Манчжурский вопрос зародился в начале 90-х годов прошлого века, когда царское правительство стало формировать постройку Великого сибирского пути. Агрессивные устремления царской России на Дальнем Востоке побудили молодой японский капитализм ускорить свое собственное наступление и привели в середине 90-х годов к японо-китайской войне, закончившейся разгромом Китая. Последний вынужден был согласиться не только на «независимость» Кореи (ранее бывшей его вассалом) и уступку Японии Формозы и Пескадорских островов, но и на аннексию Японией почти всего южноманчжурского побережья (территории между реками Ялу и Ляо). Этот первый опыт колониального захвата в Манчжурии привел однако к первому же международному конфликту, связанному с Манчжурией. Царская Россия, поддержанная Германией и Францией, вмешалась и заставила Японию отказаться от захвата манчжурской территории, заменив его добавочной контрибуцией.
Выступление царского правительства само по себе свидетельствовало о его возросшей активности на Дальнем Востоке, но лишь ряд событий, происшедших в течение последующих лет, обнаружил, какими темпами и в каком масштабе царский империализм осуществлял это наступление. В 1895 г. царское правительство гарантировало крупный китайский внешний заем, заключенный с целью уплаты наложенной Японией контрибуции и обеспечивший России преобладающее влияние в китайских правительственных кругах. В том же году был образован Русско-китайский банк, который в дальнейшем должен был стать главным финасовым орудием экспансии царского империализма. 3 июня 1896 г. с Китаем был заключен секретный договор, по которому обе страны вступали в «союз» против Японии; [17] царская Россия обязывалась поддержать Китай против всякой японской агрессии, и в целях якобы этой поддержки царскому правительству было предоставлено право проведения железной дороги через Манчжурию и право перевозки войск по этой дороге. В развитие этого секретного договора в августе 1896 г. Русско-китайским банком был заключен контракт на постройку и эксплоатацию КВЖД. Через два года (в 1898 г.) Россия захватила в «аренду» часть той самой территории, которую ее вмешательство вырвало у Японии в 1895 г., — южную оконечность Ляодунского полуострова с портами Дайреном и Порт-Артуром. В том же году было заключено дополнительное соглашение о постройке и эксплоатации южной ветки КВЖД от Харбина до названных портов. В 1899 г. позиции царского империализма были закреплены соглашением с Англией, сущность которого заключалась в отказе последней от соискательства железнодорожных концессий в Манчжурии. Наконец в 1900 г. царская Россия использовала боксерское восстание{13} в качестве предлога для оккупации всей Манчжурии.
Таким образом на самом рубеже двух веков царский империализм стал в Манчжурии твердой ногой и бесспорно готовился к полной ее аннексии. Это естественно объединило и мобилизовало против «русской угрозы» не только Японию, но и Англию и Америку. Выступление американского правительства в 1899 г. с знаменитой доктриной Хэя — принципом «открытых дверей»{14} — имело своей непосредственной [18]целью остановить угрожающее наступление России в Манчжурии. Заключенный в 1902 г. первый союзный договор между Англией и Японией точно так же был непосредственно направлен против царского империализма в Манчжурии и послужил прологом к вооруженному военному конфликту между царским и японским империализмом, столкнувшимися друг с другом в борьбе за Манчжурию.
После подавления боксерского восстания, в период, когда державы вели переговоры с Китаем, закончившиеся подписанием боксерского протокола 1901 г., и позднее, царский империализм пытался вести с китайским правительством сепаратные переговоры. С целью закрепления своего монопольного господства в Манчжурии он пытался в частности закрепить за собой монополию на все железные дороги и промышленные концессии в этом крае. Домогательства его характеризовались между прочим требованием сохранения под своим управлением «города Инькоу и других мест» и подчинения высших манчжурских властей русскому военному командованию в Манчжурии. Но в этих переговорах Россия столкнулась с чрезвычайно активным противодействием трех названных держав и Германии, и в результате ей не удалось закрепить свои достижения в Манчжурии договорным путем. Пришлось заключить соглашение 1902 г. об эвакуации Манчжурии русскими войсками. Однако это соглашение не было выполнено царским правительством, выставившим новые требования, которые вызвали протест со стороны держав. Растущая напряженность конфликта разрешилась в конце концов русско-японской войной 1904–1905 гг. В этом конфликте Япония выступила застрельщиком целой группировки держав, стремившихся остановить наступление царского империализма на Дальнем Востоке, но она вместе с тем положила начало своему собственному господству в Манчжурии.
Поражение царской России в этой войне радикально изменило обстановку в Манчжурии. По Портсмутскому договору Япония получила от царской России ЮМЖД, т. е. южную линию КВЖД от Чаньчуня до Порт-Артура, и арендованную территорию Квантуна. Наступление царской России на Дальнем Востоке было приостановлено. Тем самым Манчжурия оказалась разделенной на две сферы влияния: русскую — на севере и японскую — на юге.
Это положение вещей не удовлетворяло американский [19] империализм, который имел на Манчжурию свои собственные виды. Между 1905 и 1913 гг. происходит ряд событий, в которых проявлялось настойчивое проникновение в Манчжурию американского и отчасти английского капитала, угрожавших тем самым монопольным позициям Японии и России. Так еще в 1905 г. американский железнодорожный магнат Гарриман пытался приобрести контроль наад ЮМЖД. В 1907 г. английская фирма «Паулинг» заключила контракт с китайским правительством о сооружении железной дороги в Южной Манчжурии. В 1909 г. был заключен другой контракт с представителями английского и, главное, американского капитала на постройку трансманчжурской магистрали Цзиньчжоу — Айгунь, которая должна была пересечь с юга на север всю Манчжурию, т. е. и русскую и японскую сферы. Вдохновителем этого проекта был американский генеральный консул в Манчжурии Виллард Стрэт, пропагандировавший так называемую «дипломатию доллара», т. о. активное внедрение американского капитала, осуществляемое экономическими и политическими методами в тесном сотрудничестве руководящих группировок финансового капитала с государственным департаментом (министерством иностранных дел) САСШ. Наконец в конце того же 1909 г. американское правительство официально выдвинуло план интернационализации всех манчжурских дорог, включая КВЖД и ЮМЖД, путем предоставления китайскому правительству международного займа на предмет выкупа этих железных дорог.
Царская Россия и Япония решительно сопротивлялись этим покушениям на их монопольное господство в Манчжурии, и на этой почве между недавними противниками быстро установилось весьма тесное сотрудничество, выразившееся в частности в заключении между ними ряда секретных договоров 1907, 1910, 1912 и 1916 гг. Эти договоры разграничивали сферы их влияния в Манчжурии, обязывали их к взаимной поддержке специальных интересов, другой стороны в пределах ее сферы, а позднейшие из них устанавливали даже состояние союза между царской Россией и Японией.
Мировая война создала новую обстановку в Манчжурии. Япония, которая использовала предшествующие годы для освоения и укрепления своего господства в Южной Манчжурии, получила на время долгожданную свободу рук на Дальнем Востоке и в частности в Китае. Она использовала это положение сначала для захвата германской [20] «арендованной территории» и германской железной дороги в провинции Шаньдунь, а затем для предъявления Китаю знаменитых 21 требования. Эти требования были, как известно, разбиты на пять групп, относившихся соответственно: 1) к Шаньдуню (отказ Китая от германских концессий и драв в этой провинции, неотчуждение ее территории третьим державам, новая железнодорожная концессия, открытие по соглашению с Японией ряда новых портов), 2) к Манчжурии (см. ниже), 3) к Ханьейпинскому промышленному комбинату в Центральном Китае (превращение его в смешанное предприятие и предоставление ему монополии на горные разработки в его районе), 4) отказ от предоставления третьим державам каких-либо портов, бухт или островов на китайском побережьи и 5) ко всему Китаю (привлечение «влиятельных» японских советников по политическим, финансовым и военным делам, распространение японского контроля над китайской полицией в важнейших пунктах, над снабжением Китая оружием, новые японские железнодорожные концессии в Центральном Китае и японская монополия на концессии в Фуцзяне). Именно эта последняя, пятая группа требований и являлась выражением тогдашней программы-максимум японского империализма. Она была направлена на установление японского протектората над всем Китаем. Впрочем эта группа требований никогда не была принята Китаем, и хотя в 1915 г. она была оставлена «для последующей дискуссии», однако на Вашингтонской конференции 1921–1922 гг. Япония вынуждена была формально от нее отказаться. Поэтому, когда в последние годы шла речь о признании 21 требования, — а это признание подразумевалось в одном из пяти пунктов, предложенных в переговорах Иошизавы с Брианом в октябре 1931 г., — то имеются в виду не первоначальные 21 требование, чересчур одиозные с точки зрения интересов других империалистов в Китае, а лишь договор 1915 г. о Южной Манчжурии и Восточной (внутренней) Монголии с дополнениями в виде обмена нот. Этот договор и договор о Шаньдуне, отпавший в 1922 г., и были важнейшим результатом предъявления 21 требования. Он содержит в частности продление на 99 лет срока концессии на ЮМЖД и аренды Квантуна{15}, а также предоставляет японцам право повсеместного проживания и [21] бессрочной аренды земли в Южной Манчжурии. От некоторых других его постановлений Япония вынуждена была отказаться на Вашингтонской конференции. Сюда относятся пункты о монопольном праве Японии поставлять Манчжурии политических, административных, военных и иных советников, предоставлять ей займы под обеспечение ее налогов для целей строительства железных дорог и др. Но и то, что осталось, представляло собой достаточно солидную базу для дальнейшего укрепления монопольного японского господства в Южной Манчжурии, недаром Китай многократно пытался, без успеха конечно, отвергнуть этот договор 1915 г. как заключенный под угрозой насилия. Договор 1915 г. явился исходным пунктом нового энергичного японского наступления в Манчжурии. Главное внимание сосредоточивалось на обеспечении исключительных прав по постройке новых железных дорог, которые должны были служить звеньями южноманчжурской железнодорожной системы. 27 декабря 1915 г. было заключено соглашение о постройке дороги Сыпингай — Чженьцзядунь, впоследствии продленной до Таонаня. В 1917 г. был радикально пересмотрен контракт на эксплоатацию Гирин-чаньчунской дороги. В 1917–1919 гг. у власти в Пекине находилась продажная клика китайских политиков, тесно связанных с японцами. К этому периоду относится заключение знаменитых так называемых «нишихаровских» займов (по имени японского банкира, подписавшего соответствующие договоры), которые представляли собой простые взятки этой клике, но закрепляли за Японией право эксплоатации естественных богатств и постройки ряда важнейших железнодорожных линий в Шаньдуне и Манчжурии. Так в 1918 г. были заключены соглашения о крупных авансах в счет трех займов — займа на постройку Гирин-хойренской железной дороги, займа на постройку четырех других железных дорог в Манчжурии и займа под залог золотых приисков и лесных промыслов этого края. К этому времени падение царского режима, интервенция, гражданская война в Сибири и хозяйничание белогвардейцев на КВЖД позволили Японии автоматически распространить значительную долю своего влияния и на Северную Манчжурию. [22]
Но с окончанием мировой войны, в условиях колоссально возросшей мощи американского империализма и его растущей заинтересованности во внешних рынках не могло не произойти обострение японо-американских отношений в Манчжурии. Правда, не далее как в 1917 г. Япония по соглашению Лансинг — Ишии добилась признания Америкой наличия у нее специальных интересов в Китае, в частности в сопредельных с Японией районах, т. е. в первую очередь в Манчжурии. Однако это соглашение, заключенное в разгаре мировой войны, за несколько дней до Октябрьской революции, не могло изменить того обстоятельства, что в послевоенных условиях дальневосточная политика американского империализма должна была оказаться заостренной против Японии и направленной на то, чтобы остановить и ограничить угрожающую японскую экспансию на Азиатском материке.
С этой целью американский империализм не только поддерживает антияпонское движение, развернувшееся в Китае в связи с подписанием Версальского договора, оставившего в руках Японии бывшие германские владения в Шаньдуне, но и предпринимает ряд покушений на японские позиции в Манчжурии. Эти покушения сказались в частности при создании по инициативе тех же Соединенных штатов послевоенного международного банковского консорциума, которому должна была быть предоставлена монополия на все внешние займы Китаю, как «политические», так и «промышленные». В переговорах о создании этого консорциума, тянувшихся с 1918 по 1920 г., японское правительство всячески стремилось изъять из сферы его действия Манчжурию. Америке, поддержанной Англией, удалось все же сломить сопротивление Японии. По договору, который был подписан в 1920 г., деятельность консорциума должна была распространиться на Манчжурию, как и на. все другие районы Китая, с той лишь оговоркой, что из сферы этой деятельности изымались ЮМЖД с ее ветками и 7 китайских железных дорог, с постройкой которых связывались предоставленные Китаю японские займы и авансы.
Значительный удар был нанесен японским завоеваниям в Манчжурии и на Вашингтонской конференции 1921–1922 гг. Японский империализм был вынужден, как уже отмечено, отказаться от некоторых исключительных привилегий, полученных им в Манчжурии по договору 1915 г. (займы, советники). В договоре 9 держав о Китае был [23] зафиксирован принцип «открытых дверей» и территориальной и административной целостности Китая, причем для Манчжурии никакого исключения установлено не было. Что самое главное — был расторгнут англо-японский союз, который в течение двух десятилетий являлся главной опорой японской империалистической политики на Дальнем Востоке. Тем не менее основные позиции Японии в Манчжурии остались непоколебленными. Наступление японского капитала в этом крае продолжалось безостановочно, в частности продолжалось усиленным темпом строительство железных дорог (окончание постройки дорог Сыпингай — Таонань в 1923 г., постройка дороги Таонань — Цицикар в 1925–1926 гг. и дороги Гирин — Дунхуа в 1926–1928 гг.) и всемерно укреплялись экономические позиции Японии. Одновременно японский империализм осуществил ряд актов военно-политической интервенции, направленных на укрепление своего господства в Манчжурии. В частности японцами было спровоцировано в конце 1925 г. восстание части манчжурской армии под руководством; Го Сун-лина, которое было затем подавлено Чжан Цзо-лином с японской же помощью.
Развитие событий после Вашингтонской конференции привело в Манчжурии к новому обострению японо-американского конфликта,оставшегося стержнем всего переплета империалистических противоречий, связанных с этой китайской окраиной. Если первоначально японо-американская борьба находила себе главное выражение в открытых выступлениях американского капитала против монополистических устремлений Японии, то за годы, предшествовавшие нынешнему захвату Манчжурии Японией, внешние формы этой борьбы изменились. В эти годы мы в меньшей степени встречаемся с дипломатическими актами Америки, направленными на ограничение японской экспансии в Манчжурии. Создается такое впечатление, как будто Америка и другие державы примирились с фактическим господством Японии. Но, с другой стороны, мы видим, что американский капитал переходит в контрнаступление против Японии в самой Манчжурии и осуществляет это контрнаступление через посредство тех китайских буржуазно-помещичьих элементов, с которыми Японии приходилось иметь дело в Манчжурии. Обостряющаяся японо-американская борьба принимает внешнюю форму японо-китайского конфликта.
В 1927 г. конфликт этот приобретает открытый характер. [24] Предпосылкой его активизации явилась победа гоминдановской контрреволюции в Китае, расчистившая путь для дальнейшего агрессивного наступления империалистов (в предшествовавшие годы подъема национально-революционного движения в Китае империалисты вынуждены были вести оборонительную маневренную политику). С другой стороны, разразившийся в Японии в 1927 г. финансовый кризис подчеркнул неустойчивость японской экономики и ее зависимость or внешних рынков, что также оживило наступательные тенденции японской буржуазии в Китае и в частности в Манчжурии. Этот финансовый кризис привел к смене японского кабинета, и пришедшее к власти правительство партии сейюкай тотчас приступило к форсированному проведению так называемой «позитивной политики» в Китае и Манчжурии. Вслед за не вполне удачной шаньдунекой военной экспедицией весной 1927 г. японское правительство попыталось оказать воздействие на Бейпин и Мукден с целью разрешения в пользу Японии целого ряда «спорных» вопросов. Были завязаны так называемые манчжуро-монгольские переговоры, вокруг которых заранее была поднята сильнейшая шумиха и для подготовки к которым в Токио и Дайрене созывались специальные конференции японских ответственных чиновников и развивалась бешеная кампания в японской прессе.
После этой предварительной подготовки переговоры действительно начались сначала в Мукдене, а затем в Бейпине (Пекин), но обстановка для этого оказалась не вполне благоприятной; новое японское наступление вызвало пристальное внимание держав и привело к новому подъему антияпонского бойкота в Китае; решающей явилась конечно позиция Америки, хотя последняя и воздерживалась от открытых выступлений. Японский империализм должен был признать, что момент для наступления выбран неудачно. В результате переговоры ни к чему не привели, и все конфликтные вопросы были оставлены открытыми. Это не означало однако смягчения противоречий. Накопление конфликтных вопросов продолжалось: японский империализм отнюдь не отказывался от новых попыток их форсированного разрешения и ждал лишь подходящей обстановки. Осенью 1931 г. японский империализм нашел повидимому обстановку подходящей, тогда, как известно, и началась нынешняя японская авантюра в Манчжурии, представляющая собой прямое продолжение всех предыдущих этапов наступательной японской политики в этом [25] крае и приведшая к захвату его японским империализмом.
Вся острота японо-американского конфликта в Манчжурии отчетливо сказалась в знаменательной истории с проектом американского займа ЮМЖД, которая разыгралась в конце 1927 г. Потерпев поражение в своих попытках угрозами и бряцанием оружия заставить китайские власти в Манчжурии пойти на новые значительные уступки и учитывая, что это поражение является следствием той активной поддержки, которую китайские власти встречают со стороны американского капитала, японский империализм попытался «взять быка за рога» и нейтрализовать Соединенные штаты путем привлечения американских капиталистов в качестве партнеров японского предприятия в Манчжурии. Использовав соответствующие устремления со стороны некоторых группировок американского капитала, японцы договорились с домом Моргана о предоставлении ЮМЖД крупного займа в размере 30 млн. американских долларов.
Политические последствия осуществления этого проекта были бы неизмеримы. Став «молчаливым партнером» крупной японской монополии в Манчжурии — общества ЮМЖД, американский капитал естественно оказался бы заинтересованным в дальнейшем укреплении и расширении японских позиций в Манчжурии. Неудивительно, что в Китае и в самой Америке поднялась целая буря. Вопрос о судьбе этого невинного на первый взгляд проекта займа оказался вопросом о путях дальнейшей политики американского империализма в Манчжурии, Китае и на всем Тихом океане. Однако все усилия японского империализма и тех элементов американского капитала, которые считают наиболее выгодным итти рука об руку с Японией, оказались тщетными. Под соответствующим давлением со стороны решающих групп американского крупного капитала Государственный департамент Соединенных штатов должен был выразить свое неодобрение этому проекту, который так и не был осуществлен. Курс американской политики в Манчжурии и на Дальнем Востоке оказался неизменным. Этот исход не мог не привести к дальнейшему обострению и обнажению японо-американского конфликта и стало быть явился немаловажной вехой в развитии современных событий на Дальнем Востоке. [26]
