БАНЬ ГУ
ИСТОРИЯ РАННЕЙ ДИНАСТИИ ХАНЬ
ЦЯНЬ ХАНЬ ШУ
Глава 70. ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ЧЭНЬ ТАНА
Чэнь Тан, носивший второе имя Цзы-гун, был уроженцем [уезда] Сяцю в [округе] Шаньян 1. В юности [он] любил книги, обладал глубокими знаниями, хорошо писал сочинения. Семья [Чэнь Тана] была бедна, ей часто приходилось обращаться к другим за помощью, а поэтому они не пользовалась уважением в деревне. Выехав на запад в поисках должности чиновника, [Чэнь Тан] прибыл в Чанань, где был назначен помощником начальника слуг, подающих кушанья к императорскому столу, и оказался в подчинении главного стольника.
Через несколько лет Чжан Бо, носивший титул Фунин-хоу, подружился с [Чэнь] Таном и высоко оценил его способности. Когда во 2-м году эры правления Чу-юань (47 г. до н. э.) император Юань-ди приказал ле-хоу выдвинуть на государственную службу людей, имеющих дарования, [Чжан] Бо рекомендовал [Чэнь] Тана.
[Чэнь] Тан, ожидая перевода на другую должность, не поехал на похороны умершего отца. Полицейский пристав доложил, что [Чэнь] Тан не соблюдает установленные правила, на этом основании [Чжан] Бо за неправильное выдвижение на должность наказали сокращением количества зависимых от него лиц на 120 дворов.
В это время [Чжан Бо] умер, и ему был пожалован посмертный титул Мю-хоу 2. Что касается [Чэнь] Тана, то он был посажен в тюрьму. Впоследствии [Чэнь Тан] снова получил по рекомендации назначение на должность телохранителя и несколько раз просил отправить его послом о чужеземные владения. Прошло много времени, и его перевели на должность помощника полковника в Западном крае, он выехал гуда вместе с Гань Янь-шоу.
Следует сказать, что ранее, когда при императоре Сюань-ди среди сюнну произошла смута и пять шаньюев боролись между собой за власть, шаньюи Хуханье и Чжичжи прислали сыновей прислуживать императору, которые оба были приняты в Хань. Затем шаньюй Хуханье, признавший себя вассалом, лично явился на представление императору, а Чжичжи, считая, что Хуханье перешел на сторону Хань из-за слабости, вызванной понесенными поражениями, и не сможет вернуться обратно, двинулся на запад и занял правые земли.
В это время [династия] Хань направила войска проводить обратно шаньюя Хуханье, а поэтому Чжичжи двинулся дальше на запад, разбил хуцзе; цзяньгуней и динлинов, присоединил к себе эти три владения и стал управлять ими. Озлобленный тем, что [династия] Хань покровительствует Хуханье и не помогает ему, [Чжичжи] оскорбил ханьского посла Цзян Най-ши и других.
В 4-м году эры правления Чу-юань (45 г. до н. э.) Чжичжи прислал послов с подношениями, потребовал вернуть сына, прислуживавшего императору, и выразил желание подчиниться Хань. [Двор] Хань стал обсуждать вопрос о посылке командира Гу Цзи для проводов сына [Чжичжи].
Главный цензор Гун Юй и ученый Куан Хэн считали, что, как сказано в Чунь-цю, «варваров не удовлетворить исполнением одной просьбы» 3, что шаньюй Чжичжи еще не полностью поддался доброму влиянию [Хань], находится очень далеко, поэтому послу следует приказать проводить его сына до укрепленной линии и вернуться назад:
[Гу] Цзи представил императору доклад, в котором говорилось: «Срединное государство должно все время держать варваров на привязи, но если ныне, после того как Вы десять лег, проявляя большую милость, содержали сына Чжичжи, зачеркнуть все и не проводить его, а вернуть посла с ближайшей укрепленной линии — значит показать Чжичжи, что Вы отвергаете и не любите его; это лишит его желания поддаться Вашему доброму влиянию и исполнять Ваши приказания. Нельзя забывать расточаемые в прежние времена милости и вызывать вражду в будущем. Ваши сановники, зная, что в прошлом Цзян Най-ши, который не смог бороться с противником, и, исчерпав свой разум и смелость, подвергся оскорблениям, заранее беспокоятся обо мне. К счастью, я получу верительный знак могущественной [династии] Хань, у меня будет указ мудрейшего императора, я объявлю [Чжичжи] о щедрых милостях, и он вряд ли посмеет проявить жестокость. Если же, охваченный яростью, свойственной диким птицам к зверям, он допустит в отношении меня беззаконие, то возьмет на себя большую вину и должен будет бежать далеко и не приближаться к границам. Потерять одного посла ради спокойствия народа выгодно государству и отвечает моим желаниям. Я хочу проводить [сына Чжичжи] в ставку шаньюя».
Император показал доклад дворцовым сановникам. [Гун] Юн снова стал спорить, уверяя, что поездка [Гу] Цзи непременно принесет несчастье стране и поведет к ссорам, а поэтому ее не следует разрешать. Правый военачальник Фын Фын-ши, [напротив], полагал, что [Гу Цзи] необходимо отправить, и император согласился с его мнением.
Когда [Гу Цзи] прибыл, шаньюй Чжичжи, охваченный злобой, убил его вместе с другими. Понимая, что он совершил преступление перед Хань и услышав к тому же об усилении Хуханье, Чжичжи бежал на запад в Канцзюй. Правитель [владения] Канцзюй отдал свою дочь в жены Чжичжи, а Чжичжи отдал свою дочь замуж за правителя Канцзюй.
Правитель Канцзюй относился к Чжичжи с большим уважением, рассчитывая с его помощью создать угрозу различным владениям. Чжичжи несколько раз использовал канцзюйские войска для нападения на усуней, глубоко вторгался в их земли, приближаясь к городу Чигу 4, убивал и угонял в плен народ, забирал домашний скот, но усуни не смели преследовать его. Их западные пограничные земли опустели, и на площади почти в 1000 ли никого не осталось в живых.
Чжичжи, полагая, что он, глава большого государства, пользуется уважением за свое могущество, проникся благодаря одержанным победам высокомерием и относился к правителю Канцзюй без должного почтения. В гневе он убил дочь правителя Канцзюй и несколько сот знатных и простого народа. Некоторые из них были четвертованы и брошены в реку Дулай (Талас. — В. Т.). Он посылал народ на возведение городской стены, каждый день работало по 500 человек, которые закончили постройку в два года. Кроме того, он отправил послов в Хэсу, Давань и другие владения, требуя представления ежегодных подарков, и ни одно из владений не осмелилось отказать ему.
[Династия] Хань направила в Канцзюй трех послов с требованием выдать тела Гу Цзи и других, однако Чжичжи оскорбил послов и не согласился исполнить императорский указ. В то же время через духу он представил императору письмо, в котором говорилось: «Я живу в большой нужде, хочу изъявить покорность могущественной [династии] Хань, подчиняться ее указаниям и послать сына прислуживать императору». Вот как высокомерно он держался.
В 3-м году эры правления Цзянь-чжао (36 г. до н. э.) [Чэнь] Тан и [Гань] Янь-шоу выехали в Западный край. [Чэнь] Тан был ловким и решительным человеком, думал о больших делах, строил многочисленные замыслы, стремился к удивительным подвигам. Проезжая через города, горы и реки, [он] всегда поднимался на высоту и осматривал окрестности.
Когда он стал управлять чужеземными владениями, то, советуясь с [Гань] Янь-шоу, сказал: «Варвары боятся сильных и подчиняются им, таковы их врожденные свойства. Западный край принадлежал сюнну, а ныне, когда слава о могуществе шаньюя Чжичжи широко распространилась, он нападает на усуней и [владение] Давань, постоянно составляет для Канцзюй планы, желая привести указанные владения к покорности. Если он победит эти два владения, то нападет на севере на [владение] Иле, на западе захватит Аньси, на юге прогонит юэчжи и Шаньлиуй. Таким образом, за несколько лет все владения, имеющие города, обнесенные внутренними и внешними стенами, окажутся в опасности. Кроме того, быстрый и отважный человек, склонный к военным походам, Чжичжи несколько раз одерживал победы, и, если долго не обращать на него внимания, он, несомненно, станет источником бедствий для Западного края.
Хотя шаньюй Чжичжи находится очень далеко, но у варваров нет прочных городских стен и тугих самострелов для обороны. Если собрать командиров и воинов, находящихся в пахотных поселениях, принудить последовать за ними войска усуней и подойти прямо к его городу, то бежать ему некуда, а обороняться у него не хватит сил. Так в один день будет совершен подвиг, о котором мечтали тысячу лет».
[Гань] Янь-шоу также нашел это правильным и хотел представить императору доклад с просьбой разрешить выполнить задуманное. [Чэнь] Тан возразил: «Император будет обсуждать доклад с сановниками, но заурядным людям не понять великого плана, поэтому дело будет непременно погублено». [Гань] Янь-шоу выражал сомнения и не соглашался [с Чэнь Таном].
В это время Гань Янь-шоу надолго заболел. Воспользовавшись этим, [Чэнь] Тан составил подложный императорский указ, поднял войска различных владений, имеющих города, обнесенные внутренними и внешними стенами, а также находившихся в пахотных поселениях в Чэши командиров и воинов под командованием полковника у-цзи. Услышав об этом, [Гань] Янь-шоу в тревоге поднялся с постели и хотел остановить войска. Разгневанный [Чэнь] Тан, поглаживая рукой меч, прикрикнул на [Гань] Янь-шоу: «Войска уже собраны, неужели ты, глупец, хочешь задержать их?» Тогда [Гань] Янь-шоу согласился с Чэнь Таном.
Войска привели в порядок и создали дополнительно полки янвэй, байху и хэци 5. Общая численность ханьских войск и войск из варваров превышала 40 тыс. человек. Затем [Гань] Янь-шоу и [Чэнь] Тан представили императору доклад, в котором обвиняли себя в подделке императорского указа и излагали военную обстановку.
В тот же день они повели по разным направлениям шесть отрядов войск: три отряда, следовавшие по южной дороге, преодолели горы Цунлин и двигались через [владение] Давань, другие три отряда, находившиеся под командованием духу, выступили из владения Вэньсу и, двигаясь по северной дороге, вошли в город Чигу, затем, миновав земли усуней, достигли владения Канцзюй и подошли к пункту западнее озера Тяньчи (Иссык-Куль).
В это время Баотянь, помощник правителя владения Канцзюй, с несколькими тысячами всадников предпринял набег на земли к востоку от города Чигу, убил и захватил в плен свыше тысячи человек, принадлежавших великому гуньми, и угнал большое количество домашнего скота. Он вошел в соприкосновение с тылами ханьских войск и сильно пограбил ехавшие сзади обозы. [Чэнь] Тан послал против него войска варваров. Они убили 460 человек и отбили 470 угнанных в плен, которые были возвращены великому гуньми. Лошади, крупный рогатый скот и овцы были отданы войскам для пропитания. Был также захвачен Инуду — знатное лицо при Баотяне.
Когда войска вступили в восточные земли Канцзюй, [Чэнь Тан] запретил заниматься грабежами. Он тайно вызвал и встретился со знатным канцзюйцем Думо, сообщил ему о мощи [династии Хань] и ее искреннем отношении к ним, выпил с ним вино, заключил договор и отправил обратно. Двинув войска дальше, он остановился лагерем в 60 ли от города шаньюя. Здесь он захватил Каймоу, сына знатного канцзюйца Бэйсэ, и использовал его как проводника. Сын Бэйсэ был младшим братом матери Думо. Они оба ненавидели шаньюя, а поэтому [Чэнь Тан] выяснил многое о положении Чжичжи.
На следующий день [Чэнь Тан] повел войска дальше и стал лагерем в 30 ли от города [шаньюя]. Шаньюй направил посла спросить, зачем пришли ханьские войска. Ему ответили: «Шаньюй прислал императору письмо, в котором говорит, что живет в большой нужде, хочет изъявить покорность могущественной [династии] Хань, подчиняться ее указаниям и лично явиться ко двору для представления императору. Сын неба, пожалев шаньюя за то, что ему придется покинуть большое государство и обмануть владение Канцзюй, приказал духу, назначенному военачальником, встретить шаньюя, его жен и детей. Опасаясь, что окружающие будут встревожены [нашим появлением], мы не посмели подойти близко к городу».
Посол несколько раз ездил туда и обратно с ответами. [Гань] Янь-шоу и [Чэнь] Тан стали упрекать его: «Мы прибыли издалека ради шаньюя, но до сих пор не приехал никто из знатных князей и сановников встретиться с военачальником и принять приказ. Почему шаньюй забыл о своем намерении и нарушает правила приличия, существующие для гостя и хозяина? Наши воины прошли большой путь, люди и скот очень устали, провиант почти весь израсходован, поэтому мы боимся, что не сможем сами вернуться обратно, желательно, чтобы шаньюй обсудил это с сановниками».
На следующий день войска двинулись вперед, подошли к городу Чжичжи, расположенному на реке Дулай, и заняли позиции в 3 ли от города. Издалека было видно, что на стенах города шаньюя вывешены пятицветные знамена и там находится несколько сот человек, одетых в латы. Кроме того, из города выехало более 100 всадников, которые скакали взад и вперед вдоль стены, и вышло более 100 пехотинцев, которые построились, подобно рыбьей чешуе, у ворот и упражнялись в применении оружия. Стоявшие на стене один за другим кричали, подзывая ханьские войска: «Давайте сразимся!» Более 100 всадников поскакало к лагерю, но находившиеся там натянули до отказа обращенные в их сторону самострелы, и они повернули назад. После этого было послано много командиров и воинов стрелять во всадников и пехотинцев у городских ворот, в результате всадники и пехотинцы вошли в город.
[Гань] Янь-шоу и [Чэнь] Тан приказали войскам под звуки барабана всем подойти к стенам города и окружить его со всех сторон. Каждый воин должен был делать свое дело: [одни] — пройти крепостной ров, [другие] — завалить выходы, впереди шли имеющие щиты, сзади — вооруженные алебардами и самострелами, из которых они стреляли в находившихся в бойницах людей. Люди, бывшие в бойницах, спустились с них.
Перед земляной стеной имелся двойной деревянный частокол, из-за которого осажденные стреляли из луков и убили и ранили много осаждающих. Тогда осаждающие стали подносить хворост, чтобы сжечь частокол. Ночью несколько сот всадников хотели покинуть город, но в них начали стрелять и перебили их.
Следует сказать, что вначале шаньюй, услышав о приходе ханьских войск, хотел бежать. Однако он подозревал, что канцзюйцы ненавидят его и окажут поддержку Хань; кроме того, узнав, что усуни и различные владения выслали войска, он понял, что ему некуда идти. Поэтому Чжичжи сначала выехал [из города], а затем вернулся и сказал: «Лучше оборонять город. Ханьские войска пришли издалека и не смогут долго вести осаду». После этого он надел латы и, находясь на бойнице вместе с яньчжи и наложницами, которых было несколько десятков человек, стрелял из лука в осаждающих. Осаждающие попали стрелой в нос шаньюя и перебили много наложниц. Тогда шаньюй сошел с бойницы, сел на коня и, продолжая сражаться, удалился во дворец.
После полуночи преодолели деревянный частокол, и обороняющиеся отступили за земляную стену, поднявшись на которую, стали громко кричать.
В это время свыше десяти тысяч канцзюйских всадников десятью отрядами окружили со всех сторон город, чтобы оказать ему поддержку. Ночью они несколько раз атаковали [ханьский] лагерь, но терпели неудачу и отступали. На рассвете, когда вокруг города начался пожар, обрадованные [ханьские] командиры и воины с громкими криками бросились на них, и от ударов гонгов и барабанов тряслась земля. Войска канцзюйцев откатились назад.
После этого ханьские войска, прикрываясь щитами, одновременно со всех сторон ворвались за земляную стену. Более 100 мужчин и женщин шаньюя отступили во дворец. Ханьские войска подожгли дворец, а командиры и воины кинулись внутрь. Шаньюй, получивший ранение, умер. Помощник начальника разведки Ду Сюнь отрубил голову шаньюю, а затем нашел два ханьских верительных знака, выданных послам, а также написанное на шелке письмо, привезенное Гу Цзи. Все трофеи были отданы тем, кто их захватил.
Всего было убито 1518 человек, включая яньчжи, старшего сына [Чжичжи] и известных князей. С оружием в руках было захвачено 145 человек и свыше 1000 сдались сами. Все они были переданы 15 правителям различных владений, пославших свои войска.
Вскоре [Гань] Янь-шоу и [Чэнь] Тан представили императору доклад, в котором говорилось: «Мы слышали, что согласно великому принципу в Поднебесной все должно быть объединено, так было в древности при [императорах] Яо и Шунь, так будет и теперь при могущественной [династии] Хань. Шаньюй сюнну Хуханье уже назвал себя северным вассалом, тогда как шаньюй Чжичжи поднял мятеж; не признавая себя виновным в этом, считал, что, поскольку он находится к западу от Дася, могущественная династия Хань не сможет подчинить его. Шаньюй Чжичжи причинял народу зло, [слухи о] его великих преступлениях достигли Неба.
Мы, ваши слуги, [Гань] Янь-шоу и [Чэнь] Тан, возглавили войска, борющиеся за справедливость, чтобы осуществить определенную небом кару. Благодаря необыкновенной мудрости Вашего Величества, содействия положительного и отрицательного начала в природе и ясной погоде мы ворвались в укрепление противника, победили его и отрубили головы Чжичжи, знатным князьям и другим людям более низкого происхождения. Головы следует вывесить в подворье для варваров по улице Гаоцзе 6, чтобы показать всем живущим на расстоянии 10 тыс. ли от столицы, что виновные в преступлениях против могущественной династии Хань непременно будут казнены, как бы далеко они ни находились».
Император передал доклад сановникам для обсуждения. Главный помощник императора Куан Хэн и главный цензор По Янь-шоу нашли: «Головы Чжичжи и известных князей были провезены по территории различных владений, о чем слышали и знают все варвары». В Юэ-лин 7 говорится, что весна — это время, когда «зарывают кости и закапывают мясо», поэтому головы не следует вывешивать».
Военачальник колесниц и конницы Сюй Цзя и военачальник правого крыла Ван Шан считали: «Как сказано в Чунь-цю, во время встречи в Цзягу актер Ши смеялся в присутствии правителя, и за это Конфуций казнил его. Хотя был разгар лета, голову и ноги убитого вынесли в разные двери. Голову следует вывесить на десять дней, а потом закопать». Император издал указ, в котором говорилось, что совет военачальников правилен.
Следует сказать, что в прошлом начальник дворцовой канцелярии Ши Сянь хотел выдать замуж за [Гань] Янь-шоу свою старшую сестру, но [Гань] Янь-шоу не согласился на брак. В то же время главный помощник императора и [главный] цензор, возмущенные подделкой императорского указа, недружелюбно относились к [Чэнь] Тану.
[Чэнь] Тан, всегда отличавшийся алчностью, привез в нарушение закона много захваченных трофеев. В связи с этим полицейский пристав направил начальникам уездов письмо с предписанием задержать возвращающихся командиров и солдат для проверки.
[Чэнь] Тан представил императору доклад, в котором говорилось: «Я вместе с командирами и солдатами выступил наказать шаньюя Чжичжи, который, к счастью, уничтожен нами. Сейчас, когда мы возвращаемся из дальнего похода, следовало бы отправить гонцов встретить нас на дороге и выразить сочувствие за пережитые нами лишения. А полицейский пристав, напротив, задерживает и проверяет воинов, т. е. мстит нам за Чжичжи».
Император немедленно выпустил задержанных командиров и воинов и приказал начальникам уездов предоставлять проходящим войскам вино и пищу.
По прибытии [войск] началось обсуждение заслуг [военачальников]. Ши Сянь и Куан Хэн считали: «[Гань] Янь-шоу и [Чэнь] Тан самовольно двинули войска в поход, подделав императорский указ, поэтому для них будет счастьем, если их не казнят. Если же им еще пожаловать титулы и землю, то те, кто в будущем поедет в качестве послов, в надежде на счастливый случай станут заводить ссоры с варварами, извлекая бедствия на государство, поэтому нельзя открывать для них лазейку».
Император Юань-ди в душе одобрял действия [Гань] Янь-шоу и [Чэнь] Тана, но ему было трудно не согласиться с предложением [Куан] Хэна и [Ши] Сяня, а поэтому вопрос не решался, несмотря на длительные обсуждения.
[В это время] бывший начальник княжеского приказа Лю Сян подал императору доклад, в котором говорилось: «Количество [ханьских] послов, командиров и воинов, задержанных или убитых шаньюем Чжичжи, исчисляется сотнями. Слухи об этом дошли до чужеземных владений, что подорвало авторитет [династии Хань], о чем сокрушались все сановники, а Вы сами, Ваше Величество, встревоженные этим, хотели покарать его; никогда не следует забывать об этом.
Духу Западного края [Гань] Янь-шоу и помощник полковника [Чэнь] Тан, выполняя высочайшую волю и опираясь на Вашу необыкновенную мудрость, возглавили вождей варваров, встали во главе воинов из городов, обнесенных внешними и внутренними стенами, и, пренебрегая опасностями, грозившими на каждом шагу, двинулись в отдаленные земли. Пришли во владение Канцзюй, где вырезали город, защищенный пятью рядами укреплений 8, сорвали знамя сихоу, отрубили голову Чжичжи, водрузили ханьский флаг в землях, расположенных в 10 тыс. ли от столицы, распространили влияние династии Хань к западу от гор Куншань и смыли позор, связанный с Гу Цзи, совершив тем самым блестящие подвиги, в результате которых варвары в страхе все изъявили покорность.
Видя, что Чжичжи казнен, обрадованный и напуганный шаньюй Хуханье поспешил встать на правильный путь, явился со склоненной головой ко двору, выразив желание охранять северные границы и называть себя во всех поколениях вассалом. Нет большей заслуги для чиновника, как совершить подвиг, результаты которого будут сказываться 1000 лет, и установить спокойствие для 10 тыс. поколений.
В древности чжоуские сановники Фан Шу и Цзи-фу наказали от имени Сюань-вана сяньюней, после чего южные варвары изъявили покорность. Об этом в Ши-цзин сказано:
[Боевых колесниц] много, и они прекрасны,
[Идут и слышатся], словно грома удары и грома раскаты.
Прославленным и верный Фан Шу
[Сначала] покарал сяньюней,
[Затем], объятые страхом, южные варвары области Цзин
явились ко двору 9.
В И-цзин говорится: «Отрубленная голова и поимка разбойников сулят радость» 10. В обоих отрывках восхваляется убийство главных преступников, после которого непокорные явились ко двору со склоненной головой.
Ныне убийство, совершенное [Гань] Янь-шоу и [Чэнь] Таном, и страх, внушенный ими, имеют большее значение, чем отрубание головы, о котором рассказывается в Ши-цзин, и возвращение колесниц с победой из Ши-цзин. При обсуждении великих подвигов не принимают во внимание мелкие ошибки, а при выдвижении совершивших прекрасные дела не упоминают об их мелких проступках. В трактате Сыма сказано: «Военные награды выдаются не позднее месяца [с момента подвига]», и в этой фразе выражено желание, чтобы народ быстро получал награду за добрые дела. Ибо, если стремиться к тому, чтобы совершались военные подвиги, необходимо ценить людей.
Когда Цзи-фу вернулся, [правитель] Чжоу щедро одарил его, о чем в Ши-цзин сказано:
Рад Цзи-фу устроенному пиру,
Много выпало ему счастья.
Он вернулся из Хао,
Долго пробыли наши войска в походе 11.
Хао, расположенный в тысяче ли от столицы, и то считался далеким, так что же говорить о землях, находящихся в десяти тысячах ли? Много им пришлось потрудиться. Если [Гань] Янь-шоу и [Чэнь] Тан не получат наград, а, наоборот, их подвиг, ради которого они жертвовали жизнью, будет замалчиваться и их долго будут унижать перед чиновниками, это совсем не вдохновит на подвиги и не ободрит воинов. В древности циский правитель Хуань-гун сначала совершил подвиг, укрепив династию Чжоу, а затем совершил преступление, уничтожив владение Сян, но правитель [Чжоу], поскольку подвиг превосходил преступление, скрыл последнее.
Ли Гуан-ли, занимавший должность Эршиского военачальника, потерял 50-тысячную армию, сгубил огромные средства и в результате четырехлетних трудов приобрел всего лишь 30 хороших лошадей. Хотя он отрубил голову правителю владения Давань Угу, это не возместило сделанных расходов, и Ли Гуан-ли виноват но многих преступлениях. Однако император Сяо-у, понимая, что он предпринял поход за 10 тыс. ли, не обратил внимания на допущенные ошибки, а пожаловал двоим титулы хоу, троих назначил на должности сановников и свыше 100 человекам положил жалованье 2 тыс. даней зерна в год.
Ныне владение Канцзюй сильнее, чем было владение Давань, титул Чжичжи более высок, чем титул правителя Давань, убийство посла — большая вина, чем отказ дать лошадей, а подвиг [Гань] Янь-шоу и [Чэнь] Тана, которые не имели ни одного ханьского воина, не израсходовали ни 1 доу зерна, в 100 раз превосходит подвиг Эршиского военачальника. Более того, Чан Хуй, сопровождавший усуней, пожелавших напасть на сюнну, и Чжэн Цзи, встретивший добровольно явившегося князя Жичжу, и то получили землю и титулы. Поэтому я говорю, [что по воинственности и усердию] Гань Янь-шоу и Чэнь Тан превосходят Фан Шу и Цзи-фу, их подвиги перекрывают допущенные ошибки более, чем у циского Хуань-гуна и Эршиского военачальника, если сравнивать их подвиг с подвигами последнего времени, то он выше подвигов Аньюань-хоу и Чанло-хоу 12. Тем не менее их великий подвиг не отмечен, а мелкие ошибки раздуты, что вызывает во мне боль. Следует скорее освободить их, не наказывать за мелкие проступки, а, проявив милость, пожаловать титулы, чтобы вдохновить других к свершению подвигов».
После этого Сын неба издал указ, и котором говорилось: «Сюннуский шаньюй Чжичжи, нарушая правила приличия и поведения, задерживал и убивал ханьских послов, командиров и воинов, грубо попирал принципы справедливости, чего мы никогда не могли забыть. Причина того, почему ничего не предпринималось для наказания его, состояла в том, что было трудно послать войска в поход и не хотелось затруднять военачальников, а поэтому мы терпели и ничего не говорили.
Ныне [Гань] Янь-шоу и [Чэнь] Тан, воспользовавшись подходящей обстановкой и используя благоприятное время, собрали владения, имеющие города, обнесенные внешними и внутренними стенами, и выступили покарать Чжичжи, при этом они самовольно двинули войска и подделали императорский указ. Благодаря помощи неба, земли и храма предков они покарали шаньюя Чжичжи, отрубив ему голову, а также перебили более тысячи человек, начиная от яньчжи, знатных лиц и известных князей.
Хотя они нарушили долг и преступили закон, но не потеряли ни одного ханьского солдата и не притронулись к запасам в кладовых, а, снабжая войска продовольствием, взятым у противника, совершали подвиги в землях, отстоящих на 10 тыс. ли от столицы, вселили страх в варваров и прославили свое имя в пределах четырех морей. Уничтожив в интересах государства зло, они погасили источник войны, благодаря чему пограничные земли обрели спокойствие. Однако, несмотря на это, они не избавили себя от смерти и должны ответить за свое преступление по закону, но мне очень жаль их. Приказываю поэтому простить преступление [Гань] Янь-шоу и [Чэнь] Тана и не наказывать их».
Затем император приказал сановникам обсудить вопрос о пожалованиях. Все участники обсуждения согласились, что их следует наградить по военным законам за поимку и казнь шаньюя. Однако Куан Хэн и Ши Сянь сочли, что Чжичжи после бегства лишился своего государства, а после присвоения себе титула в отдаленных землях перестал быть настоящим шаньюем. Император Юань-ди хотел по аналогии с Чжэн Цзи, получившим титул Аньюань-хоу, пожаловать их по тысяче дворов, но [Куан] Хэн и [Ши] Сянь снова стали возражать. В конце концов император пожаловал [Гань] Янь-шоу титул Ичэн-хоу, а [Чэнь] Тану — титул хоу без предоставления земельного надела, дал каждому право кормления с 300 дворов и по 100 цзиней золота. Обо всем было доложено Небу и в храме предков, а в Поднебесной была объявлена общая амнистия.
[Гань] Янь-шоу получил назначение на должность чаншуйского полковника, а [Чэнь] Тан — на должность полковника лучников, стреляющих по звуку (т. е. не видя цели).
Комментарии
1. Округ Шаньян был учрежден при династии Хань. Управление округом находилось и г. Чанъи, лежавшем к северо-западу от совр. уездного города Цзиньсян в пров. Шаньдун.
Главный город уезда Сяцю был расположен в 13 км к западу от соврем, уездного города Цзыян в пров. Шаньдун (ЧДДЦ, стр. 665).
2. Мю-хоу. Иероглиф мю означает «лгать, ложный». Упомянутый титул объясняется следующим образом: «хоу, допустивший ложь».
3. «Варваров не удовлетворить исполнением одной просьбы» — фраза, встречающаяся два раза в «Чунь-цю» Гунъян-чжуань под 9-м годом правления Вэнь-гуна и 20-м годом правления Сян-гуна.
4. Чигу — город, являвшийся столицей владения усуней (XIII, гл. 68б, л. 1а).
5. Янвэй, байху и хэци — названия полков, составлялись из слов, имевших значение угрозы или восхваления. В частности, янвэй означает «проявить величие», а байху — белый тигр.
6. Гаоцзе — название улицы в Чанъани, на которой находились подворья для приезжающих чужеземцев (ХШ, гл. 70, л. 11б, прим.).
7. Юэлин — название главы в Ли-цзи.
8. Город Чжичжи был обнесен двойным деревянным частоколом и земляной стеной, т. е. имел три ряда укреплений. По-видимому, в данном тексте упоминание о пяти рядах укреплений является ошибкой.
9. См. МШЧИ. т. 7, стр. 880.
10. См. ЧИЧИ, т. 1. стр. 184.
11. См. МШЧИ, т. 7, стр. 874.
12. Аньюань-хоу — титул Чжэн Цзи, Чанло-хоу — титул Чан Хуя.
