От приморской деревушки до военного порта
Циндао имеет свою характерную историю, очень типичную для аналогичных «форпостов европейской цивилизации на Востоке». История Циндао ярко отражает пути и методы проникновения европейского капитала в Китай и историю столкновения его с конкурирующим японским империализмом.
Одной из отличительных особенностей экономики стран Дальнего Востока является очень большая зависимость ее от морских торговых путей как в пределах самого Востока — ввиду наличия нескольких крупных островных архипелагов и бедности железнодорожной сети на континенте, так и в сношениях с Европой — из-за отсутствия другого трансазиатского пути, кроме сибирского. Америка также может использовать для связи с дальневосточными рынками только море. Кроме того, горской транспорт вообще выгоднее железнодорожного.
Вот почему поиски и завоевания колоний и «сфер влияния», т. е. новых рынков на Дальнем Востоке, неизбежно сопровождаются поисками и захватом соответствующих торговых портов, а вслед за ними и военно-морских баз как опорных пунктов для морских сил, официально предназначенных защищать морскую торговлю. Практически их задачи значительно шире: эскадры военных кораблей призваны обеспечивать те пути, по которым внедряются на Восток капиталы, товары, политическое влияние, религиозная пропаганда, экспедиционные [14] войска и все то, что необходимо для расширения империалистической экспансии.
Так возникли на чужой территории русский Порт-Артур (1898 г.), английские Гонконг (1841 г.), Вэйхайвэй (1898 г.), Сингапур{13}, американская Манила (1898 г.) и много других, в том числе германский Циндао (1897 г.).
Особую ценность приобретали те пункты побережья, ,которые совмещали выгодное стратегическое положение с условиями, благоприятными для торговых портов, связанных с соответствующими сырьевыми базами, концессиями или «сферами влияния». Вокруг таких объектов разгоралась наиболее решительная борьба конкурирующих государств, представлявших европейский или американский капитал, как между собой, так и с только что появившимся на этой арене молодым японским капиталом.
Циндао являлся как раз одним из таких пунктов. Судьба его очень напоминает судьбу Порт-Артура. Захваченный у Китая без единого выстрела, при обстановке, благоприятно сложившейся для Германии, Циндао позже, после затраты Германией колоссальных средств и сил, был отнят у нее Японией военным путем.
Прежде чем стать германским, Циндао прошел через следующие характерные этапы.
До 90-х годов прошлого века это была маленькая приморская деревушка богатой китайской провинции Шаньдун, примечательная своим живописным местоположением и прекрасным климатом. Благодаря наличию удобной бухты Кяочао китайский вице-король Ли Хун-чанг после потери Ляодуна решил создать в Циндао военный порт с первоклассными береговыми укреплениями. В 1895 г. были начаты кое-какие работы и в лагерях был размещен небольшой гарнизон.
Первыми бухту Кяочао и Циндао обследовали русские. [15]
Разгром китайской армии японцами в 1895 г., захват Формозы, Пескадорских островов и Ляодуна, привилегии, полученные Японией в Китае по Симоносекскому договору, — все это весьма встревожило европейский капитал, уже проникший к этому времени в Манчжурию, Корею и Китай.
Царское правительство особенно обеспокоил захват Ляодуна, стратегическое положение которого по отношению к Корее и Манчжурии угрожало экспансии русского капитала на Дальнем Востоке.
Совместно с Германией 11 апреля 1895 г. Россия опротестовала захват Ляодуна и в конце концов добилась отказа от него Японии. В то же время, реально ощутив устремление японцев на континент, российское правительство, помимо дипломатического давления, предприняло ряд более существенных действий.
На поиски опорного пункта для царского флота с конечной целью противодействовать дальнейшему усилению японского влияния в Корее и проникновению его в Китай был послан адм. Алексеев, который на крейсере Владимир Мономах обошел все бухты и рейды корейского и китайского побережий{14}.
Так как ближайшей задачей для русского дальневосточного флота ставилось давление на японцев с целью вынудить их к оставлению Ляодуна и исключить возможность повторного захвата, адм. Алексеев остановил свой выбор на бухте Кяочао, которую он осмотрел 30 июля 1895.
Вот как оценил этот стратегический пункт доверенный представитель царизма, впоследствии бесславный защитник того самого Ляодуна и Порт-Артура, о которых он так заботился в этот момент:
«... Эта бухта, доступная большому флоту, уже имеет несколько оконченных укреплений на берегу, защита входа в нее может быть возложена не только на минные [16] заграждения и сторожевую службу, но и на береговую оборону... расстояние до мыса Шаньдун всего 140 миль, следовательно, при надобности блокировать Чжилийский залив сказанная бухта вполне удобна.
Характерны заключительные слова Алексеева.
«... Принимая в соображение, что означенная бухта есть порт, не открытый для европейской торговли, то в устранение нежелательных для Китая недоразумений, вероятно, необходимо будет на предмет ее занятия войти в предварительное соглашение с Пекином»{15}.
И это тогда, когда в бухте китайским правительством строится порт и возводятся береговые укрепления!
Записка Алексеева была принята в Петербурге благосклонно, и предпринятые в ее духе дипломатические шаги дали благоприятный результат. Осенью 1895 г. русский флот получил разрешение китайского правительства приходить на зимовку в Кяочао. Однако, этим правом русские не воспользовались.
Русский посланец не был одинок. Вслед за ним небольшой германский отряд военных кораблей обследовал все бухты и рейды китайского побережья, идя с юга, от района Гонконга, на который уже опирался британский флот, имея в нем адмиралтейство и доки частных английских фирм, субсидируемых правительством.
В 1896 г. германский отряд, бывший «бездомным» и вынужденный зимовать в Гонконге и пользоваться его доками, тщательно изучал побережье, отстаиваясь в Амое и Мирс-бей (в 27 милях от Гонконга), что сильно не понравилось англичанам. Этот отряд успел дойти до Шаньдуна, изучить его и сделать свои выводы, по-видимому, аналогичные алексеевским, хотя цели у германских политиков и моряков были еще более широкие.
Доверенным лицом кайзера, которое лично разведало все побережье и оценило по достоинству бухту Кяочао, [18] был адм. Альфред фон Тирпиц. Линия поведения его определялась следующим положением:
«...если немецкая торговля должна была отказаться от роли посредника между английской и китайской продукцией и хотела выбрасывать на азиатский рынок собственные немецкие товары, то она, как и наша эскадра, нуждалась в собственном Гонконге ...»{16}.
Адмирал добился утверждения кайзером своего выбора, несмотря на противодействие дипломатов, настаивавших на выборе бухты Амой.
В последующем тот же Тирпиц обеспечил строительство и развитие Циндао в том виде, в каком его застала мировая война, неосновательно рассчитывая на то, что немецкая дипломатия сумеет сохранить Японию на стороне Германии.
Стратегически необходимость захвата Циндао «являлась предварительным условием для развития крейсерской войны»{17}.
В октябре 1897 г. Германией была сделана первая дипломатическая попытка получения Кяочао{18}. Германский посол в Пекине барон Гейкинг вступил в соответствующие переговоры с правительством богдыхана, но под давлением извне потерпел фиаско. Несмотря на то, что германское правительство просило предоставить бухту Кяочао «только для устройства торгового порта», Гейкингу было твердо отказано на том основании, что порт необходим самому Китаю как военный, и кроме того потому, что Россия имеет преимущества первой заявки.
Но русские, занятые реализацией контракта на постройку КВЖД, в это время уже не интересовались Кяочао, так как Ляодун был японцами очищен, а проникновение в Манчжурию и Северную Корею толкало на захват того же Ляодуна с Порт-Артуром, как будущей базой царского флота. Известную роль сыграла также [19] отрицательная оценка бухты Кяочао, данная адм. Чухниным, который обследовал ее в 1896 г., т. е. после Алексеева.
После неудачи переговоров в Пекине германское правительство искало только «удобного случая», чтобы начать действовать иными методами. Такой «случай» не замедлил представиться.
На территории Шаньдуна, в местечке Уэн-чу, были убиты туземцами два германских миссионера. В который раз трупы миссионеров сыграли свою стандартную роль — роль удобного предлога для развязывания империалистического наступления!
14 ноября 1897 г. германская эскадра под командованием адм. фон Дидерикса вошла в Кяочао и, высадив корабельный десант в 600 чел., без выстрела захватила Циндао. Одновременно были сделаны энергичные и полные возмущения представления правительству богдыхана в Пекине.
Германское «возмущение» по поводу убийства миссионеров улеглось только тогда, когда в 1898 г. были оформлены:
1) передача Германии в аренду на 99 лет всей бухты Кяочао и Циндао с значительной территорией и прилегающими островами «для ремонта и оборудования судов, а также для хранения материалов и запасов оборудования, необходимого для этого»;
2) концессия на право постройки железной дороги от Циндао до Цзинань.
3) право использования и эксплуатации недр в пределах десятикилометровой полосы отчуждения по трассе этой дороги;
4) право на постройку укреплений в Циндао для его защиты и, наконец,
5) установление так называемой «нейтральной зоны» вокруг Кяочао и Циндао, радиусом в 50 км, в пределах которой немцы могли маневрировать своими вооруженными силами (производить переброски, выходить в лагеря и на учения и т. д.).
В эту же зону включались все острова, расположенные на морских подходах в Циндао. [20]
Успеху переговоров в значительной мере способствовало появление в китайских водах германской эскадры под командованием принца Генриха Прусского.
Удачное географическое положение, наличие на территории Шаньдуна ценных ископаемых, в первую очередь угля, наличие дешевых рабочих рук ввиду перенаселенности этой провинции Китая и прекрасный климат{19} содействовали быстрому притоку частного германского капитала. Следствием этого было быстрое развитие города и порта.
Германское правительство со своей стороны всеми мерами содействовало росту этой «опорной точки», как базы для дальнейшего внедрения отечественного капитала в Китай. Уже 2 сентября 1898 г. объявляется порто-франко, и министерства торговли и морское делают крупные затраты на оборудование порта. В марте 1904 г. была готова большая гавань с судостроительными мастерскими на голове мола, а 1 июня того же года в Циндао пришел первый поезд, т. е. была закончена железная дорога до Цзинань протяжением в 395 км.
К этому же времени были установлены регулярные рейсы с отечественными портами пароходов Hamburg-America Linie и Norddeutscher Lloyd.
Во время боксерского восстания 1900-1902 гг., несмотря на то, что оно возникло в Шаньдуне, в Циндао было сравнительно спокойно, так как основные события развертывались в Чжилийской провинции. Германская концессия служила местом убежища для китайцев-христиан и туземной буржуазии, спасавшей свое добро.
В 1904 г. после боя 28 июля в Циндао пришли русский броненосец Цесаревич и три миноносца{20}, которые были там интернированы. В ночь на 20 декабря, после падения Порт-Артура, туда же пришел миноносец Властный. К этому времени циндаоская верфь была настолько мощной, что смогла отремонтировать все русские корабли.
Упорно идя к цели — сделать Циндао своим форпостом на Дальнем Востоке, германские империалисты [21] действовали планово и методично, так что в относительно короткий срок этот «кусочек новой родины» был культурнее и благоустроеннее многих иностранных форпостов большей давности; в то же время по части эксплуатации туземцев германские капиталисты перещеголяли даже таких опытных колонизаторов, как англичане.
Какие надежды были связаны с Циндао, видно из слов Тирпица, который был не только профессионалом-адмиралом, но и верным советником германской буржуазии:
«Опорный пункт был на подъеме благодаря наличию шаньдунского угля, на который в Восточной Азии большой спрос... ...возможность добывать и обрабатывать руды и предполагавшаяся постройка металлургического завода со сталелитейным и вальцовочными цехами давали перспективу создания ряда промышленных предприятий. Никакой горный завод во всей Восточной Азии и Западной Америке не имел таких перспектив; железный и стальной рынки перешли бы в наши руки и подняли бы экономическое и политическое значение Германии на такую ступень, что это в свою очередь воздействовало бы на все отрасли германского экспорта»{21}.
Из небольшой деревушки, какой он был в 1897 г., Циндао через 17 лет вырос в объект большого политического, торгового и стратегического значения.
Справка о Циндао 1914 г.
К 1914 г. Циндао являлся административным центром арендованной территории Кяочао и всех германских концессий на территории Шаньдуна, включая и железную дорогу на Цзинань. Морским кабелем Циндао был связан с важнейшими пунктами побережья Дальнего Востока и по радио — с германским посольством в Пекине (помимо прочих средств связи, принадлежавших китайскому правительству и концессиям). [22]
Кяочао и Циндао возглавлялись военным губернатором, совмещавшим в себе также функции коменданта крепости и морской базы.
Губернатор подчинился непосредственно статс-секретарю по морским делам, так как эта колония была в полном ведении морского министерства.
Административное влияние Циндао выходило далеко за пределы Шаньдуна. Хотя германская политика на Дальнем Востоке «делалась» в Берлине и в имперском посольстве в Пекине, практическая реализация ее, особенно для тихоокеанских объектов, шла из Циндао или через него. Это касалось как Новой Гвинеи, так и Маршальских островов.
Что касается воинской приписки германских подданных, проживавших на Дальнем Востоке, то все они были на учете в Циндао независимо от того, где они проживали — во Внутреннем Китае, Манчжурии, Корее или даже во Владивостоке.
Иначе говоря, Циндао 1914г. был главным административным центром германских колоний на Дальнем Востоке, исключая функции дипломатические и финансовые, которые оставались за соответствующими учреждениями в Пекине (посольство и Германо-Азиатский банк).
В городе были консульства всех великих держав, в том числе, конечно, Японии и США.
Город Циндао к 1914 г. разросся настолько, что общая численность населения составляла около 40 000 чел., из них около 2 000 европейцев, преимущественно немцев (не считая гарнизона крепости), до 1 000 японцев и свыше 34 000 китайцев{22}.
Основной контингент европейцев: административные лица, представители фирм, агенты, купцы, старшие мастера и бригадиры на всех производствах и их семьи.
Японское население состояло, главным образом, из торговцев и агентов многочисленных мелких фирм.
Вся местная рабочая сила состояла преимущественно из китайцев, относительно большое число которых [23] объясняется значительными строительными работами в порту, в городе и в крепости; кроме того, все портовые рабочие (грузчики) были также из туземного населения. Небольшой процент квалифицированных рабочих в портовых мастерских, на электростанции, водопроводе и т. д. состоял также из китайцев, прошедших ученичество в специальных немецких школах в Циндао и работавших под руководством немецких мастеров и бригадиров.
Город имел водопровод, канализацию и телефонную станцию. Основная часть его была застроена солидными каменными домами, обрамленными зелеными насаждениями и разделенными широкими и хорошо мощенными улицами.
Наличие хорошего госпиталя, библиотеки, колледжа и нескольких технических школ, наряду с общим благоустройством города, выделяло Циндао по сравнению с аналогичными «форпостами» других европейских стран.
Торговый порт Циндао был не только административным центром, но прежде всего портовым городом. Не имея больших фабрик или заводов, он жил, главным образом, за счет торговых операций по ввозу германских товаров и вывозу китайского сырья.
Торговый порт в Циндао к 1914 г. в основном был закончен строительством, и работы, которые велись к этому времени, имели задачей его расширение и дополнительное оборудование.
Помимо обширной и удобной бухты Кяочао, на которой был хороший рейд (аванпорт), и большого рейда перед городом со стороны Желтого моря, торговый порт имел прекрасную гавань, огражденную искусственным молом.
Несколько хороших причалов для океанских судов, оборудованных подъездными путями; близко расположенная товарная станция железной дороги и вокзал; наличие запасов угля, пресной воды, жидкого топлива; укрытость от всех ветров и обеспечение навигации хорошими маяками и портовыми огнями — делали Циндао первоклассным торговым портом с блестящими перспективами. [24]
Бухта покрывается льдом только в очень суровые зимы, причем лед никогда не бывает настолько толстым, чтобы мешать плаванию средних и больших судов{23}.
Ремонтные и доковые возможности, а также наличие хороших буксиров дополняли Эту картину.
В 1910 г. обороты города и порта выражались в 42 580 000 таэлей{24}.
Морская база Циндао в 1914 г. обеспечивала плавание и деятельность крейсерской эскадры адм. фон Шпее, всех германских стационеров в дальневосточных водах, включая стоящие на Янцзы, и отряда кораблей, приписанных к самой базе.
Развитие Циндао шло равномерно во всех отраслях, и поэтому флот, на него базирующийся, был полностью обеспечен всем необходимым.
Не менее важной задачей базы было хранение мобилизационного запаса вооружения, боезапаса и всех видов снабжения для вспомогательных крейсеров — рейдеров, которые здесь предполагалось вооружить с началом войны для действий на торговых путях противников.
База состояла из казенной верфи с доками и мастерскими, складов угля и жидкого топлива, арсенала с боескладами и мастерскими, складов технического снабжения и вспомогательных устройств в виде кранов, подъемников и т. д., а также плавучих средств.
В состав судостроительной верфи входили: плавучий док в 16000 т (410 х 98 х 36 футов), который стоял у западной оконечности мола, в специально вырытом для него ковше, малый плавучий док, стационарный кран на 150 г и небольшой плавучий кран.
В сущности верфь была маленьким, но полноценным судостроительным заводом с новым оборудованием, причем планировка его отдельных частей предусматривала возможность дальнейшего расширения.
Постоянный штат верфи состоял из 59 служащих европейцев и 1 750 китайцев, из которых около 200 уже [26] имели квалификацию мастеров, пройдя соответствующее обучение на этой же верфи. Институт ученичества также обеспечивал последующее расширение верфи.
Ремонтные возможности базы определялись производственной мощностью этой верфи, которая в течение 1914 г., помимо текущего ремонта эскадры фон Шпее, единовременно выполняла работы следующего объема и характера:
1) капитальный ремонт канонерской лодки Ильтис и крейсера Корморан ;
2) постройку большого портового буксира для Циндао, Пейльбот IV для флота, большой паровой яхты для района Рабауль в Новой Померании, заказанной государственным колониальным управлением после того, как было построено и прекрасно сдало ходовые испытания судно Нуза в 160 т для обслуживания района Кевич в Новом Мекленбурге{25}; постройку большого колесного парохода для Манчжурии;
3) постройку четырех огнетрубных котлов для канонерских лодок Тигр и Лукс ;
4) изготовление четырех огнетрубных котлов и 300 вагонеток для рудоуправления Шаньдунской горной компании;
5) постройку моторной лодки для шанхайского агентства той же компании;
6) постройку 80-метрового парового судна для одной из фирм в Циндао и др.
Этот перечень интересен тем, что, кроме производственных возможностей верфи, показывает сферу ее влияния и деловых связей.
«Поддерживалась тесная связь с китайскими властями, в особенности с соляным таможенным управлением, которое в мае 1914 г. заказом моторного катера для Пейхо передало для верфи первую большую работу. Морское министерство Китайской республики также начинало интересоваться деятельностью верфи. Начались переговоры об откомандировании на верфь китайских инженеров и судовых механиков морского арсенала, в силу чего должно было значительно [27]возрасти немецкое влияние на китайскую морскую политику и судостроение». «Развитие верфи в последние годы заставило подумать о ее расширении, которое не могло откладываться ввиду острой конкуренции с другими иностранными верфями Востока. Была запроектирована постройка к 1915 г. еще одного плавучего дока и сухого дока.. Морское управление сочувственно отнеслось к этим мероприятиям »{26}.
С момента возникновения конфликта и до сдачи Циндао верфь развила колоссальную для ее масштабов деятельность. Позже мы увидим, как высоко оценивало ее японское командование, которое во что бы то ни стало хотело захватить ее в сохранном виде.
Главные мастерские верфи помещались на западной уширенной оконечности портового мола рядом с ковшом плавучего дока и были связаны с торговым портом и городом железнодорожной веткой нормальной колеи (см. план города и крепости — на отдельном листе в конце книги).
Помимо верфи, в базе размещалось так называемое минное депо флота, имевшее свой ковш для стоянки малых миноносцев. На стенках депо, несмотря на то, что район его примыкал непосредственно к городу, были расположены казармы и склад мин.
К августу 1914 г. в базе имелся запас в 20000 г морского кускового угля.
Характеристика крепости Циндао дается нами ниже в специальной главе (стр. 45-66).
Коммуникации Циндао. Основной коммуникацией Циндао с хинтерландом (т. е. с позади лежащей территорией) служила железнодорожная магистраль на Цзинань.
Построенная германской концессией в 1904 г., эта дорога имела протяжение в 395 км, ширина колеи — 1,42 м; дорога однопутная, но с значительно развитыми станционными путями, обеспечивавшими хорошую пропускную способность; строение полотна — очень солидное [28]для устойчивости от местных ливней; мосты стальные, так же как и шпалы, на всем протяжении пути.
В 1912 г. Шаньдунская дорога перевезла 1 250 000 пассажиров и около 850 000 т груза. Акционерам она давала дивиденд в 7 1/2 % ежегодно на основной капитал в 54 млн. золотых марок{27}.
Эта дорога связывала Циндао и Кяочао с тремя концессионными районами разработки угля и через Цзинань — со всем Внутренним Китаем. Будучи тогда единственной железной дорогой в Шаньдуне и в то же время дающей удобный выход к морю, эта магистраль сразу же стала доходным предприятием и значительно повлияла на экономику громадного района, естественно тяготеющего к ней.
Насколько преуспевали германские агенты в деле проникновения в Китай, видно из донесений русского поверенного в делах в Пекине (Граве) царскому министру иностранных дел накануне войны.
14 июня 1914 г. телеграммой № 296 Граве доносил о только что заключенном германо-китайском железнодорожном соглашении, отмечая, что «новые железнодорожные линии будут содействовать распространению германского влияния из Шаньдуна в Хэнаньскую провинцию, родину президента». Через три дня-17 июня- он подробно донес о немецких планах, которые уже включали в сферу своего влияния богатые угольные залежи у Чжан-дэ, всю Хэнань и намеревались оттянуть на Циндао весь грузовой поток с бельгийской концессионной железной дороги{28}.
Из грунтовых путей надо упомянуть шоссированную дорогу от Циндао до г. Кяочао и сеть хороших крепостных дорог на полуострове Лаошань; дальше, за пределами территории Кяочао, дороги были очень плохие. [29]
Основными морскими путями, по которым поддерживались постоянные пароходные рейсы с внешним миром, были:
1) Циндао-Чифу (235 мор. миль-435 км) и далее к Порт-Артуру и к Таку;
2) Циндао — Нагасаки (540 мор. миль — 1 000 км) и далее со всеми портами Японии и эпизодические рейсы до Владивостока;
3) Циндао — Шанхай (397 мор. миль — 735 км) и далее по двум направлениям на Новую Гвинею (и Маршальские острова) и в Европу (через Суэц). [30]
