Падение Марианских островов
В июне 1944 года военный режим внутри страны был уже на грани развала, моральное состояние народа катастрофически ухудшалось; на европейском театре союзные войска приступили к высадке в Нормандии, в Бирме японская армия начала общее отступление из района Импхала, в Китае развернулось сражение в Хунани (это был второй этап операции по обеспечению непрерывной коммуникационной линии на материке, когда на карту была поставлена судьба всей японской экспедиционной армии), на Тихом океане воздушными налетами была уничтожена военно-морская база на острове Трук, которую называли японским Пирл-Харбором. В это время атакам американской армии подверглись Марианские острова — исключительно важный в стратегическом отношении узел обороны Японии, который японская армия, стремившаяся удержать его во что бы то ни стало, непрерывно укрепляла. Эти острова, находящиеся в 3 тысячах километров к югу от Токио, имели очень серьезное стратегическое значение как для американской, так и для японской армии ввиду того, что с их падением вся территория Японии попадала в зону налетов новейших американских бомбардировщиков Б-29.
Учитывая это, американская армия, которой с помощью воздушных налетов удалось полностью парализовать японскую военную базу на острове Трук, отказалась от своего первоначального плана захвата этого острова и следующим объектом наступления избрала Марианские [134]острова. Захват этих островов подготовлялся крупным морским оперативным соединением, состоявшим из более чем 800 кораблей (из них 16 авианосцев), которое возглавлял командующий 5-м флотом адмирал Спруанс, 879 самолетами, действовавшими с наземных баз, тремя дивизиями и одной бригадой морской пехоты, а также двумя армейскими дивизиями.
Японская армия тоже понимала большое стратегическое значение Марианских островов. Поэтому она дислоцировала на островах две дивизии 31-й армии и две отдельные бригады, а военно-морской флот создал специальную эскадру, которая должна была развернуть операции в центральной части Тихого океана и, кроме того, сосредоточил на островах 1200 самолетов 1-го воздушного флота, правильнее сказать, все наличные силы авиации военно-морского флота. На случай американского нападения был выработан план решающего сражения в воздухе под названием операция «А», которая должна была быть осуществлена этими силами и оперативными соединениями, дислоцировавшимися в собственно Японии и на Филиппинах. Однако осуществлению этого оборонительного плана мешала недостаточная подготовленность японской армии и множество просчетов, допущенных японским командованием. Сухопутные войска только месяц находились на островах, и оборонительные укрепления были крайне запущены; авиация состояла из плохо обученных летных частей, переброшенных из метрополии; качество летного состава было низким, сложная система командования армией и флотом препятствовала осуществлению единых боевых действий. Кроме того, японская армия неправильно оценила обстановку: она предполагала, что высадка американской армии произойдет не раньше июля. В связи с этим при подготовке было сделано много промахов. Около половины японских авиационных частей участвовало в сражениях за остров Биак, а командующего армии в момент начала высадки союзников не оказалось на месте: он находился в командировке.
11 июня с воздушного налета подвижных отрядов флота началось американское наступление. 1-й воздушный [135] флот, то есть основные силы японской авиации, был уничтожен в одно мгновение. Из-за плохой службы оповещения и подготовки летного состава большая часть японских самолетов была уничтожена на земле. Добившись господства в воздухе, американская армия 15 июня силами двух дивизий начала высадку на главном острове — Сайпане. Находившаяся на острове японская дивизия оказала упорное сопротивление. Американская армия потеряла в боях на прибрежных позициях 2500 человек убитыми и ранеными, но благодаря поддержке авиации и корабельной артиллерии сумела захватить плацдарм на побережье.
Как только стало ясным намерение американцев произвести высадку на острове Сайпан с помощью подвижных соединений, Объединенная эскадра получила приказ рано утром 15 июня начать решительные боевые действия согласно плану операции «А». 19 и 20 июня развернулось морское сражение вблизи Марианских островов. Командующий Объединенной эскадрой адмирал Тоёда, предчувствуя, что эта операция явится последним решительным сражением с участием всех воздушных и надводных сил военно-морского флота, перед началом сражения обратился ко всем частям с посланием: «От одного этого боя зависит судьба империи». 19 июня одновременно с вылетом японской авиации с острова Гуам воздушные части, базировавшиеся на 9 авианосцев, которыми командовал вице-адмирал Одзава, пытались совершить налет на американский флот. Однако им преградили путь все наличные силы американских истребителей, и лишь небольшому числу японских самолетов удалось достичь неприятельского флота.
Между тем японская Объединенная эскадра понесла огромные потери в результате атак американской авиации и подводных лодок. Было сбито 640 самолетов, а американские подводные лодки потопили авианосцы «Тайхо» и «Сёкаку». На следующий день, 20 июня, американская авиация потопила авианосец «Хиё» и ряд других кораблей.
В разгар морского сражения у Марианских островов развернулась ожесточенная битва на острове Сайпан. [136]
Через 7–9 дней после высадки американских войск американские истребители стали использовать аэродромы внутри острова, а на 11-й день американцы овладели горой Тапотё, расположенной в центральной части острова. Поражение японского гарнизона было неминуемым. Ко 2 июля силы обороняющихся были исчерпаны, 4 июля американские войска прорвали последнюю оборонительную линию японцев. Сражение на острове Сайпан быстро подходило к концу. Ночью 6 июля остатки японских войск в количестве 3000 человек бросились на штурм американских позиций, располагавшихся перед ними по фронту, и были почти полностью уничтожены.
Таким образом, наземные бои на острове Сайпан закончились. В этих боях также осуществлялась пресловутая «тактика поголовной гибели», но все же 1612 человек сдались в плен. Это свидетельствовало о том, что в боевом духе японской армии происходили существенные изменения.
В тот момент, когда наземные бои приближались к концу, на северной оконечности острова Сайпан развернулись трагические события, которых еще никогда не видел мир. Толпы японцев, проживавших на острове, бросались с высокого утеса в море, где торчали заостренные кверху скалы, некоторые из них бросали в море своих детей. Японские солдаты загоняли в море большие группы людей, многие подрывали себя гранатами. Тех японцев, которые отказывались кончать жизнь самоубийством, пристреливали японские солдаты. Здесь погибло около тысячи человек. Гибель этих людей была не проявлением активной воли — «лучше смерть, чем позор плена», а трагедией отчаяния и утраты человеческого облика.
Провал операции «А» неизбежно приводил к прекращению помощи японским гарнизонам Гуама и Тиниана с моря и воздуха. Но американцы наступали на эти острова с исключительной осторожностью. Сражение на Сайпане было чрезвычайно ожесточенным: американская армия потеряла в этих боях 4412 человек убитыми и 12724 человека ранеными. В связи с этим американцы были не в состоянии одновременно вести бои на Сайпане [137] и Гуаме. Операция по захвату острова Гуам была временно отложена до окончания боев на Сайпане и до прибытия из Пирл-Харбора свежей дивизии американских войск, которая должна была усилить части, предназначенные для операции против острова.
В то время на острове Гуам находился гарнизон численностью до одной дивизии. Американские войска в течение двух недель до высадки десанта вели ожесточенный огонь из корабельных орудий по позициям японских войск, после чего 21 июля начали высадку силами двух с половиной дивизий. Вскоре им удалось захватить на острове плацдарм. Начались тяжелые продолжительные бои. 10 августа связь острова с внешним миром была прервана; большая часть японских войск численностью в 18500 человек погибла в боях и организованное сопротивление прекратилось. Оставшиеся в живых солдаты долгое время скрывались в густых горных лесах; прошло более двух лет после окончания войны, а некоторые из них все еще оставались в джунглях.
Тем временем 24 июля началась высадка американского десанта на острове Тиниан, расположенном южнее Сайпана. В ходе восьмидневных боев японский гарнизон острова был почти полностью уничтожен. Во время боев на острове Тиниан впервые в Тихоокеанской войне были использованы напалмовые бомбы, сбрасывавшиеся с самолетов для поддержки наземных войск. В результате этих боев японская армия потеряла около 10 тысяч человек убитыми и 250 человек пленными.
Таким образом, Марианские острова перешли в руки американской армии. На Сайпане, Гуаме, Тиниане был построен ряд крупных аэродромов. Уже 24 ноября 70 тяжелых бомбардировщиков Б-29 совершили с этих аэродромов налет на Токио. После этого налеты американской авиации с каждым днем становились все более ожесточенными.
Падение Тодзио
По мере того как ухудшалось военное положение, а жизнь населения приближалась к катастрофе, в народе стало появляться сомнение в целях войны, в глубине его [138] души поднималось недовольство против правительства и военщины. Первоначально оно приняло форму недовольства против правительства Тодзио. На фоне этого недовольства внутри правящих классов зашевелилась антитодзиевская группировка. Часть дзюсинов во главе с Коноэ Фумимаро, часть командования армии и флота, мечтавшие переложить всю ответственность за поражение на одного Тодзио, высшие руководители полиции, недовольные высокомерием жандармерии, утешали себя всякой руганью в адрес Тодзио или же строили различные планы замены кабинета путем дворцовых интриг.
Однако у них не было достаточной решимости во что бы то ни стало сменить власть Тодзио. Одно время они носились с идеей замены Тодзио принцем Хигасикуни. Тогда Коноэ заявил: «Пусть лучше остается Тодзио. Конечно, если его замена изменит ход войны в благоприятную для нас сторону, то это надо сделать. Но если его нельзя сместить, то и это неплохо — ведь весь мир ненавидит Тодзио так же, как он ненавидит Гитлера, поэтому всю ответственность можно будет возложить на него».{365}
Таким образом, эти силы ни за что не хотели поступиться своей безопасностью, не решались взять на себя ответственность, нисколько не задумывались о страданиях народа.
Открыто выступали против Тодзио только правые — Накано Масатакэ, Исихара Кандзи и другие. Но и они пошли на это потому, что принадлежали к той же компании, что и Тодзио, и были заинтересованы в ведении войны с тех же позиций, что и он. Поэтому они могли ничего не бояться. Они стремились подменить ответственность за развязывание войны ответственностью за военное поражение и все недовольство народа войной и правящими классами обратить на одного Тодзио. Но стоило Накано, решившему сыграть роль спасителя страны, выступить в октябре 1943 года с критикой кабинета Тодзио и начать тем самым наступление дзюсинов против Тодзио, как он был арестован жандармерией. В связи [139]с открытием сессии парламента его быстро отпустили домой, но так и не приступив к решительной борьбе, Накано совершил бессмысленное самоубийство.
Перед лицом такой непопулярности в народе и противодействия со стороны правящих классов Тодзио развил лихорадочную деятельность. В марте 1944 года, когда военное положение еще более ухудшилось, Тодзио, и без того совмещавший портфели премьер-министра и военного министра, под предлогом необходимости объединения военного командования и государственного управления взял на себя обязанности начальника Генерального штаба, а морской министр Симада по совместительству занял должность начальника Главного морского штаба.
Таким образом, сконцентрировав в своих руках всю политическую и военную власть, Тодзио фактически стал диктатором. Народ начал говорить о «бакуфу{366} Тодзио». И все же Тодзио никак не удавалось добиться единства военного командования и государственной власти, между которыми зияла широкая пропасть. Морской министр Симада, не делавший ни шагу без указаний Тодзио, получил кличку «адъютант Симада». В военно-морских кругах, которые постоянно соперничали с армией, росло сильное недовольство своим морским министром.
Падение острова Сайпан еще более усилило недоверие народа к правительству Тодзио. Всем было ясно, что правительство полностью утратило популярность. Однако Коноэ и его сторонники и на этом этапе стремились удержать Тодзио у власти. Они считали, что поскольку народу ничего не известно о приближающемся поражении, то, если сейчас сменить кабинет Тодзио и искать мира с союзниками, народ их не поддержит. Они говорили: «Как это ни печально, но чтобы народ понял нас, нужно, чтобы он несколько раз подвергся бомбардировке, чтобы враг высадился в Японии, а до тех пор надо повременить со сменой кабинета»{367}. [140]
Несмотря на все эти разговоры, сторонники Коноэ в большей степени, чем правительство Тодзио, беспокоились о том, как бы помешать критике войны со стороны народа. Хосокава Морисада, ведавший информацией в группе Коноэ, требовал, чтобы Информационное управление привлекало к ответственности газеты, которые «во внешне ничем не выделяющихся статьях пропагандируют красные идеи» — пишут, например, что сила советских офицеров в том, что они выходцы из трудящихся или сообщают, что на совещании прокуроров говорилось о высших слоях общества как об источнике спекуляции. Хосокава указывал также, что газеты излишне злоупотребляют вежливыми оборотами при упоминании императорской семьи и что это, наоборот, свидетельствует о потере уважения к ней{368}.
Таким образом, Коноэ и его приспешники — представители из поколения в поколение паразитирующего класса — ничего не хотели предпринимать и только и думали о том, как бы загребать жар чужими руками. По сравнению с ними Окада Кэйсукэ и ряд других дзюсинов действовали более активно, стремясь путем смены кабинета Тодзио спасти от кризиса все правящие классы. Узнав о существовании подобных планов, Тодзио предпринял последние усилия, чтобы путем переформирования кабинета ослабить недовольство и продлить свою власть.
13 июля, когда Тодзио встретился с Кидо и сообщил ему о своем намерении реорганизовать кабинет, Кидо ответил ему: «В настоящее время все озабочены не реорганизацией кабинета, а тем, все ли в порядке с организацией верховного командования». Кидо выдвинул три предложения: 1) разделить посты начальника Генерального штаба и военного министра; 2) сместить морского министра; 3) создать кабинет национального единства, включив в него дзюсинов. Эти три пункта были выработаны группой дзюсинов (при их выработке особую активность проявили Окада и Ионай), после чего были переданы Кидо. В разговоре с Тодзио Кидо намекнул, [141] что император одобряет этот план: «Такова верховная воля», — сказал он{369}. Тодзио волей-неволей пришлось подчиниться.
В отношении первого и второго предложений Тодзио выдвинул следующий план распределения постов: Тодзио — военный министр, Усироку Дзюн — начальник Генерального штаба (до этого Усироку занимал пост заместителя начальника), Савамото Ерио — морской министр, Симада — начальник Главного морского штаба, но 17 июля в качестве начальника Генерального штаба трону был «секретно представлен» главнокомандующий Квантунской армией Умэдзу Ёсидзиро, а на пост морского министра неожиданно назначен Номура Наокуни, являвшийся до этого командующим военно-морским районом Сасэбо; Симада остался на посту начальника Главного морского штаба.
Вечером 17 июля состоялась церемония введения Номура в должность. Таким образом, Тодзио добился успеха на первом этапе переговоров с дзюсинами без особого ущерба для своего положения. Однако его планы шли дальше: чтобы укрепить свой кабинет, Тодзио намеревался отстранить Кдси Нобусукэ и включить в состав кабинета двух дзюсинов — Ионай и Абэ{370}. Но когда Киси предложили «уйти с почетом», тот, заранее проинструктированный дзюсинами, не согласился уйти в отставку один, а потребовал общей отставки кабинета. С другой стороны, Ионай, Абэ, Хирота, которым было предложено войти в кабинет в качестве министров без портфелей, заявили о своем отказе. Дзюсины прибегли к довольно изощренному приему, чтобы поставить Тодзио в безвыходное положение: выдвинув условие о включении дзюсинов в кабинет, они в то же время отказывались войти в него. Вечером 17 июля они собрались в особняке Хиранума, чтобы окончательно добить Тодзио. Среди собравшихся были Вакацуки, Окада, Хирота, Коноэ, Абэ, Ионай, Хиранума и другие.
Настроение собравшихся можно было выразить следующими [142] словами: «Сначала должен уйти Тодзио». Всеобщее мнение было сформулировано в декларации с требованием отставки кабинета Тодзио. Один лишь Абэ, дружески расположенный к Тодзио, предлагал сначала «предупредить его». В декларации говорилось: «В настоящее время реорганизация кабинета нисколько не облегчит тот тяжелый путь, перед которым стоит страна. Необходимо создать сильный кабинет национального единства, который был бы в состоянии пробивать дорогу, выражая всеобщую волю народа»{371}. В тот же вечер Окада вручил декларацию Кидо. Кидо сочувствовал дзюсинам, но в то же время опасался Тодзио. Он сказал, что «поскольку о документе просят доложить Его величеству, этот вопрос требует тщательного рассмотрения». Лишь после того как Окада заверил, что документ носит информационный характер, Кидо успокоился и принял декларацию. Узнав о сговоре дзюсинов, Тодзио, наконец, вынужден был отказаться от реорганизации кабинета и утром 18 июля, окруженный торжествующими врагами, ушел вместе со всем кабинетом в отставку. Это произошло ровно через 4 года после того, как он 18 июля 1940 года прибыл в Токио в качестве военного министра в кабинет Коноэ.
Наконец-то рухнула диктатура Тодзио. Хотя конец ей положила дворцовая интрига дзюсинов, сила, заставившая этих трусливых старцев решиться на такой шаг, поднялась из толщи народа. Такой силой явился рост недовольства властью Тодзио. В военном режиме японского империализма появилась трещина.
Поражение на Филиппинах и ударные отряды специального назначения (отряды смертников)
После падения Марианских островов усилились воздушные налеты американской авиации, начавшей использовать эти острова в качестве базы, на территорию Японии. Одновременно с этим на всех фронтах развернулось общее контрнаступление союзных армий, которое [143] должно было нанести последний удар по вооруженным силам Японии. Наступление американских войск, начавшееся после падения Гуадалканала, развивалось из центральной части Тихого океана и из района Новой Гвинеи в направлении Филиппинских островов. Целью этой операции, охватившей всю западную часть Тихого океана от Марианских островов до острова Биак у северо-западной оконечности Новой Гвинеи, было наступление на Филиппины. Американские войска должны были сломить предполагаемое сопротивление японской авиации и флота в период высадки и занять Филиппинские острова. Срок начала операции обсуждался в сентябре на конференции в Квебеке. На основании данных разведки боем, проведенной в августе — сентябре силами 3-го американского флота, было решено начать операцию 20 октября.
Избрание Филиппин объектом предстоящего наступления американской армии определялось сочетанием политических соображений (успехи партизанского движения на островах, необходимость выполнить обещание относительно их освобождения и т. д.) с требованиями стратегического порядка: занятие Филиппин вело к полной изоляции Японии от стран Юго-Восточной Азии.
Японская Главная ставка также рассматривала Филиппины как район предстоящих военных действий, но в то же время считала возможной непосредственную атаку американских войск на территорию самой Японии.
В соответствии с этими соображениями 24 июля был принят план операций «Сёгосакусэн» (в четырех вариантах), согласно которому военные приготовления предполагалось развернуть на обоих направлениях. С этой целью на Филиппинах была создана 14-я армейская группа под командованием генерала Ямасита Томофуми, которая в спешном порядке приступила к подготовке операции. Однако трудно было скрыть слабость этого направления. Экспедиционная армия настаивала на том, что судьба Филиппин решится в сухопутных сражениях на Лусоне, в то время как Главная ставка делала упор на сражения в воздухе. Предполагалось, что американская армия высадится на Минданао в январе 1945 года, [144] а на Лусоне — лишь в марте, поэтому подготовка к отражению десанта фактически не велась.
Ошибка в определении срока высадки американцев на Минданао, недостаточная подготовленность обороны усугублялись тем, что в результате неоднократных поражений японская армия утратила свой боевой дух, всюду ей чудилась опасность, она, как говорится, боялась дуновения ветра и крика журавля. Так, 9 августа командующий военно-морскими силами в Давао (на острове Минданао) издал приказ, в котором говорилось о том, что «завтра возможна высадка противника». На следующее утро наблюдательный пост, приняв волнение у входа в бухту за неприятельские десантные катера, доложил о высадке американцев. После этого известие о высадке начало разрастаться; во всей армии поднялся переполох. 1-й воздушный флот доложил о «камуфлированных вражеских танках-амфибиях». По Объединенной эскадре был издан приказ о готовности по плану операции «Сёгосакусэн-1», сухопутные войска вызвали с Хальмахеры авиачасти{372}. Командующий военно-морскими силами в Давао был привлечен к ответственности и смещен со своего поста.
9 сентября с целью прикрыть фланг армии, наступавшей на Филиппины, американские подвижные отряды атаковали остров Окинава, 12 октября ожесточенной атаке подвергся остров Тайвань. Объединенная эскадра контратаковала союзников силами авиации. 12 октября 2-й воздушный флот, развернувший операции в южной части острова Кюсю, в составе 450 самолетов завязал воздушные бои в районе Тайваня. В боях, продолжавшихся до 15 октября, японская авиация потеряла свыше 300 самолетов, но не смогла нанести существенного урона подвижным соединениям американцев, которые 16 октября продвинулись в район восточнее Филиппин. Было доложено, что американский флот почти полностью уничтожен. Главная ставка объявила о большой победе в воздушных боях над Тайванем. Военщина, которая [145] постоянно обманывала народ, неминуемо должна была обмануть саму себя. Главная ставка и особенно армия уверили себя в том, что американские подвижные соединения действительно разгромлены. Такой самообман привел к гибельной ошибке: когда началась высадка американцев на острове Лейте, туда, несмотря на отсутствие поддержки с воздуха, были посланы крупные силы.
17 октября американская армия начала высадку на острове Сулуан в восточной части залива Лейте. 20 октября американский 7-й флот, состоявший в общей сложности из 650 боевых единиц, в том числе из 18 авианосцев, 6 линейных кораблей, 53 транспортных и 54 грузовых судов, начал высадку на острове Лейте. 3-й флот прикрывал высадку с севера. План операций японского флота предусматривал вторжение в район высадки силами 2-го флота, в состав которого входили два крупнейших линейных корабля — «Мусаси» и «Ямато» (флотом командовал вице-адмирал Курита), контрдесант в районе высадки американцев силами 5-го флота и, наконец, отвлекающие действия морских подвижных отрядов (4 авианосца) на севере. Главная ставка решила дать здесь, на Филиппинах, последнее решительное сражение, бросив в него все силы японского флота. Уже 23 октября 2-й флот, направлявшийся с юго-запада к острову Лейте, подвергся атаке американских подводных лодок, в результате которой были потоплены корабли «Атаго» и «Мая». 24 октября самолетами противника был потоплен линкор «Мусаси», а линкор «Ямато» и другие подверглись торпедной атаке.
В 1 час ночи 25 октября Объединенная эскадра, получив приказ главнокомандующего «атаковать врага всеми силами с верой в небесное провидение», двинулась на юг вдоль острова Самар и в 6.40 вошла в соприкосновение с американским флотом.
Но даже 18-дюймовые орудия «Ямато» не помогли японскому флоту нанести решительный удар противнику. Под непрерывными атаками с воздуха, не имея возможности точно определить местонахождение противника, флот так и не смог атаковать Лейте и отступил. В этот же день в 1 час дня главные силы подвижных отрядов, [146] имевшие задачу отвлечь противника на севере, направились к острову Лейте, но подверглись воздушному нападению и были разгромлены, потеряв к 3 часам 4 авианосца. 5-й флот, действовавший в качестве ударного соединения, двигался с юга к острову Лейте с целью высадки контрдесанта. В полночь 24 октября 5-й флот прорвался в пролив Суригао, но был встречен концентрированным огнем и почти полностью уничтожен.
Таким образом, к 27 октября японские военно-морские силы, будучи не в состоянии атаковать американские войска, высадившиеся на острове Лейте, поспешили вернуться на свои базы. В этом морском сражении было потоплено 3 японских линейных корабля, 4 авианосца, 9 крейсеров, 8 эскадренных миноносцев. Удар был настолько тяжел, что не могло быть и речи о воссоздании Объединенной эскадры. Говорят, что причиной этого поражения явилась трусость командиров, что выразилось, например, в отходе флота вице-адмирала Курита, но скорее сам план операции, согласно которому в безрассудную атаку были брошены главные силы флота, когда господство в воздухе было в руках противника, свидетельствовал о порочности тактики японской армии.
В это время способность японского командования управлять войсками и правильно оценивать обстановку была совсем парализована и, как это мы уже видели на примере «инцидента с морской зыбью», произошедшего в Давао, всей армией владел панический страх. Отход соединения вице-адмирала Курита — это лишь один из таких примеров. Исключительная слабость японской авиации принимала все более угрожающие размеры — авиация, совершавшая налеты на остров Лейте, теряла ежедневно 20–25 самолетов, в то время как ежедневное пополнение составляло лишь 10 самолетов. Чтобы как-нибудь восполнить эту слабость, против острова Лейте впервые были брошены так называемые «ударные отряды специального назначения» (отряды смертников), но сколько-нибудь существенного результата они не дали. Американская армия была застигнута врасплох первыми налетами смертников, но потом с презрением называла их «атаками самоубийц». В военно-морских [147] кругах говорили о якобы добровольном характере этих «специальных атак», в действительности же они совершались по приказу — это ясно хотя бы из того факта, что в то время велись исследовательские работы по созданию ракетных снарядов, управляемых человеком. Такая тактика была предложена еще в июле 1944 года командующим японской армией, разбитым на Марианских островах, — это достаточно для того, чтобы навести на мысль о том, что подобный способ атаки начал изучаться довольно давно{373}. Пропаганда трубила о том, что «специальные атаки» берут начало с нападения на Гавайские острова, а император не жалел слов похвалы и ободрения для «смертников». Впоследствии эта варварская «тактика» стала единственным «тактическим» средством японской военщины, которая с отчаянием утопающего хваталась за эту соломинку. Когда американская армия высадилась на острове Лусон, командующий 4-м воздушным флотом на Филиппинах, генерал-лейтенант Томинага Кёдзи (в начале войны — заместитель военного министра), неоднократно бросавший в атаку молодых летчиков-смертников, покинул свои войска, не имея на то приказа, и на уцелевшем самолете обежал на Тайвань.
План наступления против американских войск, высадившихся на острове Лейте, подвергался постоянным изменениям из-за споров между штабом 14-й армейской группировки, настаивавшим на первоочередном значении боев на острове Лусон, Главной ставкой и штабом войск южного направления, которые считали необходимым дать решительный бой на Лейте. В связи с этим решение о концентрации на острове Лейте 5 дивизий и одной бригады было принято лишь 25 октября. Но во время многочисленных рейсов под огнем неприятельской авиации большая часть транспортов была потоплена. Если 26-й дивизии и удалось добраться до берега, то оказалось, что высадились только люди, а оружие осталось на морском дне. 16-я дивизия, оборонявшая остров [148] Лейте с самого начала боев, была сразу же разгромлена американскими войсками, имевшими подавляющее превосходство. Судьба острова Лейте была решена. Японская армия не только лишилась остатков главных сил флота и авиации, она понапрасну потеряла в море и на острове Лейте 5 дивизий, на которых держалась оборона Филиппин, что привело к ослаблению гарнизона острова Лусон. Так военные действия все ближе подступали к Лусону.
9 января 1945 года, когда 14-я армейская группировка, основные силы которой были переброшены на остров Лейте, не успела еще как следует подготовить оборону Лусона, 6-я американская армия под прикрытием 850 кораблей 7-го флота начала высадку на острове в районе залива Лингаен. 14-я армейская группировка, утратившая веру в благополучный исход открытого сражения, приняла решение прибегнуть к тактике затяжной войны в горных районах, бросив на это 90 тысяч человек. Но затяжная война во внутренних районах острова без поддержки местного населения не могла привести к успеху. Особенно затрудняли действия японских войск партизанские отряды. 6 февраля американские войска вышли к пригородам Манилы, а 23 февраля ворвались в город. Японские части, покидавшие Манилу, устроили в городе резню местного населения, которая по своей жестокости могла сравниться только с массовой резней, устроенной японской армией в Нанкине. В Маниле было зверски убито несколько десятков тысяч мирных жителей: тысячи людей подверглись пулеметному обстрелу, некоторых сжигали заживо, обливая бензином в целях экономии боеприпасов. Это было варварское злодеяние. Совершила его империалистическая армия, которая, попав в отчаянное положение, потеряла всякий человеческий облик и превратилась в обезумевшего от крови зверя.
В марте — апреле японская армия была загнана в горные районы, а в середине июня она уже была почти полностью разгромлена. В горных районах бродили изголодавшиеся японские солдаты и офицеры, оставшиеся от разбитой армии, они дрались друг с другом из-за пищи и становились буквально людоедами. Это была адская [149] жизнь. В разгроме японской армии большую роль сыграла также Хукбалахап — организация, которая с момента вторжения японской армии вела против нее партизанскую борьбу. В 1943 году Хукбалахап организовала объединенные отряды для обороны населенных пунктов. Неся военные функции, эти отряды в тоже время являлись для сельских жителей школой демократического воспитания. В центральной части острова Лусон образовался своего рода Освобожденный район; жители этого района срывали снабжение японских войск продовольствием, выдвинув лозунги: «Не давать врагу риса!», «Защитим народное продовольствие!» В ноябре 1944 года японская армия провела крупные карательные операции с целью обеспечить безопасность тыла на случай высадки американских войск, но успеха не добилась{374}. Когда началась оккупация Филиппин американцами, Хукбалахап, считавшая американскую армию своим «союзником, поскольку она была союзником прогрессивных сил, разгромивших оплот фашизма в Европе», мешала продвижению японских войск, разрушая дороги, мосты, тоннели. Бойцы Хукбалахапа освобождали американцев из японского плена, проводили активные действия в центральной части острова Лусон с целью помочь сражающимся частям 6-й американской армии.
За всю эту деятельность американцы отблагодарили Хукбалахап беспощадными репрессиями.
Утрата Филиппин по времени совпала с полным разгромом японской армии в Бирме. Японская армия, пытавшаяся после поражения под Импхалом установить фронт на рубеже реки Иравади в Центральной Бирме, оказалась зажатой в клещи между англо-индийской армией, наступавшей с запада, американо-китайской армией, двигавшейся с севера, и гоминьдановской армией, наступавшей с северо-запада. В феврале 1945 года после разгрома в битве под Мэйктила (эта битва началась с форсирования реки Иравади бронетанковым корпусом англичан) японская армия начала распадаться [150] по всему фронту. К тому же 27 марта под руководством Антифашистской лиги народной свободы бирманская армия подняла антияпонское восстание. Бирманские части ударили в тыл отступающей японской армии, довершив ее поражение. В начале мая был освобожден Рангун, японская армейская группировка в Бирме, состоявшая из 10 дивизий и насчитывавшая 300 тысяч солдат и офицеров, сократилась до одной трети, и, потеряв большую часть захваченной территории Бирмы, распалась.
Китай в конце войны
В это время в Китае разваливались и отступали гоминьдановские армии в ходе предпринятой японцами операции по обеспечению непрерывной линии коммуникаций на материке. Это вызвало внутри страны и за ее пределами открытую критику позиции, занятой чуньцинским правительством в борьбе против Японии. Антикоммунистическая политика Чан Кай-ши, проводившаяся им после вступления Китая в стратегическое соприкосновение с японской армией, принимала все более злостный характер. Саботируя военные действия против Японии, чанкайшисты неоднократно совершали бандитские налеты на 8-ю и Новую 4-ю армии, усиливали блокаду Освобожденных районов. В районах, контролируемых чунцинским правительством, была значительно усилена диктатура и политика репрессий. Гонения обрушивались не только на коммунистов, репрессиям подвергались даже либералы. У населения были отняты все свободы: свобода слова, мысли. Среди народа росло недовольство. Районы, находившиеся под властью Гоминьдана, были полны брожения и мрака. В такой обстановке и началось наступление японской армии.
4 мая 1944 года 3 тысячи студентов Куньмыня на митинге, посвященном годовщине событий 4 мая, приняли резолюцию, требовавшую от чунцинского правительства демократии и свободы. Своими действиями они выразили растущее недовольство народа мрачным господством Чан Кай-ши. 21 июля в южной части провинции [151] Хэнань, на фронте, где началось наступление японской армии, несколько десятков тысяч человек подняли восстание против прогнившей гоминьдановской армии и гоминьдановских чиновников. Чтобы продолжать сопротивление японцам, они организовали крестьянскую армию спасения отечества.
Сложившаяся обстановка напугала американского генерала Стилуэлла, который, будучи начальником Объединенного штаба американской, английской, голландской и китайской армий, должен был помогать Чан Кайши в руководстве военными операциями. Стилуэлл опасался, что ослабление сопротивления Китая японской армии невыгодно отразится на войне против Японии, а падение чунцинского правительства нанесет ущерб послевоенной американской политике в отношении Китая. Поэтому он выступил с резкой критикой Чан Кай-ши, обвинив его в том, что вместо борьбы против Японии, он отдает предпочтение антикоммунистической политике и усилению своей диктатуры. В июле 1944 года Рузвельт направил Чан Кай-ши послание, в котором предлагал предоставить Стилуэллу право командования всеми войсками союзников в Китае, в том числе и войсками китайских коммунистов с тем, чтобы осуществить операции, необходимые для приостановки наступления японской армии. Однако Чан Кай-ши считал, что передача Стилуэллу, высоко ценившему боевую мощь китайской коммунистической армии, всех полномочий по руководству боевыми операциями подорвет его собственный авторитет в гоминьдановском правительстве. Поэтому он для виду выражал согласие с предложением Рузвельта, но ответ каждый раз откладывал. Отношения между Чан Кай-ши и Стилуэллом неуклонно ухудшались. В конце сентября Стилуэлл, наконец, сделал следующее заявление: «У Чан Кай-ши нет никакого желания предпринимать дальнейшие усилия для ведения войны... Он не думает ни о создании истинно демократического режима, ни об организации единого фронта с коммунистами. Главной помехой на пути к единству Китая и искреннему сотрудничеству для борьбы против Японии является сам Чан Кай-ши... [152]
В настоящее время он держится на однопартийном правительстве, на реакционной политике, а также на подавлении демократических мыслей, которое осуществляется им при активной помощи его тайной полиции. Единственной целью такой тактики (тактики оттягивания) является сохранение его нынешнего положения»{375}.
Поддерживая точку зрения Стилуэлла и стремясь передать в его руки командование всей китайской армией, американское правительство рассчитывало на то, что после изгнания из Китая японских империалистов американцы смогут легко заполучить их наследство. Но позднее, когда стало очевидным поражение японской армии и исключалась возможность ее наступления на Чунцин, их стало интересовать в первую очередь не усиление способности Китая к сопротивлению, а подавление Коммунистической партии Китая. Правящие круги США опасались, что если ведущая роль в войне против Японии перейдет к коммунистам, то будет утрачена надежда на закабаление Китая после ухода японцев. Первым признаком такой перемены в американской политике по отношению к Китаю явилась посылка в Китай в августе 1944 года личного представителя президента Патрика Хэрли. Вслед за этим, 9 августа, последовало смещение Стилуэлла. Перед Хэрли была поставлена новая задача — предотвратить развал гоминьдановского правительства, поддержать Чан Кай-ши как главу Китайской республики и генералиссимуса и под его контролем использовать китайскую коммунистическую армию для разгрома Японии. Вначале, чтобы представить дело так, будто Чан Кай-ши готов пойти на некоторые уступки китайским коммунистам, Хэрли в ноябре отправился на самолете в Яньань, где имел беседу с Мао Цзэ-дуном. Хэрли согласился с предложением китайской компартии упразднить диктатуру одной партии и создать демократическое коалиционное правительство. По этому поводу было решено заключить между Гоминьданом и гоминьдановский правительством, с одной стороны, и Коммунистической [153] партией — с другой, соглашение из пяти пунктов. Но у Хэрли, вновь вернувшегося в Чунцин, не было никакого намерения урегулировать отношения между Гоминьданом и Коммунистической партией в соответствии с этим соглашением. Проект соглашения из трех пунктов, выработанный в ходе неоднократных совещаний между Хэрли и Чан Кай-ши и противопоставленный проекту соглашения из пяти пунктов, был направлен на то, чтобы взамен мнимых политических уступок со стороны Гоминьдана вручить Чан Кай-ши власть, которая позволила бы разоружить коммунистическую армию под предлогом создания единой китайской армии. Этот фарс, сыгранный Хэрли и Чан Кай-ши, привел только к ухудшению отношений между коммунистами и Гоминьданом. После переговоров Чан Кай-ши с целью укрепления своего диктаторского режима сместил ряд видных членов чунцинского правительства.
На открывшейся в середине сентября сессии Национально-политического совета представитель Коммунистической партии Китая Линь Бо-цюй широко информировал народные массы о ходе переговоров между Гоминьданом и Коммунистической партией и внес на повестку дня сессии важнейший вопрос о реорганизации правительства и верховного командования. Это предложение встретило горячую поддержку не только всех патриотов района Чунцин-Чэньду, но и всего китайского народа. 24 сентября Фын Юй-сян, Шао Ли-цзы, Хуан Янь-пэй, Шень Гоу-жу и другие, всего более 500 представителей различных партий, группировок и слоев общества, потребовали реорганизации гоминьдановского правительства и создания коалиционного правительства. 1 октября несколько тысяч человек, собравшихся на траурную панихиду, посвященную памяти незадолго перед этим умершего в Шанхае Цзоу Тао-фыня, выкрикивали антифашистские лозунги и выступали с требованием демократических свобод.
Но клика Чан Кай-ши не хотела и слышать этих требований народных масс Китая. Национально-политический совет постарался похоронить предложение компартии. Феодальная, фашистская диктатура Чан Кай-ши [154] принимала все более грубые формы. Даже такие уважаемые всеми люди, как профессора Юго-западного объединенного университета Вэнь И-да и Чжань Си-ин, были изгнаны со своих постов и переданы под специальный надзор полиции. Но никакое насилие не могло заставить замолчать китайских демократов-патриотов. В январе Демократическая лига Китая вновь опубликовала декларацию, обращенную ко всему народу, в которой содержалось требование немедленно ликвидировать однопартийную диктатуру Гоминьдана. Усиливая репрессии, Чан Кай-ши в то же время заявил о созыве 12 ноября съезда народных представителей для осуществления конституционной политики, но это не могло удовлетворить требований народа. Американский империализм, представленный Хэрли, разоблачил свою сущность, выступив в начале апреля с заявлением о прекращении сотрудничества с Коммунистической партией Китая и о необходимости ликвидации ее завоеваний. Америка также стремилась к тому, чтобы советское правительство заключило договор о дружбе и союзе с чанкайшистским правительством и таким образом официально подтвердило, что оно поддерживает власть Чан Кай-ши. Тем самым американцы пытались помешать китайским коммунистам критиковать Чан Кай-ши. В начале июня Сун Цзы-вэнь, незадолго перед этим (в конце мая) вступивший на пост председателя Исполнительного юаня гоминьдановского правительства, вылетел на самолете в Москву, где имел ряд бесед со Сталиным, которые положили начало переговорам о заключении советско-китайского договора о союзе. Этот договор был подписан 14 апреля 1945 года. Но его заключение не означало, что Советский Союз признал диктаторскую политику Чан Кай-ши. СССР еще раз открыто подтвердил свое дружеское отношение к китайскому народу.
В то время как на территории, находившейся под контролем Чунцина, становились все громче требования о реорганизации Гоминьдана, ширился фронт Освобожденных районов, а успешные локальные контратаки приводили к огромным потерям в японской армии. Освобожденные районы настолько разрослись, что занимали теперь [155] 19 провинций Северо-Восточного, Северного, Центрального, Южного и Северо-Западного Китая, в которых проживало в общей сложности около 100 миллионов человек. Открывшийся в последней декаде апреля 1945 года в Яньани 7-й съезд Китайской коммунистической партии перед лицом генерального контрнаступления призвал весь китайский народ к сплоченности в деле строительства нового независимого, свободного, демократического, единого Китая. В начале съезда Мао Цзэдун выступил с политическим отчетом «О коалиционном правительстве», в котором наметил общую программу Китайской коммунистической партии в период строительства новой демократии и конкретный план антияпонского сопротивления на данном этапе. Мао Цзэ-дун еще раз заявил, что Коммунистическая партия Китая приложит все усилия для создания демократического коалиционного правительства и осуществления его демократической программы. Положения, высказанные Мао Цзэ-дуном в докладе «О коалиционном правительстве», целиком соответствовали чаяниям всего китайского народа, требовавшего демократических свобод и ликвидации однопартийной диктатуры Гоминьдана. И у американского империализма, и у чанкайшистской клики уже не было сил, чтобы расколоть союз широких масс китайского народа и Коммунистической партии. Доклад «О коалиционном правительстве» заканчивался следующими словами:
«Товарищи, я твердо верю, что с такой партией, как Коммунистическая партия Китая, имеющей опыт трех революций, мы сможем выполнить стоящие перед нами великие политические задачи.
Тысячи тысяч борцов уже героически принесли в жертву свои жизни во имя интересов народа. Поднимем же выше их знамя, пойдем вперед по обагренному их кровью пути!
Уж близок день, когда родится Китай новой демократии! Так вперед же, навстречу этому великому дню!»
И действительно, этот день был близок. С апреля по август 1945 года территория Освобожденных районов расширялась с поразительной быстротой. Атаки 8-й армии [156] в Северном Китае вынуждали японцев покидать один опорный пункт за другим. Японская армия уже не решалась действовать небольшими частями, крупные части отсиживались в городах, расположенных вдоль железных дорог. Экономика оккупированных районов переживала период полного упадка и страдала от разрушительной инфляции. Восьмилетнее господство японского империализма на китайском театре военных действий еще до 15 августа находилось на краю катастрофы.
Иводзима и Окинава
В декабре 1944 года Главная ставка уже отказалась от своего плана продолжать бои на острове Лейте. Был принят «План руководства войной на середину 1945 года»{376}. В нем впервые появилась мысль о «решительном сражении в метрополии» в ответ на нападение союзных войск на территорию собственно Японии. В этом плане говорилось: «Продолжая решительные усилия в области ведения войны и рассчитывая на благоприятный поворот в военных событиях, империя в то же время немедленно создаст систему активной обороны, опирающуюся на Японию, Маньчжурию, Китай, и будет упорно вести затяжную войну». После определения основного стратегического курса в плане излагались конкретные меры по проведению решительного сражения в метрополии и сохранению государственного строя: «1) Перестроить систему организации народа и осуществить его всеобщее вооружение с тем, чтобы довести до предела его насыщение политической силой и создать совершенную оборону территории государства; 2) неуклонно осуществляя государственный контроль над важнейшими отраслями производства и транспортом, реорганизовать их с целью полной военизации; 3) ликвидировать все ненужные и маловажные отрасли в политической, экономической, культурной и военной областях и мобилизовать все усилия на укрепление государства и военного потенциала [157] как с материальной, так и с духовной стороны; 4) принять необходимые меры для приведения системы местной администрации в точное соответствие с оборонительными операциями, осуществляемыми армией»{377}.
Таким образом, уже в начале 1945 года был принят «курс на решительное сражение в метрополии». Предполагалось, что союзная армия в середине 1945 года высадится на территории Японии, и в связи с этим было решено подготовиться к отражению нападения. Окончательный план мероприятий был изложен в «Программе чрезвычайных мер, необходимых для достижения победы». Этот план, принятый 25 января на заседании Высшего совета по руководству войной, представлял собой дальнейшую конкретизацию предыдущего плана. Он предусматривал конкретные меры по консолидации государственной политики и военного руководства, а также по сплочению Японии, Маньчжурии и Китая. Цель этих мероприятий заключалась в обеспечении производства вооружения (в первую очередь самолетов), материалов, жидкого топлива, судов, подвижного состава железных дорог, продовольствия, а также в обеспечении противовоздушной обороны, готовности транспорта и снабжения необходимым количеством рабочей силы.
Таким образом, безрассудная идея «решительного сражения на территории Японии» постепенно начинала осуществляться. Но, как уже говорилось выше, разрушение производства в результате участившихся воздушных налетов и ухудшение условий жизни народа, естественно, вели к резкому сокращению производительных сил. Определившиеся еще в довоенное время противоречия внутри самой системы управления (соперничество между армией и флотом, разногласия между правительством и верховным командованием и т. д.) препятствовали нормальному осуществлению административных функций. И хотя в план был внесен пункт, в котором говорилось, что «будут предприняты усилия для облегчения жизни народа путем чистки черного рынка, улучшения системы снабжения и т. д.», уже нельзя было ожидать, что [158] народ, начавший осознавать противоречия, вызванные войной, примет активное участие в осуществлении подобного рода проектов.
Говорят, что в тот момент, когда вырабатывалась концепция решительного сражения в метрополии, Главная ставка предполагала, что предстоящее наступление американской армии развернется по одному из двух направлений: или же, используя в качестве базы Филиппины, она высадится на юге Китая, создаст там авиационные базы, после чего будет наступать на остров Окинава; или же сразу высадится на островах Огасавара, после чего двинется в направлении Окинавы и Тайваня{378}. В действительности же американская армия стремилась создать плацдарм в южной части островов Огасавара — на острове Иводзима. 19 февраля 1945 года американские войска высадились на этом острове. Главная ставка считала этот остров одним из звеньев в цепи обороны Японии, учитывая его важное стратегическое значение как промежуточного пункта, находящегося на расстоянии 1200 км от Токио и от Сайпана. Но нехватка самолетов, отдаленность от баз вынудили японское командование отказаться от активной обороны острова и прибегнуть к «тактике затяжных и кровопускательных боев с использованием подземных укреплений». Положение острова было трагическим. Весь гарнизон острова состоял из 9 батальонов пехоты, 23 танков, 600 орудий разных калибров и насчитывал в общей сложности 23 тысячи человек. Запас продовольствия был на два месяца.
Рано утром 16 февраля подвижные отряды американской армии одновременно с воздушным налетом самолетов Б-29 на Токио начали ожесточенный артиллерийский обстрел острова Иводзима с кораблей. 19 февраля началась высадка десанта с помощью 130 кораблей. К 11 часам утра на остров были высажены войска численностью [159] в 10 тысяч человек и свыше 200 танков. Сопротивление японских войск было настолько ожесточенным, что 20 февраля американцы дали открытым текстом телеграмму, в которой говорили о больших потерях и просили подкрепления. Но построенные на побережье острова железобетонные укрепления были полностью разрушены, а 21 февраля произошла третья по счету высадка американских войск, их береговой плацдарм к 23 февраля был расширен до 2 километров в глубину. К этому времени американцы захватили позиции на горе Сурибатияма, к 26 февраля была уничтожена половина оружия японской армии, ее людские потери составили 50 процентов наличного состава. К 2 марта японцы потеряли гору Мотояма, где находился аэродром и важнейшие укрепления, и организованное сопротивление японской армии прекратилось. После ожесточенных боев, во время которых японцам один раз даже удалось отбить гору Сурибатияма, японская армия была вынуждена укрыться в укрепленных пещерах. Американские танки выжигали японцев огнеметами. 17 марта японские войска на острове Иводзима были полностью уничтожены — в этот день они отправили последнюю телеграмму.
Во время боев у острова Иводзима японская авиация не смогла нанести сколько-нибудь существенных потерь американскому флоту. С другой стороны, после захвата американцами аэродромов на этом острове территория Японии оказалась в радиусе действия истребителей П-51.
Предполагалось, что после захвата острова Иводзима очередной удар американских войск будет направлен против Тайваня и Окинавы. 17 марта подвижные отряды американской армии начали операции против Южного Кюсю и Сикоку. Объединенная эскадра отбила эту атаку, бросив против американцев 193 самолета. Однако японский флот потерял при этом 161 самолет, тогда как американские подвижные отряды вышли из этой операции почти невредимыми. 23 марта подвижные соединения американцев развернули операции против островов Окинава. Заключение Главной ставки о том, что американские подвижные отряды понесли большие потери и [160] отступили на свою базу, от начала до конца было ошибочным.
20 марта Главная ставка издала приказ «Общая программа предстоящих боевых операций» (приказ № 513), в котором говорилось о решающем значении боев на острове Окинава. Но не успели еще японцы как следует подготовиться к обороне, как 25 марта американские войска неожиданно захватили острова Керама, а 1 апреля их крупные соединения высадились на острове Окинава в районе Катэна и в тот же день захватили два аэродрома — на севере и в центре острова. Главнокомандующий Объединенной эскадрой отдал приказ действовать по оперативному плану «Тэн», но японская авиация не была в состоянии нанести решающий удар, так как понесла большие потери во время налета американской авиации на Кюсю. 12 и 13 апреля японцы безуспешно атаковали американский десант, численность которого достигала 183 тысячи человек{379}. 4 мая японцы предприняли генеральное наступление, но оно принесло им только крупные потери. Тем временем американские войска, используя эффективные огневые средства, прорвали японские позиции. В начале июня японцы отступили в район Кияму на южной оконечности острова. 17 июня организованное сопротивление японцев по существу прекратилось, а 25 июня Главная ставка объявила об окончании боев на острове Окинава{380}.
В этих боях японская армия потеряла до 90 тысяч человек, кроме того, жертвой этого сражения пали 150 тысяч жителей острова. В армию были мобилизованы все проживавшие на острове мужчины в возрасте от 17 до 45 лет. В огне сражений погибали даже школьники и школьницы, которых зачислили в обслуживающий персонал армии. Трагедия «отряда лилий»{381} предвещала печальную судьбу мирных японских граждан в предстоящем [161] «решительном сражении в метрополии». По американским данным, 404 американских военных корабля было потоплено самолетами, пилотируемыми летчиками-смертниками, число которых составило 2393, но этим самолетам не удалось потопить ни одного американского авианосца, линейного корабля или крейсера. К этим огромным потерям японской армии присоединился линейный корабль «Ямато», который вышел на операцию в сопровождении лишь нескольких эскадренных миноносцев и подвергся ожесточенной атаке американской авиации.
Подготовка к «решительному сражению на территории Японии»
После потери Иводзимы и Окинавы военное командование вынуждено было спешно готовиться к отражению нападения американской армии на территорию собственно Японии. Необходимость такой подготовки стала провозглашаться уже после падения Сайпана, а после утраты Филиппин идея «решительного сражения» была ясно высказана в принятой в январе 1945 года «Программе чрезвычайных мер, необходимых для достижения победы». План предусматривал создание на территории Японии 5 армейских группировок и сформирование в общей сложности 44 дивизий, которые должна была дать третья очередь мобилизации. Однако по данным регистрации населения, проведенной в ноябре 1944 года, оказалось, что 39 процентов занятого населения работает в военной промышленности, 21 процент — в отраслях, производящих продукты народного потребления, и 40 процентов — в сельском хозяйстве. Из лиц мужского пола, занятых в различных отраслях хозяйства, 47 процентов имело отношение к военной службе. Все это свидетельствовало о том, что резервы рабочей силы были почти полностью исчерпаны{382}. В книге Хаяси Сабуро приводятся данные о запасах сырья и материалов: оставалось 260 тысяч тонн стали, в конце [162] марта запасы авиационного бензина составляли около 120 тысяч килолитров, горючее для автомобилей и тяжелое топливо должны были исчерпаться со второго квартала, поставки риса из других стран прекращались, а из урожая 1945 года предполагалось собрать менее 60 миллионов коку риса.
В этих условиях 20 января 1945 года была принята «Общая программа боевых операций императорской армии и императорского флота», в соответствии с которой последовательно осуществлялась подготовка к использованию всего японского народа в качестве пушечного мяса в непосредственных военных действиях. Основное содержание этой программы становится ясным из выступления заместителя начальника Генерального штаба Кавабэ на императорской конференции. По его словам, программа была составлена, исходя из следующей предпосылки: американская армия зависит от растянутых морских путей снабжения и направляет колоссальные силы против такой цитадели, какой является территория собственно Японии. Это является слабостью американской армии, следовательно, японская армия, которая должна встретить ее на территории Японии, находится в более выгодном положении. «Особенностью территории Японии, — говорил Кавабэ, — является то, что на ней живет стомиллионный народ, исполненный духом безграничной преданности монархии, готовности ее защищать и несокрушимым духом Ямато, народ, который будет сотрудничать с армией и сражаться вместе с нею. Кроме того, Япония отличается исключительно выгодным характером местности». Программа призывала «вооружить все живое на императорской земле» и воевать так, чтобы, «погибая, тянуть вместе с собой на тот свет и противника». А еще до этого, 25 апреля, армейский отдел Главной ставки распространил среди населения «Руководство для населения по ведению оборонительных боев», в котором говорилось о необходимости подготовиться к участию в «решительном сражении». Было приказано создавать «боевые отряды гражданского добровольческого корпуса» для участия вместе с армией в боевых действиях. [163]
В соответствии с принятым курсом Общество служения отечеству через печать рекомендовало армии придерживаться теории решительного сражения на территории Японии с «надеждой на помощь богов». 13 апреля было принято решение о сформировании «гражданского добровольческого корпуса». 22 июня 87-я сессия парламента приняла закон о добровольной военной службе. Согласно этому закону, на военную службу «в случае необходимости» могли быть призваны мужчины от 15 до 60 лет и женщины от 17 до 40 лет. На следующий день был опубликован и вошел в силу приказ «О боевых отрядах гражданского добровольческого корпуса», по которому люди, подпадавшие под действие этого приказа, зачислялись в боевые отряды корпуса. С другой стороны, опубликованный 21 июня закон «О чрезвычайных мерах военного времени» давал правительству неограниченные права в период чрезвычайного положения: оно могло издавать любые распоряжения и принимать любые меры, не связывая себя с существующими законами. Благодаря этому правящие классы получили возможность попирать права народа, как им заблагорассудится.
Таким образом, лозунг «решительного сражения на территории Японии» требовал новых жертв от японского народа. В это же время председатель Тайного совета Хиранума Киитиро, выступая 8 июня на императорской конференции, заявил, что «мероприятия по руководству идеологией населения» имеют наиболее важное значение. Хиранума отметил: «Нельзя рассчитывать на полное искоренение той деморализации, которая охватила общественное мнение. Тем не менее исключительно важно принять против деморализации необходимые меры подавления, иными словами, ответить на нее применением силы со стороны властей. Однако подавление с применением силы лишь предотвратит выход вредных мыслей на поверхность. Чтобы в корне исправить идеологию населения, одновременно с применением жестких мер необходимо проявить мягкость». Тем самым Хиранума откровенно выразил недоверие народу, страх перед тем, что народ может оказать сопротивление правительству[164] и военщине. Именно таким был подход военщины и ее приспешников к «решительному сражению на территории Японии».
Таким образом, план «решительного сражения на территории Японии», рассчитанный на отражение наступления американской армии войсками численностью в 2 миллиона 250 тысяч человек и авиацией в 7 тысяч самолетов, и с материальной и с духовной стороны концентрированно выражал противоречия Тихоокеанской войны, которые были заложены в ней с момента ее возникновения. Однако 6 июня Высшим советом по руководству войной были приняты «Основные принципы оценки современного состояния государственной мощи и международного положения». Хотя в этом документе и отмечалось катастрофическое состояние, в котором находилась «государственная мощь на современном этапе», в него были включены такие фразы, как «защищать устои национального государственного строя, ведя войну до победного конца, черпая силы из принципа вечной преданности императору» и «укрепляя решимость превратить землю монархов в поле сражения». «Решительное сражение на территории Японии» означало последнее отчаянное усилие японского империализма, который был готов принести в жертву жизнь всего японского народа, чтобы навязать американской армии кровопролитное сражение и найти выход для спасения монархии. Император и Главная ставка намеревались использовать весь народ, вплоть до женщин, стариков и детей в качестве заслона против вражеского огня. В Мацусиро — наиболее отдаленной от моря местности в Японии — они строили огромную подземную крепость и тайком готовились укрыться в ней. Часть военщины даже настаивала на том, чтобы в случае оккупации метрополии бежать вместе с императором на материк и здесь продолжать сопротивление силами Квантунской армии и экспедиционной армии в Китае.
В то время как в Японии, не считаясь ни с какими жертвами со стороны народа, осуществлялась подготовка к решительному сражению на ее собственной территории, американцы с исключительной осторожностью [165] подготавливали вторжение. Поскольку их потери на Иводзиме и Окинаве оказались неожиданно большими, предполагалось, что сопротивление японцев на территории самой Японии окажется еще более упорным. Американская армия была усилена войсками, переброшенными из Европы, и готовилась к осуществлению плана операций невиданных масштабов. По этому плану предполагалось сконцентрировать против Японии все наличные силы флота и авиации, перебросив их с восточного и западного театров военных действий, и в ноябре 1945 года силами 14 дивизий высадиться на юге острова Кюсю, а весной следующего года силами 25 дивизий осуществить вторжение на равнину Канто{383}. Учитывая трудности предстоящей операции на территории собственно Японии и факт существования главных сил японской армии на материке, США возлагали большие надежды на вступление, в соответствии с решениями Ялтинской конференции, Советского Союза в войну против Японии и разгром им кадровой японской армии.
Воздушные налеты
И, наконец, начались воздушные налеты.
К этому времени в результате беспорядочных бомбардировок, в которых принимали участие американские самолеты Б-29, территория Японии превратилась в выжженное поле. Когда американцы захватили остров Сайпан, всем стало ясно, что теперь начнутся воздушные налеты на Японию. Правительство и военщина кричали о «решительном сражении» на территории Японии. Но при этом никто не думал о защите народа. Больше того, правительство и военщина считали женщин, стариков и детей помехой для военных действий и при удобном случае старались избавиться от них. На Сайпане разбитые японские войска либо сами убивали жителей острова — японцев, либо принуждали их к массовому самоубийству; на Окинаве солдаты врывались в дома, насиловали [166] женщин, выгоняли их из выкопанных противовоздушных убежищ и сами занимали их.
Начальник штаба 13-й армии, оборонявшей Окинаву, Тё Исаму (один из зачинщиков октябрьских событий 1931 года, видный представитель монархо-фашистов, попытавшихся в 1938 году в районе озера Хасан совершить агрессию против Советского Союза, но потерпевших поражение) заявил местным властям префектуры Окинава следующее: «Население острова является помехой для ведения боевых операций, поэтому оно должно убраться в горы. Армия не может о нем заботиться — каждый должен жить, как может». Свои слова он не преминул привести в действие. Но так делал не один Тё Исаму. Как свидетельствует бывший начальник осакского полицейского управления, командующий армии, дислоцировавшейся в Осака (командующий военным округом Тюбу), в июне 1945 года открыто заявил: «В настоящее время, когда в стране не хватает продовольствия и ее территория превращается в поле сражения, существует необходимость уничтожить всех стариков, детей, больных и слабых. Они не годны для того, чтобы погибнуть вместе с Японией». Даже дьявол не решился бы высказаться подобным образом{384}.
Так относилось к народу военное командование, гордившееся своей преданностью императору, вечной и непрерывной линией императорской династии. А такие люди, как Коноэ, питавшие ненависть к военщине за то, что она отняла у них власть, давали советы подавлять малейшие признаки недовольства среди населения. Некоторые из них договорились до того, что настаивали на продолжении войны, чтобы связанные с ней страдания народа и его ненависть обратить против Тодзио. Короче говоря, не только Тодзио и военщина, но и их противники из среды правящих классов готовы были без малейшего зазрения совести уничтожить весь народ, лишь бы удержаться у власти{385}. [167]
Ясно, что при таком правительстве, при существовании подобным образом настроенной военщины не могло быть и речи о сколько-нибудь серьезной противовоздушной защите населения. Противовоздушные маневры, как уже отмечалось выше, не носили характера подготовки населения к противовоздушной обороне, а являлись средством его порабощения. Население не получило никакого снаряжения, необходимого для ПВО. Металлические шлемы продавались за большие деньги. Противогазы изготовлялись в первую очередь не для защиты населения, а для того, чтобы раздувать в народе ненависть к врагу, внушая ему мысль о том, что враг может прибегнуть к таким бесчеловечным методам ведения войны, как применение ядовитых газов, кроме того, продажа противогазов дала возможность нажиться компаниям, занимавшимся их производством. Правительство не строило никаких противовоздушных сооружений для народа. Бомбоубежища строились только для императора, военных и чиновников. В целях якобы противовоздушной обороны разрушались дома. В домах ломали потолки, чтобы на чердаках не застревали зажигательные бомбы. Таким образом, мероприятия по противовоздушной обороне, осуществлявшиеся военщиной и правительством, сводились к ломке народной жизни. Особенно проявилась эта ломка в так называемом «рассредоточении», иными словами, эвакуации.
Старики, женщины, дети, жившие в городах, рассматривались как обуза. Их заставляли эвакуироваться к своим родственникам. Число эвакуированных достигло почти 10 миллионов человек. По существу эта эвакуация мало чем отличалась от действий армии на Окинаве, которая загнала стариков, женщин и детей в горы и оставила их там на произвол судьбы. Эвакуированным [168] разрешалось брать с собой только ограниченное количество вещей. Они приезжали к людям, которые жили в совершенно других условиях, со своими обычаями и образом мыслей; не хватало самого необходимого для существования; эвакуация еще больше обостряла и без того тяжелые семейные отношения и отношения между семьями, сложившиеся в специфических условиях японского патриархального строя. Все это причиняло невыносимые страдания как эвакуированным, так и местному населению. В то время большим счастьем считалась совместная эвакуация детей и родителей. Бедняки-трудящиеся были не в состоянии жить на две семьи, поэтому проводилась коллективная эвакуация одних школьников. Причем делалось это не из стремления защитить детей, насколько возможно укрепить их физически и морально, а просто из желания избавиться от них как от обузы. Так, только из пяти префектур — Токио, Канагава, Айти, Осака, Хёго — было коллективно эвакуировано свыше 14 тысяч детей. Оторванных от родителей мальчиков и девочек поселяли в буддийских и синтоистских храмах. Целый день они ходили голодными, использовались на тяжелых работах, а по вечерам плакали от тоски по родителям. Если бы у Тодзио, Коноэ и им подобным была бы хоть капля человеческого чувства, разве они допустили бы это?
Совершенно беззащитный народ беспрерывно подвергался налетам американских самолетов Б-29. В 1944 году объектом воздушных нападений были главным образом военные предприятия, но после крупного ночного налета на Токио 9 марта 1945 года американцы начали каждую ночь бомбить какой-нибудь город на территории Японии. Причем, так же как и во время налетов англо-американской авиации на Германию, бомбы сбрасывались куда попало. Более того, целью этих налетов было убивать, сжигать мирных людей, что же касается военных объектов, то они намеренно избегались. Налеты на военные аэродромы, военные предприятия, железные дороги совершались лишь изредка, в основном же бомбили жилые дома, больницы, школы и т. п., на которые сбрасывались зажигательные и напалмовые бомбы. Американцы [169]сжигали мелкие и средние города, не имеющие никакого стратегического значения. В результате 9 миллионов человек остались без крова и лишились своего имущества. По подсчету, проведенному после войны, 70 процентов всего ущерба, нанесенного войной, приходилось на жилые дома, домашнее имущество, школы, больницы, а ущерб, причиненный воздушными налетами промышленному оборудованию, средствам связи и железным дорогам, оказался незначительным. Во время этих налетов войска, полиция, пожарные отряды спасали дворцы императора, членов императорской семьи, крупных богачей, высших чиновников и военных, а также здания, в которых размещались учреждения, и не обращали никакого внимания на горевшие дома простых людей. Потерпевшие бедствие получали немного сухарей, а об остальном должны были заботиться сами. Кульминационным пунктом этой трагедии явилась атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки.
Таким образом, из-за того, что японский народ не смог предотвратить агрессивную войну, развязанную его правителями, эти господа и американские империалисты заставили его испытать все ужасы ада, подобных которым еще никогда не знала японская история.
