Не случайно первоначальной ареной событий на Дальнем Востоке явилась именно Манчжурия. Совокупность географических, экономических и политических факторов сделала этот край важнейшим узловым объектом в борьбе, составляющей содержание «тихоокеанской проблемы». В истории вторжения империализма в Китай Манчжурия занимала и занимает исключительное место. Ни в одной области Китая империализм не осуществлял столь решительного наступления, нигде процесс империалистического внедрения не зашел так далеко, нигде так сильно не сказался ярко монополистический характер господства, империалистов и нигде борьба этих монополий не привела к столь обостренным империалистическим противоречиям и конфликтам.
Эта роль Манчжурии предопределилась прежде всего ее огромными природными богатствами.
«Страна привлекает к себе не только незначительной плотностью своего населения. Нигде в мире нет таких лесных богатств, такого изобилия минеральных богатств и сельскохозяйственных продуктов»,
— заявляет японский премьер Танака в своем знаменитом меморандуме{6} от 1927 г., который придется нам еще не раз цитировать. Действительно Манчжурия богата каменным углем (одни лишь разведанные к настоящему времени месторождения могут дать свыше 2 млрд. т),железом (известные месторождения — около 400 млн. т), золотом (добывается свыше 8 тыс. кг в год); в ней встречаются и уже начаты разработкой также медные, свинцовые и цинковые руды, асбест, тальк, магнезит, каолин, гипс, сера, сода, соль. В Южной Манчжурии имеются также огромные запасы нефтеносных [12] сланцев — в одном лишь Фушунском месторождении свыше 5 млрд. т со средним содержанием нефти в 6%. Манчжурские леса покрывают примерно 290 тыс. кв. км и располагают запасом древесины, исчисляемым в 93 млрд. куб. футов.
Эти минеральные и лесные богатства сами по себе являлись притяжением для империалистических хищников (вспомним хотя бы историю с безобразовскими лесными концессиями на реке Ялу, явившуюся прелюдией к русско-японской войне{7}). Еще большую роль играли и играют однако огромные сельскохозяйственные ресурсы Манчжурского края с его все еще сравнительно редко населенной территорией, своими размерами превышающей Германию и Францию, вместе взятые. Климатические и почвенные условия Манчжурии чрезвычайно благоприятны для развития сельского хозяйства. Манчжурия в частности исключительно приспособлена для культуры соевых бобов, имеющих столь разнообразное питательное, техническое и кормовое применение (средний урожай этих бобов с акра{8} составляет в Манчжурии 22 бушеля против 19 бушелей в Японии, 16 — в Соединенных штатах и 12 — в Корее).
Быстрый процесс колонизации, происходивший в Манчжурии в течение всего последнего десятилетия{9}, обеспечивал непрерывный рост той массы прибавочного продукта, который экспроприируется у манчжурского крестьянства иностранными и туземными угнетателями. Монокультурный характер сельского хозяйства в Манчжурии, которое дает 63% мирового сбора соевых бобов, его высокая товарность и экспортность облегчают эту экспроприацию на базе комбинированной феодальной и капиталистической эксплоатации манчжурского крестьянства. [13]
40 лет назад Северная Манчжурия насчитывала всего 1 1/2–2 (но другим подсчетам 3–4 млн. населения); сейчас в ней обитает около 15 млн., а во всей Манчжурии — свыше 30 млн., но процесс колонизации еще далеко не закончен и обеспечивает тому, кто господствует над этим краем, все возрастающий гигантский поток колониальных сверхприбылей. Характерно, что в то время как ценность всей китайской внешней торговли (в китайских таможенных таэлях{10}) номинально возросла с 1907 по 1930 г. всего на 21%, ценность внешней торговли Манчжурии за тот же период выросла на 1073%. Нет надобности говорить, что сравнительная редкость населения в Манчжурии и ведущая роль железных дорог в колонизуемой стране являются фактором, который сейчас, как и несколько десятилетий назад, дополнительно облегчает империалистам захват и порабощение этого края.
Таковы экономические черты самой Манчжурии, делающие ее столь привлекательным объектом захвата для империалистов вообще и для Японии в частности.
Наступательная японская политика в Манчжурии является той красной нитью, которая проходит через всю новейшую историю японской внешней политики и японского империализма. Бесчисленные заявления и декларации японских деятелей и высказывания японской прессы изо дня в день и из года в год развивают и углубляют тезис о жизненной заинтересованности Японии в этом крае.
«Права Японии на Манчжурию и Монголию, — читаем мы в специальном памфлете сотрудника газеты «Кокумин» Хоссоно Шигекадзу, — базируются не только на исторических и юридических основаниях. Они проистекают из права Японии на жизнь, которое не может быть у нее отнято. Экономическая блокада, которой была подвергнута Германия во время мировой войны, убедительно научила нас, что невозможно вести войну, если нация не обеспечена предметами первой необходимости и соответствующими естественными ресурсами, нужными для вооружения. В этом смысле Манчжурия и Монголия абсолютно необходимы для Японии с точки зрения ее национальной обороны и ее экономической потребности. [14]
Проще говоря, они являются первой линией обороны самого существования Японии»{11}.
«Никакой новый мирный или торговый договор между Японией и Китаем не может быть заключен без полного признания Китаем японских прав на Манчжурию, — заявляет платный агент японского империализма Джордж Бронсон Ри. — Вся нация, как один человек, поднимется на войну против всего мира раньше, чем откажется, от плодов двух предшествующих воин в Манчжурии. Требовать, чтобы Япония выбралась из Манчжурии, это все равно, что требовать, чтобы она совершила самоубийство»{12}.«Нет сомнений, что Манчжурия и Монголия являются сердцем нашей империи, — заявляет меморандум Танака. — Создание новой империи в Монголии и Манчжурии имеет огромное значение для существования Японии... Приобретение прав в Манчжурии и Монголии должно повести к использованию этого района в качестве базы для проникновения под предлогом торговли в остальной Китай. Вооруженные правами, уже нам обеспеченными, мы сумеем захватить ресурсы всей этой страны. Располагая всеми китайскими ресурсами, мы перейдем к завоеванию Индии, Архипелага, Малой Азии, Центральной Азии и даже Европы. Но овладение Манчжурией и Монголией является первым шагом на этом пути». (Подчеркнуто нами. — Н. Т.)
Конечной целью устремлений японского империализма в Манчжурии является разумеется включение этого края в состав Японской империи. Формальная сторона имеет однако третьестепенное значение: суть дела в фактическом превращении Манчжурии в японскую колонию, в объект монопольного японского господства. К этой цели японский империализм идет не со вчерашнего дня.
Но Япония, как и другие империалисты, домогается Манчжурии не только ради нее самой. Манчжурский вопрос — неразрывная часть китайского вопроса, который в свою очередь занимает центральное место в тихоокеанской проблеме. Овладение Манчжурией — ключ к овладению близлежащим Северным Китаем, жизненные центры которого находятся в непосредственной близости к границам Манчжурии, [15] и стало быть — ключ к овладению господством во всем Китае. Соприкасаясь с бывшими владениями царского империализма, с одной стороны, и с Кореей, которую японский империализм окончательно поглотил в 1910 г., — с другой, Манчжурия являлась необходимой ступенью на пути к достижению Японией господства над Китаем. В 1904–1905 гг. она естественно оказалась полем битвы, на котором решался вопрос — быть или не быть царской России хозяином на Дальнем Востоке. Но и после того, как наступление царской России было остановлено, Манчжурия сохранила огромное значение в Тихоокеанском бассейне.
Именно в Манчжурии японский империализм усматривал тот плацдарм, опираясь на который он сможет повести дальнейшее наступление на Азиатском континенте. Именно Манчжурия является важнейшим плацдармом подготовки новой антисоветской интервенции и войны на Дальнем Востоке. Именно в Манчжурии американский империализм вел авангардные операции своего контрнаступления. Манчжурский вопрос продолжает оставаться узловым вопросом Дальнего Востока и Тихого океана в частности и потому, что судьба Манчжурии (ввиду того огромного значения, которое имеет господство над ее ресурсами для всей экономики, стратегии и политики японского империализма) в значительной мере предопределяет условия той решающей схватки между империалистами за господство над Тихим океаном, приближение которой возвещается нынешней японской авантюрой в Китае. [16]
