От кабинета Коноэ к кабинету Хиранума
Как уже было отмечено выше, японская армия, захватив в октябре 1938 года Кантон и Ухань, была вынуждена приостановить дальнейшие наступательные операции, и японо-китайская война приобрела затяжной характер. Это свидетельствовало о полном провале планов японского правительства и армии, рассчитывавших в короткий срок разрешить «китайский инцидент». В связи с этим стали все более обостряться как внутренние, так и международные противоречия японского империализма. Увязший в японо-китайской войне японский империализм с целью закончить войну и подчинить себе Китай, осуществляя экономическую агрессию под лозунгом «поддержки войны войной» и «бешеной военной «чисткой» на оккупированных территориях», предпринял политическое наступление, заключавшееся в «подавлении китайцев китайцами». Для этого же он добивался прекращения помощи Китаю со стороны великих держав.
Распространение войны на Центральный и Южный Китай, где были сосредоточены основные интересы великих держав, а также усиление экономического грабежа Китая привели к обострению противоречий между Японией и другими капиталистическими странами, особенно по таким вопросам, как сохранение интересов этих стран в Китае, открытие свободного судоходства по реке Янцзы, осуществление принципа «открытых дверей». Результатом обострения противоречий явилось значительное расширение помощи, оказываемой Китаю великими [267]державами, стремившимися таким путем помешать его подчинению Японии. В ответ на это Япония стала еще больше укреплять свои связи с Германией и Италией. В самой Японии в это время под предлогом затяжного характера войны в Китае и обострения международных противоречий было решено ввести в действие закон «О всеобщей мобилизации нации», который был одобрен парламентом при условии, что этот закон не будет применен «в период китайского инцидента». Началось быстрое расширение производства, и тут-то не имевшая прочной базы японская экономика сразу же столкнулась с нехваткой сырья и материалов, безработицей, недостатком квалифицированной рабочей силы, инфляцией и т. п. Все это привело к серьезному нарушению нормальной жизни в стране.
Эти противоречия явственно стали обнаруживаться уже к концу пребывания у власти кабинета Коноэ. В самом кабинете Коноэ усилились разногласия относительно методов преодоления этих противоречий. Так называемая «группа обновления», представленная военным министром Итагаки и министром внутренних дел Суэцугу, настаивала на позитивной политике, предусматривавшей укрепление японо-германо-итальянского военного союза и полное введение в действие закона «О всеобщей мобилизации нации». Против них выступали представители основного течения в руководящих кругах — министр финансов и торговли Икэда и морской министр Ионай. В результате этих разногласий кабинет окончательно зашел в тупик. Раньше японо-германский военный союз рассматривался как союз, направленный только против СССР. Предполагалось, что он должен быть оформлен с целью сковать Советский Союз, перебросить расположенную в Маньчжурии японскую армию на китайский фронт и обеспечить быстрый разгром Китая. Совет пяти министров в августе подтвердил эту направленность японо-германского союза. Но в начале декабря военный министр Итагаки на заседании Совета пяти министров отказался от своих прежних заявлений и стал решительно настаивать на том, чтобы японо-германский военный союз был направлен также против Англии и Франции. [268]
Это заявление сделало практически невозможным дальнейшее обсуждение вопроса о военном союзе Советом пяти министров. К середине ноября Коноэ утвердился в своем решении уйти в отставку, однако это решение стало вполне определенным лишь после того, как в конце декабря Ван Цзин-вэй бежал из Чунцина и выступил со своим заявлением «о мире и спасении родины». Против отставки Коноэ особенно решительно возражала армия, представленная в кабинете военным министром Итагаки. Подобная позиция армии объяснялась тем, что смена кабинета должна была сказаться на боевом духе солдат и офицеров на фронте и затрудняла деятельность Ван Цзин-вэя. Тяжелое положение, в которое попала армия в связи с затяжной войной в Китае, толкало ее на использование до конца кабинета Коноэ и дальнейшее укрепление его политического влияния. Через начальника Генерального штаба принца Канъин представители армии обратились даже к императору с просьбой оставить Коноэ на посту премьер-министра. Но эта попытка окончилась безрезультатно. Сайондзи оценивал сложившееся тогда положение следующим образом:
«Коноэ, очевидно, рассчитывал как-нибудь с помощью разнородных сил осуществлять свою политику. Но в конце концов ему ничего не удалось достигнуть, и он вынужден был плыть по воле волн. Вот какова ситуация»{188}. А в этот период Коноэ столкнулся с таким кризисом, что он уже более не мог продолжать «плыть по воле волн».
Кандидатура преемника на пост премьер-министра была заранее рекомендована Коноэ, министром финансов и торговли Икэда и министром — хранителем печати Юаса. Коноэ с самого начала прочил на пост премьер-министра председателя Тайного совета Хиранума. После маньчжурских событий вплоть до инцидента 26 февраля Хирянума занимал пост вице-председателя Тайного совета. Хиранума был президентом реакционого Общества основ государства (Кокухонся), сблизился с правыми элементами и военщиной и поддерживал их «обновленческое» движение. Но, как только Хиранума после инцидента [269] 26 февраля был назначен на пост председателя Тайного совета, он порвал всякие отношения с Обществом основ государства, причем налет «обновленчества» у Хиранума был настолько незначителен, что он пошел даже на роспуск этого общества. В связи с рекомендацией Хиранума на пост премьер-министра Икэда вначале заявил, что «при нынешней ситуации, когда нужно сдержать армию, наилучшей кандидатурой был бы морской министр Ионай». Однако Ионай категорически отказался и настаивал на своей отставке. Икэда и Юаса вначале кандидатура Хиранума беспокоила главным образом потому, что, по их мнению, Хиранума намеревался придерживаться в отношении Англии и Америки твердого курса. Однако их опасения оказались напрасными. Мало того, во время неоднократных встреч с Икэда Хиранума говорил, что будет продолжать его финансовую политику и даже согласился с кандидатурой бывшего заместителя министра финансов Исибаси на пост преемника Икэда. В конце концов формирование кабинета было поручено Хиранума.
4 января 1939 года кабинет Коноэ опубликовал заявление об отставке, мотивируя этот шаг тем, что китайские события вступили в новую фазу, а это вызывает необходимость в кардинальном изменении всей политики. Вслед за этим император поручил формирование нового кабинета Хиранума. Предложив Коноэ занять пост председателя Тайного совета и министра без портфеля, Хиранума приступил к формированию кабинета, пригласив в качестве советников министра иностранных дел Арита и заместителя министра финансов Исибаси. Через пять дней формирование кабинета было закончено. Хиранума оставил в кабинете семь министров из предыдущего кабинета. Новый кабинет фактически продолжал политику Коноэ, в особенности в отношении Китая. Бывший министр благосостояния Кидо был назначен министром внутренних дел. Этот пост занимал Суэцугу, который в бытность свою в кабинете Коноэ оказывал поддержку правым элементам и группировкам, выступавшим против Англии. Следует отметить, что министр иностранных дел Арита согласился остаться на [270] своем посту при условии, что Антикоминтерновский пакт не будет направлен против Англии и Франции. Но армия продолжала придерживаться своей точки зрения на японо-германо-итальянский военный союз, что впоследствии вновь привело к разногласиям по этому вопросу.
Кабинет Хиранума выдвинул лозунги «всеобщий союз» и «всенародная поддержка». Судя по этим лозунгам, Хиранума не намеревался пойти по пути решительной ликвидации экономических противоречий и политических разногласий, порожденных затягиванием войны в Китае. Он предлагал политику компромисса на базе равновесия сил. Сразу же после сформирования кабинета открылась 74-я сессия парламента, которая приступила к обсуждению политики нового кабинета, продолжавшего в основном политику кабинета Коноэ. Надо сказать, что уже тогда более или менее прояснился характер кабинета Хиранума. В связи с затягиванием войны в Китае и дальнейшим усилением контроля в экономике еще перед кабинетом Коноэ встал вопрос о реформе структуры кабинета министров и бюрократической системы, а также вопрос о новой партии и необходимости по-новому организовать народ. Разрешение этих вопросов было необходимо для упорядочения политической системы и усиления мобилизации народа. Но кабинет Хиранума не намеревался приступить к активному разрешению этих вопросов. По первому вопросу Хиранума ограничился лишь обещанием подумать над изменением указа о назначении и использовании гражданских чиновников, а также над улучшением условий для низших чиновников и даже не коснулся вопроса о коренной реформе бюрократической системы, включая отмену гарантированных служебных рангов. По поводу «организации» народа министр внутренних дел Кидо заявил, что он отклоняет ее, как «оскорбляющую народ». Дело кончилось тем, что правительством был принят прежний курс на укрепление бюрократической системы путем усиления всеобщей мобилизации национального духа. Но и реализация этого курса ограничилась лишь тем, что премьер-министр Хиранума и министр просвещения Араки в апреле в зале Хибия провели большой митинг-лекцию за усиление всеобщей [271] мобилизации национального духа. Правительство было далеко от народа, его политика ложилась на народ тяжелым бременем. Следует отметить, что политические партии не выражали никакого протеста по поводу подобной политики кабинета. Они бесцельно плыли по воле волн, демонстрируя лишь результаты политики «всеобщего союза». В частности, несмотря на то, что проект закона о рисе и ряд других чрезвычайно важных законопроектов были представлены на обсуждение, когда прошла уже половина 74-й сессии парламента, это не вызвало какого-либо заметного возмущения. О бюджете и говорить не приходится. Он был принят безоговорочно. Из 89 представленных правительством законопроектов только в 11 были внесены поправки. Причем ни один из них не был отклонен. Попутно отметим, что из общего количества законопроектов 57 касалось вопросов экономики, что свидетельствовало о дальнейшем расширении сферы контроля над экономикой.
74-я сессия парламента приняла резолюции по вопросу о международном сеттльменте в Шанхае и по вопросу о рыболовстве в северных водах. Эти резолюции были выдержаны в твердых тонах, они подстегнули правительство, которое стало с гордостью заявлять о «национальном единстве» в вопросах международной политики. 74-я сессия была названа «сессией процветания Азии». Судя по результатам ее работы, можно сказать, что парламент стал главным образом играть роль пропагандистского органа, используемого для провозглашения внешнеполитического курса.
Движение за роспуск партий
Под давлением создавшегося положения политические партии встали на путь угодничества и преклонения перед военщиной и правительством. В связи с этим начала все более усиливаться тенденция к роспуску политических партий. В партии Сэйюкай был создан специальный руководящий комитет, который заменил прикованного болезнью к постели председателя партии Судзуки Кисабуро. С 1938 года в этой партии обострились [272] разногласия в связи с борьбой за председательское кресло, которая разгорелась между группировками Хатояма Ициро и Накадзима Тикухэй. В конце 1938 года Кухара Фусаносукэ выступил в поддержку предложения о назначении Хатояма на пост председателя партии. Кухара рассчитывал, что, выдвинув вначале на пост председателя Хатояма, который не пользовался хорошей репутацией у военщины, он впоследствии сам сядет в председательское кресло. К апрелю 1939 года разногласия между двумя основными группировками партии Сэйюкай достигли критической точки. Группа Накадзима привлекла на свою сторону всех членов руководящего комитета, за исключением самого Хатояма, и начала энергично выдвигать Накадзима на пост председателя партии. В ответ на это группа Хатояма, действуя через председателя партии Судзуки, стала добиваться обновления состава руководящего комитета. Дальнейшее усиление разногласий привело к тому, что каждая группировка созвала свой съезд (30 апреля состоялся съезд группировки Накадзима, представлявшей фракцию обновления, а 20 мая — съезд группировки Хатояма, или ортодоксальной фракции), выдвинув на пост председателя соответственно Накадзима и Кухара. Это означало фактический раскол партии Сэйюкай. Следует отметить, что группировка Накадзима, получившая колоссальные военные прибыли с авиационных заводов «Накадзима хикоки», особенно рьяно выступала за создание провоенной политической партии.
В противоположность партии Сэйюкай партия Минсэйто под руководством председателя Матида укрепила свои ряды и, воспользовавшись обстановкой, выступила застрельщиком народного движения за перестройку Восточной Азии, за утверждение нового порядка в Восточной Азии и твердую внешнюю политику в отношении Англии.
Не избежала разногласий и Социалистическая массовая партия, получившая в результате выборов 1937 года тридцать семь мест в парламенте. После ареста в конце 1937 года группировки сторонников народного фронта низкопоклонство этой партии перед правительством и военщиной [273] особенно усилилось. В конце 1938 года председатель Общества восточного направления Накано Масатакэ и деятели Социалистической массовой партии Асо Хисаси и Мива Дзюсо, которые прежде были связаны с Японской федерацией труда, выдвинули план объединения Общества восточного направления с Социалистической массовой партией и создания тоталитаристской политической партии. Подобная тенденция явилась косвенным результатом заключения японо-германского военного союза и вела к созданию организации нацистского типа. В интересах создания новой партии Мива привлек на свою сторону бывшего деятеля Социал-демократической партии Катаяма Тэцу. В феврале 1939 года состоялась встреча лидера Общества восточного направления Накано с председателем Социалистической массовой партии Абэ Исоо, в результате которой было опубликовано заявление по поводу создания массовой политической партии обновленческого толка. Вслед за этим объявил о своем согласии участвовать в этой партии и Японский обновленческий крестьянский совет (Нихон какусин носон кёгикай). Однако реализация плана создания новой партии натолкнулась на разногласия по поводу кандидатуры на пост председателя партии. Одни выдвигали Абэ, другие — Накано, причем бывшие деятели Социал-демократической партии категорически возражали против кандидатуры Накано. В связи с обострением разногласий внутри партии Абэ заявил о своем уходе с поста председателя. В результате Социалистическая массовая партия вынуждена была отказаться от плана создания новой партии. Разногласия между бывшими деятелями Японской федерации труда и Социал-демократической партии еще более усилились после раскола Всеяпонской федерации труда, который возник в связи с движением за служение отечеству через производство.
Таким образом, полная фашизация Социалистической массовой партии привела ее к внутреннему разложению.
В целом положение было таково, что диктовавшаяся войной необходимость увеличения военного производства и расширения производственных мощностей ложилась [274] тяжелым бременем на плечи народа. А правительство и парламент ничего не предпринимали для того, чтобы исправить положение.
«Новый порядок» в Восточной Азии
Для того чтобы покончить с принявшей затяжной характер японо-китайской войной, премьер-министр Коноэ еще 3 ноября 1938 года опубликовал «Заявление о строительстве нового порядка в Восточной Азии». Вслед за этим была смягчена политика «непризнания гоминьдановского правительства в качестве партнера» и на основании принятого на императорской конференции решения об «урегулировании японо-китайских отношений на новой базе» были выдвинуты известные три принципа Коноэ: «Добрососедские отношения, совместная борьба против коммунизма и экономическое сотрудничество»{189}.
В соответствии с этим Ван Цзин-вэй бежал из Чунцина и развернул деятельность, направленную на заключение мира. Отныне все мирные предложения Японии ставили своей целью осуществить раскол между Гоминьданом и Коммунистической партией, привлечь на сторону Японии Англию, придерживавшуюся «политики умиротворения» и навязать гоминьдановскому правительству мир. Однако дальнейшее расширение японской агрессии в Китае привело к обострению противоречий между империалистическими державами. В результате были прерваны переговоры между Угаки и Крейги, являвшиеся одним из звеньев изложенной выше политики. Результаты деятельности военных кругов Японии в связи с бегством Ван Цзин-вэя в конечном счете свелись к выдвижению Ван Цзин-вэя.
В ответ на это Англия, Америка и другие дежавы усилили помощь гоминьдановскому правительству. Таким образом, при создавшейся ситуации заявление о строительстве «нового порядка» в Восточной Азии ставило своей целью прекращение японо-китайской войны, ибо вооруженным путем Япония этого уже не могла достигнуть. [275] Что же касается принципов «добрососедских отношений, совместной борьбы против коммунизма и экономического сотрудничества», то за этими красивыми фразами опять-таки скрывались все те же упомянутые нами «политическое наступление, военная чистка и экономическая агрессия».
Кабинет Хиранума унаследовал проводившуюся Коноэ политику Японии в Китае. Следует отметить, что в то время еще не был окончательно решен вопрос о создании правительства Ван Цзин-вэя.
В июне 1939 года Ван Цзин-вэй в сопровождении Гао Чжун-у и Чжоу Фу-хая прибыл в Японию и имел беседы с премьер-министром Хиранума, министрами и председателем Тайного совета Коноэ. В результате в принципе было достигнуто взаимопонимание по вопросу о сформировании нового центрального правительства в Китае. Во время встреч с японскими государственными деятелями Ван Цзин-вэй настаивал на том, чтобы новое правительство было названо национальным, чтобы оно заявило о своей приверженности трем принципам Сунь Ят-сена и чтобы государственным флагом его был флаг Гоминьдана (белое солнце на голубом поле). Ван Цзин-вэй мотивировал свои требования необходимостью привлечь на сторону нового правительства народные массы и воспрепятствовать возникновению мнений, будто смена государственной власти осуществлена под давлением извне. Ван Цзин-вэй решительно протестовал против японского курса на раздельное управление Северным и Центральным Китаем. По всем этим вопросам японское правительство пошло на уступки. Однако между обеими сторонами продолжались разногласия по поводу конкретного содержания этих требований. Особенно сильным было противодействие Ван Цзин-вэю со стороны временного правительства и обновленного правительства, а также со стороны японских экспедиционных армий в Северном и Центральном Китае, стоявших за спиной этих правительств.
Поняв, что с помощью одной лишь вооруженной силы Японии не удастся подавить сопротивление китайского народа, кабинет Хиранума решил достигнуть своей [276] цели путем политического наступления (создание политического режима Ван Цзин-вэя), усиления экономического грабежа в оккупированных районах и воспрепятствования помощи Китаю со стороны Англии, Америки и других держав.
«Политика умиротворения», которую Англия и Франция проявили во время переговоров в Мюнхене, содействовала продвижению Японии на юг. В феврале 1939 года Япония оккупировала остров Хайнань, который имел важное значение не только как источник ресурсов, но и как опорный пункт для наступления на Французский Индо-Китай. В связи с этим Америка, Англия и Франция немедленно заявили японскому правительству протест.
Ответом Японии была мартовская декларация о присоединении Сишацюньдао — группы небольших коралловых островов, расположенных в 700 милях к югу от острова Хайнань. Захват этих островов ставил под угрозу оказание помощи Китаю через Французский Индо-Китай. Усиление экономического грабежа, осуществлявшегося Японией в оккупированных районах, привело к обострению противоречий с Америкой, Англией и другими державами. Особенно острые конфликты возникали в международных сеттльментах, являвшихся опорными пунктами Англии в Китае. Международные сеттльменты были базой антияпонской политической и экономической деятельности, через них оказывалась помощь Китаю. Кроме того, именно через сеттльменты фактически осуществлялось иностранное экономическое господство, что являлось отражением полуколониального положения Китая. Именно поэтому оккупационная политика японской армии ставила своей целью порождение трений и разногласий во всех международных сеттльментах от Тяньцзиня и Шанхая до Гулансу. Японская армия пошла даже на то, что стала навязывать администрации международных сеттльментов требования о реорганизации. Особенно острый конфликт возник в тяньцзиньском сеттльменте, расположенном в Северном Китае, где японская администрация оккупированных районов установила контроль над экспортом и единой системой денежных знаков. На территории международного сеттльмента в Тяньцзине [277] постоянно возникали случаи убийства прояпонски настроенных китайцев. Непосредственной причиной возникновения конфликта в тяньцзиньском сеттльменте было убийство инспектора морской таможни Чэн Си-гэна в апреле 1939 года. В ответ на требование представителей японской армии о выдаче им преступника английский генконсул в Тяньцзине заявил, что он отказывается удовлетворить просьбу японской стороны, поскольку, кроме признания самого преступника, никаких вещественных доказательств убийства не имеется. Этот конфликт не ограничился вопросом о передаче преступника. Он вырос в вопрос об английских интересах в Северном Китае, которые были представлены тяньцзиньским международным сеттльментом. Тяньцзинь издавна был экономическим сердцем Северного Китая, а англо-французский сеттльмент в Тяньцзине — настоящим государством в государстве; он занимал господствующее положение не только в торговле с Шанхаем, но и в области финансов Северного Китая. Весной 1939 года началось резкое падение стоимости денежных знаков временного правительства, выпускавшихся Китайским объединенным резервным банком, что вызвало замешательство в экономических кругах. Японская армия воспользовалась этим случаем, чтобы потребовать от тяньцзиньского международного сеттльмента, являвшегося базой выпуска бумажных денежных знаков, экономического сотрудничества, поставив первым условием запрещение обращения бумажных денежных знаков, а также передачи наличного запаса серебра.
Разногласия по вопросу о японо-германском союзе и переговоры с Англией и Америкой
В этот период наиболее актуальным вопросом, стоявшим перед японским кабинетом министров, был вопрос о японо-германо-итальянском военном союзе. Разногласия между правительством и армией по этому вопросу явились серьезной причиной, приведшей к отставке кабинета Коноэ. Премьер Коноэ, министр иностранных дел Арита и морской министр Ионай были сторонниками только [278] антисоветской направленности военного союза. Военный министр Итагаки, посол в Германии Осима настаивали, чтобы этот союз был направлен также против Англии и Франции. В начале января 1939 года Германия и Италия официально предложили кабинету Хиранума заключить тройственный военный союз. Предложения Германии и Италии базировались на проекте, выдвинутом армией и переданном через посла Осима в Берлин; эти предложения также были направлены против Англии и Франции. После серьезных колебаний министр иностранных дел Арита, готовясь к совещанию Совета пяти министров, откровенно обменялся мнением с министерством иностранных дел и руководящими работниками Генерального штаба, отражавшими точку зрения армии. На открывшемся 19 января совещании Совета пяти министров только военный министр Итагаки одобрил германо-итальянский проект. В конечном счете был принят следующий компромиссный проект, предложенный министром иностранных дел: «Советский Союз является главным объектом. В зависимости от обстоятельств Франция и Англия тоже могут рассматриваться как объекты (агрессии. — Ред.).В этом случае вооруженная помощь будет оказана в зависимости от обстоятельств. Для внешнего мира этот союз может быть представлен как продление Антикоминтерновского пакта». Это решение было наибольшей уступкой, сделанной правительством армии. Дальше по пути компромисса идти было нельзя. Поэтому правительство специально командировало посланника Ито и полковников Тацуми и Абэ разъяснить положение послу в Германии Осима и послу в Италии Сиратори. Однако Осима отказался подчиниться переданным ему директивам и просил правительство вновь обсудить этот вопрос. После этого в Совете пяти министров еще более усилились разногласия по поводу целесообразности компромиссного проекта, а также относительно пределов и степени участия в войне. В мае Германия направила японскому правительству компромиссный проект Гауса, который, по сути дела, отличался от прежних предложений лишь некоторым изменением формулировок. Хиранума выступил в поддержку военного министра и настаивал на одобрении этого проекта. [279]
Министр иностранных дел Арита, морской министр Ионай и министр финансов Исибаси высказались против одобрения. Разногласия в кабинете продолжались. Тем временем 22 мая между Германией и Италией был заключен военный союз. Но и после этого в японском и германском проектах оставались несогласованными вопросы о пределе и степени участия в войне. Армия, со своей стороны, оказывала давление, стремясь добиться быстрого разрешения вопроса, что еще более осложнило ситуацию.
Наступление армии на политическом фронте проявилось также в твердой позиции, занятой ею в тяньцзиньском инциденте и событиях в районе реки Халхин-гол, а также в организации антианглийского движения. В связи с тяньцзиньским инцидентом местные японские военные власти вплоть до мая продолжали настаивать на передаче им лица, подозреваемого в убийстве Чэн Си-гэна, и требовали сотрудничества в финансовой политике, проводившейся временным правительством. В связи с отказом Англии удовлетворить эти требования японские войска 14 июня начали блокаду англо-французского сеттльмента в Тяньцзине, а с 19 июня стали даже пропускать электрический ток через колючую проволоку, окружавшую сеттльмент.
Английское правительство в этом инциденте тоже сначала заняло твердую позицию, заявив, что, «если японские местные власти не откажутся от предъявленных Англии требований об отказе от помощи Чан Кай-ши и сотрудничестве в деле строительства нового порядка в Восточной Азии, английское правительство предпримет прямые и практические меры для защиты своих интересов в Китае». Но сложное положение в Европе и отсутствие твердого обещания об активной поддержке со стороны Америки помешали Англии выдержать свою линию до конца. 19 июня английский министр иностранных дел выразил пожелание, чтобы тяньцзиньский инцидент рассматривался как локальный вопрос и был бы разрешен соответствующим образом. Было решено начать переговоры между министром иностранных дел Арита и английским послом в Японии Крейги, предпосылкой к которым должно было явиться урегулирование конфликта. Переговоры [280] между Арита и Крейги начались 15 июля. Вначале Англия занимала твердую позицию, но в конце концов пошла на уступки. К 22 июля было достигнуто принципиальное взаимопонимание по обсуждавшимся вопросам, после чего было опубликовано следующее заявление:
«Английское правительство полностью признает нынешнее положение в Китае, где происходят военные действия в широком масштабе, и считает, что до тех пор, пока будет существовать такое положение, у японских вооруженных сил в Китае будут особые нужды, вытекающие из необходимости обеспечить свою безопасность, поддерживать общий порядок в районах, находящихся под их контролем, причем перед ними стоит задача пресекать или устранять любые причины или акты, которые будут мешать им.
...Английское правительство не имеет никакого намерения поощрять какие-либо акты иля мероприятия, мешающие достижению японскими вооруженными силами в Китае вышеупомянутых целей, и правительство воспользуется настоящим случаем, чтобы в подтверждение своей политики в этом отношении разъяснить английским властям и английским подданным в Китае, что они должны воздерживаться от таких актов и мероприятий».
Но 26 июля, когда окончательно определилась соглашательская политика Англии, Соединенные Штаты внезапно заявили о денонсации через шесть месяцев японо-американского договора о торговле и мореплавании. Заявлением о денонсации США рассчитывали поддержать Англию, которая уже готова была капитулировать перед японской агрессией в Китае, и вновь превратить ее в силу, сдерживающую Японию. Денонсация японо-американского торгового договора означала, что через шесть месяцев правительство США сможет свободно контролировать и даже прекратить торговлю с Японией. Существовала опасность, что объявление эмбарго на экспорт стратегических материалов в Японию толкнет последнюю на какие-либо ответные меры в отношении Америки. Однако предполагалось, что, поскольку до вступления в силу заявления о денонсации договора оставалось шесть месяцев, за этот период Америка сможет окончательно определить [281] свою позицию в вопросе об эмбарго, а Япония будет иметь достаточно времени, чтобы изменить свою политику и пойти на соглашение с США. Другими словами, Амеоика рассчитывала несколько сдержать Японию, но было маловероятным, что денонсация договора повлечет за собой японо-американскую войну.
В то время в сенатской комиссии по иностранным делам как раз обсуждался проект денонсации японо-американского торгового договора, предложенный республиканцем Ванденбергом. Правительство США намеревалось заявить о денонсации договора сразу же после одобрения проекта. Но в связи с тем, что прения 26 июля заставляли предполагать, что обсуждение проекта затянется, правительство США вопреки обычаям, не дожидаясь решения комиссии по иностранным делам, в пять часов пополудни 26 июля заявило о денонсации договора, неожиданно поддержав тем самым Англию, которая уже готова была сдать свои позиции.
Как раз с 26 июля японо-английские переговоры вступили в стадию обсуждения частных вопросов. Когда же переговоры коснулись экономических вопросов, Англия, которая вначале пошла на многочисленные уступки, заняла более твердую позицию, а после опубликования заявления о денонсации японо-американского торгового договора ее позиция стала еще более решительной. Тем временем внутри самого японского правительства усилилась тенденция к заключению тройственного военного союза. Наряду с этим 10 августа представители армии, участвовавшие в переговорах в Тяньцзине, объявили о своем отъезде. Тогда английская сторона заявила о готовности пойти на ряд уступок, в том числе передать местным японским властям виновника убийства. Тем не менее 21 августа переговоры были фактически прерваны. Японский империализм, который осуществлял агрессию в Китае, используя разногласия между английским и американским империализмом, на этот раз, воспользовавшись напряженным положением в Европе, попытался просто заставить Англию и Францию сотрудничать с ним в строительстве «нового порядка» в Восточной Азии, но потерпел провал. [282]
События в районе реки Халхин-Гол
Тем временем в мае 1939 года близ граничащего с Маньчжурией Номонгана (район Холонбаир, МНР) начались крупные военные действия между японо-маньчжурскими и советско-монгольскими войсками. Поводом для начала боев послужил вопрос о нарушениях государственной границы. До этих событий имел место ряд инцидентов на советско-маньчжурской границе, в том числе и события в районе высоты Заозерной. Однако на этот раз военные действия приняли довольно широкий размах, и это не было случайностью. В апреле 1939 года, то есть за месяц до событий, командование Квантунской армии разослало в части инструкцию о мерах, которые должны быть приняты в случае возникновения пограничных инцидентов. В этой инструкции обращают на себя внимание следующие пункты:
1. В случае нарушения границы нарушители должны быть немедленно уничтожены. В этих целях допускается временное проникновение на советскую территорию.
2. В районах, где государственная граница точно не определена, командующий частями обороны сам определяет ее и указывает отрядам первой линии.
3. В случае возникновения конфликта отряды первой линии должны действовать решительно, активно и смело, предоставляя высшему командованию урегулирование могущих возникнуть последствий.
4. Все прежние указания и инструкции по данному вопросу отменяются.
Между японской и советско-монгольской стороной существовали разногласия по поводу места прохождения пограничной линии в районе Номонгана. Японская армия настаивала, что граница проходит по реке Халхин-гол, а советско-монгольская сторона утверждала, что она проходит в 13 километрах к востоку от реки Халхин-гол, близ Номонгана. Как писал Цудзи Масанобу в своей книге «Номонган», при демаркации границы после описываемых событий был издан указ о секвестировании и запрещении распространения считавшихся наиболее авторитетными справочных изданий исследовательского [283] бюро ЮМЖД. Дело в том, что в разделах этих изданий, касавшихся реки Халхин-гол, иногда приводились данные, которые были не выгодны для Японии.
События в районе реки Халхин-гол начались с того, что 12 мая отряд кавалерии монгольской армии в количестве 700 человек переправился через реку Халхин-гол. Японская армия признала такие действия нарушением границы и на основании вышеупомянутой инструкции атаковала этот отряд. В ответ на это монгольская армия направила в район боев новые силы и перешла в контратаку. В результате столкновение приобрело более широкий размах. Работники оперативного отдела штаба Квантунской армии Хаттори Такусиро и Цудзи Масанобу, считая этот инцидент попыткой Советского Союза повлиять на ход японских военных операций в Китае, решительно настаивали на немедленном уничтожении войск противника, возражая против мнения о необходимости более предусмотрительной политики с учетом происходивших в то время в Токио японо-английских переговоров.
Исходя из того, что в отличие от ситуации, сложившейся во время событий в районе высоты Заозерной, на китайском фронте наступил сравнительно спокойный период, Генеральный штаб активно не вмешивался в инцидент, предоставив Квантунской армии «принять соответствующие меры». В результате проведенной Квантунской армией бомбардировки Тамцаг-Булака и других тыловых баз монгольской армии Советский Союз в соответствии с договором о взаимопомощи, заключенным с МНР, выступил на стороне монгольских войск. Таким образом, масштабы боев неожиданно расширились. Генеральный штаб взял курс на локализацию конфликта, но в то же время не оставлял мысли о разрешении инцидента путем решительного наступления японской армии. В данном случае Генеральный штаб разрабатывал планы с учетом слабых коммуникаций у советско-монгольских войск, ибо конечный пункт железной дороги у японо-маньчжурской стороны был рядом, тогда как у советско-монгольской стороны он был отдален от района военных действий расстоянием в 150 миль, что, несомненно, ограничивало [284]возможности советско-монгольской армии. В начале инцидента в военные действия была вовлечена главным образом 23-я дивизия японской армии. В июле, получив пополнение, японские войска форсировали реку Халхин-гол и начали обходное движение, но, не выдержав контратаки советско-монгольской армии, вынуждены были отступить, потеряв большую часть артиллерии и танков. Для того чтобы противостоять предполагавшемуся в августе наступлению Советской Армии, японское командование к 10 августа сформировало 6-ю армию под командованием генерал-лейтенанта Огису. 20 августа началось мощное наступление советско-монгольских войск. Искусно используя превосходящие силы артиллерии и танков, советско-монгольские войска окружили японскую армию и нанесли ей сокрушительный удар. Помимо того что советские орудия и танки превосходили по своим боевым качествам японские, Советскому Союзу благодаря прекрасной организации доставки пополнений удалось сосредоточить в районе военных действий вдвое больше солдат и боеприпасов, чем ожидалось. Японская армия была разгромлена, потеряв убитыми и ранеными более 10 тысяч человек. Квантунская армия пополнила 6-ю армию 2-й и 4-й дивизиями и начала готовиться к контрнаступлению, но к тому времени ситуация уже изменилась.
Обострение разногласий в кабинете Хиранума
В этот период в Японии при мощной поддержке со стороны армии развернулось бурное антианглийское движение. Как отмечается в «Дневнике» Харада, даже министр внутренних дел Кидо вынужден был заявить, что «армия поддерживает это движение деньгами. Возглавляют его жандармы, и справиться с ним невозможно». Ходили также слухи, будто главный полицейский инспектор и начальник полицейского управления организовали это антианглийское движение по просьбе заместителя начальника штаба японской экспедиционной армии в Северном Китае Муто Акира, представлявшего армию на переговорах в Тяньцзине. Положение было таково, [285] что, когда император спросил у премьер-министра Хиранума: «Нельзя ли как-нибудь прекратить антианглийское движение?» — Хиранума вынужден был ответить: «Это сделать очень трудно». Как раз в это время Хомма Кэнъитиро и Сасаи Кадзуаки замышляли убийство министра — хранителя печати Юаса, министра двора Мацудайра, а также Икэда Сэйхин, заместителя морского министра Ямамото Исороку и других представителей проанглийской группировки. Переполох был настолько велик, что флот приготовился к немедленной отправке против заговорщиков бронеавтомобилей с отрядами морской пехоты{190}.
Такова была обстановка, в которой продолжались японо-английские переговоры. Во время переговоров министр иностранных дел Арита несколько раз намекал на возможность заключения японо-германо-итальянского союза, стремясь таким путем заставить Англию признать позиции Японии в Китае. Одновременно военный министр Итагаки на заседании Совета пяти министров от 8 августа решительно настаивал на необходимости заключения с Германией военного союза без всяких оговорок. Совет пяти не пришел к какому-либо определенному решению, поскольку морской министр Ионай, министр иностранных дел Арита и министр финансов Исибаси высказались против, а премьер Хиранума присоединился к их мнению. Как раз в этот период стали распространяться упорные слухи об отставке военного министра Итагаки, которая должна была повлечь за собой отставку всего кабинета и приход к власти чисто военного правительства. 11 августа Итагаки сообщал германскому и итальянскому послам: «Я попытался бороться на заседании Совета пяти от 8 августа, но безуспешно. Будучи сторонником непременного заключения военного союза, я полон решимости пойти на последнее средство — подать в отставку... Надеюсь, что Германия и Италия окажут мне поддержку, пойдя на уступки». Германский посол в Токио Отт следующим образом излагал свое мнение по этому вопросу: «Армия является главным сторонником [286] политики военного союза. Поэтому сохранение позиций армии в правительстве имеет для нас крайне важное значение... Пойдя на уступки, Германия сможет разбить все планы министра иностранных дел, который в тесном сотрудничестве с английским послом прилагает все силы к успешному завершению японо-английских переговоров».
Итак, в правительстве все более усиливались разногласия по коренным внешнеполитическим вопросам. От народа же только требовали сотрудничества в осуществлении политики правительства путем движения за всеобщую мобилизацию национального духа. Затягивание войны и вызванная этим милитаризация экономики стали все больше сказываться на всех сторонах жизни народа. В связи с этим движение за всеобщую мобилизацию национального духа было преобразовано в движение за обновление жизни, сущность которого изложил министр просвещения Араки в своем докладе на заседании кабинета министров от 11 июля. Араки, в частности, заявил: «Положение нашей страны в настоящий момент таково, что необходимо очиститься от дурных обычаев индивидуализма и либерального образа жизни и все более укреплять такой образ жизни, который содействовал бы всенародному служению родине. Практическими мерами надо содействовать укреплению национального духа». Однако это движение в конечном счете не вышло за пределы таких пустяков, как отказ от перманента и длинных рукавов. Причем, все это проводилось под лозунгом «роскошь — враг».
Народ не знал никаких подробностей о позиции японского правительства в отношении тройственного военного союза. Ему было известно лишь правительственное заявление от 5 июня, переданное через генерального секретаря кабинета министров. Оно гласило, что «по вопросу о политике в Европе достигнуто единство мнений». А результаты заседания Совета пяти министров от 8 августа были изложены следующим образом: «Было пересмотрено положение в Европе, однако к определенным выводам прийти не удалось». Народу трудно было понять, что скрывалось за словом «пересмотрено», и он вынужден был [287] только любоваться фотографиями, которые публиковались в газетах рядом с сообщениями о встречах представителей правительства и военного командования. В атмосфере слепо подчинявшегося поставленной цели движения за всеобщую мобилизацию национального духа жизнь народа с каждым днем становилась все более неспокойной.
23 августа был заключен советско-германский пакт о ненападении. Это событие явилось сильнейшим ударом по японскому правительству и военщине. В стране стали раздаваться голоса, требовавшие привлечения к ответственности правительства и особенно военщины, которая наиболее рьяно настаивала на сближении с Германией. Несмотря на предложения председателя Тайного совета Коноэ, который считал отставку кабинета несвоевременной, поскольку она могла создать впечатление о неустойчивости положения в Японии, премьер-министр Хиранума выступил со следующим заявлением:
«Эти события означают провал нашей дипломатии, возникший в результате неблагоразумных действий армии. Я считаю, что в данном случае присущим Японии путем выражения верноподданнических чувств явится отставка. Это будет примером для армии, от которой надо потребовать пересмотра ее позиций, и извинением перед Его Величеством за непростительную ошибку».
25 августа на заседании Совета пяти министров было решено сообщить германскому и итальянскому послам, что японское правительство воспринимает заключение советско-германского пакта о ненападении как разрыв переговоров о тройственном военном союзе. Послу в Германии Осима было приказано заявить протест германскому правительству, поскольку японское правительство считает эти действия германского правительства нарушением секретного приложения к Антикоминтерновскому пакту. Однако Осима по просьбе тогдашнего заместителя министра иностранных дел Германии Вейцзеккера не вручил германскому правительству протеста, несмотря на вторичный приказ из Токио. Протест от 26 августа был вручен германскому правительству только 18 сентября. [288]
