header left
header left mirrored

Философская проза Китая VII—IX ВВ.

Желоховцев А. Н., Лисевич И. С., Рифтин Б. Л., Соколова И. И., Сухоруков В. Т., Черкасский Л. Е., Эйдлин Л. З. Китайская литература: [III—XIII вв.] // История всемирной литературы: В 8 томах / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1983—1994. — На титл. л. изд.: История всемирной литературы: в 9 т. Т. 2. — 1984. — С. 96—147.

129

 

ФИЛОСОФСКАЯ ПРОЗА VII—IX ВВ.

 

В VII и VIII вв. прозаическая литература была увлечена примером великих мастеров параллельного (т. е. «современного») стиля предшествующей эпохи. Юй Синь, Сюй Лин (507—583), Ли Цзи, Бао Чжао — вот кому подражали и кого пытались превзойти. В литературе эпигонов содержание было обесценено, вследствие чего появлялись произведения, начиненные исторической эрудицией, дословными заимствованиями, символикой и сложными фигурами.

Протест против «современного» стиля был неизбежен. Некоторые считали его практически непригодным и требовали возврата к стилю старой деловой прозы. Еще в VI в. ученый Су Чо (498—546) составил манифест в стиле «Шуцзина», но архаизированный язык не привился. Суйский император Вэнь-ди в 584 г. издал указ, запрещающий в официальной переписке использовать цветистый слог, а одного нарушителя даже казнил для острастки. При его преемнике литератор Ли Э выступал уже не только против цветистости, но и параллельного стиля в целом. Парадоксально, что свои возражения он излагал, строго соблюдая те требования, от которых призывал отказаться.

Незатронутой «современным», т. е. параллельным, стилем оставалась историческая проза. В VII в. активно составлялись истории прошлых династий, а авторы-конфуцианцы на литературу возлагали вину за упадок нравов и несчастья междоусобиц и нашествий. Вера в нераздельность литературной и государственной жизни в то время была всеобщей.

Во второй половине VII в. ведущих литераторов волновал упадок прозы. «Четверо выдающихся» — а в их числе были такие поэты, как Ван Бо и Ло Бинь-ван, — требовали, чтобы литература была идейной и гражданственной. Поэт Чэнь Цзы-ан горько восклицал: «Уже пятьсот лет как литература (вэнь) утратила свою суть!» Суть литературы он видел воплощенной в древней словесности и призывал возвратиться к ее традиции. Почему литературе следовало возвратиться именно к древней манере, сумели обосновать писатели VIII в.

Сяо Ин-ши (717—758), Ли Хуа (715—766), Дугу Цзи (725—777), его ученик Лян Су (753—793) отказались от параллельного стиля и писали в манере древних. Сяо Ин-ши и его последователь

130

Люй Мянь требовали возродить стиль конфуцианских канонических книг как образец для литературы. Писать иначе, чем в каноне, казалось им кощунственным. Отвергая «современный» стиль, они отворачивались и от современности, что обрекало их течение на групповую замкнутость.

О том, что литература должна быть выражением Дао — учения, — говорилось в «Срединном учении» — книге, приписываемой Ван Туну (584—618). Люй Мянь четко выразил идейные побуждения сторонников «возврата к древности»: проповедь конфуцианского учения, подражание литературе древних, отрицание «современного» стиля. Но произведения авторов этого направления не снискали признания. Люй Мянь сам с горечью сознавал, что они, «хотя и знали, что писать, но не писали: писать брались, но не смогли написать». Так, не возбуждая общественного отклика, идеи «возврата к древности» (фу гу) зрели более двух столетий.

Расцвет движения связан с именами двух великих писателей — Хань Юя и Лю Цзун-юаня.

Хань Юй воспитывался в семье старшего брата Хань Хуэя (737—779), принадлежавшего к немногим последователям Дугу Цзи и Лян Су. С детских лет до конца жизни писатель оставался верен усвоенным взглядам, хотя они мешали его карьере.

Славившийся образованностью Хань Юй трижды терпел неудачу на столичных экзаменах и только в двадцать девять лет поступил на государственную службу. Дважды его ссылали: за просьбу снять подати с голодающих и за критику буддизма. Будучи придворным историком, Хань Юй написал «Правдивые записи об императоре Шунь-цзуне», которые по настоянию дворцовых всевластных евнухов пришлось трижды сокращать и переделывать. Учительствующий конфуцианец, Хань Юй ревностно собирал вокруг себя вступающую в литературу молодежь и провозгласил, что «писатель проясняет учение — Дао». Он был готов «расстричь монахов, сжечь их писания и обратить храмы в жилища». Но убеждения не перерастали в фанатизм, он умел ценить личные достоинства людей. Для него конфуцианское учение было отнюдь не ортодоксальным. Он знал всех мыслителей китайской Древности, отвергая только Лао-цзы и чужеземный буддизм. Позднее его осуждали за вольное обращение с авторитетами и за широту взглядов.

«Древний» стиль (гувэнь), который Хань Юй провозгласил в литературе, вбирал в свою традицию древний конфуцианский канон, ханьскую прозу и сочинения «ста писателей», т. е. всю литературную традицию вплоть до III в. Близкая по времени литература отвергалась, как пораженная в той или иной мере болезнью «современного» стиля. Хань Юй хотел прежде всего возродить дух гражданственных исканий в литературе, который он видел в древних книгах эпохи Чжоу, тех времен, когда «разом расцветали сто цветов и славой мерились сто писателей».

Смысл древней литературы Хань Юй понимал как ее общественную действенность. Вместе с историками он видел в судьбах литературы отражение судьбы отечества и отрицал сочинения «смутных времен» не меньше, чем враждебные конфуцианству вероучения. Вместе с тем Хань Юй не принимал современную ему конфуцианскую догматику. Он считал, что с III в. учение и государство пришли в упадок. По его мнению, в этом были повинны не только даосизм и буддизм, но и конфуцианцы, неспособные к противоборству: он не желал иметь с ними ничего общего и обходил их молчанием в своих сочинениях. Хань Юй провозгласил гражданский принцип «воззывай о несправедливости» и приравнивал его по значению к естественному закону. Он сам «воззывал», чего бы ему это ни стоило. Несправедливость к отдельному человеку Хань Юй порицал как язву сословного общества, в котором никто не мыслился независимым, вплоть до самого Сына Неба. В годы, когда мятежи несли опасность имперским устоям, Хань Юй впервые в конфуцианстве потребовал в своем трактате карать смертью непокорных. Хань Юй клеймил предательство и распри, сопутствующие междоусобицам в танском государстве, и восхвалял героизм защитников императорской власти.

В учении и деятельности Хань Юя обнаруживаются некоторые гуманистические черты, но гуманизм его был весьма ограничен и не означал разрыва с конфуцианской традицией.

Отказавшись от дословного подражания древним, Хань Юй не был поклонником простоты и доходчивости. Его стиль, названный им древним, был современен, а язык обогащен живой речью. Параллелизму пяньвэня он противопоставлял бесконечную гибкость смысловых переходов и живое течение фразы. Однажды у Хань Юя спросили: «Должна быть литература легкой или трудной?» На это последовал ответ: «И ни легкой, и ни трудной, а единственно самой собой».

Сочинения Хань Юя связаны с его общественной деятельностью, и в этом смысле он законченный конфуцианец. Его послания, будь это нападение на буддизм, или выступление в защиту несправедливо обиженного друга, или призыв к облегчению участи обездоленных, — проникнуты страстной убежденностью. Человек действия, он не был склонен к умозрительной философии. Трактаты Хань Юя публицистичны,

131

остры, социальны. Его космология покорно повторяла древние суеверия. Но не здесь сосредоточивались его интересы: его поглощала забота о судьбах империи, о должном порядке и мире внутри страны. И в освещении этих вопросов он не ограничивался простым повторением древних.

Хань Юй не любил общих фраз. Его публицистический стиль был конкретен. Он был признанным мастером характеристики. Даже в эпитафии он вводил реплики и конкретные события из жизни тех, чью память они были призваны увековечить. Хань Юй прославился и своими притчами. Знамениты его «Разные учения», «Как толковать слова „поймали линя“» и др. В них он использует общеизвестные в Китае предания, заостряя их социальный смысл. Чтобы найти сказочно быстроногого коня в стране, сначала нужно найти человека, знающего толк в конях, а чтобы поймать мифического единорога — цилиня, которого никто не видал и никто опознать не сумеет, нужен мудрец, совершенномудрый, и мало одного только явления чудесного существа... А человек — знаток и мудрец — может быть на месте только в разумно управляемом обществе, — таково логическое заключение по-конфуциански мыслящего Хань Юя.

Любопытно его «Молитвенное и жертвенное обращение к крокодилу», в котором языческое заклинание, рассчитанное на суеверный народ, соединяется с призывом к разумным, практическим мерам.

В «Жизнеописании Мао Ина» Хань Юй, сознательно подражая знаменитому историку Сыма Цяню, написал биографию, но не государственного деятеля, а... зайца. Заяц у него имеет и славных предков, известных волшебством, и родовой удел, делает карьеру при дворе, но по-прежнему боится охотников. Потомство заячьего рода процветает и соперничает за первородство. Это пример литературного пародирования стиля исторических жизнеописаний — вольность, вызвавшая тогда всеобщее негодование. Один Лю Цзун-юань поднял голос в ее защиту, но и он был поражен необычной свободой автора в обращении с классическими образцами, которым привыкли поклоняться.

Конкретная образность Хань Юя требовала и языковых новшеств. Он принимал из старой литературы только живое, отбрасывал архаизмы, вводил в литературный язык новые, современные выражения, вошедшие в живую фразеологию.

Соратником Хань Юя в литературе был Лю Цзун-юань. Его дарование было совсем иным. В молодые годы он использовал параллельный стиль и писал деланно и вычурно. Однако литературная манера Хань Юя оказала на него влияние, и он стал писать по-новому.

Пожалуй, редко в истории встречались два столь несхожих великих писателя-современника. Сходство их ограничивается стремлением к возрождению духа древней литературы. Все прочее разделяет, начиная с того, что Лю Цзун-юань не отвергал буддизма: «Я с детства чту Будду, и вот уже тридцать лет постигаю его учение. Из тех, кто говорит о нем, лишь редкие способны понимать его писание». Соратники-литераторы противостояли друг другу в философии. Лю Цзун-юань ответил на антибуддийские выступления Хань Юя критикой слабого места конфуцианцев — натурфилософских представлений. Он безжалостно бичевал древние суеверия в своих «Ответах о небе», посланиях к друзьям и в трактате «О небе». Он написал «Отрицание „Речей царств“», опровергая суеверия летописца, которые конфуцианство освящало и принимало. В его критике проявляется здравомыслящий материалистический взгляд на мир, пока не затрагиваются буддийские догмы.

В отличие от Хань Юя, Лю Цзун-юань был близок к философскому синтезу. Он писал: «Конфуцианство обрядом установило благость и долг, утратить это бедственно. Буддизм догмой утвердил сознание, лишиться этого погибельно». В его понимании учение, Дао, включает в себя избранные элементы и конфуцианства, и даосизма, и буддизма. В этом Лю Цзун-юань был истинным сыном танского времени, когда китайская культура охотно вбирала в себя чужеземные влияния и в музыке, и в танцах, и в скульптуре, и в религии, и в обычаях.

Лю Цзун-юань не боролся с даосизмом, и с конфуцианским каноном наравне почитал книги Лао-цзы и Чжуан-цзы. В общественной деятельности Лю Цзун-юань не уступал в активности Хань Юю. Он не шел на компромиссы и последние одиннадцать лет жизни провел в ссылке. Ссылка еще более углубила его буддийскую созерцательность и отрешенность, но не обезоружила полностью; литература тогда стала главной областью его деятельности.

Славятся притчи и басни Лю Цзун-юаня. Он продолжил традицию Древности, особенно любимого им Чжуан-цзы в этом жанре. Опала, казалось бы, заставляла его быть осмотрительным. Но вопреки этому произведения его смелы, сатиричны и не уходят от главных вопросов времени. Социальная несправедливость обличается в рассказе «Нечто об охотнике за змеями». В притче «Садовник Го-Верблюд» порицается глупое, бездарное управление народом. Басни о животных (об олене, осле, крысах и др.) предостерегают от превратностей судьбы.

132

В ссылке в Юнчжоу, в стенах буддийского храма, Лю Цзун-юань создает «пейзажные записки». Предшественники в этом жанре, разумеется, были: например, Ли Дао-юань с его «Комментарием к «Книге Вод». В этих небольших зарисовках-картинках постоянно чувствуется присутствие человека — природа окрашена его настроением. Чувство тоски по родине не покидает поэта, свое настроение он чаще всего передает своеобразным тоном повествования.

Опальный Лю Цзун-юань не мог собирать учеников и последователей, но литераторы южных провинций Китая явно находились под его влиянием. Самым значительным показателем успеха сочинений Лю Цзун-юаня было уважение друга-противника Хань Юя, высоко ценившего его литературный дар. На кончину Лю Цзун-юаня в 819 г. — ему было только 46 лет — Хань Юй откликнулся эпитафией и надгробной надписью.

Через пять лет — в 824 г. — ушел из жизни и Хань Юй. После них литературное движение гувэнь начало угасать.

Гражданственные устремления сторонников движения за гувэнь в конце IX в. унаследовали авторы сатирических произведений, так называемых «мелочей» (сяо пиньвэнь) — Пи Жи-сю (ок. 834—883), Лу Гуй-мэн (ум. 881), Ло Инь (833—909).

Хрестоматийны гневные афоризмы Пи Жи-сю:

«В старину убивали человека — гневались; ныне человека убивают — и смеются.

В старину чиновников ставили — разгонять разбойников, ныне чиновников ставят — разбойничать.

В старину тот, кто правил людьми, на себя взваливал всю Поднебесную, и люди скорбели о нем; ныне же те, кто управляет людьми, сами взгромоздились на Поднебесную, и люди скорбят о ней».

С падением танской династии идейные устремления движения за гувэнь были забыты, а самого Хань Юя помнили только как поэта. Лишь спустя триста лет, в XI в., поднялась новая волна литературного движения, которая сделала имена Хань Юя и Лю Цзун-юаня своим знаменем, а их произведения ввела в число самых чтимых книг китайской литературы.

Top
 
 

© Материалы, опубликованные на сайте, являются интеллектуальной собственностью и охраняются законодательством об авторском праве. Любое копирование, тиражирование, распространение
возможно только с предварительного разрешения правообладателя.
Информационный портал по Китаю проекта АБИРУС

Карта сайта   "ABIRUS" Project © All rights reserved
Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100 Яндекс цитирования