действующему законодательству продажа в неволю родственника рассматривалась как преступное деяние.
3-й день 6-го месяца 18-го года Небесного процветания (1 июля 1166 г.). По докладу, представленному цзиньцзоуюанем - ведомством по подаче докладов, по действующему законодательству, если пхинга обокрадет своего хозяина, то он получает наказание от хозяина, если хозяин не заявит на него властям. Если же хозяин заявит на него властям, то мера наказания пхинга, обокравшему своего хозяина, выносится государственной властью в соответствии с законом. Дополнительно было установлено, что если пхингаобокрадет не хозяина, а постороннего человека, то его запрещается передавать хозяину для наказания и приговор ему может быть вынесен только в соответствии с законом 4.
В том же 1166 г., поскольку дата специально не указана, произошел мятеж одной из групп подчиненных тангутам тибетцев. В горах в лесу укрылись 145 семей, всего более 2790 человек. Подавление мятежа было поручено помощнику командира сотни (дуфу) Йон Ниелди, который, вместе того, чтобы, сурово покарать восставших, взял с них взятку, за что и был сам наказан 5.
В 11-м месяце 16-го года Небесного процветания (16 ноября - 16 декабря 1164 г.) цзиньцзоуюань доложило государю, что чиновники отдают во временное пользование разным людям для верховой езды вверенных ему им под надзор государевых коней 6. Было постановлено, что чиновники, ссужавшие государевых коней, получают наказание по закону, как за взятку, в зависимости от того срока, на который был отдан государев конь и стоимости одного дня работы коня. Лица, за которыми лично были закреплены кони, наказывались палками 7.
Более того, высочайшим повелением отныне запрещалось давать кому-либо государева коня во временное пользование. В случае нарушения данного постановления виновные наказывались: за передачу другому лицу государева коня на один-два дня - одним годом каторжных работ, награда за донос о таком преступлении определялась в двадцать связок монет; на три-четыре дня - два года каторжных работ, награда за донос тридцать связок монет и т.д. За передачу другому лицу государева коня на срок свыше месяца виновному полагалось десять лет каторжных работ, награда за донос о таком преступлении определялась в сто связок монет. Лицо, за которым данный конь был непосредственно закреплен, наказывалось как пособник 8.
В данном постановлении речь шла о боевых конях, принадлежавших государю (равно - государству), закрепленных на случай войны конкретно за каким-либо военнообязанным и находившихся под надзором и в ведении государственных чиновников, которые были в праве менять, давать и отбирать коней у военнообязанных, к которым эти кони были приписаны. Чиновники, злоупотребляя служебным положением, как мы видим, в нарушение закона за определенную мзду отдавали государевых коней во временное пользование посторонним лицам, не имевшим отношения к военной службе и данному коню. О последнем преступлении и говорится в тексте рукописи.
В донесении от 17-го года Небесного процветания (1165 г.) речь шла о некоей нини (лично несвободная женщина) по имени Кхвимавиэйшие нджеу - «раба (по имени) Сука, ставшая человеком», которая была соучастницей банды грабителей, за что была осуждена на каторжные работы и отправлена в Хара-Хото отбывать наказание. Поскольку было неясно, кто должен одевать и кормить ее, то было предложено решить этот вопрос при участии ее хозяина, некоего чиновника 9.
Постановлением от последнего зимнего месяца 19-го года Небесного процветания (12 января - 11 февраля 1168 г.) предписывалось разрешить пхинга, которые, получив от хозяина вольную, служили во вспомогательных войсках, по их желанию переходить на службу в регулярную армию с тем, чтобы выполнять при ней тяжелые работы 10.
И, наконец, последняя запись, датированная 20-м годом Небесного процветания (1168 г.) содержала высочайшее решение по делу некоего чиновника Жэнь Ахоу, одного из старших начальников управления, ведавшего перепиской двора (гуйсясы). Суть дела состояла в том, что указанный чиновник прижил детей от своей нини по имени Нанджике и решил объявить ее своей законной женой, а прижитых от нее детей своими законными детьми. Он объявил публично о своем решении, но не совершил предварительно обряда принесения жертв духу-хранителю семьи. Брак Жэнь Ахоу с Нанджике был признан государем незаконным, во-первых, потому, что он не принес жертв духу-хранителю семьи, а, во-вторых, так как он нарушал существующие нормы общественной морали. Такой брак вел к смешению «благородных» и «подлых». Он ставил в двусмысленное положение детей, у которых отец оказывался «благородным», а мать - из «подлых людей», а ведь дети в семье должны почитать мать. В неловком положении оказывались и родственники Жэнь Ахоу, которые благодаря его браку становились родней «подлого человека» 11.
Таково вкратце содержание рукописи.
Итак, очевидно, что перед нами не историческая хроника за пять лет с 1163 по 1168 г., а запись решений вышестоящих властей, в частности, решений государя, по разным случаям, связанным с нарушением норм действующего законодательства или непредусмотренных им. Эта рукопись - книга, в которую в городской управе Хара-Хото (тангутское наименование Эдзина) вносились, думается, в конспективной записи, указы императора и решения центральных властей, сделанные от его имени или по его поручению по разным делам, которые в большинстве своем становились прецедентом и в дальнейшем служили образцом для разрешения на местах подобных дел.
Ценность записей, сделанных в рукописи под инв. № 4189, возрастает при их рассмотрении в совокупности со всеми памятниками тангутского права, известными нам из тангутского собрания ЛО ИВАН СССР. Дело в том, что ряд решений по делам за 1163-1168 гг. вошел в дальнейшем в качестве норм тангутского права в «Измененный и заново утвержденный кодекс законов [девиза царствования] Небесное процветание (1149-1169 гг.) 12.
В кодексе законов отражен указ 1166 г. о порядке наказания пхинга за совершение кражи у его хозяина или у постороннего человека. Одна из статей гл. III кодекса гласила, что если пхинга или нини обокрадут хозяина, то хозяин обязан доложить о краже властям. Власти производили расследование дела, и если оказывалось, что похищенное имущество хозяйское, дело прекращалось, и виновных власти могли наказать только по личной просьбе хозяина 13. В кодекс попали и постановления от 1168 г. о праве пхинга по получении вольной от хозяина служить во вспомогательных войсках 14 и по делу Жэнь Ахоу. В соответствии с законом отныне хозяину разрешалось вступать в брак с принадлежавшей ему нини, а прижитых от нее детей объявлять своими детьми, если будут принесены жертвы духу-хранителю семьи 15.
Поскольку в «Измененный и заново утвержденный кодекс законов», хотя и в модифицированном виде, попали решения государя по делам 1167-1168 гг., мы вправе указать на особую важность рукописи под инв. № 4189 для точной датировки введения в силу кодекса. Завершение работы комиссии над ним отныне должно датироваться не каким-то неизвестным нам годом в пределах между 1149-1169 гг., а безусловно только 1169 г., так как в него вошли решения по делам, датированные еще 1167-1168 гг.
Связь постановлений и решений, изданных высшими органами власти, зафиксированных в рукописи под № 4189 с некоторыми статьями «Измененного и заново утвержденного кодекса» раскрывает нам в какой-то мере и соотношение прецедента и кодифицированного права в тангутском праве и [157] показывает правотворческую роль императорских указов и постановлений. Роль единственного правотворческого органа, единственного законодателя и в тангутском государстве, и в Китае, как и во всех странах распространения дальневосточного права (для средних веков еще Япония, Вьетнам, Корея, Цзинь (чжурчжэни) и Ляо (кидани)) выполнял император. «Император, - пишет известный историк китайского средневекового права Карл Бюнгер, - предстает перед нами из источников как высший, единственный, центральный законодатель. В области законодательства он не ограничен ничем, кроме своей совести, разума, интересов государства и известными традициями, т.е. всеми факторами, которые вообще лежат вне государственных соображений. Его чиновники консультируют его в делах законодательства, но нет никакого института, который мог бы наложить абсолютное вето 16. Этим, по мнению историка права Рене Давида, средневековый Восток отличается от средневековой Европы. В Европе в средние века «право существовало независимо от приказов властей; суверен не был уполномочен изменять право. Суверен выполнял чисто административные функции; он мог вмешиваться только в целях организации и облегчения отправления правосудия, помогать формулированию права, которое он не создавал» 17.
Конечно, и в сфере действия дальневосточного права правотворческая активность императора была связана традицией. Само понятие «закон» (фа) заключало в себе неразрывные связи с традиционным правом, обладало, по выражению К. Бюнгера, «внутренним присущим ему качеством непрерывности» 18, но соблюдение традиции для императора в дальневосточных обществах было обязательством «по своей природе скорее моральным, чем государственно-правовым» 19.
Император был не только единственным законодателем, но и верховным судьей, конечной судебной инстанцией. Он решал (точнее, чаще утверждал) много дел, и эти решения, облеченные в форму указов и постановлений, приобретали силу прецедента., Собственно запись таких решений мы имеем в тангутской рукописи № 4189. К. Бюнгер полагает, что «та большая степень внимания, которую государь уделял не только общей правовой политике, но и отдельным проблемам законодательства и отдельным случаям судебных решений, в особенности уголовных, являлась достопримечательностью системы китайского права» 20.
Как мы видим на примере материалов рукописи № 4189 и «Измененного и заново утвержденного кодекса законов», некоторые решения высшей инстанции (императорские или санкционированные императором) при пересмотре действующего кодекса (или составлении нового) входили в новый кодекс. Таким образом, роль прецедента в системе дальневосточного права, основу которого составляло право китайское, и к которой относилось право тангутское, была велика.
Правотворческое значение решений императора или выносимых им приговоров в значительной степени делало китайское право (равно дальневосточное, как мы убедились на публикуемом материале) правом, основанным на прецеденте 21.
Комментарии
1. Е. И. Кычанов. Монголо-тангутские войны и гибель государства Си Ся. - «Татаро-монголы в Азии и Европе». М., 1970, с. 58.
2. Тангутский фонд ЛО ИВАН АН СССР, инв. № 4189, с. 2-3.
3. Там же, с. 4-7.
4. Там же, с. 11-15.
5. Там же, с. 16-20.
6. Там же, с. 21.
7. Там же, с. 22-23.
8. Там же, с. 25-26.
9. Там же, с. 27-30.
10. Там же, с. 38.
11. Там же, с. 40-46.
12. Описание памятника см.: Тангутские рукописи и ксилографы, сост. З. И. Горбачева и Е.И. Кычанов. М., 1963, с. 68-86.
13. Измененный и заново утвержденный кодекс законов [девиза царствования] Небесное процветание (1149-1169), гл. III, с. 11б-12а. Тангутский фонд ЛО ИВАН СССР.
14. Там же, гл. VIII, с. 16б.
15. Там же, гл. XX, с. 8а-8б.
16. K. Bunger, Quellen zur Rechtsgeschichte der T'ang-Zeit. - «Monuments Serica. Journal of Oriental Studies of the Catolic University of Peiping», Monograph IX. Peiping, 1946. с 22.
17. Д. Рене. Основные правовые системы современности. М., 1967, с. 81.
18. K. Bunger. Quellen zur Rechtsgeschichte, с. 49.
19. Там же.
20. Там же, с. 50.
21. Там же, с. 56.
