Сформирование кабинета Катаяма
Непосредственно после издания приказа о запрещении первофевральской забастовки Макартур потребовал от японского правительства проведения всеобщих выборов. В апреле 1947 года в соответствии с директивой Макартура и новой конституцией были проведены выборы в местные органы власти и в парламент. 25 марта 1947 года штаб оккупационных войск сделал следующее официальное заявление по поводу всеобщих выборов: «Подобно тому, как Америка была вынуждена бороться с нацизмом, фашизмом и проповедовавшимся Тодзио японизмом, она везде и всюду будет вести борьбу против антидемократического, сугубо политического и резко агрессивного явления — коммунизма. Все это имеет чрезвычайно серьезное и актуальное значение для современной Японии. Нынешние выборы должны показать, какой путь изберет Япония».
Японскому народу не сообщали ни о ходе развития китайской революции, ни о посещении Японии представителем Всемирной федерации профсоюзов Луи Сайяном, ни о каких-либо других событиях международной жизни. Зато его вовсю пичкали антисоветскими и антикоммунистическими статьями, а также статьями, восхвалявшими доктрину Трумэна.
Правительство Иосида, позиция которого упрочилась в связи с приказом о прекращении первофевральской забастовки, подавило выступление 100 тысяч транспортников, [197] а также разгромило забастовки на металлургических заводах Симадзу (в Кёто) и Явата. Наконец, правительство Иосида провело реформу избирательного закона, согласно которой устанавливалась система средних избирательных округов с одной выдвигаемой кандидатурой. Такая система была выгодна консервативным силам. Эту реформу правительству удалось протащить буквально перед самым роспуском парламента (30 марта 1947 года). В ходе предвыборной кампании члены партии «Синъэпу тайсюто», являвшейся вспомогательной организацией Либеральной партии, совершили покушение на председателя Всеяпонского конгресса производственных профсоюзов Кикунами. Либеральная партия выдвинула одним из своих кандидатов в парламент главаря банды в Синдзюку Одзу Киносукэ. В Тотиги было совершено покушение на кандидата Коммунистической партии Мацумото Санъэки; в Ямагата и Тёси вооруженные банды совершали нападения на кандидатов профсоюзов и демократического фронта. Но все эти факты замалчивались правительством. После первофевральской забастовки Социалистическая партия и Японская федерация труда выступили против Всеяпонского конгресса производственных профсоюзов и Коммунистической партии. Руководство ЯФТ прямо заявило, что «Японская федерация труда с самого начала придерживается курса, указанного штабом оккупационных войск». Развернулась активная деятельность по созданию так называемых «вторых профсоюзов»{543} и расколу крестьянского фронта.
В результате выборов Социалистическая партия получила 143 мандата, Либеральная — 131, Демократическая — 124, Народно-кооперативная — 31, Коммунистическая — 4 мандата. Впервые в истории Японии ведущей партией стала «партия, проповедующая социализм». Тем не менее Макартур положительно ощенил результаты выборов, заявив: «Японский народ решительно [198] отверг коммунистическое руководство и подавляющим большинством голосов избрал средний путь». Макартур ненавидит социализм. Почему же, в таком случае, он поздравил Социалистическую партию с победой?
На следующий день после выборов председатель Социалистической партии Катаяма Тэцу заявил, что он будет «бороться с консервативно-реакционным лагерем и осуществлять революцию через парламент»{544}. Однако спустя всего несколько дней Катаяма и его сторонники развернули активную деятельность в целях создания коалиционного правительства в блоке с этим же «консервативно-реакционным лагерем». 6 мая 1947 года между Социалистической, Либеральной, Демократической и Народно-кооперативной партиями начались официальные переговоры о создании коалиционного правительства, а 12 мая между ними было заключено соглашение о четырехпартийном политическом курсе. В этом соглашении совершенно не упоминалось о предвыборных обещаниях, данных Социалистической партией. Больше того, Социалистическая партия признала даже пункт, гласивший: «Избегать действий, которые могут нарушить общественное спокойствие». 14 мая руководители левого крыла Социалистической партии Судзуки Мосабуро и Като Кандзю заявили о своем «размежевании с Коммунистической партией». Они разъяснили, что «своей предыдущей деятельностью создавали видимость некоторого сотрудничества с компартией лишь в целях ослабления ее влияния на профсоюзы». 23 мая с благословения Макартура был сформирован кабинет Катаяма.
Какие же мероприятия осуществил первый в истории Японии кабинет Социалистической партии? Первым его мероприятием было установление «новой системы товарных цен». В соответствии с этой системой правительство предоставляло монополистическим производствам субсидии для покрытия разницы между ценой и себестоимостью такой продукции, как уголь, сталь, сера [199] и т. п. Отпускная цена на эту продукцию была повышена в среднем в двести раз по сравнению с довоенным уровнем, что принесло капиталистам колоссальные прибыли. В то же время заработная плата была повышена лишь в 27 раз по сравнению с довоенным уровнем и составила в среднем 1800 иен. Народу было предложено «потуже затянуть пояса». Кроме того, под маркой обеспечения «приоритетных производств» монополистическим предприятиям не только выдавались денежные субсидии для покрытия разницы в стоимости, но и предоставлялись в концентрированной форме (в виде ассигнований из восстановительного фонда и льгот при распределении материальных ресурсов) денежные поступления от налогов, собираемых с народа{545}. Именно поэтому о политике кабинета Катаяма с похвалой отозвался Исикава Итиро из Федерации экономических организаций, который назвал ее «поистине замечательной политикой»{546}. Именно поэтому даже Либеральная партия «выразила свое уважение правительству»{547}.
В результате политики кабинета Катаяма цены на черном рынке стали подниматься в среднем на 20 процентов в месяц. В соответствии с этим правительство было вынуждено повышать государственные цены. В то же время уровень заработной платы был заморожен. Кроме того, повсеместно наблюдалось запаздывание с распределением основных продуктов питания. На 20 июля 1947 года распределение опаздывало по всей стране в среднем на 20 дней, а на острове Хоккайдо — на 90 дней. Следует отметить, что это запаздывание с распределением касалось даже таких, ставших основными, продуктов питания, как бобовая мука и кукуруза. На такой паек даже птица не смогла бы прожить, не говоря уж о людях. Правительство переложило на крестьян ответственность за рост цен на рис на черном рынке и за запаздывание с распределением [200]продовольствия и ввело принудительные продовольственные поставки, прозванные «джиповскими поставками»{548}.
Бюджет 1947 года превысил бюджет предыдущего года вдвое. Причем более половины ассигнований шло на покрытие расходов американской армии и на субсидии капиталистическим монополиям. Для покрытия этих расходов налоги были увеличены в 4–5 раз по сравнению с предыдущим годом. Особенно пострадали крестьяне, мелкие и средние промышленники и торговцы.
Падение кабинета Катаяма и сформирование кабинета Асида
После временного отлива, причиной которого были жестокие репрессии, проводившиеся штабом оккупационных войск и кабинетом Катаяма, начался новый подъем рабочего движения в Японии. Первым вступил в борьбу профсоюз рабочих и служащих государственных и общественных учреждений. 6 июля был организован крупный митинг, участники которого требовали активизации деятельности Социалистической партии. В том же месяце началась забастовка печатников пяти компаний. Профсоюзы работников связи и государственных и общественных учреждений применили тактику частичного невыхода на работу. В октябре — ноябре были проведены забастовки и демонстрации Национальной федерацией служащих государственных учреждений, профсоюзом предприятий «Ходоя кагаку» и Японским профсоюзом горняков. Во многих районах прокатилась волна «диких забастовок»{549}, организованных Всеяпонским профсоюзом работников связи и Всеяпонским профсоюзом служащих финансовых учреждений. А профсоюз служащих министерства сельского [201] хозяйства и лесоводства и его органов на местах использовал тактику коллективного ухода в отпуск.
Для того чтобы внести раскол в рабочее движение, были созданы так называемые лиги демократизации.
В период октябрьского наступления и после него Сайто и Хосика — в Федерации профсоюзов рабочих и служащих государственных железных дорог, Муто — во Всеяпонском совете профсоюзов рабочих угольной промышленности создали так называемые лиги демократизации. На профсоюзных съездах они выдвигали свои требования, и когда их отвергали, раскольники покидали съезд. Подобные действия значительно ослабили наступательный порыв рабочих. В то же время среди профсоюзов резко усилилось движение за выход из Всеяпонского конгресса производственных профсоюзов, при этом возникли серьезные разногласия в руководстве этих профсоюзов. В результате таких раскольнических действий борьба рабочих не достигла решающей стадии, несмотря на то, что с октября по ноябрь число забастовщиков достигло 6700 тысяч человек, превысив число рабочих и служащих, готовившихся к первофевральской забастовке. Воспользовавшись этой нерешительностью, кабинет Катаяма повысил с января 1948 года плату за проезд на транспорте, издал законы, ухудшающие рабочее законодательство, и опубликовал указ об административной чистке, которая привела к увольнению 23 тысяч человек. Рабочие ответили на эти мероприятия новой волной стачек и забастовок, несмотря на тяжелые условия борьбы из-за действий раскольников. Борьба рабочих приняла общенациональный характер, соединившись с борьбой городского населения, выступавшего против «налогового ада», и студенчества, которое боролось против повышения втрое платы за обучение. Под напором волны рабочего движения рядовые члены Социалистической партии стали все сильнее выражать недовольство политикой своего правительства. В Социалистической партии назревал кризис. На съезде этой партии, открывшемся 16 января 1948 года, была принята резолюция об отказе от четырехпартийного соглашения о совместном [202] политическом курсе. 10 февраля кабинет Катаяма ушел в отставку. Таким образом, социал-демократы потерпели полный провал при первой же попытке осуществить возложенную на них задачу.
Правительственные партии намеревались келейно разрешить вопрос о новом правительстве. Были осуществлены маневры в целях создания коалиционного правительства Демократической партии в блоке с Социалистической партией. Эта тенденция взяла верх над попытками включить в состав правительства также представителей Либеральной партии и вышедшей из Демократической партии группы Сидэхара. Наконец, 10 марта 1948 года был сформирован кабинет во главе с председателем Демократической партии Асида. Вице-премьером был назначен социалист Нисио Суэхиро. В состав коалиционного правительства были включены также представители Народно-кооперативной партии. Новым явлением было участие в кабинете левых социалистов Като Кандзю и Номидзо Масару. Тем временем в профсоюзах усилилась деятельность раскольников. Вслед за организацией Лиги демократизации Федерации профсоюзов рабочих и служащих государственных железных дорог в январе — феврале 1948 года подобная же лига была создана сторонниками Хосоя Мацута во Всеяпонском конгрессе производственных профсоюзов. Раскольники стремились любым путем помешать развитию весеннего наступления рабочего класса.
Характерная особенность лиг демократизации состояла в том, что они лишали рабочих боеспособности. В декларации об основном курсе Лиги демократизации Федерации профсоюзов рабочих и служащих государственных железных дорог не было сказано ни единого слова о дальнейших путях профсоюзной борьбы. Зато в ней подчеркивалось, что необходимо «изгнать компартию из профсоюза и запретить назначение коммунистов на ответственные посты в профсоюзе». В декларации отмечалось также, что срыв работы профсоюзного съезда «успешно предотвратил государственный кризис и ликвидировал коммунистический заговор. [203]
Но борьба с коммунистами не прекратилась. Именно теперь она начинается». В качестве доказательства существования «коммунистического заговора» лига состряпала фальшивку, назвав ее приказом компартии, якобы выпущенным в связи с первофевральской забастовкой{550}.
Подобно возглавляемому Катаяма кабинету Социалистической партии, кабинет Асида начал свою деятельность с антикоммунистического, антинародного заявления. Еще в январе 1948 года Катаяма заявил: «Именно социал-демократизм является борцом против коммунизма» (опубликовано 1 января во всех газетах). В конце 1947 года председатель Демократической партии Асида с похвалой отозвался о деятельности кабинета Катаяма, подчеркнув, что «приостановка рабочего наступления, во всяком случае ограничение его в данных пределах, является заслугой кабинета Катаяма». Впоследствии Асида сам заявил, что его кабинет, так же как и кабинет Катаяма, будет проводить политику решительного подавления рабочего движения.
Политика превращения Японии в «мастерскую Дальнего Востока»
С середины 1947 года центр тяжести американской «помощи» по плану Маршалла был перенесен в Европу. С другой стороны, перед Соединенными Штатами встала проблема подавления быстро развивавшегося национального движения в Азии. В это же время безрезультатно окончились переговоры о заключении «мирного договора» для Японии. Вследствие этого правительство США отказалось от политики уничтожения японской военной промышленности и взяло курс на превращение «независимой» Японии в политическую и экономическую базу США в Азии. В начале 1948 года военный министр Ройял, выступая от имени американского правительства, заявил: «Возник ряд противоречий между [204] прежним курсом, преследовавшим цель широкой демилитаризации Японии, и новым курсом, направленным на создание самостоятельного государства». Сущность нового «направления оккупационной политики в Японии состоит в создании сильного японского правительства, в обеспечения не только самостоятельности Японии, но я в утверждении демократизма, достаточно стабильного и мощного, чтобы сыграть роль барьера против угрозы нового коммунистического режима, который, возможно, возникнет в будущем на Дальнем Востоке» {551}. Сразу же после сформирования своего кабинета Асида опубликовал заявление о том, что его кабинет будет стремиться к привлечению иностранного капитала и стабилизации экономики. В беседе с группой корреспондентов Курусу, назначенный на пост председателя Совета экономической стабилизации, заявил по этому поводу следующее: «Предварительным условием, которое позволит нам привлечь иностранный капитал, является завершение реорганизации предприятий и достижение сотрудничества между трудом и капиталом»{552}. Курусу хвастливо заявил, что признаком стабилизации экономики является ослабление инфляции, поскольку с начала 1948 года количество денежных знаков, находившихся в обращении, сократилось. Фактической же причиной этого сокращения явилась попытка искусственно изъять из обращения определенное количество денежных знаков путем осуществления принудительного сбора налогов. Ежемесячные поступления от проводившейся с конца года широкой кампании по принудительному сбору налогов составили 30 миллиардов иен, тогда как за все первое полугодие 1947 года сумма налоговых поступлений составила 40 миллиардов иен. Другой причиной сокращения количества находившихся в обращении денежных знаков явилось снижение покупательной способности народных масс из-за тяжелых налогов и резкого ухудшения материальных условий жизни.[205]
Итак, кабинет Асида намеревался подготовить почву для привлечения иностранного капитала с помощью непосильных налогов, увольнений и ограбления народных масс. Проведением всех этих мероприятий кабинет Асида по праву заслужил кличку «проституированного кабинета». Во время пребывания в Японии заместителя военного министра США Дрейпера, на которого была возложена задача определить принципы экономической политики в отношении Японии, премьер-министр Асида обратился к нему с просьбой о предоставлении Японии займа в 1 миллиард долларов. Как сообщалось в специальном заявлении штаба оккупационных войск от 24 марта, Дрейпер в своем ответе выдвинул следующие условия: «увеличение производства важнейших материалов, развитие внешней торговли и составление сбалансированного бюджета». Японский «исправленный капитализм» направил все свои силы на выполнение этих трех условий, которые давали ему возможность привлечь иностранный капитал.
Для выполнения условия об «увеличении производства важнейших материалов» была принята так называемая экономическая политика «концентрированных производств». Эта политика была не чем иным, как приукрашенной цветистыми фразами из программы Демократической партии политикой «приоритетных производств», проводившейся со времени кабинета Катаяма. В соответствии с этим правительственным курсом в 1948 году металлургическая промышленность получила дотации на сумму, превышавшую 5 процентов общей суммы государственного бюджета. Кроме того, металлургическим компаниям предоставлялось импортное сырье и уголь по государственным ценам, значительно более низким, чем цены, установленные для других отраслей промышленности. Более 70 процентов прибылей, полученных предприятиями металлургической промышленности благодаря помощи государства, попало в карманы пяти крупнейших металлургических компаний{553}. [206]
Для выполнения условия о «развитии внешней торговли» правительство совместно со штабом оккупационных войск выработало ряд мер, направленных на расширение экспорта дешевых (благодаря низкой заработной плате) японских товаров и импорта дорогих американских товаров, при этом импорт американских товаров составил почти 70 процентов всего японского импорта. В целях создания благоприятных условий для покупки за границей дорогостоящих товаров правительство выделило за счет налогов, полученных с народа, колоссальные средства, шедшие на покрытие разницы в ценах на ввозимые и вывозимые товары. Кроме того, японское правительство все более расширяло так называемый «голодный экспорт», который осуществлялся за счет урезывания потребления народных масс. Министр финансов Китамура, поясняя, что основой расширения внешней торговли является низкая заработная плата, говорил: «Не благодаря ли низкой себестоимости Япония могла экспортировать товары? Все дело в низких расходах на персонал»{554}.
Для выполнения третьего условия — наличия «сбалансированного бюджета» — кабинет Асида повысил налоги вдвое по сравнению с предыдущим годом. Был введен новый массовый налог на торговые и финансовые сделки, увеличена в три с половиной раза плата за железнодорожный проезд, в четыре раза повышены почтовые сборы, в три с половиной раза повышена плата студентов за обучение и т. д. Короче говоря, был взят курс на то, чтобы выжать из народа возможно больше денежных средств. Наряду с этим правительство провело значительное снижение налога с юридических лиц, взимавшегося с капиталистических монополий. Кабинет мотивировал это мероприятие интересами накопления капитала. Все эти мероприятия вели к усилению инфляции, которая нашла свое отражение в самом бюджете в виде специальных ассигнований и займов, шедших на покрытие оккупационных расходов, упорядочение цен, создание восстановительного фонда [207] и т. п. Иными словами, «сбалансирование бюджета» достигалось политикой проведения двойных сборов, заключавшейся в ограблении народа при помощи инфляции и предотвращении инфляции путем налоговых сборов и отсрочки правительственных платежей мелким и средним предприятиям. Подобная политика способствовала быстрому восстановлению монополистического капитала Японии. В апреле 1948 года был создан центральный руководящий орган монополистического капитала — Японская лига организаций предпринимателей.
Тяжелые налоги и инфляция свели на нет повышение заработной платы, которого добились рабочие во время осеннего наступления 1947 года. Даже по официальным статистическим данным, до апреля 1948 года бюджет рабочей семьи показывал дефицит в 7–8 процентов, а расходы на питание составляли 60–70 процентов бюджета{555}. По подсчетам Совета экономической стабилизации в Японии в то время насчитывалось 4 миллиона безработных{556}.
В крайне тяжелых условиях оказалось и японское крестьянство. В результате принудительных сборов у крестьян отбирался весь рис до последнего зернышка. Задержка в распределении продуктов питания распространилась на деревню (к тому времени в городах задержка в основном прекратилась за счет выдачи по карточкам бобовых отрубей и сахара). В префектуре Яманаси распределение продовольствия запаздывало на 50 дней, а в Акита — на 60. Усилилось давление со стороны помещиков. Участились случаи изъятия помещиками земли у арендаторов. В результате всего этого крестьяне вынуждены были пойти на крайнюю меру — прекратить обработку земли. Так, даже по неполным данным министерства сельского хозяйства и лесоводства, летом 1948 года свыше 30 тысяч крестьянских дворов [208] прекратили обработку 25 тысяч тё заливных и суходольных полей{557}.
Чудовищный гнет испытывали мелкие и средние предприниматели, сопротивлявшиеся нажиму правительства и монополий слабее, чем рабочие и крестьяне. Создание концентрированных производств, сбалансирование бюджета, приоритет внешней торговли, урезывание денежных субсидий, сокращение снабжения сырьем, увеличение налогового бремени и, наконец, отсрочка правительственных платежей — все эти мероприятия обрекали мелких и средних предпринимателей на банкротство и содействовали восстановлению господства монополистического капитала.
Когда ясно определился характер политики кабинета Асида — политики, которая вела к дальнейшему обнищанию народных масс и разрушению национальной экономики, — первым против кабинета выступил рабочий класс Японии.
Правительственный указ № 201
Несмотря на ослабление боеспособности Всеяпонского конгресса производственных профсоюзов из-за раскольнической деятельности созданной в нем Лиги демократизации, Всеяпонский профсоюз работников связи и Всеяпонский профсоюз служащих финансовых учреждений начали, как это и было предусмотрено, мартовское наступление, объявив мощную забастовку. Закулисное вмешательство оккупационной армии успеха не имело, и забастовки работников связи по районам продолжались. Несмотря на заявление штаба оккупационных войск от 29 марта о запрещении всеобщей забастовки, а также заявление министра труда — социалиста Като Кандзю о том, что локальные забастовки также подпадают под приказ Макартура от 1 февраля, в течение 30 и 31 марта локальные забастовки охватили всю страну. Отдельные забастовки на местах [209] продолжались и после того, как с 1 апреля забастовки по районам были прекращены. Достаточно сказать, что и после 25 марта число забастовщиков достигало 950 тысяч.
Важнейшая особенность мартовской борьбы состояла в том, что, несмотря на репрессии оккупационной армии, среди участвовавших в ней членов профсоюзов почти отсутствовал дух пораженчества. Они организованно вели наступление и организованно отступали, когда их вынуждали к этому. Несмотря на то, что из-за раскольнической деятельности Всеяпонский профсоюз работников связи был вынужден бороться в одиночку и оказалось невозможным расширить рамки мартовской борьбы, во Всеяпонской федерации профсоюзов рабочих и служащих государственных железных дорог возникло серьезное недовольство политикой профсоюзного руководства, отказавшегося от борьбы в районах к северу от Канто. Даже Японская федерация профсоюзов шахтеров, вышедшая из Всеяпонского совета профсоюзов рабочих угольной промышленности, выступила с требованием о повышении заработной платы. Несмотря на некоторые успехи раскольников, крайне медленно увеличивал свое влияние Совет связи лиг демократизации, руководивший деятельностью всех лиг демократизации. Тогда оккупационная армия решила ограничить свободу профсоюзной деятельности, изменив трудовое законодательство. Но, поскольку предполагалось, что прямые действия в этом направлении могут вызвать резкий протест, штаб оккупационных войск решил достигнуть своей цели косвенным путем — путем создания органа по урегулированию конфликтов и установления правил о найме на работу.
С апреля 1948 года участились случаи вызова руководителей профсоюзов, намечавших проведение забастовок, в отдел труда штаба оккупационных войск. В отделе труда на них оказывали давление, требуя приостановить забастовку либо передать вопрос на рассмотрение Центральной комиссии по урегулированию трудовых конфликтов. (О создавшемся в то время положении можно судить по резкому сокращению числа [210] конфликтов.) Затем был издан приказ, запрещавший проведение забастовки во время рассмотрения конфликта и переговоров между рабочими и предпринимателями в органах по урегулированию конфликтов. Были также приняты меры, направленные на то, чтобы воспрепятствовать коллективной борьбе. Правительство добилось признания этих новых мероприятий Японской федерацией профсоюзов шахтеров и Федерацией профсоюзов металлистов и горняков, пойдя со своей стороны на уступки в отношении повышения заработной платы. Эти мероприятия ослабили профсоюзную борьбу в цехах предприятий, связали свободу профсоюзной деятельности. Особенно сильно была скована деятельность профсоюзов, которые были организованы как раз в этот период и управление которыми не было в связи с этим в достаточной степени демократизировано. Положение было таково, что даже распространение в цехах листовок, требовавших смены преданного хозяевам профсоюзного руководства, рассматривалось как нарушение правил найма на работу и вело к немедленному увольнению рабочего. Уже по одним этим фактам можно судить, насколько введение правил о найме было выгодно капиталистам.
Наступление на профсоюзы, входившие во Всеяпояский конгресс производственных профсоюзов, проявилось в движении за выход из конгресса, для чего использовались лиги демократизации. Началось решительное наступление на основные профсоюзы конгресса. Об этом можно судить по проведению чистки среди служащих кинокомпании «Тохо». Особенно активизировала в этот период свою деятельность Федерация экономических организаций, превратившаяся в «штаб» всех антипрофсоюзных мероприятий. Однако Всеяпонский конгресс производственных профсоюзов, наученный опытом мартовской борьбы, противопоставил проискам Лиги демократизации борьбу по цехам с выдвижением конкретных требований. В результате к июлю Лиге демократизации с трудом удалось завоевать не более четверти профсоюзных организаций, входивших во Всеяпонский конгресс производственных профсоюзов. Больше [211] того, съезд Федерации профсоюзов рабочих и служащих государственных железных дорог вновь избрал левое руководство и принял решение начать с 7 августа новую крупную забастовку. Как раз в это время, 22 июля, Макартур направил японскому правительству письмо, в котором приказывал лишить рабочих и служащих государственных и общественных учреждений права на забастовки и коллективные переговоры. Это письмо явилось серьезной поддержкой кабинета Асида. Кабинет заявил, что «письмо Макартура стоит выше всех законов» и 31 июля опубликовал правительственный указ № 201 о лишении государственных рабочих и служащих права на забастовки и коллективные переговоры. Так коалиционное правительство, в которое входили представители Социалистической партии, лишило рабочих гарантированных конституцией прав под предлогом «превалирования общественных интересов». Все это свидетельствовало о резком повороте в рабочей политике штаба оккупационных войск и вынудило Японию сделать огромный шаг на пути к фашизму. Этот поворот, вполне естественно, должен был заставить министра труда социалиста Като Кандзю, рядившегося в тогу «представителя рабочих», уйти в отставку, если бы он действительно хотел выступить с протестом. Однако Като в отставку не подал и даже не намеревался это делать. Лиги демократизации и Комитет по вопросам законодательной политики в отношении государственных служащих (Японская федерация труда) даже приняли резолюции, поддерживавшие письмо Макартура, показав тем самым полную преданность оккупационной армии. В сколь глупое положение поставили себя в связи с этим Социалистическая партия и Японская федерация труда можно судить хотя бы по тому, что даже начальник отдела труда штаба оккупационных войск Киллен опубликовал протест против письма Макартура и немедленно подал в отставку.
Борьба против письма Макартура и изданного в связи с ним правительственного указа проявилась, в частности, в форме ухода рабочих государственных предприятий с работы. Еще накануне опубликования [212] правительственного указа железнодорожники района Синтоку на Хоккайдо развернули борьбу за смену вентиляционного оборудования в тоннеле Карикацу и за сокращение количества вагонов в товарных составах. Вентиляционное оборудование этого тоннеля настолько износилось, что при прохождении через него поездов в паровозных бригадах постоянно имели место случаи удушья и ожогов. После бесплодных попыток договориться с начальством председатель стачечного комитета профсоюзной организации службы движения в Синтаку Юхара покончил с собой, бросившись под поезд у входа в тоннель, чтобы хотя бы своей смертью заставить начальство пересмотреть свою позицию, но и этот поступок не изменил положение к лучшему. 7 августа рабочие Синтоку, узнав, что их забастовка запрещена, бросили работу, организовали «отряд действия в борьбе за национальную независимость имени Юхара» и стали разъезжать по всей префектуре, призывая к борьбе. В результате все большее число рабочих начало покидать работу. Так, в течение августа бросило работу 1963 рабочих государственных предприятий (главным образом железнодорожники). Правительство арестовало 400 человек и выдало ордера на арест еще 515 человек. Для того чтобы подавить это движение, штаб оккупационных войск заявил, что будут подвергаться аресту все лица, проповедующие тактику ухода с работы. В то же время сами рабочие, поняв, что они зашли слишком далеко, прекратили тактику ухода с работы и обратили главное внимание на более массовую тактику борьбы по районам, применявшуюся Всеяпонским профсоюзом работников связи. (После опубликования правительственного указа первая такая забастовка была проведена работниками почтового отделения в Симидзу под руководством местного объединенного стачечного комитета.)
Одновременно с репрессиями против профсоюзов рабочих и служащих государственных предприятий правительство и оккупационная армия начали наступление на работников кинокомпании «Тохо», опиравшихся в своей борьбе на Общество защиты японской культуры. [213]
19 августа отряды вооруженных полицейских и танки американской армии окружили территорию киностудии и силой выгнали находившихся там забастовщиков, заставив их прекратить забастовку. Несмотря на поражение, борьба рабочих, применявших тактику ухода с работы, а также забастовка работников кинокомпании «Тохо» оказали большое влияние на рабочих. С сентября вновь усилилось движение рабочих за ликвидацию установленного по отраслям среднего уровня заработной платы. Причем на этот раз одновременно с Всеяпонским профсоюзом шахтеров, профсоюзом электриков и другими профсоюзами Всеяпонского конгресса производственных профсоюзов в борьбе приняли участие профсоюзы частных предприятий, входившие в Японскую федерацию пруда, — Японская федерация профсоюзов шахтеров, Федерация профсоюзов рабочих и служащих частных железных дорог, Национальный профсоюз рабочих текстильной промышленности, профсоюзы моряков, металлистов, рабочих горнодобывающей промышленности и др.
Кабинет Асида — Нисио оказался не в состоянии выполнить даже роль плотины, способной сдержать это наступление рабочих.
Усиление полицейской системы
Для усиления борьбы против рабочих правительство осуществило реорганизацию полицейского аппарата. В соответствии с новой полицейской системой, созданной в марте 1948 года, общее число полицейских государственной полиции сокращалось до 30 тысяч человек. Вместо этого при каждом органе местного самоуправления в административных участках с населением свыше 5 тысяч человек были созданы самоуправляемые полицейские отряды. Государственная и муниципальная полиция подчинялась чиновникам, ответственным за общественную безопасность, которые утверждались соответственно парламентом и органами местного самоуправления. 23 марта 1948 года начальник управления государственной полиции Сайто заявил в парламенте, [214] что планируется создание в каждом полицейском округе (территориально они ничем не отличались от военных округов в последний период войны) особых вооруженных отрядов полиции численностью 10 тысяч человек каждый. Усилилось вооружение полицейских. Вместо сабель они получили пистолеты. В апреле 1948 года было создано Управление морской безопасности. При новом управлении были сформированы отряды по охране безопасности на море. Ему были переданы 28 судов береговой обороны.
Наряду с господствующими кругами самой Японии подавлением рабочего движения занималась американская оккупационная армия. В январе 1948 года впервые в истории рабочего движения Японии к суду военного трибунала были привлечены 46 рабочих, разоблачивших факт покупки на черном рынке скрытых запасов угля на чугунолитейном заводе «Кубота» в Осака. Во время мартовского наступления рабочих было арестовано несколько членов отделения Всеяпонского профсоюза работников связи при монтажно-транспортном управлении Токио, несколько членов районного отделения профсоюза работников связи в Саппоро на острове Хоккайдо, а также ряд работников радиостанции в Фукуока, находившейся в ведении отдела сооружений, используемых для иностранной информации. Их обвинили в повреждении телеграфной линии связи, которой пользовались оккупационные войска. Всех обвиняемых присудили к штрафу от 50 до 70 тысяч иен и тюремному заключению на срок от одного до пяти лет. Одного из обвиняемых обвинили в даче ложных показаний. На суде он привел доказательства, подтверждавшие применение к нему пыток при составлении письменных показаний. Но суд обвинил его в даче следователю ложных показаний, за что дополнительно присудил к двум годам каторжных работ и штрафу в 65,5 тысяч иен. Это было беспрецедентное в мировой юриспруденции решение суда{558}. В связи с этим началось широкое движение [215] за сбор подписей под петицией, требовавшей оправдания и освобождения обвиняемых. Спустя месяц после инцидента с работниками токийского монтажно-транспортного управления по всей Японии было собрано 620 тысяч подписей.
Итак, военные репрессии американской оккупационной армии начались с предания рабочих суду военного трибунала. От американской армии не отставала и японская полиция. 21 апреля произошло первое после войны нападение вооруженных полицейских отрядов на рабочих. Ему подверглись рабочие заводов пишущих машин, установившие контроль на производстве. Во время нападения на завод «Мита» полицейские, возглавляемые бандитами, вторглись на территорию предприятия. В результате многие рабочие получили тяжелые увечья, более 200 человек было арестовано.
В апреле корейское население города Кобэ выступило с протестом против приказа министерства просвещения об обучении в корейских школах на японском языке и по японским учебникам. Для ликвидации этого конфликта в Кобэ вылетел генерал-лейтенант Эйкельбергер{559}, арестовавший свыше тысячи корейцев, требовавших обучения в корейских школах на родном языке. Тех, кто выступал с протестом против подобных действий, обливали водой из пожарных шлангов. Во время схватки с полицейскими один кореец был убит и нескольким десяткам нанесены тяжелые ранения {560}. 7 июля муниципалитет города Фукуи издал приказ о введении в городе правил охраны общественной безопасности. Вскоре подобные правила, явно нарушающие конституцию, были введены по всей Японии. Несколько раньше в целях подавления движения против налогов правительством был опубликован закон «О наказаниях [216] за легкие преступления». Так была создана система, направленная на всестороннее осуществление репрессий над народом. Основой всех этих фашистских мероприятий явилось письмо Макартура премьер-министру Асида от 22 июля и опубликованный на его основании правительственный указ № 201, лишавшие рабочих и служащих государственных предприятий и учреждений права на коллективные переговоры и забастовки. А без обеспечения права на забастовки становилось бессмысленным гарантированное конституцией право на объединение в организации. Профсоюзы же, лишенные не только права на забастовки, но и права на коллективные переговоры, превращались в органы, годные только для составления жалоб и петиций.
После окончания войны Всеяпонский совет профсоюзов рабочих и служащих государственных и общественных учреждений, объединявший 2 миллиона 600 тысяч человек, или свыше 40 процентов всех организованных рабочих Японии, играл важнейшую роль в японском рабочем движении. И вот у этих 2 миллионов 600 тысяч рабочих отняли право на забастовки и коллективные переговоры. Это означало, что японское правительство и штаб оккупационных войск решили, во-первых, окончательно подавить рабочее движение в Японии и, во-вторых, облегчить установление фашистского господства путем укрепления бюрократического строя, составляющего основу господствующей системы в Японии.
В период пребывания у власти кабинета Асида был сделан огромный шаг по пути к колонизации и фашизации Японии.
Инцидент с компанией «Сёва Дэнко»
Реорганизация монополистического капитала, осуществлявшаяся с помощью государственной власти, происходила в атмосфере чудовищных махинаций и коррупции. В качестве примера можно привести инцидент с крупнейшей в Японии компанией по производству удобрений «Сёва дэнко». [217]
В марте 1947 года на пост президента «Сёва дэнко» был назначен Хинохара Сэцудзо. А к августу 1948 года, только согласно установленным данным, он уже получил из восстановительного фонда свыше 3 миллиардов иен, истратив для этого на подарки и банкеты около 70 миллионов иен. В результате расследования, проведенного прокуратурой, в инцидент с компанией «Сёва дэнко» оказались замешанными такие лица, как президент Промышленного банка Футамия, председатель Совета экономической стабилизации Курусу, вице-премьер Нисио, премьер-министр Асида и др. Наконец, в этом деле были замешаны представители всех политических партий, кроме Коммунистической. 6 октября кабинет Асида был вынужден уйти в отставку. Но инцидент с компанией «Сёва дэнко» и уход в связи с этим в отставку кабинета Асида отнюдь не является единичным случаем коррупции в финансовых и политических кругах Японии. Такие факты, как незаконная передача военных материалов и оружия, инциденты в строительной промышленности, вопрос о государственном контроле над добычей угля и железной руды, инцидент с компанией «Гои сангё» и другие свидетельствовали о наличии определенных элементов коррупции. Эти факты не стали предметом судебного расследования, поскольку трудно было определить, являлись ли вручавшиеся деньги взятками или пожертвованиями в партийные кассы. Одной из причин, порождавших подобные скандальные инциденты, являлась практика открытых взяток и подарков чиновникам штаба оккупационных войск. Эта практика имела место среди правителей Японии, подчиненных системе оккупационного господства.
Кабинет Асида — Нисио, названный кабинетом «среднего пути», отнюдь не соответствовал этому названию. Он был исполнителем одного из звеньев стратегического плана господствующих классов. Ни о каком «среднем пути» здесь не могло быть и речи, ибо, во-первых, издав правительственный указ № 201, он предал рабочих; во-вторых, он обеспечил монополиям прибыли и совершил недопустимое преступление перед народными массами, наполняя карманы представителей [218] капиталистических монополии за счет государственных средств, которые выжимались из народных масс Японии.
