Гл. 128, л. 1а-8б

Источник - http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/china.htm

ФАН СЮАНЬЛИН

ИСТОРИЯ ДИНАСТИИ ЦЗИНЬ

ЦЗИНЬ ШУ

Мужун Чао, Мужун Чжун, Фын Фу

[Мужун Чао]

Мужун Чао, по прозвищу Цзумин, сын Мужун На, старшего брата Мужун Дэ, носившего титул Бэйхай-вана. После захвата города Е Фу Цзянь назначил Мужун На на должность правителя округа Гуанъу, но через несколько лет он покинул службу и поселился в округе Чжанъе.

Мужун Дэ перед выступлением [вместе с Фу Цзянем] в карательный поход на юг оставил [матери] золотой кинжал и уехал. Когда Мужун Чуй начал военные действия в землях к востоку от гор, Фу Чан, [правитель округа Чжанъе], собрав сыновей Мужун На и Мужун Дэ, убил их. Мать Мужун На, урожденная Гунсунь, из-за преклонного возраста избежала наказания — ей сохранили жизнь. Жену Мужун На, урожденную Дуань, не казнили из-за ее беременности, а бросили в окружную тюрьму. Тюремный чиновник Хуянь Пин, в прошлом служивший чиновником у Мужун Дэ, как-то совершил преступление, за которое подлежал смертной казни, но Мужун Дэ освободил его от наказания. В связи с этим в момент описываемых событий, он вместе с урожденной Гунсунь и урожденной Дуань бежал к цянам, среди которых и родился Мужун Чао.

Когда Мужун Чао было 10 лет, умерла урожденная Гунсунь, которая перед смертью вручила ему золотой кинжал, сказав: «Если в Поднебесной установится великое спокойствие, а тебе удастся вернуться на восток, можешь вернуть этот кинжал своему дяде».

Через некоторое время Хуянь Пин вместе с Мужун Чао и его матерью бежал к Люй Гуану ¹. После того как Люй Лун ² сдался Яо Сину, Мужун Чао вместе с народом из области Лянчжоу был переселен в Чанъань. Мать Мужун Чао сказала сыну: «Я, твоя мать, и ты мой сын, сохранили свои жизни благодаря усилиям Хуянь Пина. Хотя Хуянь Пин уже умер, я хочу сосватать за тебя его дочь, чтобы отплатить за щедрые милости, которые он оказал нам». Таким образом Мужун Чао женился на дочери Хуянь Пина.

Поскольку старшие и младшие дяди Мужун Чао находились на востоке, он опасался, что Яо Син может зачислить его [240] на службу, а поэтому прикинулся безумным и стал ходить просить подаяние. В связи с этим циньцы пренебрегали им, и только Яо Шао, встретившись с Мужун Чао, удивился ему. Яо Шао стал убеждать Яо Сина предоставить Мужун Чао титулы и должности, чтобы задержать его у себя. Яо Син вызвал Мужун Чао и поговорил с ним. Мужун Чао держался как [человек], совершенно потерявший рассудок, чем вызвал к себе полное презрение Яо Сина, который сказал Яо Шао: «Пословица говорит: “Красивая кожа не покрывает кости глупца", но ведь это вздор!» После этого Мужун Чао не запрещали ходить, куда он хотел.

Мужун Дэ прислал гонцов встретить Мужун Чао, и он, ничего не сказав об этом матери и жене, выехал к Мужун Дэ. Прибыв в Гуанъгу, Мужун Чао поднес [Мужун Дэ] золотой кинжал и рассказал о предсмертных словах своей бабушки. Гладя кинжал рукой, Мужун Дэ горько плакал.

Рост Мужун Чао равнялся 8 чи, он пользовался поясом длиной в 9 вэй ^2а, был полон энергии, прекрасно держал себя, обладал величественной внешностью. Мужун Дэ в отношении его преувеличенно соблюдал правила поведения, и это он дал ему имя Чао (букв. «превосходящий других».— В. Т.), пожаловал титул Бэйхай-вана, назначил на должности окольничего, великого военачальника сильной конницы, пристава по уголовным делам, разрешил создать управление и назначить в нем чиновников.

Мужун Дэ не имел сыновей, поэтому он хотел сделать своим наследником Мужун Чао, в связи с чем построил для него дом внутри ворот Ваньчуньмынь, в который приходил утром и вечером. Со своей стороны Мужун Чао, прекрасно зная о намерениях Мужун Дэ, являясь во дворец, с радостью прислуживал ему, а уйдя из дворца, изо всех сил угождал чиновникам, в результате чего пользовался прекрасной репутацией как при дворе, так и вне его.

Вскоре Мужун Чао был объявлен наследником престола. После смерти Мужун Дэ, на 1-м году эры правления И-си (405 г.), Мужун Чао незаконно вступил на императорский престол, объявил на подведомственной территории большую амнистию и изменил наименование эры правления на Тай-шан. Он поднес жене Мужун Дэ, урожденной Дуань, титул вдовствующей императрицы, назначил Мужун Чжуна главноуправляющим всеми войсками как в столице, так и вне ее и управляющим делами государственной канцелярии; Мужун Фа дал звание военачальника, карающего юг, и должность главноуправляющего военными делами в четырех областях — Сюй, Янь, Ян и Наньянь; Мужун Чжэню дополнительно предоставил право создать управление и пользоваться церемониалом для трех высших сановников империи. Начальника государственной канцелярии Фын Фу назначил на должность великого воеводы, Цюй Чжуна — начальником общественных работ, Пань Цуна — [241] левым дворцовым советником, Фын Суна — левым помощником начальника государственной канцелярии. Остальные получили пожалования и назначения в зависимости от заслуг.

Через некоторое время Мужун Чао назначил Мужун Чжуна пастырем области Цинчжоу, Дуань Хуна — правителем области Сюйчжоу, а Гунсунь Улоу дал звание увэй цзянцзюня (военачальник вооруженной охраны.— В. Т.), поставил командиром конного отряда и привлек к участию в обсуждении дел, связанных с управлением государством. В связи с этим Фын Фу сказал Мужун Чао: «Как я слышал, пять высших сановников не посылаются на окраины, а пять низших сановников не служат при дворе. Мужун Чжун — сановник государства, относящийся к роду императора, на нем держится алтарь для жертвоприношений духам Земли и злаков. Дуань Хун — Ваш родственник по женской линии, подающий блестящие надежды, на него с почтением взирают все Ваши родственники и мудрые мужи. Они действительно должны участвовать в обсуждениях и помогать Вам во всех делах, их не следует посылать управлять далекими землями вне дворца. То, что ныне Мужун Чжун и другие посылаются на окраины, а Гунсунь Улоу помогает Вам во дворце, вызывает во мне беспокойство».

Мужун Чао, только что вступивший на престол, опасался, что Мужун Чжун и другие будут, пользуясь властью, оказывать на него давление, а поэтому обратился за советом к Гунсунь Улоу. Гунсунь Улоу, стремившийся единолично определять политику двора, не хотел, чтобы Мужун Чжун находился при дворе, поэтому неоднократно болтал разную чепуху, в результате чего предложение Фын Фу так и не было принято. Возмущаясь проявленной несправедливостью, Мужун Чжун и Дуань Хун, беседуя между собой, сказали: «Боюсь, что в конце концов шкура желтой собаки ляжет заплатой на лисью шубу».

Когда Гунсунь Улоу услышал об этом, в нем вспыхнуло чувство вражды [к Мужун Чжуну и Дуань Хуну].

Следует сказать, что в прошлом, когда Мужун Чао приехал из Чанъаня в Лянфу ³, Мужун Фа занимал должность правителя области Яньчжоу. Прибывший к Мужун Фа Юэ Шоу, занимавший должность старшего чиновника — правителя юга, сказал ему: «Недавно я видел сына Бэйхай-вана (титул Мужун На.— В. Т.). Небо одарило его возвышенным характером, он полон энергии, и, [увидев его], я впервые узнал, что в императорском роду много удивительных людей, а все его члены, которых можно сравнить с деревьями из яшмы,— драгоценности». Мужун Фа ответил: «В прошлом Чэн Фансуй ложно объявил себя наследником правителя владения Вэй, причем никто не мог определить это. Сейчас опять появился представитель императорского рода!» ⁴. Услышав об этом, Мужун Чао пришел в ярость, что проявилось в словах и выражении лица. Также разгневанный, Мужун Фа поместил Мужун Чао на загородном [242] подворье. С этого времени между ними вспыхнула взаимная ненависть.

Когда умер Мужун Дэ, Мужун Фа не поспешил выехать на похороны, поэтому Мужун Чао отправил к нему гонца, которому поручил упрекнуть Мужун Фа. Тогда Мужун Фа, постоянно боявшийся, что на него может свалиться беда, задумал вместе с Мужун Чжуном, Дуань Хуном и другими поднять мятеж. Услышав об этом, Мужун Чао вызвал Мужун Чжуна, но тот не поехал, сославшись на болезнь. В ответ Мужун Чао схватил его сторонников — окольничего Мужун Туна, военачальника правого охранного отряда Мужун Гэня, свитского всадника, прислуживающего во дворце, Дуань Фына— и казнил их. Помощник начальника государственной канцелярии Фын Сун был разорван повозками за восточными воротами дворца.

Начальник западной охранной стражи телохранителей Фын Жун бежал к [Северной] династии Вэй.

Вскоре после этого Мужун Чао послал Мужун Чжэня напасть на область Цинчжоу, Мужун Юйя — на область Сюйчжоу, а Мужун Нина и Хань Фаня — на город Лянфу.

Мужун Юй напал на город Цзюйчэн ⁵ и взял его штурмом, после чего правитель области Сюйчжоу Дуань Хун бежал к [Северной] династии Вэй.

Фын Жун, собрав вокруг себя шайки разбойников, неожиданно напал на Шисайчэн и убил Юй Юйя, носившего звание великого военачальника — правителя запада, после чего земли области Цинчжоу содрогнулись от страха, а население стало высказывать различные суждения.

Мужун Нин задумал убить Хань Фаня и неожиданно напал на Гуанъгу. Узнав об этом, Хань Фань напал на Мужун Нина. Мужун Нин бежал в Лянфу. Хань Фань, присоединив к себе войска Мужун Нина, напал на Лянфу и занял его штурмом. Мужун Нин бежал к Яо Сину, а Мужун Фа — к [Северной] династии Вэй.

После того как Мужун Чжэнь занял главный город области Цинчжоу, Мужун Чжун убил жену и детей, вышел по подземному ходу из города и один бежал к Яо Сину.

В это время Мужун Чао не печалился о делах управления, а находил удовольствие в охоте, отчего страдал народ. Помощник начальника государственной канцелярии Хань Чжо настойчиво увещевал Мужун Чао [изменить поведение], но он не прислушивался к его советам.

Мужун Чао стал обсуждать вопрос о восстановлении некоторых из девяти видов телесных наказаний ⁶, в связи с чем объявил на подведомственной территории указ, в котором говорилось: «Судьба ниспослала бедствия, в эру правления Юн-кан (396-398) произошли многочисленные несчастья. После падения Северной столицы основные судебные правила исчезли, от законов и уложений ничего не осталось, а ведь на них основано управление Поднебесной. Если невозможно руководить [243] Поднебесной с помощью добродетели, то ее необходимо привести в порядок с помощью наказаний. Даже высокомудрый юйский Шунь и тот приказал Гао-яо быть старшим судьей ⁷, а это показывает, что наказания нельзя отменять.

Покойный император, приступив к возрождению династии, только заложил основы великого дела, при нем происходили многочисленные войны, и у него не было времени заниматься созданием системы управления. Мы, унаследовав, несмотря на отсутствие добродетелей, право управления, стали ласкать и погонять незначительный уголок земли, но в нашем доме возникли раздоры, из-за которых в предместьях столицы появились военные лошади, а основные законы пришли в упадок и потеряли силу. Ныне положение в пределах наших границ не вызывает беспокойства, настало подходящее время для пересмотра и установления законов, поэтому начальник государственной канцелярии может созвать сановников для их обсуждения. Для тех, кто, подобно Фын Суну, не проявит преданности и сыновней почтительности, казнь путем отрубания головы и выставление ее на всеобщее обозрение недостаточны, чтобы вызвать страх. Нужно ввести правила, разрешающие варить виновных живыми в кипящей воде и разрывать их колесницами, причем эти правила следует записать в законах, включить в раздел о смертных казнях.

Телесные наказания — неизменный закон, соблюдавшийся в прошлом совершенномудрыми, непреложное правило — в древности, и когда ханьский император Вэнь-ди ⁸ пренебрег ими, степень легких и тяжелых наказаний стала определяться ошибочно. Ныне совершается очень много преступлений, а количество гибнущих в связи с ними мало-помалу увеличивается, что объясняется изменением системы телесных наказаний. А ведь чем шире оказывается народу помощь в его жизни, тем строже суровые наказания! В эры правления Гуан-шоу (357-360) и Цзянь-син (386-396) наши два предка уже обсуждали вопрос о восстановлении телесных наказаний, но скончались, не доведя дело до конца. Повелеваю всем, начиная от ученых-эрудитов и выше, принимая во внимание случаи, имевшие место в прошлом, на основании кодекса наказаний, составленных Люй-хоу ⁹ и законов династий Хань, Вэй и Цзинь, произведя различные добавления и сокращения, выработать законы династии Янь. Пятью телесными наказаниями караются 3 тысячи видов различных преступлений, из которых наиболее крупным является сыновняя непочтительность. Конфуций говорил, что выступающий против совершенномудрых — не соблюдает закона, не выполняющий долга сыновней почтительности — не знает любви к родственникам. Это (т. е. несоблюдение закона я отсутствие любви.— В. Т.) — путь к великим смутам.

Наказание быть разорванным колесницами и казнь быть сваренным живым хотя и не входят в число пяти видов телесных наказаний, тем не менее применялись начиная с древности. [244] Гао Цюйми был разорван колесницами ¹⁰, о чем записано в Чунь-цю, а Ай-гун ¹¹ был сварен живым. Таким образом, эти казни существовали начиная со среднего периода [правления династии Чжоу]. Когда Ши-цзун (храмовой титул Мужун Дэ.— В. Т.) основал столицу в землях Ци, его также печалили нарушения в системе наказаний, из-за чего он горестно вздыхал и был не в состоянии ни спать, ни есть. Для правителя законы о наказаниях все равно что правая и левая рука для человека, поэтому Конфуций и говорил: “Если наказания за преступления неправильны, народ не будет знать, куда положить руку или поставить ногу" ¹². Поэтому Сяо Хэ ¹³ установил законы и получил за это пожалования, а Шусунь Тун ¹⁴ разработал правила дворцового этикета, за что был назначен на должность начальника обрядового приказа. Совершение подвигов и успешное завершение дел ценилось в древности. Подробно обсудите, что следует сократить и что добавить [в правила о наказаниях], с тем чтобы эти правила стали образцом на века.

При династиях Чжоу и Хань существовало положение о рекомендации [талантливых] лиц на службу при дворе, а при династии Вэй был установлен порядок назначения чиновников в соответствии с девятью рангами. Какая из двух систем лучше? Тщательно обсудите и этот вопрос, а о результатах доложите мне».

Во время обсуждения чиновники высказали много противоречивых взглядов, поэтому [Мужун Чао] прекратил настаивать на своем предложении.

Мать и жена Мужун Чао, находившиеся в прошлом в Чанъани, задерживались Яо Сином, который [за их освобождение] требовал, чтобы Мужун Чао признал себя его вассалом и вернул искусников из музыкального приказа ¹⁵, а в случае невозможности сделать последнее велел предоставить ему тысячу [захваченных в плен] усцев. Мужун Чао издал указ, приказывая чиновникам тщательно обсудить этот вопрос.

Во время обсуждения левый помощник начальника государственной канцелярии Дуань Хуэй сказал: «В прошлом отец императора попал в плен к чусцам, но [его сын, носящий титул] Гао-цзу, остался непреклонным ¹⁶. Вы, Ваше Сиятельство, охраняете ныне по праву наследства алтарь для жертвоприношений духам Земли и злаков, и Вам не следует, руководствуясь личными, родственными чувствами, ронять высокий титул, позволяющий управлять государством. Искусники из музыкального приказа — это бывшие музыканты, и их нельзя отдавать, ибо это приведет к изменению нравов и перемене обычаев у нас. Лучше захватить в землях У пленных и дать их ему».

Начальник государственной канцелярии Чжан Хуа возразил: «Если вторгнуться в пограничные уские земли для захвата пленных, то это неизбежно вызовет у [нашего] соседа вражду к нам, и если мы в состоянии вторгнуться в его земли, то и он может прийти к нам, а бедствия от военных действий не [245] принесут счастья нашему государству. В прошлом Сунь Цюань ¹⁷, ценя жизнь простого народа, сам, унизив себя, стал слугой династии Вэй. Хуай-ши, пожалев голову любимого сына, отбросил свои намерения и выразил уважение владению Ци. Ваша мать и жена в руках династии Цинь, что заставляет волноваться Ваше сердце. Вам следует на время унизить свой высокий титул и выразить чувства высочайшего сыновнего почтения. Ведь применение к обстоятельствам допускается неизменными законами и [великими] предначертаниями ¹⁸.

Хань Фань умен и умеет избегать столкновений с другими, он красноречив и может повергнуть собеседника в прах. В прошлом он и Яо Син были приближенными наследника престола династии Цинь, ему можно поручить выполнить Ваш приказ, его можно послать сообщить [Яо Сину], что Вы согласны на унижение своего титула и готовы установить с ним дружественные отношения. [Другими словами, сделать то], о чем говорят: “Унизил себя перед одним человеком, а вознесся над десятью тысячами других"».

Весьма обрадованный Мужун Чао, воскликнув: «Начальник государственной канцелярии Чжан Хуа понял мое желание!», отправил к Яо Сину с дружественным визитом Хань Фаня.

После прибытия Хань Фаня в Чанъань Яо Син сказал ему: «В прошлом, когда ко мне приезжал Фын Кай, правитель династии Янь держался в отношении меня как равный. Вы же, приехав сюда, держитесь чистосердечно и выражаете желание примкнуть ко мне, т. е. следуете долгу служения низших высшему, как об этом говорится в Чунь-цю, а не только проявляете ко мне сыновнюю почтительность и уважение, унижая себя из-за матери [Мужун Чао»].

Хань Фань ответил: «В прошлом династия Чжоу установила пять рангов знатности ¹⁹. Гун и хоу относились к разным рангам, поэтому и появились правила поведения для низших и высших. Ныне Вы, Наш Повелитель, необыкновенно вознесясь, подобно дракону, занимаете престол и озаряете сиянием земли [династии] Западная Цинь. Верховный правитель моей династии, наследовав созданное его предками, основал династию в восточных землях [бывшего] владения Ци, приобрел часть земель, находящихся под небесными светилами, и, сев лицом к югу, нарек себя императором. Он хочет поддерживать с Вами связи для установления дружественных отношений и высоко ставит уступчивость, доходя в этом до хвастовства. Если Вы попытаетесь сломить меня, его посла, то создастся такое же положение, как и с владениями У и Цзинь, боровшимися на съезде за первенство ²⁰, или с владениями Тэн и Се, оспаривавшими господство. Боюсь, что это нанесет ущерб величественному процветанию великой династии Цинь и подорвет прекрасное положение могущественной династии Янь. [От таких действий] и Вы и мы только потеряем, причем мысль об этом лишает меня покоя». [246]

Разгневанный Яо Син воскликнул: «Судя по Вашим словам, Вы приехали не для того, чтобы определить, кто старший и кто младший!»

Хань Фань ответил: «Хотя я приехал для определения старшинства, но в то же время и из-за того, что искренняя сыновняя почтительность правителя моего ничтожного владения превосходит сыновнюю почтительность Чун-хуа ²¹. Прошу, Наш Повелитель, вникните в чувства уважения к близким, [которые проявляет Мужун Чао], и излейте на него сострадание, подобное обильному дождю [на засохшие хлеба]».

Яо Син ответил: «Я давно не видел людей, подобных Цзя-шэну ²², и считал, что превосхожу всех, но сейчас понял, что уступаю Вам». После этого Яо Син стал относиться к Хань Фаню как к давнему другу, соблюдая предусмотренные правила поведения, и беседовать с ним о житейских вещах. Обратившись к Хань Фаню, Яо Син сказал: «Когда правитель [династии] Янь находился здесь, я встречался с ним. Наружность у него сносная, чего не скажешь об уме и красноречии». Хань Фань ответил: «Сдержанность в речах восхваляется совершенномудрыми. К тому же в то время дракон прятался, а феникс скрывался ²³; он умерил свой блеск и уподобился пылинке. Если [в такой обстановке] идти против движения солнца и луны, то нельзя будет управлять владением, пожалованным Небом». Яо Син с улыбкой заметил: «Вас можно назвать настоящим послом! Вы распространяете [славу] своего правителя». Пользуясь благоприятным случаем, Хань Фань поспешил продолжить беседу. Весьма довольный, Яо Син подарил ему 1000 цзиней золота ²⁴ и обещал вернуть мать и жену Мужун Чао.

Мужун Нин, прибежавший из Лянфу к Яо Сину, сказал ему: «Правитель династии Янь называет себя вассалом не из-за желания распространить присущие ему добродетели — он временно унижает себя из-за своей матери. В древности императоры и правители в случае угрозы войны предпочитали требовать заложников. Разве можно просто так отпускать его мать! Если мать вернется к нему, он, несомненно, не будет больше называть себя слугой. Необходимо приказать ему сначала доставить искусников [из музыкального приказа], а затем уже вернуть мать». В связи с этим Яо Син изменил первоначальное намерение и отправил к Мужун Чао посла с ответным дружественным визитом. Со своей стороны Мужун Чао послал в Чанъань помощника начальника государственной канцелярии Чжан Хуа и служителя, обслуживающего дворец, Цзунчжэн Юаня, которые доставили Яо Сину 120 искусников из музыкального приказа. Весьма обрадованный Яо Син пригласил Чжан Хуа на пиршество, на котором пили вино и занимались музыкой.

Инь Я, служивший Яо Сину в должности служителя-камергера, сказал Чжан Хуа: «В прошлом, перед гибелью династии Инь, музыканты бежали к династии Чжоу ²⁵. Ныне, когда могущественная династия Цинь начала процветать, к ее двору [247] явились музыканты от [династии] Янь. Это ясное предзнаменование, говорящее, что ожидает [династию Цинь]: гибель или расцвет».

Чжан Хуа возразил: «Начиная с древности императоры и правители шли разными путями, а их лукавство приводило к успеху. Поэтому Лао-цзы и говорил: “При желании у кого-то приобрести необходимо прежде что-то дать ему" ²⁶. Ныне музыканты приехали на запад, но непременно появится Ююй ²⁷, который вернется на восток. Не является ли [приезд музыкантов] предзнаменованием беды, подобной случившейся в прошлом?»

Разгневанный Яо Син воскликнул: «[Не забывайте, что] в древности [владения] Ци и Чу состязались в красноречии, а в итоге войска двух владений столкнулись друг с другом ²⁸. Вы — слуга небольшого владения, как Вы смеете возражать моему придворному?» Чжан Хуа почтительно ответил: «Вначале, когда меня назначили послом, я поистине хотел установить с Вашим великим государством отношения, вызывающие радость обеих сторон. Сейчас, если Ваше великое государство отвергнет меня, слугу небольшого владения, и связанный с этим позор падет на алтарь для жертвоприношений духам Земли и злаков моего правителя, то я все же не смогу не высказать возражения». Яо Син, одобрив ответ [Чжан Хуа], вернул мать и жену Мужун Чао.

В 3-м году эры правления И-си (407 г.) Мужун Чао поднес [ныне] покойному отцу посмертный титул императора Му хуан-ди, возвел мать, урожденную Дуань, в титул вдовствующей императрицы, а жену, урожденную Хуянь, в титул императрицы.

При совершении жертвоприношения в южных окрестностях столицы, когда Мужун Чао должен был подняться на алтарь, рядом с жертвенником Небу собрались дикие звери величиной с лошадь, по виду похожие на мышей, но рыжего цвета. Неожиданно звери исчезли неизвестно куда. Через мгновение поднялась сильная буря, несмотря на день, стало темно как ночью, все украшения из перьев на регалиях, выставленных в походном дворце [Мужун Чао], были сорваны. Напуганный Мужун Чао тайно спросил [об этом явлении у] великого астролога Чэн Гунсуйя, который ответил: «Вы доверяете лукавым слугам и используете их на службе, убиваете и казните мудрых и добрых, собираете многочисленные подати, ввели мучительные трудовые повинности — это [все вместе взятое] и вызвало такое явление». Напуганный Мужун Чао объявил большую амнистию, осудил Гунсунь Улоу и других, но вскоре восстановил в прежних должностях.

В этом году в Гуанъгу произошло землетрясение, в роднике Тяньци ²⁹ вода забила ключом, вода из колодцев разлилась, река Жушуй пересохла, Хуанхэ и Цзишуй ³⁰ покрылись льдом, в то время как на реке Мяньшуй ³¹ льда не было.

В первый день Нового года Мужун Чао принял чиновников [247] на аудиенции в зале Дунъяндянь. Слушая музыку, он горька сетовал, что не хватает музыкантов и танцоров, и раскаивался в отправке искусников [из музыкального приказа] к Яо Сину. В связи с этим он стал обсуждать вопрос о грабительском набеге на юг.

Руководящий войсками Хань Чжо, увещевая Мужун Чао [от подобных действий], сказал: «Покойный правитель [Мужун Дэ], после того как потерял старые столицы, нашел приют в трех районах, входящих в состав [бывшего владения] Ци. Поскольку судьба временно не благоприятствовала ему, он, несмотря на выдающийся ум, отложил все замыслы. Ныне Вы, Ваша Светлость, должны, руководствуясь перешедшими к Вам по наследству готовыми правилами, закрыть заставы и обучать воинов, ожидая, когда между разбойниками вспыхнут раздоры. Нельзя вызывать озлобление южного соседа и углублять с ним вражду». Мужун Чао ответил: «Я уже принял план и не буду обсуждать его с Вами».

После этого [Мужун Чао] велел военачальникам Хугу Ти, Гунсунь Гуйю и другим, возглавив всадников, атаковать город Суюй ³². Они это сделали, и город был ими взят. Захватив в плен Лю Цяньцзая, правителя округа Янпин, и Сюй Юаня, правителя округа Цзиинь, сильно пограбив, посланные военачальники вернулись обратно. Отобрав 2500 молодых людей и девушек, Мужун Чао передал их старшему музыканту для обучения.

В это время Гунсунь Улоу, занимавший должности окольничего, начальника государственной канцелярии и носивший звание военачальника левого охранного отряда, держал в своих руках политику двора. Его старший брат, Гунсунь Гуй, имел звание военачальника, превосходящего всех в войсках, и носил титул Чаншань-гуна. Дядя [младший брат отца], Гунсунь Туй, имел звание военачальника вооруженной охраны и титул Синлэ-гуна. Родственники [Гунсунь Улоу] по прямой и женской линии окружали Мужун Чао и помогали ему в делах управления. В связи с этим все, носившие титулы ванов и гунов и находившиеся как при дворе, так и вне его, боялись Гунсунь. Улоу.

Мужун Чао, обсудив подвиги, совершенные при взятии города Суюй, пожаловал Хугу Ти и другим титулы окружных и уездных гунов. Увещевая не делать этого, Мужун Чжэнь сказал Мужун Чао: «Я, Ваш слуга, слышал, что награды выдаются в зависимости от заслуг, а тем, кто не совершил подвига, не жалуется титул хоу. Ныне Гунсунь Гуй положил начало бедствиям и начал войну, что причинит жестокий вред народу. Тем не менее Вы жалуете его титулом — разве так можно поступать?! Преданные речи неприятны для ушей, и их можно услышать только от родственников. Хотя я, Ваш слуга, обладаю заурядными способностями, тем не менее незаслуженно являюсь Вашим родственником по женской линии и служу [249] Вашим оплотом на границе, поэтому я и осмелился дерзко выразить свою искреннюю преданность. Подумайте о моих словах, мой Господин!» Разгневанный Мужун Чао ничего не ответил Мужун Чжэню. С этого времени чиновники закрыли рты, и никто не смел ничего говорить.

Старший чиновник государственной канцелярии Ван Янь, льстивший Гунсунь Улоу, был переведен на должность начальника отдела государственной канцелярии, потом назначен правителем округа Цзинань, а затем вызван в столицу и назначен левым помощником начальника государственной канцелярии. В связи с этим современники говорили: «Хочешь стать хоу, служи Улоу».

Мужун Чао снова повелел Гунсунь Гуйю и другим, возглавив 3 тысячи всадников, совершить грабительский набег на округ Цзинань, и они, [совершив набег], взяли в плен правителя округа Чжао Юаня и захватили свыше тысячи мужчин и женщин, [затем] вернулись обратно.

[Главный помощник цзиньского императора] Лю Юй выступил во главе войск в поход [против Мужун Чао]. Мужун Чао принял чиновников на аудиенции в зале Дунъяндянь, чтобы обсудить вопросы, связанные с отражением императорских войск.

Гунсунь Улоу сказал: «Воины из уских земель легкомысленны, но решительны, для них выгодны сражения. В начале военных операций они будут действовать смело, и с ними нельзя бороться. Лучше занять великие горы Сяньшань ³³, с тем чтобы противник не мог войти в наши земли. По прошествии какого-то времени мы подорвем боевой дух врага и сможем не спеша, набрав 2 тысячи отборных всадников, послать их вдоль моря на юг, чтобы перерезать пути подвоза провианта. Одновременно следует приказать Дуань Хуайю во главе войск области Яньчжоу двинуться вдоль гор на восток, и тогда у нас будет возможность нападать на противника и спереди и сзади. Это лучший план.

Можно также приказать правителям на местах укрыться в труднодоступных местностях, подсчитать необходимое количество запасов, а остальное все сжечь, хлеба же скосить, чтобы лишить противника литания и, укрывшись за прочными стенами и опустошив окрестности, ждать, когда в стане врага вспыхнут раздоры. Это средний план.

Можно позволить разбойникам войти в горы Сяньшань, а затем выйти из городов и дать встречный бой. Это худший план».

Мужун Чао ответил: «Наша столица процветает, ее население многочисленно, поэтому нельзя сразу уйти в горы и защищать их. Хлеба покрывают все степи, их нельзя быстро скосить. Вы хотите ради спасения жизни уничтожить хлеба и оборонять города, но я не могу пойти на это. Ныне мы владеем землями пяти областей ³⁴, укрепленных горами и реками, у нас 10 тысяч боевых колесниц, десятки тысяч одетых в железные латы [250] воинов. Если позволить противнику пройти через горы Сяньшань и выйти на равнину, то мы не спеша затопчем его копытами лошадей отборных всадников и возьмем в плен».

Хэлай Лу настойчиво увещевал отказаться от этого плана, но [Мужун Чао] не послушал его. После аудиенции Хэлай Лу сказал [Гунсунь] Улоу: «Император не принял наших планов — гибель не за горами».

Мужун Чжэнь говорил: «Если согласно Вашему мудрому указу необходимо, чтобы неприятель вышел на равнину, где удобно использовать против него конницу, лучше покинуть горы Сяньшань и дать встречный бой. Тогда, не добившись победы в сражении, мы сможем отступить и защищаться в горах. Нельзя позволять противнику войти в горы Сяньшань, так как этим мы сами поставим себя в безвыходное положение. В прошлом Чэнъань-цзюнь не стал защищать горный проход Цзинсин, из-за чего в конце концов ему пришлось склониться перед Хань Синем ³⁵. Чжугэ Чжань не занял труднопроходимые места, при прохождении через которые надо связывать лошадей, а в результате попал в плен в руки Дэн Айя ³⁶. Я, Ваш слуга, считаю, что лучше использовать рельеф местности, чем полагаться на судьбу, поэтому занять горы Сяньшань и обороняться в них — лучший план». Мужун Чао не принял совета.

Выйдя от Мужун Чао, Мужун Чжэнь сказал Хань Чжо: «Правитель не согласен уничтожить хлеба и защищаться в труднодоступных местах, он не хочет также переселить народ, чтобы избежать встречи с разбойниками, и в этом очень похож на Лю Чжана ³⁷. В этом году наше государство будет уничтожено, а я обязательно погибну за него. Вы же, человек из Срединного государства, снова станете раскрашивать свое тело» ³⁸.

Услышав об этом разговоре, Мужун Чао пришел в страшный гнев и бросил Мужун Чжэня в тюрьму. Затем он взял под свое командование гарнизонные войска в уездах Цзюй и Лянфу, привел в порядок городские стены и рвы, отобрал воинов и лошадей, припас острое оружие и стал ждать противника.

Летом этого года императорские войска пришли в [округ] Дунгуань ³⁹. [До этого] Мужун Чао приказал шести военачальникам, в том. числе военачальнику левого крыла Дуань Хуайю и великому военачальнику, помогающему государству, Хэлай Лу расположиться во главе 50 тысяч пехотинцев и всадников в уезде Линьцзюй ⁴⁰. Вскоре императорские войска перешли великие горы Сяньшань. Напуганный Мужун Чао лично выступил во главе 40 тысяч воинов в уезд Линьцзюй к Дуань Хуайю и другим военачальникам. Обратившись к Гунсунь Улоу, он сказал: «Следует занять равнину вдоль реки [Цзюймешуй], чтобы лишить цзиньские войска воды, когда они придут. В этом случае они не смогут вступить в сражение». Гунсунь Улоу поспешил занять равнину, но на ней уже был Мэн Лунфу, военачальник авангардных войск Лю Юйя. В происшедшем сражении Гунсунь Улоу потерпел поражение и вернулся обратно. [251]

Лю Юй послал отборных воинов во главе с военным советником Тань Шао, который напал на главный город уезда Линьцзюй и взял его штурмом. Крайне напуганный Мужун Чао бежал [из города] один к Дуань Хуайю, стоявшему к югу от города. В происшедшем новом сражении войска Дуань Хуайя опять потерпели поражение, а сам он был обезглавлен воинами Лю Юйя.

После этого Мужун Чао бежал в Гуанъгу и, переселив жителей предместий, стал защищать с ними внутренний город, послав чиновника государственной канцелярии Чжан Гана просить военную помощь у Яо Сина. Одновременно он помиловал Мужун Чжэня, повысил его, дав должность управляющего государственной канцелярией и главноуправляющего всеми военными делами как в столице, так и вне ее, вызвал на аудиенцию чиновников и, извиняясь перед ними, сказал: «Я удостоился чести управлять по наследству готовым владением, но не смог поручить дела мудрым, а на должности назначить достойных, вместо чего действовал самовольно, как хотел. Пролитую воду — не собрать, раскаиваться — поздно. Мудрые мужи всегда спешат представить план, когда грозит опасность, преданные слуги также выполняют долг, когда наступают бедствия. Приложите усилия и придумайте удивительные планы, помогите общими силами преодолеть несчастья, ниспосланные судьбой».

Выступив вперед, Мужун Чжэнь ответил: «Сердца народа были отданы Вам. Вы, Ваше Сиятельство, лично возглавили все войска, но, потерпев поражение, бежали, из-за чего в сердцах сановников зародились сомнения, а дух народа упал. Нельзя больше доверять настроениям как при дворе, так и вне его. По слухам, [династия] Западная Цинь переживает внутренние затруднения, поэтому опасаюсь, что ей не до того, чтобы выделять войска и помогать другим. Настало время для нового решительного сражения в борьбе за владение, дарованное Небом. У нас несколько десятков тысяч разбежавшихся, но затем вернувшихся воинов. Им следует раздать золото, ткани и дворцовых девушек, чтобы соблазнить их на сражение. Если Небо согласно помочь нам, их хватит, чтобы разбить разбойника. Если же Небо отказалось помогать нам, лучшим для нас выходом явится смерть. Нельзя, закрыв городские ворота, сидеть, ничего не делая, и ждать, когда осадивший нас противник перейдет к штурму».

Блюститель нравов Мужун Хуай сказал: «Неправильно. Ныне цзиньские войска, воодушевленные одержанной победой, с пренебрежением относятся к другим. Как военачальники разбитой армии могут противостоять им?! Хотя [династия Западная] Цинь схватилась в борьбе с [Хэлянь] Бобо ⁴¹, однако этого недостаточно, чтобы причинить ей бедствия. К тому же наши два государства связаны союзом по горизонтали и находятся в таких же отношениях, как губы и зубы. Поэтому, когда мы переживаем бедствия, вызванные нападением разбойника [Лю [252] Юйя], династия Цинь обязательно придет к нам на помощь. Но начиная с древности, когда просили о помощи, всегда посылали важных сановников, иначе большой военной помощи не получали. Например, мелкие чиновники владения Чжао три раза просили о помощи, но войска Чу так и не выступили, а Пинъюань-цзюню ⁴² оказалось достаточным съездить один раз послом, как подоспела помощь и был заключен союз по вертикали. Начальник государственной канцелярии Хань Фань прославился своими добродетелями, и на него с надеждой взирает народ. Его уважают династии Янь и Цинь. Хань Фаня следует послать с просьбой о помощи, которая поможет нам выйти из переживаемых бедствий». После этого [Мужун Чао] послал к Яо Сину Хань Фаня и Ван Пу с просьбой о помощи.

Вскоре войска Лю Юйя окружили город со всех сторон. Кто-то по секрету сказал ему: «Если заполучить Чжан Гана, который сделал бы для нас осадные орудия, можно было бы взять город». В этом же месяце Чжан Ган, вернувшись из Чанъаня, перебежал на сторону Лю Юйя. Лю Юй приказал Чжан Гану пройти под стенами города с громкими криками: «[Хэлянь] Бобо нанес сильное поражение циньским войскам, у династии Цинь нет войск, чтобы прийти к вам на помощь!» Разгневанный Мужун Чао приказал выстрелить в Чжан Гана из спрятанного в укрытии самострела, после чего тот удалился.

Правый помощник начальника государственной канцелярии Чжан Хуа и помощник главного цензора Фын Кай были захвачены в плен воинами Лю Юйя. Лю Юй приказал Чжан Хуа и Фын Кайю написать Мужун Чао письмо, убеждая его скорее сдаться. Со своей стороны Мужун Чао прислал ответное письмо, в котором просил разрешения стать пограничным вассалом с границей владения по великим горам Сяньшань, и поднес тысячу лошадей для установления дружественных отношений. Лю Юй не согласился [на предложение Мужун Чао].

К Лю Юйю из земель к югу от Янцзы непрерывно, отряд за отрядом, подходили подкрепления.

Начальник государственной канцелярии Чжан Цзюнь, вернувшийся из Чанъаня, сдался Лю Юйю и сказал ему: «Яньцы упорно обороняются, потому что рассчитывают на Хань Фаня, надеясь, что он получит от [династии] Цинь помощь. На Хань Фаня народ возлагает надежды, к тому же он старый друг Яо Сина, и если [Хэлянь] Бобо потерпит поражение, династия Цинь несомненно явится на помощь династии Янь. Хань Фаню нужно послать письмо, соблазняя его большими выгодами, которые он получит, перейдя на нашу сторону. Если Хань Фань перейдет к нам, яньцы, потеряв надежду, сами выразят желание сдаться». Одобрив это предложение, Лю Юй представил императору челобитную с просьбой возвести Хань Фаня в должность свитского всадника, прислуживающего во дворце, а Хань Фаню направил письмо, приглашая его к себе.

В это время Яо Син отправил вместе с [возвращавшимся] [253] Хань Фанем военачальника Яо Цяна во главе 10 тысяч пехотинцев и всадников, который должен был соединиться с находившимся в Чанъани военачальником Яо Шао и, объединив с ним войска, выступить на помощь династии Янь. В момент описываемых событий Хэлянь Бобо нанес циньским войскам крупное поражение, в связи с чем Яо Син приказал Яо Цяну вернуться в Чанъань. Горестно вздохнув, Хань Фань воскликнул: «Небо губит династию Янь!» В это же время Хань Фань получил письмо от Лю Юйя и сдался ему. Лю Юй сказал Хань Фаню: «Вы хотели повторить подвиг Шэнь Баосюйя ⁴³, почему же вернулись с пустыми руками?!»

Хань Фань ответил: «Начиная с моего покойного деда, занимавшего должность начальника общественных работ, мой род из поколения в поколение пользовался милостями правителей династии Янь, поэтому я плакал кровавыми слезами при дворе династии Цинь, надеясь получить от нее помощь в [пору] переживаемых бедствий. Случилось же, что у Западной династии Цинь возникли свои многочисленные затруднения, в связи с которыми проявленная мною искренняя преданность не принесла результатов. Можно сказать, что Небо решило погубить мое ничтожное владение и помочь Вам, Светлейший Господин. Мудрый действует, когда видит благоприятный случай! Разве я мог посметь не явиться к Вам?!»

На следующий день Лю Юй вместе с Хань Фанем прошел под городскими стенами, после чего среди защитников города возникли раскол и страх, у них исчезло желание стойко обороняться. Лю Юй сказал Хань Фаню: «Вам следует подойти к стенам города и сказать его защитникам, за что их ожидает беда и за что — счастье». Хань Фань ответил: «Хотя я удостоился Вашего особого расположения, тем не менее не в состоянии замышлять дурное против династии Янь». С похвалой отозвавшись об ответе, Лю Юй не стал принуждать Хань Фаня.

Приближенные убеждали Мужун Чао казнить семью Хань Фаня, чтобы прекратить дальнейшие случаи мятежа. Мужун Чао, зная, что его поражение — не за горами и что младший брат Хань Фаня, Хань Чжо, преданно служил ему без всякого двоедушия, не поставил [измену Хань Фаня] в вину его семье.

В этом году в округе Дунлай выпал красный, как кровь, дождь, а на городских воротах Гуанъгу ночью плакали души умерших.

На следующий год в первый день луны Мужун Чао поднялся на ворота Тяньмынь и устроил на городской стене аудиенцию для чиновников. Он заколол лошадей для угощения командиров и воинов, а всех военных и гражданских чиновников повысил в должностях.

Мужун Чао любил наложницу Вэй Фужэнь, которая поднялась с ним на городскую стену. Увидев многочисленность императорских войск, она взяла его за руку, и [они] оба заплакали. Увещевая Мужун Чао, Хань Чжо сказал: «Сейчас, когда [254] на Вас, Наш Повелитель, свалились беды, настало самое время прилагать усилия [для спасения], а Вы, наоборот, горько плачете с женщиной. Как это недостойно!» Мужун Чао вытер глаза и извинился перед Хань Чжо.

Начальник государственной канцелярии Дун Жуй убеждал Мужун Чао выйти из города и сдаться. Крайне разгневанный Мужун Чао бросил Дун Жуйя в тюрьму. После этого Хэлай Лу и Гунсунь Улоу сделали подкопы и вышли через них на бой, причем в происшедшем сражении императорские войска потерпели неудачу.

Сюань Вэнь, уроженец округа Хэцзянь, сказал Лю Юйю: «В прошлом, когда династия [Поздняя] Чжао напала на Цао И ⁴⁴, [находившегося в Гуанъгу], предсказатели по атмосферным явлениям нашли, что город опоясывает река Мяньшуй и его нельзя взять штурмом. Если же запрудить реку в верховьях у Улункоу, то город непременно падет сам собой. Ши Цзилун принял совет, и Цао И действительно попросил разрешения сдаться. В дальнейшем, когда Мужун Кэ осадил Дуань Каня, он поступил таким же образом, и Дуань Кань сдался. Вскоре после сдачи Дуань Каня из-за землетрясения плотины в верховьях реки рухнули, но старые основы плотин остались, и река может быть преграждена снова». Лю Юй последовал совету, в результате чего большая часть мужчин и женщин в городе стали страдать слабостью в ногах.

Мужун Чао поднялся на носилках на городскую стену, где начальник государственной канцелярии Юэ Шоу сказал ему: «Небо и земля не проявляют к нам человеколюбия, а помогают разбойнику творить зверства. Воины страдают от болезней и с каждым днем все более слабеют. Мы одни обороняем находящийся в безвыходном положении город, надежды на помощь извне исчезли. Из этого следует, что для нас наступили сроки, определенные Небом, и можно предугадать, чем закончатся бедствия людей. Когда судьба подходила к концу, [императоры] Я о и Шунь покидали престол. Превращение беды в счастье — главная задача совершенномудрых. Вам следует пойти по стопам владений Чжэн и Сюй ⁴⁵, чтобы поддержать величие храма предков». Горестно вздохнув, Мужун Чао ответил: «Падение или процветание зависят от судьбы. Я предпочитаю умереть с мечом в руках, сражаясь насмерть, но не могу жить, держа во рту яшму» ⁴⁶.

К этому времени Чжан Ган сделал для Лю Юйя штурмовые колесницы, поставил на них деревянные навесы, обтянутые кожей, и придумал много других различных хитростей. Со стен бросали на колесницы огонь и камни, осыпали их стрелами из луков, но это было бесполезно. Кроме того, Чжан Ган сделал высокие штурмовые башни, достигающие неба, подвесные лестницы и деревянные укрытия, с помощью которых можно было издалека приблизиться к стенам. Крайне разгневанный Мужун Чао повесил мать Чжан Гана и разорвал ее на части. Из [255] города один за другим убегали люди, чтобы сдаться Лю Юйю, а Лю Юй со всех сторон нападал на город, убив и ранив большое число его защитников.

[Начальник государственной канцелярии] Юэ Шоу открыл городские ворота и впустил императорские войска. Мужун Чао бежал с несколькими десятками приближенных всадников, но был пойман воинами Лю Юйя. Лю Юй стал упрекать Мужун Чао за то, что он не сдавался, но Мужун Чао, сохраняя обычное выражение лица, ничего не говорил, и [в ответ] он только поручил свою мать заботам Лю Цзинсюаня ⁴⁷. Мужун Чао доставили в Цзянькан, где он был обезглавлен на рыночной площади. В это время ему было 26 лет, из которых шесть он пробыл на престоле.

С тех пор как в 4-м году эры правления Лун-ань (400 г.), установленной императором Ань-ди, Мужун Дэ незаконно вступил на престол, до Мужун Чао сменилось два правителя и прошло 11 лет, после которых в 6-м году эры правления И-си (410 г.) Мужун Чао был уничтожен.

[Мужун Чжун]

Мужун Чжун, по прозвищу Даомин,— младший племянник Мужун Дэ. Уже в юношестве обладал [большими] знаниями. Радость или гнев не отражались на его лице. Проявлял исключительную находчивость, а в разговорах его речь была ясной и доказательной. Во время опасности и при встрече с врагами ум и смелость приходили на помощь Мужун Чжуну, он неоднократно предлагал удивительные планы и, если Мужун Дэ использовал их, всегда достигал больших успехов. В связи с этим Мужун Дэ поручал ему все крупные и мелкие дела управления, и таким образом Мужун Чжун стал главным сподвижником Мужун Дэ, помогавшим ему в создании государства.

В дальнейшем Гунсунь Улоу, захвативший власть в свои руки, боялся, что Мужун Чжун может подавить его, а поэтому стал убеждать Мужун Чао казнить его. Тогда Мужун Чжун замыслил поднять мятеж, но, потерпев неудачу, бежал к Яо Сину. Яо Син пожаловал Мужун Чжуну должность правителя округа Шипин и титул гуйи-хоу.

[Фын Фу]

Фын Фу, по прозвищу Чудао,— уроженец уезда Тяосянь, в округе Бохай. Его дед, Фын Цзюнь, носил звание чжэньвэй цзянцзюня (военачальник, потрясающий могуществом.— В. Т.), а отец, Фын Фан, в правление Мужун Вэйя занимал должность начальника отдела чинопроизводства.

Еще в детстве Фын Фу отличался умом, был дружелюбным [256] и великодушным, а в дальнейшем заслужил славу благородного чиновника. После того как Мужун Бао незаконно вступил на престол, Фын Фу, занимая один пост за другим, дослужился до должности начальника отдела чинопроизводства.

Когда власть захватил Лань Хань, Фын Фу бежал на юг к Пилюй Хуню, по представлению которого был назначен правителем округа Бохай. Когда Мужун Дэ подошел к Цзюйчэну, Фын Фу вышел из города и сдался ему. Мужун Дэ сказал: «Я усмирил область Цинчжоу, но не считаю это за счастье, меня радует лишь то, что я приобрел Вас».

Во внешних делах [Фын Фу] постоянно разрабатывал [дипломатические] хитрости, а во внутренних делах — участвовал в составлении тайных планов, и хотя занимал такое высокое положение, он отличался скромностью, широко учитывал мнения других, и ему в высшей степени были свойственны черты крупного сановника.

Когда престол перешел по наследству к Мужун Чао, политику двора стали определять влиятельные лица, любимцы императора, многие из которых нарушали старые установления, в результате чего законы с каждым днем все более приходили в упадок, а творимые жестокости все более возрастали. Фын Фу неоднократно прилагал усилия, чтобы спасти положение, но Мужун Чао не принимал его предложений. В дальнейшем, явившись на неофициальную аудиенцию, Мужун Чао спросил Фын Фу: «С кем из правителей можно сравнить меня?» Фын Фу ответил: «С правителями Цзе и Чжоу». Такой ответ страшно устыдил и разгневал Мужун Чао, но Фын Фу медленно удалился от него, не изменившись в лице. Напуганный начальник общественных работ Цюй Чжун сказал Фын Фу: «Почему Ваши слова, [обращенные к] Сыну Неба, были такими резкими и суровыми? Вам следует вернуться и извиниться за них». Фын Фу ответил: «Я прожил 70 лет, за это время деревья на кладбище [моих предков] выросли в обхват, и мне нужно только место, где я мог бы умереть»,— так и не принеся извинений. В 3-м году эры правления Мужун Чао Фын Фу умер у себя дома в возрасте 71 года. Его сочинения были широко распространены в обществе.

Я, историк-слуга, скажу: «Мужун Дэ, будучи младшим братом [Мужун Чуйя], благодаря родственным связям занимал важный пост в городе Е, но когда династия [Янь] оказалась в опасности, то не было слышно, чтобы он выполнил свой долг, а когда правитель был еще жив, неожиданно занял его место. Разве он соблюдал законы, которыми должны руководствоваться люди?! Однако наделенный от природы неудержимой военной удалью и обладая способностями составлять дальновидные планы, он, пользуясь судьбой, приведшей государство к расцвету, и обстановкой, когда многие боролись за победу, захватил все [257] земли [бывшего владения] Ци, похитил [положенные императору] священные предметы, взял в руки меч и вступил в борьбу с династиями Цинь и Вэй, набрал воинов, думая усмирить [династию Цзинь], занимавшую область Цзинчжоу и земли владения У. Он с уважением относился к конфуцианству, чтобы распространять добрые нравы, приглашал говоривших правду и старался улучшить себя, поэтому, глядя, как он управлял государством, можно сказать, что обладал качествами, заслуживающими похвалы.

Мужун Чао, наследовавший уже созданное государство и стоявший во главе его, не печалился о делах управления и наказаниях, любил только охоту, преграждал путь преданным, добрым сановникам, выдвигал клеветников и льстецов, слушал их советы, поэтому его заслуженные родственники отошли от него, в результате чего доставшееся ему от предка владение неожиданно стало рушиться, а слава о его доме [уже] не гремела. Он захватил город Суюй — и этим навлек на себя беду, открыл путь через великие горы Сяньшань — и этим как бы пригласил к себе врага, в результате — правитель и его слуги оказались в плену, а храм предков превратился в развалины. Все это произошло из-за разработанных им самим планов, и это нельзя считать несчастьем».

В заключение скажу: «Мужун Дэ поистине был выдающимся, коварным человеком, который сумел превратить поражение в успех. Он приобрел земли области Цинчжоу, и его порочное имя гремело в них.

Мужун Чао, вступив на незаконный престол, создал опасность для судеб государства, в храмах предков перестали разрабатываться мудрые планы, выпадавшая [холодная] роса печалила находившихся при дворе».

Комментарии

1. Люй Гуан — см. коммент. 20 к гл. 125.

2. Люй Лун — последний император (401-403) династии Поздняя Лян. В 403 г. правитель династии Южная Лян, Туфа Нутань (402-414), и правитель династии Северная Лян, Цзюйцюй Мэнсунь (401-433), совместно напали на Люй Луна. Пользуясь благоприятной обстановкой, Яо Син, император династии Поздняя Цинь, решил прибрать к рукам Позднюю Лян, а поэтому потребовал, чтобы Люй Лун представил своего сына Люй Чао в качестве заложника. Оказавшись в безвыходном положении, Люй Лун заявил о желании сдаться, в связи с чем Яо Син послал сановников Ци Наня, Ганьгуйя и других встретить его в землях к западу от Хуанхэ [38, гл. 113, с. 3550].

2а. 1 вэй, по одним данным — 3, по другим — 5 цуней.

3. Уезд Лянфу учрежден при династии Хань; входил в состав окр. Тайшань. Главный город уезда находился в 60 ли к югу от совр. уездного г. Тайань в пров. Шаньдун [30, с. 481].

4. В Хань-шу, в жизнеописании Цзюань Бу-и, рассказывается: «В 5-м году эры правления Ши-юань (82 г. до н. э.) один мужчина на повозке, запряженной желтым быком, на которой был выставлен желтый флаг с изображениями черепах и змей, одетый в желтый бесподкладный халат, с желтой шапкой на. голове подъехал к северным воротам [дворца Вэйянгун] и заявил, что он наследник правителя владения Вэй. Когда привратник доложил об этом императору, император приказал сановникам, военачальникам и чиновникам, получающим натуральное довольствие в размере 2 тысяч даней зерна в год, опознать его. Посмотреть на происходящее собралось несколько десятков тысяч чиновников и жителей Чанъани. Военачальник правого крыла привел к воротам войска на случай чрезвычайных происшествий. Явившиеся на место главный помощник императора, цензоры и чиновники, получающие натуральное довольствие в размере 2 тысяч даней зерна в год, не смели ничего сказать. Прибывший позднее начальник столичного округа Цзюань Бу-и приказал сопровождавшим его чиновникам схватить мужчину. Кто-то сказал: “Неизвестно, говорит он правду или ложь, не нужно пока торопиться". Цзюань Бу-и ответил: “Что вы, господа, печалитесь о наследнике престола правителя Вэй! В прошлом Куай Куй, [наследник вэйского правителя Лин-гуна], нарушил приказ правителя и бежал из владения, но затем Чжэ, [другой сын Лин-гуна], оказал ему сопротивление и не пустил во владение, причем в Чунь-цю эти действия найдены правильными. Если наследник правителя, провинившийся перед ним, бежал и до сих пор не умер, а сейчас сам явился сюда, то он преступник", после чего отправил мужчину в тюрьму.

Сын Неба и великий военачальник Хо Гуан, услышав об этом, с похвалой отозвались о Цзюань Бу-и, сказав: “Сановники и влиятельные чиновники должны следовать классическим книгам и гаданиям, хорошо знать великие установления [древности]". После этого слава Цзюань Бу-и при дворе возросла, а занимавшие должности стали считать, что не могут равняться с ним.

Когда начальник судебного приказа стал выяснять, кто такой прибывший мужчина, то оказалось, что он занимался обманом. На самом деле он был уроженцем уезда Сяян, по фамилии Чэн и имени Фансуй, жил в уезде Ху и занимался гаданием. Как-то бывший приближенный наследника престола, гадая у Чэн Фансуйя, сказал: “По виду Вы очень похожи на наследника престола правителя владения Вэй". Чэн Фансуй тайно решил извлечь из его слов пользу в надежде добиться богатства и знатности. В связи с этим, ложно объявив себя наследником престола правителя владения Вэй, он и прибыл к воротам дворца. Начальник судебного приказа вызвал односельчан Чэн Фансуйя, которые знали его, в том числе Чжан Цзунлу, и они все подтвердили. По обвинению в обмане Чэн Фансуй был разрублен по пояснице на две части на восточной торговой площади. У него была и другая фамилия — Чжан и имя — Яньнянь» [15, гл. 71, л. 2а—3б].

5. Цзюйчэн — уездный город, располагавшийся в 180 ли к юго-западу от совр. уездного г. Чжучэн в пров. Шаньдун [30, с. 816]. В нем находилось управление обл. Сюйчжоу, правителем которой был Дуань Хун.

6. В Цзо-чжуань рассказывается: «Когда при династии Ся управление находилось в расстройстве, были составлены законы [о наказаниях] Юйя, когда при династии Шан управление находилось в расстройстве, были составлены законы [о наказаниях] Тана, когда при династии Чжоу управление находилось в расстройстве, были составлены законы о девяти видах наказания» [52, гл. 43, с. 1747].

В Хань-шу приводится эта же фраза и дается комментарий Вэй Чжао (193-273), в котором говорится, что под девятью видами наказаний имеются в виду: клеймение, отрезание носа, отрубание ног, кастрация, смертная казнь, ссылка, откуп от наказания, удары плетью и удары батогами [15, гл. 23, л. 10б].

7. По преданиям, легендарный император Шунь жил (или владел) местом, называемым Юй. В связи с этим Шуня называют Юй-шунь, или юйский Шунь. После того как Яо уступил престол Шуню, Шунь стал назначать чиновников и якобы сказал: «Гао-яо! [Племена] мань тревожат Ся (древнее название Китая.— В. Т.), внутренние смутьяны и внешние грабители свирепствуют. Ты будешь старшим судьей, [при применении] пяти видов наказаний добивайся, чтобы виновный считал их справедливыми, когда виновный считает пять видов наказаний справедливыми — осуществляй их в трех местах, при применении пяти видов ссылки — соразмеряй их с виной, определив пять мест ссылки; поселяй виновных в трех пунктах [в каждом месте]. Только ясность [в наказаниях] может вызвать к нам доверие [народа]» [39, гл. 1, л. 25б—26а].

8. Ханьский император Вэнь-ди (180-157 гг. до н. э.) в период своего правления несколько раз смягчал или отменял слишком жестокие законы. Сыма Цянь сообщает: «В 12-й луне (179 г. до я. э.) император сказал: “Законы обеспечивают справедливость в управлении, с их помощью обуздывают смутьянов и руководят хорошими людьми. Ныне, определив вину нарушившего закон, вместе с ним наказывают его безвинных родителей, жену, детей и других членов рода, вплоть до превращения их в рабов. Мы совершенно не намерены применять [такие законы]! Обсудите это положение!"

Компетентные чиновники сказали: “Народ не в состоянии сам управлять собой, поэтому для его обуздания и создаются законы. Совместная ответственность за преступление и обращение в рабство вызывает в сердцах народа страх, что заставляет людей серьезно относиться к законам, [не нарушать их]. Так повелось издавна, и целесообразно делать [все], как в прошлом". Император сказал: “Мы слышали, что если законы справедливы, то народ искренен; если за преступление налагают справедливое наказание, то народ послушен. Кроме того, заботятся о народе и искусно направляют его на правильный путь чиновники. Если же они не в состоянии направлять [народ на правильный путь], да к тому же пользуются несправедливыми законами для наказания людей, то это, наоборот, наносит вред народу и является насилием. Как же тогда запретить насилие! Мы не усматриваем целесообразности в такой системе. Тщательно обдумайте это!"

Компетентные чиновники тогда сказали: “Вы, Ваше Сиятельство, проявляете великую милость, добродетели Ваши огромны, мы, Ваши слуги, не можем равняться с Вами. Просим издать эдикт об отмене закона о превращении в рабов и наказаниях вместе с виновными их родственников"» [39, гл. 10, л. 5б—6а],

В 178 г. до н. э. Вэнь-ди объявил: «В древности, управляя Поднебесной, при дворе правителя водружали знамя, под которым [люди] предлагали добрые советы и ставили столб для [записи] порицаний, поэтому [правители] познавали пути управления, и к ним стекались те, кто увещевал их. Ныне в законах предусмотрены наказания за хулу и ложные речи, из-за чего сановники не осмеливаются до конца выразить свои чувства, а император не может услышать о своих ошибках и упущениях. Как мы можем привлекать к себе мудрых и честных мужей из дальних мест?! Отменяю подобные наказания. В народе некоторые люди предают императора анафеме, для чего сговариваются, собираются в группы и произносят друг другу разные лживые слова. Чиновники считают это большой изменой. Даже когда люди говорят о чем-либо другом, чиновники вое равно рассматривают это как клевету. Так мелкие люди за свою глупость и невежество платят жизнью, чего мы никак не можем допустить. Начиная с этого дня ни один совершивший подобное деяние не должен подвергаться наказанию» [39, гл. 10, л. 10а—10б].

8. 167 г. до н. э. начальник государственных амбаров (тайцанлин) за совершенное преступление должен был подвергнуться телесному наказанию. Дочь виновного, чтобы спасти отца от наказания, написала императору письмо, в котором выражала желание стать казенной рабыней. Письмо настолько тронуло императора Вэнь-ди, что он издал указ, гласивший: «Мы слышали, что во времена рода Юй [Шуня] разрисовывали одежды и головные уборы, устанавливали особые одеяния, чтобы тем опозорить человека,— и народ не преступал законов. В чем причина? В совершенстве управления! Ныне же в законах предусмотрено три вида телесных наказаний, но нарушениям нет предела. В чем причина этих преступлений? Разве не в том, что наши добродетели слабы, а поучения неясны! Нам очень стыдно за это. Ведь именно потому, что наставления, направляющие на путь истинный, неискренни, неразумный народ втягивается в преступления. Как говорится в “Книге песен":

Государь, и счастливый, и вместе любезный народу,—

Для народа он словно отец и родимая мать!

Ныне, когда человек совершает проступок, его не наставляют [на путь истинный], а применяют телесные наказания, и если кто-то пожелал бы исправиться и заняться добрыми делами, то у него нет пути к этому. Мы весьма сожалеем об этом [порядке]. Ведь в наказаниях доходят до того, что отрубают конечности, сдирают кожу, что причиняет мучения на всю жизнь. Как это больно, жестоко и несправедливо! Разве можно в этом случае назвать [императора] отцом и матерью народа?! Пусть отменят телесные наказания!» [39, гл. 10, л. 13б—14а].

9. Кодекс наказаний, составленный Люй-хоу, относится по времени к правлению чжоуского Му-вана (по традиционной хронологии правил в 947-928 гг. до н. э.). В доханьских источниках составление его приписывается либо Люй-хоу, либо Фу-хоу. Глава в Шан-шу называется Люй-син — «Кодекс наказаний, составленный Люй-хоу» [56, с. 707]. Так же именует кодекс и Мо-цзы [33, гл. 2, с. 41] В Сяо-цзинеуказанный кодекс именуется Фу-син и приписывается Фу-хоу [41, гл. 1, с. 47].

Обычно в комментариях эти два персонажа идентифицируются. Цинский комментатор Цуй Шу (1740-1816) считает, что иероглифы люй и фу в древнее время взаимозаменялись и появление двух знаков — вольность переписчиков.

Как сообщает Сыма Цянь, Му-ван якобы сказал: «Эй, подойдите ко мне, имеющие владения и земли! Я расскажу вам, как правильно применять наказания. Когда ныне вы умиротворяете народ, разве вы не должны выбирать достойных людей [судьями], разве вы не должны быть осмотрительными в применении наказаний, разве вы не должны [тщательно] оценивать обстоятельства [преступления]?!

[Порядок определения наказаний таков]: когда обе [спорящие] стороны налицо, судьи должны выслушать их, [руководствуясь] пятью внешними признаками — [речью обвиняемого, выражением лица, дыханием, восприятием вопросов, взглядом]. Если пять признаков ясны и неоспоримы, то налагается [одно] из пяти тяжелых наказаний. Если наложение одного из пяти тяжелых наказаний вызывает сомнение, то налагается [одно из] пяти легких наказаний.. [Если же] ни одно из легких наказаний не применяется, тогда определяется [один из] пяти проступков [судей]. Изъянами, ведущими к пяти проступкам, [считаются]: превышение власти закона и использование родственников. Если проверка подтвердит такие злоупотребления, то они оцениваются как [тяжкий] проступок.

[Если судьи] сомневаются [в необходимости наложения] пяти тяжелых наказаний, они милуют, [смягчая приговор], если сомневаются [в необходимости наложения] пяти легких наказаний, они милуют, [смягчая приговор], но для этого требуется проверка. [Когда] множеством [данных] доказана неоспоримость [преступления], лишь допросы создают основание [для приговора]. Если же нет ясности [в совершении преступления], не должно быть сомнений [в невиновности]. Во всем благоговейте перед величием Неба!

При сомнении в [необходимости] наказания клеймением милуйте и налагайте наказание [в виде откупа] в 100 шуа, проверив действительную вину. При сомнении в [необходимости] наказания отрезанием носа — милуйте, а наказание [откупом] — удваивайте, проверив действительную вину. При сомнении [в необходимости] наказания отрубанием ног — милуйте, а наказание [откупом] увеличивайте еще почти в два раза, проверив действительную вину. При сомнении [в необходимости] наказания кастрацией — милуйте, а наказание [откупом] устанавливайте в 500 шуа, проверив действительную вину. При сомнении [в необходимости] наказания смертной казнью — милуйте и устанавливайте наказание [откупом] в размере 1000 шуа, проверив действительную вину.

Наказания клеймением описаны в 1000 [статей], наказания отрезанием носа описаны в 100 [статьях], наказания отрубанием ног описаны в 500 [статьях], наказания кастрацией описаны в 300 [статьях], наказания смертной казнью описаны в 200 [статьях]. [Таким образом], пять тяжелых наказаний описаны в 3000 [статей закона]».

Это называлось Фу-син [«Кодекс наказаний, составленный Фу-хоу» [39, гл. 4, л. 19б—21а].

10. У Чжуан-гуна, правителя владения Чжэн, было три сына — Ху, Ту и Цзы-вэй. После смерти Чжуан-гуна благодаря усилиям сановника Цзи-чжуна на престол был возведен Ху, носивший титул Чжао-гуна. Владение Сун, поддерживавшее Ту, вызвало Цзи-чжуна и заставило его возвести на престол Ту, носившего титул Ли-гуна. Чжао-гун бежал во владение Вэй. Через некоторое время Ли-гун, недовольный тем, что Цзи-чжун самовластно распоряжается владением, пытался убить его, но не сумел, и ему пришлось бежать, в пограничный г. Ли. После этого Цзи-чжун снова поставил во главе владения Чжао-гуна. Чжухоу выступили в поддержку Ли-гуна, но ничего не добились.

При жизни Чжуан-гун, отец Чжао-гуна, настоял на том, чтобы его помощником был сановник Гао Цюйми. Вторично заняв престол, Чжао-гун выехал вместе с Гао Цюйми на охоту и был убит последним в поле. После убийства Чжао-гуна Гао Цюйми в обход Ли-гуна возвел на престол третьего сына Чжуан-гуна, Цзы-вэйя.

В 695 г. до н. э. Сян-гун (698-686 гг. до н. э.), правитель владения Ци, устроил съезд чжухоу в Шоучжи, на который выехал Цзы-вэй вместе с Гао Цюйми [39, гл. 42, л. 4б—6а]. На съезде, как рассказывается в Чунь-цю, из-за того что Цзы-вэй не принес извинений за незаконное занятие престола, Сян-гун убил его, а Гао Цюйми был разорван колесницами [52, гл. 7, с. 312].

11. Ай-гун — правитель владения Ци. Правитель владения Цзи оклеветал его перед чжоуским И-ваном (традиционно-условная дата правления — 867-858 гг. до н. э.), который наказал Ай-гуна, сварив его живым [39, гл. 32, л. 4б].

12. Правитель владения Вэй хотел поручить Конфуцию управление владением, в связи с чем ученик Конфуция Цзы-лу спросил его, с чего он начнет. Конфуций ответил, что прежде всего нужно начать с «исправления имен», т. е. чтобы слова, выражающие различные понятия, соответствовали сути явлений, и, поясняя свою мысль, сказал: «Если понятия выражаются неправильно — слова не отражают действительного положения. Если слова не отражают действительного положения — не достичь успеха в делах. Если не достичь успеха в делах — не будут процветать правила поведения и музыка. Если не процветают правила поведения и музыка — наказания за преступления будут неправильными. Если наказания за преступления неправильны — народ не будет знать, куда положить руку или поставить ногу» [29, гл. 13, с. 283].

13. Сяо Хэ — см. коммент. 33 к гл. 110.

14. Шусунь Тун — уроженец уезда Се (совр. уезд Тэнсянь в пров. Шаньдун). Вначале служил династии Цинь, но затем перешел на сторону ханьского императора Гао-ди. В 200 г. до н. э. совместно с учеными, вызванными из земель бывшего владения Лу, разработал правила придворного этикета, представлявшие соединение древних установлений с правилами династии Цинь. За эту работу Шусунь Тун был назначен на должность начальника обрядового приказа [39, гл. 99, л. 5б—10б].

15. Имеются в виду артисты, которые попали в Чанъане к Западной Янь после победы над династией Цинь.

16. Эпизод из истории борьбы между Сян Юйем и Лю Баном. В 206 г. до н. э. Сян Юй захватил в плен отца Лю Бана и стал держать его при себе. В 203 г. до н. э. противники расположились лагерями друг против друга, у горы Гуанъу, лежавшей к северо-востоку от совр. уездного г. Синъян в пров. Хэнань. Пути подвоза провианта для чуской армии были перерезаны, поэтому, оказавшись в трудном положении, Сян Юй пошел на крайнюю меру. Он «соорудил высокий жертвенный стол, поместил на него отца Лю Бана и сказал Лю Бану: “Если не поспешишь сдаться — я сварю твоего отца живым". Лю Бан ответил: “Я и ты, Сян Юй, оба, стоя лицом к северу, получили повеление Хуай-вана. Оно гласило, что согласно условию мы должны быть старшим и младшим братьями. Поэтому мой старик отец — это и твой старик отец. Если ты непременно хочешь сварить живым своего старика отца — соблаговоли уделить и мне чашку похлебки". Сян Юй разгневался и хотел убить отца Лю Бана, но Сян-бо сказал ему: “Как сложатся дела в Поднебесной, неизвестно, но тот, кто действует ради господства над Поднебесной, не будет беспокоиться о своей семье, поэтому, хотя Вы и убьете отца Лю Бана, это не принесет пользы, а лишь умножит Ваши беды". Сян Юй последовал совету» [39, гл. 7, л. 27б—28а].

17. В 217 г. Сунь Цюань (182-252), основатель царства У, во время войны с Цао Цао отправил к нему главного воеводу Сюй Сяна, выражая желание сдаться [56, У-шу, гл. 2, л. 6а].

18. Под неизменными законами и [ великими] предначертаниями — дянь мо — первоначально подразумевались пять первых глав Шан-шу, содержащих постановления Яо и Шуня и предначертания великого Юйя, Гао-яо, И и Цзи. Позднее под термином дянь мо стала пониматься каноническая литература вообще.

19. Мэн-цзы спросили: «Дом Чжоу установил ранги знатности и размеры жалованья. Что можно об этом сказать?» В ответ Мэн-цзы перечислил пять рангов знатности: 1) Сын Неба, 2) гун, 3) хоу, 4) бо, 5) цзы и нань, относившиеся к одному рангу [34, гл. 10, с. 398-400].

20. В 485 г. до н. э. Фу Ча, правитель владения У, напал на владение Ци. Он должен был также встретиться в Хуанчи (совр. уезд Фынцю в пров. Хэнань) с цзиньским правителем Дин-гуном (512-476 гг. до н. э.), чтобы решить, кому из них быть гегемоном. Согласно установившейся традиции, при заключении договора тот, кто становился гегемоном, первым мазал губы кровью.

В это время юэский ван Гоу-цзянь вторгся во владение У и подошел к предместьям столицы. Перед Фу Ча встал трудный вопрос: вернуться в свое владение для оказания помощи или же сначала заключить договор о дружбе с владением Цзинь. В связи с этим он устроил совещание, на котором спросил: «Владение Юэ совершило беззаконие, нарушив имеющийся договор о дружбе. Ныне для нас дорога [в У] далека, [хочу спросить], что выгоднее: вернуться обратно, не заключив [с Цзинь] договора о дружбе, или же заключить договор о дружбе, предоставив правителю владения Цзинь право первым помазать губы кровью?» Сановники нашли, что сначала на Цзинь нужно оказать военное давление — цзиньский правитель испугается войны и уступит Фу Ча право стать гегемоном. Согласившись с этим мнением, Фу Ча подвел войска к цзиньскому лагерю.

«Страшно напуганные цзиньские войска не вышли на бой, а стали строить вокруг себя валы, после чего [цзиньский правитель] приказал Дун Хэ узнать [у Фу Ча], в чем дело, и тот, [явившись к Фу Ча], спросил: “Правители двух владений должны были встретиться в полдень, чтобы договориться убрать оружие и установить дружественные отношения, но ныне Ваше владение нарушило выработанный порядок и подошло к валам вокруг войск нашего ничтожного владения. Осмелюсь спросить причины нарушения, [установленного] порядка".

Уский ван сам ответил: “Сын Неба отдал указ, в котором говорится, что дом Чжоу ослаб, дань и подношения не поступают, в связи с чем нечего подносить в жертвы Верховному владыке, душам умерших и духам; помощь от [чжухоу], косящих фамилию Цзи, отсутствует. Днем и ночью, один за другим, с сообщениями об этом ко мне прибывали гонцы, являвшиеся как пешком, так и на курьерских повозках, в результате чего, [испугавшись], я [поспешил] встретиться с Вами. Однако ныне Вас не беспокоит, что дом вана лишился покоя. Спокойно опираясь на многочисленные цзиньские войска. Вы не используете их против жунов и дисцев, владений Чу и Цинь, а нарушая правила поведения в отношениях между старшими и младшими братьями, тратите усилия в карательных походах против некоторых братских владений.

Я хочу сохранить положение и титул, принадлежавшие нашим покойным ванам (т. е. положение и титул гегемона.— В. Т.), поэтому не смею требовать ничего большего, но и не могу пойти на [какие-либо] уступки. Сейчас, когда подошло время нашей встречи, я опасаюсь неудачи в деле, [порученном мне Сыном Неба], которая вызовет насмешки чжухоу. Придется ли мне служить Вам, должно определиться сегодня, не придется ли мне служить Вам, тоже должно определиться сегодня (т. е. вопрос, кому быть гегемоном, должен решиться в решительном сражении.— В. Т.). Поскольку я в близких с Вами отношениях (владения У и Цзинь являлись братскими владениями, поэтому и говорится, что правитель У в близких, родственных отношениях с цзиньским послом.— В. Т.), поэтому я лично явился выслушать Ваше распоряжение за изгородью вокруг Ваших войск".

[Вернувшись], Дун Хэ доложил о результатах поездки и, обратившись, к Чжао Яну (сановник, державший в своих руках власть во владении Цзинь.— В. Т), сказал: “Я видел лицо уского вана, и похоже, что на нем лежит большая печаль. В лучшем случае у него умерла любимая наложница или сын от законной жены, а если не так, то во владении возникли большие смуты. В худшем случае войска владения Юэ вторглись в У, что грозит ему огромными бедами. Не нужно вступать с ним в сражение, позвольте ему, господин, первым помазать губы кровью, тогда Вам не будет грозить опасность [нападения уских войск]. В то же время нельзя просто так соглашаться на его требование (т. е. необходимо выдвинуть соответствующие условия.— В. Т.)". Чжао Ян согласился.

После этого правитель владения Цзинь приказал Дун Хэ выехать с ответом [к Фу Ча], и тот сказал: “Правитель моего ничтожного владения не смеет заниматься показом военной мощи и лично встретиться с Вами (т. е. правитель владения Цзинь не хочет вступать в сражение.— В. Т.), поэтому он приказал мне, Дун Хэ, [передать от его имени] следующий ответ:

“Как Вы недавно сказали, дом Чжоу пришел в упадок, а чжухоу и дафу нарушают правила поведения в отношении Сына Неба. Для выяснения истинного положения я попросил погадать на лицевой стороне панциря черепахи [и получил ответ]: собрать чжухоу, потомков Вэнь-вана и У-вана, [чтобы они служили Сыну Неба]".

Я и другие чжухоу, [относящиеся к фамилии Цзи], близки к Сыну Неба, и нам не избежать вины [за то, что мы не помогали ему], в связи с чем от него каждый день поступали запросы и упреки, в которых говорилось:

“В прошлом дяди (дядями Сын Неба называл старших братьев своего отца, управлявших владениями.— В. Т.) из владения У, не нарушая правил поведения, предусмотренных для весны и осени, обязательно являлись во главе чжухоу взглянуть на меня, единственного. Нынешний же дядя из-за того, что его беспокоит населенная манями область Цзин, не соблюдает существовавших в течение ряда поколений правил поведения. В связи с этим приказываю Вам соблюдать правила поведения и, взяв на себя роль Чжоу-гуна, являться ко мне во главе нескольких братских владений и таким образом снять с меня печали о доме Чжоу.

Ныне Вы, захватив земли около Восточного моря, объявили себя ваном и незаконно присвоенный Вами титул дошел до ушей Сына Неба. Вы окружили себя невысокой стеной [правил поведения], но сами переступили ее, так что же говорить о населенной манями области Цзин! Как она будет относиться к дому Чжоу! Ведь при пожаловании нефритового жезла на право управлять владением была вручена грамота, в которой правитель был твердо назван У-бо, а не У-ваном (первоначально правители владения У носили титул бо, а не ван.— В. Т.), но Вы присвоили титул вана, поэтому чжухоу осмеливаются отказываться служить Вам. Среди чжухоу не бывает двух гегемонов, как в доме Чжоу не может быть двух ванов. Если бы Вы не унизили Сына Неба присвоением сулящего Вам несчастья титула, а назывались бы У-гуном, разве я посмел бы не выполнить Вашего приказа и не согласиться на соблюдение правил поведения для старших и младших?!"

Правитель владения У согласился с ответом и удалился. Оба правителя направились в палатку и заключили договор о дружбе, причем У-гун первым помазал губы кровью, а Цзинь-хоу вторым» [21, гл. 19; с. 219-222].

21. Чун-xya — имя легендарного правителя Шуня. В Чжу-шу цзинянь объясняется: «Поскольку глаза Шуня имели двойные зрачки, его прозвали Чун-хуа — “двойной блеск"» [50, гл. 2, с. 12]. Кун Аньго связывает это имя с мудростью Шуня, как бы повторяющей блестящие качества Яо. Отсюда смысл: «вновь блистающий» [39, гл. 1, л. 20б].

Сыма Цянь много рассказывает о необыкновенной сыновней почтительности Шуня.

«Отец Шуня, Гу-соу, был слепым. Когда умерла мать Шуня, Гу-соу снова женился, и у него родился сын Сян. Сян отличался заносчивостью. Гу-соу любил сына от второй жены и поэтому много раз хотел убить Шуня, но Шунь убегал и скрывался. Когда Шунь совершал небольшой проступок, он [послушно] принимал наказание. Шунь покорно служил отцу, мачехе и младшему брату, каждодневно проявлял искренность и почтительность, ни в чем не допуская нерадивости».

«Отец Шуня, Гу-соу, был склонен к порокам, мачеха — сварлива, а младший брат Сян — заносчив, и все они хотели убить Шуня. Но Шунь покорно следовал [их воле], не нарушая сыновнего долга, дружески относился к младшему брату и почтительно к мачехе. Когда хотели убить Шуня, то не находили его, когда же от него что-то требовали, он всегда оказывался рядом; к 20 годам Шунь прославился своей сыновней почтительностью».

«Вступив на престол, Шунь, взяв с собой знамя Сына Неба, отправился посетить своего отца Гу-соу, [при этом] держался с необыкновенной почтительностью, как полагается сыну» [39, гл. 1].

22. Цзя-шэн, или Цзя И (200-160 гг. до н. э.),— крупный ученый, занимавший при ханьском императоре Вэнь-ди посты ученого-эрудита и старшего дворцового советника. Находясь на последней должности, изменил систему летосчисления и цвет придворных одежд, установил новые законы, разработал правила поведения и музыку. Из-за интриг сановников был вынужден покинуть службу. Затем был старшим наставником наследника престола Хуай-вана. Упав с лошади, Хуай-ван разбился насмерть. Горько переживая его смерть, вскоре умер от печали и Цзя И. Он написал книгу под названием Синь-шу [39, гл. 84].

23. Драконы и фениксы — символы необыкновенно одаренных лиц, которым суждено стать императорами.

24. Цзинь золота — цянь цзинь. В последнем сражения Сян Юй сказал:

«Я слышал, что Хань-ван (титул Лю Бана.— В. Т.) дает за мою голову цянь цзинь и жалует селения с 10 тысячью дворов». По имеющемуся комментарию, цянь цзинь — «тысяча золотых» означает цзинь золота, стоимость которого равнялась 10 тысячам монет [39, гл. 7, л. 34б].

25. Чжоу-синь, последний правитель династия Инь, отличался безрассудством и жестокостью. В связи с этим иньские «старший чиновник, ведавший музыкой при жертвоприношениях, Цы, и младший чиновник, ведавший музыкой при жертвоприношениях, Цзян, захватив музыкальные инструменты, [употребляемые при жертвоприношениях], прибежали в Чжоу. Тогда [чжоуский] У-ван объявил владетельным князьям: ,,[Дом] Инь совершил тягчайшие преступления, нельзя не покарать его полной мерой"» [39, гл. 4, л. 8а—8б]. После этого У-ван выступил в поход против династии Инь и уничтожил ее.

26. Фраза, заимствованная у Лао-цзы. Лао-цзы говорил: «При желании кого-то сжать необходимо прежде расширить его. При желании кого-то ослабить необходимо прежде усилить его. При желании кого-то уничтожить необходимо прежде дать ему расцвести. При желании у кого-то отнять необходимо прежде [что-то] дать ему. Это называется глубокой истиной. Как рыба не может покинуть глубину, так и государство не может выставлять напоказ людям имеющееся у него острое оружие» [26, § 36, с. 20]. Вот в этом, говорит Лао-цзы, состоит искусство правителя при управлении другими.

27. Ююй — см. коммент. 79 к гл. 111.

28. Весной на 31-м году правления Хуань-гун, правитель владения Ци, напал на владение Чу. Чэн-ван, правитель владения Чу, собрав войска, спросил: «Почему вы вторглись в мои земли?» Гуань Чжун, помощник Хуань-гуна, ответил: «В прошлом Чжаокан-гун [помощник чжоуского правителя Чэн-вана] приказал нашему ныне покойному правителю Тай-гуну: “Вы можете совершать карательные походы против лиц, носящих любой из пяти рангов знатности, и правителей девяти областей с целью оказания помощи дому Чжоу". Он определил для нашего покойного правителя [Тай-гуна] границы, в пределах которых он мог действовать, причем на востоке граница доходила до моря, на западе — до Хуанхэ, на юге — до Мулина, на севере — до Уди. Владение Чу обязано поставлять [для фильтрации вина] тростник в связках, но он не поступает, из-за чего у вана нет полного набора предметов, необходимых для жертвоприношений. В связи с этим мы и явились призвать Вас к ответу. [Кроме того], чжоуский правитель Чжао-ван ходил в карательный поход на юг, но не вернулся, и мы пришли также спросить и о нем».

Чуский правитель ответил: «Непредоставление дани имело место — и в этом моя вина. Однако разве я осмелюсь не предоставлять дань! Чжао-ван ходил в поход на юг, но не вернулся — спросите о нем у берегов рек».

Циские войска, двигаясь вперед, подошли к Син. Летом чуский правитель приказал Цюй Ваню, став во главе войск, отразить цисцев, которые отступили в Чжаолин. Хуань-гун стал кичиться перед Цюй Ванем мощью своих войск. Тогда Цюй Вань сказал: «Если Вы будете действовать справедливо, я могу пойти Вам; навстречу. В противном случае Чу использует горы Фанчэн как стены, а реки Янцзы и Ханьшуй как рвы с водой. И как тогда Вы сможете двигаться вперед?» После этого Хуань-гун заключил союз с Чу и ушел обратно [39, гл. 32, л. 10а—11а].

29. Родник Тяньци находился к югу от совр. уездного г. Линьцзы в пров. Шаньдун [39, гл. 28, л. 10а].

30. Река Цзишуй брала начало в горах Ванъушань в пров. Хэнань и протекала к морю через земли владений Цао, Вэй и Ци.

31. Река Мяньшуй брала начало к северо-западу от совр. уездного г. Линьцзы в пров. Шаньдун. Текла на северо-запад, проходила на юго-востоке совр. уезда Босин и впадала в р. Шишуй.

32. Суюй — главный город одноименного уезда; находился в 2 ли к югу от совр. уездного г. Суцянь в пров. Цзянсу [30, с. 258].

33. Горы Сяньшань — на юге совр. уезда Сянъян в пров. Хубэй.

34. Под землями пяти областей имеются в виду области Бинчжоу, Ючжоу, Сюйчжоу, Яньчжоу и Цинчжоу.

35. В 205 г. до н. э. ханьские военачальники Хань Синь и Чжан Эр, имевшие несколько десятков тысяч воинов, хотели занять на востоке горный проход Цзинсин и напасть на владение Чжао.

Правитель владения Чжао и [его помощник] Чэнь Юй, носивший титул Чэнъань-цзюня, услышав, что [династия] Хань готовится к неожиданному нападению, собрали войска у входа в горный проход Цзинсин, распустив слух, что у них более 200 тысяч воинов.

Советник правителя владения Чжао, Ли Цзоцзюй, носивший титул Гуанъу-цзюня, сказал Чэнъань-цзюню: «Я слышал, что ханьский военачальник Хань Синь, переправившийся через реку Сихэ, взявший в плен правителя владения Вэй, захвативший Ся Юэ, только что потопивший в крови Янъюй и которому ныне помогает Чжан Эр, хочет захватить владение Чжао. Опьяненный одержанными победами, он удалился далеко от своего владения и готов сражаться в неведомых, чужих землях. Его натиску невозможно противостоять. Однако, как я слышал: “Если перевозить провиант за тысячу ли, у воинов всегда будет голодный вид; если собирать хворост и траву, а затем варить пищу, войска никогда не будут сытыми". Дорога через проход Цзинсин такова, что по ней не могут проехать рядом две повозки, не могут рядами двигаться всадники. Если противник пройдет по ней несколько сот ли, обозы с провиантом неизбежно отстанут. Прошу, дайте мне 30 тысяч воинов, я пройду с ними обходными дорогами и перережу пути подвоза провианта. Вы же выкопайте глубокие рвы, насыпьте высокие валы и стойко обороняйте созданный лагерь, не вступая в открытое сражение. Тогда, если Хань Синь двинется вперед — ему не с кем будет сражаться, а если станет отступать — не сможет вернуться назад. Мои воины отрежут его от тылов, а в поле он не найдет объектов для грабежа. Не пройдет и десяти дней, как головы двух военачальников (т. е. Хань Синя и Чжан Эра.— В. Т.) будут лежать под Вашими знаменами. Прошу уделить внимание моему плану! В противном случае Вы непременно станете пленником двух военачальников!»

Чэнъань-цзюнь был заурядным ученым, часто говорившим: «Войска, борющиеся за справедливое дело, не пользуются коварными планами и хитроумными расчетами», а поэтому ответил: «Я слышал, что согласно военному трактату при десятикратном превосходстве в силах — противника окружают, а при двукратном — вступают с ним в сражение. Ныне говорят, что у Хань Синя несколько десятков тысяч воинов, но на самом деле у него их лишь несколько тысяч. Пусть он даже сможет пройти тысячу ли, чтобы напасть на нас, но его воины [при этом] до крайности устанут, и если при таком положении мы уклонимся от встречи и не нападем на него, то что будем делать в дальнейшем, если на нас нападет более сильный противник? Кроме того, владетельные князья станут говорить, что мы трусливы, и легко могут напасть на нас». Сказав так, Чэнъань-цзюнь не принял совета Гуанъу-цзюня.

«Хань Синь послал лазутчиков разузнать, отказался ли [Чэнъань-цзюнь] от плана Гуанъу-цзюня, а когда те узнали, что отказался, и, вернувшись, доложили об этом Хань Синю, то он очень обрадовался и осмелился вести войска вперед».

В 30 ли от входа в горный проход Цзинсин Хань Синь остановился лагерем. В полночь он отдал войскам приказ о выступлении, отобрал 2000 легковооруженных всадников, каждый из которых держал в руках красный флаг, приказал им пройти окольными путями и, укрывшись в горах, вести издали наблюдение за чжаоскими войсками. Воинам было наказано: «Увидев, что мы отходим, все чжаоские войска, несомненно, выйдут из укреплений и бросятся преследовать нас. Тогда вы стремительно ворвитесь в чжаоский лагерь, сорвите знамена владения Чжао и поднимите красные ханьские флаги». Своим помощникам он приказал раздать воинам угощение, сказав: «Сегодня мы разобьем владение Чжао и встретимся на пиршестве».

Военачальники, не поверив Хань Синю, тем не менее, кривя душой, ответили: «Согласны», но в то же время сказали военным чиновникам Хань Синя: «Владение Чжао заблаговременно, заняв удобное место, создало на нем укрепленный лагерь. Не видя флаг и барабан нашего главного военачальника, оно не хочет напасть на наши передовые части, опасаясь, что, дойдя до горных теснин, они повернут обратно».

Тогда Хань Синь выслал вперед 10 тысяч воинов, которые, выйдя из лагеря, заняли позиция, имея позади себя реку. Наблюдая издали за таким построением, воины Чжао громко смеялись.

«На рассвете, выставив знамя и барабан главного военачальника, Хань Синь под барабанный бой стал отходить от входа в горный проход [Цзинсин]. Тогда чжаоские войска, выйдя из лагеря, напали на него. Большое сражение продолжалось долгое время, а затем Хань Синь и Чжан Эр, притворно побросав знамена и барабаны, бежали к войскам, стоявшим у реки. Разомкнув строй, войска впустили их к себе, и ожесточенное сражение разгорелось снова.

Стремясь захватить ханьские знамена и барабаны, чжаоские войска действительно покинули укрепленный лагерь и бросились преследовать Хань Синя и Чжан Эра. Однако Хань Синь и Чжан Эр укрылись в войсках, стоявших у реки, причем все их воины бились насмерть, поэтому чжаосцы не могли разбить их.

Высланные Хань Синем 2000 воинов, увидев, что чжаоские войска, стремясь к победе, вышли из лагеря, ворвались в чжаоские укрепления, сорвали чжаоские знамена и подняли 2000 красных ханьских флагов. В это время чжаоские войска, не добившись победы и не захватив Хань Синя с его военачальниками, хотели вернуться в лагерь, но над лагерем уже развевались красные ханьские флаги. Это весьма напугало чжаоских воинов, которые решили, что ханьские войска уже взяли в плен всех военачальников правителя владения Чжао. Среди них поднялась паника, и они стали разбегаться. Хотя чжаоские военачальники рубили бегущим головы, остановить бегство так и не удалось.

Затем, ударив по противнику с флангов, ханьские войска нанесли чжаосцам сильное поражение, взяв многих в плен. Чэнъань-цзюнь был убит на реке Чишуй, а правитель владения Чжао, по имени Се, взят в плен» [39, гл. 92, л. 5б—7б].

36. Дэн Ай — сановник династии Вэй (220-265). Принимал активное участие в борьбе с царством Шу (221-263), за что получил титул хоу, без пожалования земельного владения. При вэйском императоре Фэй-ди (254-260) носил звание чжэньси цзянцзюня (военачальник — правитель запада) и занимал должность главноуправляющего всеми военными делами в землях к западу от гор Луншань. При императоре Юань-ди (260-265) в 263 г. командовал войсками, напавшими на царство Шу. Войска прошли более 700 ли по безлюдной, гористой местности, прорубая дороги и делая подвесные мосты. Воины, цепляясь за деревья, взбирались на отвесные скалы. Когда они подошли к крепостице Цзянъю, главнокомандующий шускими войсками Чжугэ Чжань стоял в Пэй. Приближенные настойчиво убеждали Чжугэ Чжаня занять труднодоступные места, чтобы не выпустить Дэн Айя на равнину, но он отклонил эти предложения.

В это время Дэн Ай разбил авангардные войска Чжугэ Чжаня, после чего последний отступил в уезд Мяньчжу. Дэн Ай направил Чжугэ Чжаню письмо: «Если сдадитесь, то непременно представлю императору челобитную с просьбой о возведении вас в титул Ланъе-вана». Разгневанный Чжугэ Чжань обезглавил прибывшего к нему гонца. Тогда Дэн Ай приказал своему сыну Дэн Чжуну напасть на правый фланг противника, а командиру войск Ши Цзуаню — на левый. Потерпев неудачу, оба прискакали обратно, доложив: «На разбойника нельзя нападать!» Дэн Ай гневно воскликнул: «Наши жизнь и смерть зависят от одного шага, как можно говорить, что на него нельзя нападать!», а затем пригрозил Дэн Чжуну и Ши Цзуаню казнью. Оба поспешили к войскам и, вступив в новое сражение, нанесли войскам Чжугэ Чжаня сильное поражение, причем Чжугэ Чжань погиб на поле боя [55, Вэй-шу, гл. 218, л. 22a—23a].

37. Лю Чжан — правитель области Ичжоу. В 213 г. Лю Бэй (161-223), основатель царства Шу, напал на область Ичжоу. Лю Чжану советовали: «Военачальник левого крыла (звание Лю Бэйя.— В. Т.) неожиданно напал на нас, глубоко вторгнувшись с отдельным отрядом в чужие земли. У него менее 10 тысяч воинов, его не поддерживает население, войска не имеют обозов, поэтому приходится питаться дикорастущими злаками. План Лю Бэйя — в лучшем случае только угнать население округов Баси и Синьтун в земли к западу от рек Нэйшуй и Фушуй. Поскольку в амбарах Лю Бэйя — лишь дикорастущие злаки, Вам следует сжечь и уничтожить их, насыпать вокруг себя высокие валы, вырыть глубокие рвы и спокойно ждать прихода Лю Бэйя. Когда он придет и будет добиваться сражения, не вступайте в бой. Поскольку у Лю Бэйя нет снабжения, не пройдет и 100 дней, как он непременно сам побежит обратно, а когда он побежит обратно, нападите на него, и тогда Вы обязательно возьмете его в плен».

Узнав об этом предложении, огорченный Лю Бэй обратился за советом к Фа Чжэну. Фа Чжэн ответил: «Лю Чжан никогда не примет этого совета, не печальтесь». Лю Чжан действительно сказал своим подчиненным: «Я слышал, что для спокойствия народа отражают врага, но не слышал, чтобы от него уклонялись, вызывая этим волнение среди народа» [38, гл. 66, с. 2120]. В результате Лю Чжан потерпел поражение и был вынужден сдаться.

38. Сыма Цянь рассказывает: «[У чжоуского] Гу-гуна был старший сын по имени Тай-бо и второй сын по имени Юй-чжун. [Жена Гу-гуна] Тай-цзян родила младшего сына — Цзи-ли. Цзи-ли был [затем] женат на Тай-жэнь. Обе женщины (т. е. Тай-цзян и Тай-жэнь.— В. Т.) были мудрыми. [Когда у Тай-жэнь] родился сын по имени Чан, появилось благовестное знамение. Гу-гун сказал: “В моем роду должен кто-то возвыситься, не будет ли это Чан?" Старшие сыновья, Тай-бо и Юй-чжун, поняли, что Гу-гун хочет поставить у власти Цзи-ли, чтобы впоследствии ему наследовал Чан, а поэтому бежали к цзиньским маням, где раскрасили свои тела и обрезали волосы, показывая этим, что уступают власть [Цзи-ли]» [39, гл. 4, л. 3б—4а].

Таким образом, китайцам было давно известно, что среди живущих на юге племен существует обычай раскрашивать тело и обрезать волосы. Они объясняли этот обычай тем, что южные племена живут на воде, а поэтому для удобства плавания обрезают волосы, тела же раскрашивают для того, чтобы отпугнуть от себя водяных хищников [39, гл. 4, л. 4а]. В момент описываемых событий земли южных варваров находились под властью династии Цзинь, и когда Мужун Чжэнь говорит, что Хань Мо придется раскрашивать свое тело, это означает, что он признает власть династии Цзинь.

39. [Округ] Дунгуань учрежден при династии Цзинь. Управление округом находилось в одноименном уездном г. Дунгуань, располагавшемся на месте совр. уездного г. Ишуй в пров. Шаньдун [30, с. 456].

40. Уезд Линьцзюй учрежден при династии Хань; он входил в состав окр. Дунгуань. Главный город уезда находился к северо-западу от совр. уездного г. Есянь в пров. Шаньдун [30, с. 788].

41. [Хэлянь] Бобо, он же — Хэлянь Цюйцзе (381-425),— основатель династии Ся (407-431); потомок сюннуского правого сянь-вана Цюйби, сын Лю Вэйчэня, вождя сюннуских и сяньбийских кочевий в Северном Ордосе. После того как Лю Вэйчэнь был разбит династией Северная Вэй, Хэлянь Бобо служил Яо Сину в звании военачальника смелых всадников и управлял окр. Шофан. В 407 г. он изменил Яо Сину и объявил о создании государства Да Ся (Великое Ся), установив эру правления Лун-шэн. В 413 г. Хэлянь Бобо построил г. Тунвань (совр. уезд Хэншань в пров. Шэньси), сделал его своей столицей и изменил фамилию на Хэлянь. После того как Лю Юй, основатель династии Сун, уничтожил династию Поздняя Цинь, а в Чанъани вспыхнули раздоры между военачальниками, Хэлянь Бобо спешно выступил »а юг, занял Чанъань и стал главным соперником находившейся на востоке династии Северная Вэй. Умер в 405 г. в возрасте 45 лет [42, гл. 130].

42. Пинъюань-цзюнь — титул Чжао Шэна, младшего брата чжаоского правителя Хуайвэнь-вана (298-266 гг. до н. э.), видного политического деятеля периода Чжань-го. В 260 г. до н. э. циньский военачальник Бай Ци нанес крупное поражение владению Чжао, а через два года циньские войска осадили чжаоскую столицу г. Ханьдань. Владение Чжао послало Пинъюань-цзюня во владение Чу с просьбой о помощи. Об этом посольстве Сыма Цянь рассказывает:

«Когда циньские войска осадили Ханьдань, владение Чжао послало Пинъюань-цзюня в Чу просить о помощи и добиваться заключения союза по вертикали, условившись с ним, что его будут сопровождать 20 человек из числа гостей в его доме, отличающихся смелостью, физической силой, гражданскими и военными талантами.

Пинъюань-цзюнь сказал: “Если добьюсь успеха учтивостью — будет превосходно, но если учтивость не поможет добиться успеха, тогда принесу клятву, помазав губы кровью в роскошном помещении [для переговоров], и вернусь обратно, только заключив союз по вертикали. Что касается сопровождающих меня лиц, то я не требую их со стороны, а наберу среди гостей, живущих в моем доме". Пинъюань-цзюнь набрал 19 человек, больше было не из кого выбирать, поэтому 20 человек не набралось.

Тогда некто Мао Суй, один из гостей, живших в доме Пинъюань-цзюня, вышел вперед и, отрекомендовавшись сам, сказал: “Я слышал, что Вы хотите заключить с Чу союз по вертикали, причем условлено, что Вас будут сопровождать 20 человек из числа гостей в Вашем доме и Вы не будете искать сопровождающих на стороне. Сейчас Вам не хватает одного человека. Прошу включить меня в число сопровождающих до полного числа, и я поеду вместе с Вами!"

Пинъюань-цзюнь спросил: “Сколько лет к настоящему времени Вы пробыли в моем доме?" “Три года",— ответил Мао Суй. Пинъюань-цзюнь сказал: “В жизни мудрые мужи подобны шилу в мешке, острие которого сразу же вылезает наружу. Вы же к настоящему времени прожили в моем доме три года, но никто из окружающих меня не превозносил Вас, я ничего о Вас не слышал, а это указывает, что Вас не за что хвалить. Вы, господин, не можете ехать, оставайтесь, господин, дома". Мао Суй возразил: “Я, Ваш слуга, прошу как раз о том, чтобы меня положили в мешок. Если Вы как можно скорее положите меня в мешок, я, как зерно, сразу же выпущу росток, а не только острие, как шило". В конце концов Пинъюань-цзюнь выехал вместе с Мао Суйем. Остальные 19 спутников Пинъюань-цзюня лишь переглядывались и насмехались над Мао Суйем, но не могли отменить его поездку. Через какое-то время Мао Суй прибыл в Чу. В пути он беседовал с остальными 19 спутниками, и все они признали его превосходство.

Пинъюань-цзюнь стал обсуждать с правителем Чу вопросы, связанные с заключением союза по вертикали, говоря о пользе и вреде, которые он может принести. Переговоры начались с восхода солнца, но стороны не могли принять решения, хотя солнце стояло уже в зените. Тогда 19 спутников [Пинъюань-цзюня] сказали Мао Суйю: “Выступите, господин!" Мао Суй с мечом в руках, шагая через ступеньки, поднялся на возвышение и сказал Пинъюань-цзюню: “Пользу или вред от заключения союза по вертикали можно определить двумя словами и сразу же принять решение. Почему же, начав разговоры о союзе с восходом солнца, Вы не можете принять решение, хотя солнце уже в зените?"

Правитель владения Чу обратился к Пинъюань-цзюню: “Кто этот человек?" “Мой приближенный",— ответил Пинъюань-цзюнь. Тогда чуский правитель прикрикнул: “Почему не держишься скромнее? Я разговариваю с твоим господином, а что ты делаешь?" Держа в руке меч, Мао Суй приблизился [к чускому правителю] и сказал: “Вы, правитель, кричите на меня из-за того, что у Чу есть войска. Однако стоит мне сделать всего лишь 10 шагов, как Вам уже не придется полагаться на чуские войска. Ваша жизнь в моих руках. Мой господин перед Вами. Зачем Вы на меня кричите? К тому же я, Мао Суй, слышал, что у [иньского Чэн] Тана было всего 70 ли земли, но он стал править Поднебесной. [Чжоуский] Вэнь-вань владел землями в 100 ли, но владетельные князья стали его слугами. Разве так случилось из-за того, что у них было много воинов? Нет, они сумели использовать выгодный рельеф местности и проявить силу. Сейчас земли владения Чу занимают площадь в 5 тысяч квадратных ли, и у него имеется миллион вооруженных алебардами воинов, что позволяет стать гегемоном среди чжухоу. Поднебесная не может противиться могуществу Чу. Глупец Бай Ци, [циньский военачальник], во главе войск, насчитывающих несколько десятков тысяч воинов, выступил в поход, чтобы сразиться с Чу. В первом сражении он занял [чускую столицу] Ин в землях Янь, во втором сражении спалил Илин, в третьем — опозорил захоронения Ваших предков. От этой обиды, достаточной для сотен последующих поколений, владению Чжао стыдно, а в Вас она не вызывает злобы. Союз по вертикали нужен Чу, а не владению Чжао. Мой господин перед Вами. Зачем Вы на меня кричите?"

Правитель Чу ответил: “Да! Да! Действительно все, как Вы сказали. Я почтительно во главе государства последую Вашим словам". Мао Суй спросил: “Утвердите ли Вы союз?" “Утвержу",— ответил правитель Чу. Тогда Мао Суй сказал приближенным чуского правителя: “Несите кровь петуха, собаки и лошади". После этого Мао Суй поднял медный поднос и, опустившись на колени, поднес его чускому правителю, сказав: “Вы, Правитель, должны первым помазать губы кровью и утвердить союз, следующим это сделает мой господин, а затем я, Мао Суй". После этого в зале был утвержден договор о союзе по вертикали.

Мао Суй, держа в левой руке поднос с кровью, правой рукой подозвал 19 своих спутников и сказал им: “Помажьте по очереди здесь в зале губы кровью". Спутники покорно сделали это, и таким образом, как говорят, “благодаря чужим усилиям добились успеха в своих делах"» [39, гл. 76 л. 1б—4а].

43. Шэнь Баосюй — см. коммент. 51 к гл. 108.

44. Цао Я — правитель обл. Цинчжоу. Область Цинчжоу находилась рядом с владением Ши Лэ, основателем династии Поздняя Чжао, и была удалена от Цзянькана, столицы династии Цзинь, поэтому Цао И приходилось лавировать. Вначале он отправил в Цзянькан гонца, убеждая цзиньского императора Юань-ди вступить на престол, но затем установил дружественные отношения с Ши Лэ, от которого получил назначение на должности и титулы. Из-за двойственной политики Цао И в 323 г. военачальник Поздней Чжао Ши Цзилун во главе 40 тыс. пехотинцев и всадников напал на Цао И, занял большую часть обл. Цинчжоу и окружил Цао И в главном городе области. Цао И сдался, его отправили в Сянго, столицу Поздней Чжао, где он был казнен. [42, гл. 106, л. 4а].

45. В 806 г. до н. э. чжоуский правитель Сюань-ван пожаловал своему сводному брату Ю земли в Чжэн (северо-западная часть совр. уезда Хуасянь в пров. Шэньси), и к этому времени относится возникновение владения Чжэн. Через некоторое время Ю переехал на юг на земли совр. уезда Синьчжэн в пров. Хэнань.

Владение Чжэн лежало в центре Китая. В нем процветала торговля и на высоком уровне находилась культура. В то же время его окружали сильные владения Ци, Цзинь и Чу, поэтому существование Чжэн постоянно испытывало угрозу, и оно попеременно подчинялось то одному, то другому сильному владению.

В аналогичном положении находилось и владение Сюй, расположенное на территории совр. уезда Сюйчан в пров. Хэнань.

46. Не могу жить, держа во рту яшму,— имеется в виду древний обычай, по которому сдавшийся правитель или военачальник выходили к победителю со связанными сзади руками и, поскольку руки у них был связаны, держали во рту яшму, служившую подношением [52; гл. 13, с. 514].

47. Лю Цзинсюань — цзиньский сановник, бежавший в прошлом к Мужун Чао, но затем снова вернувшийся ко двору династии Цзинь [42, гл. 84, л. 6б]. Поскольку в свое время Лю Цзинсюань был принят Мужун Чао, теперь он и попросил его позаботиться о матери.