12 февраля войска правительства Сунь Ят-сена перешли в наступление на Даньшуй. Мы, военные советники, были охвачены смешанным чувством радости и тревоги. Мы отчетливо представляли себе, что только активными действиями, предупредив наступление противника, можно укрепить революционную базу в Гуандуне. [153] Но нам приходилось при наступлении отрываться от железной дороги, которая в какой-то степени напоминала привычные театры военных действий. Было страшновато попасть в совершенно незнакомые условия.
К тому же мы не имели в Китае топографических карт, какими привыкли пользоваться, вместо них у нас были лишь своеобразные схемы без масштаба (например, схема 6). На них совершенно не указывались рельеф, дороги и т. п., между крупными населенными пунктами проводились только прямые линии, обозначающие характер связи: телеграф, телефон. Никакими военно-географическими описаниями района мы, конечно, не располагали. Отсутствие материалов мы старались возместить опросом знавших эти места офицеров и широко пользовались услугами местных проводников.
Выступив от железной дороги на Даньшуй и далее на восток, мы оказались в положении первооткрывателей, капитанов кораблей, идущих в тумане. Не было возможности по-настоящему оценить находившиеся на нашем пути рубежи, и мы могли это сделать лишь при непосредственном соприкосновении с противником (так и случилось 10 февраля под Пинхусюй). С какого-либо возвышения мы взглядом оценивали местность. Горы чередовались с широкими или узкими долинами, дорога всегда проходила среди заливаемых водой рисовых полей.
В плодородных долинах обычно были расположены крупные поселки или городки с прочными каменными домами. В горах поселки встречались реже. Были они меньше, постройки беднее, образующие террасы рисовые поля становились все мельче и, наконец, площадь последнего поля не превышала доски обыкновенного письменного стола. Над пропастью, на дне которой где-то глубоко-глубоко бежал ручей или речка, тянулась тропинка, с другой стороны круто нависали горы. Местами, достигнув перевала, тропа шла по водоразделу, с которого далеко были видны вершины хребтов, как правило, голые, без леса.
При таких дорогах командирам частей необходимо было постоянно на случай боя двигаться в голове колонны. Они не могли, как у нас, проработав ночь, позволить себе, если допускала обстановка, отдохнуть, а [154] потом на лошадях или автомашинах догнать войска и занять свое место в колонне.
В феврале в Гуандуне тепло. Солдаты были одеты легко: френчи, сшитые из синей хлопчатобумажной тонкой ткани, короткие, выше колен, брюки, сандалии, связанные из какой-то особой бичевы, обмотки, нашего типа фуражки с натянутыми на околыши клеенчатыми чехлами от дождя. За спиной у некоторых висели большие круглые шляпы, сплетенные из какого-то травянистого растения, у других имелись зонты или надетое скаткой прорезиненное полотнище от палатки. Все это предохраняло солдат в походе от тропических ливней. На плащи средств не было. Во время маршей у китайцев не принято делать, как у нас, короткие 10-минутные привалы после каждых 50 минут движения. При легкости обмундирования, вытянутости строя в колонну по одному солдаты меньше уставали. Привалы делали через 2–3 часа (в зависимости от крутизны дороги) минут на 15–20. Больших привалов для обедов также не устраивали, так как не было походных кухонь. Солдат кормили утром, перед походом, и вечером. Поскольку пища состояла в основном из риса и какой-нибудь зелени, она готовилась очень быстро.
Наша попытка сократить разрыв между солдатскими трапезами не увенчалась успехом. Мы посоветовали по утрам готовить двойные порции, а так как везти еду было не на чем, заранее раздавать ее солдатам для обеда на больших привалах. Однако, получив обеденный паек, солдаты задолго до назначенного часа съедали его. Пришлось все оставить по-старому. Вскоре мы убедились, что двухразовое питание, если оно регулярно, обеспечивает солдату силы, необходимые для боевых действий. Но поскольку пища не отличалась большой калорийностью, один раз ненакормленные вовремя китайские солдаты быстро слабели.
Уязвимым местом на марше оказалось охранение, особенно разведка. Как уже говорилось, у нас не было ни авиации, ни конницы. К нашим советам наладить надежное охранение китайские офицеры относились с прохладцей. Из-за этого, как мы увидим позднее, случалось много неприятностей. Сама жизнь заставила китайских командиров последовать в этом вопросе нашим рекомендациям. [156]
Моя болезнь между тем развивалась. Питания галетами и чаем в походе было явно недостаточно. Я напрягал память, пытаясь припомнить, что же рекомендуют врачи при заболевании желудка, чем можно усилить мой рацион. Голод давал себя знать. Я решил, что моим «диетическим подспорьем» может стать какао. И как-то умудрился в одном из поселков купить и приготовить какао на молоке.
Я пригласил к себе на «банкет» Хэ Ин-циня. Результат был неожиданным: генералу очень понравился этот напиток и он приказал старшему вестовому взять у меня урок приготовления «коко-фэй». С этой поры началось в штабе полка, а позднее в дивизии и даже во всей армии «поветрие» на какао. «Коко-фэй» в походе истреблялось пудами. Теперь уже Хэ Ин-цинь раз пять в день угощал меня этим напитком. Я так «накокофеился», что, вернувшись в Советский Союз, лет десять не то что пить какао, но и смотреть на него не мог.
Чан Кай-ши, никогда не отличавшийся решительностью, передвигал свои части очень осторожно и к 15 часам 13 февраля сделал только 12-километровый переход до Лунгансюй, где и решил расположиться на ночлег. В 16 часов командир 7-й отдельной бригады сообщил, что около 9 утра слышал артиллерийскую стрельбу на участке 2-й пехотной дивизии. Чан Кай-ши счел это попыткой противника атаковать 2-ю дивизию, но не предпринял никаких шагов для выяснения положения.
14 февраля, несмотря на протесты советника В. А. Степанова, полки школы Вампу выступили поздно и медленно двигались к Даньшую, где в это время была слышна перестрелка. Оказалось, что 2-я пехотная дивизия под командованием генерала Чжан Мин-дэ, стремившегося первым войти в Даньшуй, по собственной инициативе решительно двинулась вперед. Отбросив небольшой отряд противника, дивизия к вечеру 12 февраля овладела Синьсюем.
В 8 часов 13 февраля противник атаковал 2-ю дивизию как со стороны Вэйчжоу, так и со стороны Даньшуя. Дивизия не только отбила атаку, но удачным контрманевром захватила около 300 пленных с винтовками и три пулемета.
Преследуя врага, войска Чжан Мин-дэ к вечеру [157] 13 февраля вышли на подступы к Даньшую. Однако при попытке окружить отступающего противника 2-я дивизия сама была охвачена вышедшими навстречу частями гарнизона Даньшуя. Лишь благодаря расторопности командира дивизии охват был ликвидирован.
Генерал Чжан Мин-дэ был весьма оригинальным командиром. Встретившись с противником, развернув для боя дивизию, он спокойно спускался на откос возвышенности, которая служила ему командным пунктом, доставал из паланкина примус, продукты и принимался за приготовление, в зависимости от времени дня, завтрака или обеда. Иногда он поднимался на возвышенность, где был поставлен бинокль на треноге, осматривал поле боя и, если, по его мнению, все шло нормально, спускался вниз и продолжал готовить или осуществлять свою трапезу.
Как я уже говорил, Чжан Мин-дэ был больше купцом, чем генералом. Дивизия и два речных судна служили ему лишь средством обеспечения той или иной торговой операции или сбора налогов на подведомственных территориях. Поэтому-то он хотел раньше Чан Кай-ши захватить Даньшуй, а следовательно, и налоги с горожан. Под влиянием легкого успеха при подходе к городу Чжан Мин-дэ решил без предварительной подготовки в наступившей темноте ворваться в Даньшуй и выделил для этой цели одну роту из своей комендантской охраны.
Советник безуспешно уговаривал генерала Чжан Мин-дэ согласовать действия по захвату города с полками школы Вампу. Генерал настоял на своем и приказал роте захватить город. Выполняя приказ, рота попала у моста под пулеметный огонь и, потеряв командира и многих солдат, отошла на исходные позиции.
14 февраля 2-я дивизия, выбив противника из окопов на южных подступах к Даньшую, тщетно пыталась, опять-таки самостоятельно, овладеть городом. Дивизия имела только одну пушку, этого было мало, чтобы пробить брешь в городской стене.
Около 14 часов с юга начали подходить полки школы Вампу. В 5–6 км от города советник Полло, шедший в голове 2-го полка, заметил в бинокль гоминьдановские флаги 2-й дивизии на холмах вблизи города и сообщил об этом командиру полка генералу Ван Ма-ю. Ван [158] Ма-ю не предупредил вовремя головные подразделения, и они обстреляли пушку и батальон 2-й дивизии. Перестрелка длилась 15 минут, к счастью, обошлось без серьезных потерь.
Как я уже говорил, боевое охранение в Восточном походе фактически отсутствовало. К тому же генерал Хэ Ин-цинь, основываясь на неизвестно откуда полученных данных, уверял, что город занят нашими войсками. Мы, советники, также были «хороши»: впереди полка беспечно подошли к городу, попали под сильный ружейный огонь с юго-восточной стены и лишь каким-то чудом уцелели. Пришлось отвести солдат за возвышенности, окаймляющие город с юго-востока.
Даньшуй был окружен, как и большинство китайских городов, каменной стеной. Стена толщиной до метра, высотой от 4 до 6 м, с бойницами и несколькими запертыми воротами защищала от ружейного огня.
Установив на высотах всю нашу артиллерию — две пушки, мы, советники, предложили своим командирам полков договориться с командиром 2-й дивизии о совместном штурме города. Но они заявили, что до подхода Чан Кай-ши не рискуют принять какое-либо решение.
К 17 часам Чан Кай-ши приехал и занял командный пункт у батареи. Он поделился с советником В. А. Степановым своим планом.
Чан Кай-ши предлагал: выдвинув 7-ю отдельную бригаду к северо-востоку от Даньшуя фронтом на Пиншаньсюй, обложить город частями школы Вампу с востока и 2-й пехотной дивизии с запада и ждать капитуляции противника. По мнению Чан Кай-ши, противник должен был сдаться дня через два.
В. А. Степанов резонно возразил, что ждать опасно, так как к противнику могут подойти подкрепления с востока. Следует немедленно приступить к подготовке ночного штурма. Он предложил основной штурм города произвести полками школы Вампу; главным силам 2-й пехотной дивизии — поддержать их с юго-запада и прикрыть боевые порядки наступающих с севера и востока; 7-ю отдельную бригаду оставить в резерве.
«Советник инженер Васильев спешно подготовит штурмовые лестницы, для этого ему необходимо выделить роту курсантов из полковой школы», — сказал В. А. Степанов. [159]
После мучительных колебаний Чан Кай-ши одобрил этот план. Был намечен основной пункт штурма — угол юго-восточной стены. Для операции выделялся 1-й пехотный полк, была поставлена задача батарее — пробить в стене проход для наступающих (схема 7).
С наступлением темноты Васильев доложил, что курсанты успели приготовить только 18 лестниц. В 22 часа Чан Кай-ши предложил Степанову перенести штурм на 6 часов утра 15 февраля, мотивируя это усталостью солдат.
Степанов, согласившись, посоветовал заготовить побольше лестниц и до рассвета распределить их по полкам и подразделениям.
Около 7 часов 15 февраля пушки начали артподготовку. Бесчастнову, руководившему огнем батареи, с высоты хорошо было видно, что парапеты стены усилены мешками с песком. Снаряды для горных пушек мы, советники, приготовили следующим образом: укоротили [160] гильзы снарядов, предназначенных для полевых пушек и «Арисаки», и на глазок насыпали в них порох. Разумеется, такие снаряды давали большое рассеивание. Но до цели было меньше километра, орудия вели огонь с открытых позиций, и руководил огнем бывший начальник артиллерии советской дивизии, поэтому попадания были довольно удачны. Шрапнель частью уничтожила, а частью согнала обороняющихся со стены. Гранатами была проделана в стене большая брешь.
Около 7 часов 30 минут 1-й батальон 1-го полка под прикрытием ружейно-пулеметного огня перебежками приблизился к стене. Но штурмовых лестниц, как на грех, не оказалось. Солдаты постепенно накапливались в исходном для броска на стену пункте, появилось ротное знамя, а лестниц все не было. Получилась неприятная заминка.
Чан Кай-ши, одетый в кавказскую бурку, нервно ходил взад-вперед за позицией батареи. Время от времени с воплем, похожим на карканье вороны, он взмахивал руками, приподымая полы бурки. Глазами, полными злобы, он посмотрел на советников, как будто кто-то из нас, а не он, Чан Кай-ши, был виноват в том, что ночью не доставили лестниц в штурмовые подразделения.
Много позднее, в 1937 г., мне рассказывали, что при обороне Нанкина от японцев Чан Кай-ши вместо благодарности также высказывал свое недовольство небольшому отряду советских храбрецов — добровольцам-летчикам, которые в героической борьбе с японской авиацией из-за своей малочисленности не всегда могли спасти Нанкин от бомбардировки японской авиации.
Генерал Хэ Ин-цинь, опять посиневший, как утопленник, прятался от Чан Кай-ши на склоне за кустами. Сбежав с высоты к солдатам, советник Никулин не знал, что предпринять.
В свое время, до военной службы, пробиваясь «в люди», как тогда говорилось, чтобы обеспечить себе возможность учиться, я сменил много профессий, довелось быть и пожарным. И тут под Даньшуем я вспомнил, как в добровольном пожарном обществе учили нас без лестниц влезать на стену. Мне даже однажды пришлось применить этот способ при тушении загоревшегося лесного склада на старом монетном дворе в Екатеринбурге [161] (Свердловск). Способ такой: один из пожарных, наклонившись, руками упирается в стену, другой влезает ему на спину и на плечи; первый выпрямляется, второй хватается за край стены и оказывается у цели. «Вот выход из положения!» — подумал я. Поделившись своей мыслью со Степановым и Бесчастновым и попросив последнего вести тщательное наблюдение и своевременно поддержать нас огнем, я быстро сбежал с высоты и решил вместе с Никулиным практически показать солдатам, что нужно делать. Мы подбежали к пролому, Никулин наклонился, а я полез было ему на плечи, но подбежавшие китайский политрук и знаменосец сразу нас поняли и не пустили на стену. Секунду они спорили, кому из них влезать первым. Политрук признал довод знаменосца — знамя вперед! — убедительным, и солдат-коммунист со знаменем в руках очутился на стене, но тут же был ранен. Политрук подхватил знамя. И вслед за ним, напоминая гусеницы танка в движении, в пролом полезли солдаты и офицеры.
Изнутри были открыты ворота, и солдаты хлынули в город. Вскоре после этого преодолели стену и солдаты 2-го полка, — имевшие лестницы. После короткого боя город был занят 1-м и 2-м полками школы Вампу.
Только 300 солдат противника избежали плена — из-за слишком медленного продвижения 3-го батальона 1-го полка к устью ручья, что севернее Даньшуя. Всего под Даньшуем были взяты в плен 700 вражеских солдат, захвачено около 1 тыс. винтовок и 6 пулеметов.
Преследование противника фактически не было организовано; за ним двинулись несколько разрозненных подразделений и на незначительное расстояние.
Потери с нашей стороны — около 10 убитых, 40 раненых.
В бою солдаты показали себя отважными и находчивыми. Отлично себя зарекомендовало большинство младших офицеров первого выпуска школы Вампу.
После боя 1-й полк собрался северо-западнее города, Два батальона 2-го полка и штаб Чан Кай-ши расположились в самом Даньшуе. 2-й батальон 2-го полка занял высоту 194,8 в 2 км к северо-востоку от города.
Около 10 часов мы заметили, что противник сосредоточивается на северо-востоке. Трудно было предположить, что к нему уже успело подойти подкрепление. [162]
По-видимому, часть гарнизона занимала позицию для прикрытия отхода главных сил на Пиншаньсюй.
Не желая признаться друг другу, что они, генералы, перед тем как принять решение, советуются с нами, Чан Кай-ши и Чжан Мин-дэ около 12 часов дня встретились без советников и сами выработали план дальнейших действий. О своем решении как об окончательном Чан Кай-ши поставил в известность Степанова. Полки школы Вампу должны были выступить на восток вдоль побережья, в дальнейшем с подходом судов погрузить на них десант и высадить его в тылу противника, отступающего от Даньшуя; 2-й дивизии предписывалось двигаться на Пиншаньсюй, а 7-й бригаде — на Вэйчжоу. В. А. Степанова озадачил такой план. Предстояло действовать не кулаком, а растопыренными пальцами. В это время поступили сведения, что из Вэйчжоу на помощь к противнику подошли новые части — около 2 тыс. человек. Генералы вновь без участия советников выработали план действий на 16 февраля, в соответствии с которым 2-я дивизия и 7-я бригада, сосредоточившись на восточном берегу реки к северу от Даньшуя, должны были атаковать противника с охватом его левого фланга. Чан Кай-ши собирался 15 февраля перебросить на левый берег реки к западу от города свой 1-й полк. 16-го утром направить туда же 2-й полк и перейти в наступление в северном направлении с охватом правого фланга. Предполагалось, что эти части во взаимодействии со 2-й дивизией окружат противника. При перегруппировке намечалось ненужное перекрещивание частей (схема 8).
Мы не могли понять, какие соображения были положены в основу этого плана. Поскольку методы работы советника с командиром тогда только нащупывались, не все советники решались оспаривать неудачные решения, и приказ генералов был передан войскам.
Советники при Чан Кай-ши и Чжан Мин-дэ только собирались доложить обо всем по телефону Блюхеру, находившемуся в штабе главнокомандующего Сюй Чун-чжи, как положение резко изменилось. Около 16 часов противник перешел в наступление, а части 2-й дивизии вместо предусмотренной переправы на восточный берег реки сгруппировались на западном и повели бой с наседавшим противником. В тяжелом положении оказалась [163] 7-я бригада, которая вела бой к северу от Даньшуя с превосходящими силами противника. Мы с Никулиным посоветовали генералу Хэ Ин-циню не переводить на западный берег 1-й полк школы Вампу, оставив его на прежних позициях. Два батальона 2-го полка и 7-й полк 2-й дивизии в это время находились в городе. Никто не знал точно, что произошло на фронте, наступило явное замешательство. Советники при Чан Кай-ши и Чжан Мин-дэ поспешили к своим командирам.
Советник при генерале Чжан Мин-дэ застал 2-ю дивизию в затруднительном положении. Чжан Мин-дэ ввел в бой свой последний резерв, личную охрану, и уравновесил положение. 7-я бригада, не выдержав натиска противника, побежала частью через город, частью вдоль юго-восточной стены на юго-запад (схема 9).
В. А. Степанов предложил Чан Кай-ши до выяснения быстро меняющейся обстановки отложить исполнение приказа. Но тот с явным неудовольствием возразил, что приказ отдан и должен быть выполнен. Через 15 минут [164] после этого разговора на улице у штаба Чан Кай-ши показались отступающие солдаты 7-й бригады. На бегу они ухитрились разграбить обоз. Чан Кай-ши испугался до полусмерти. Крикнув, чтобы отводили из города 1-й и 2-й полки, он присоединился к бегущим солдатам. Советники, тщетно пытавшиеся приостановить панику, вышли из города позднее. Мы увидели, что противник незначительными силами занял одну из высот на северо-востоке от города. Разыскав Чан Кай-ши, окруженного панически настроенными офицерами штаба, наши советники предложили ему немедленно прислать хотя бы роту на юго-восточную высотку, чтобы задержать дальнейшее продвижение [165] противника. После шумной перебранки, возникшей между чинами штаба, рота все же была выслана, но... в другом направлении. Видя эту беспомощность, советники Степанов, Бесчастнов, Дратвин и Полло с пулеметом под огнем противника сами заняли высотку и открыли огонь по неприятелю. Лишь тогда Чан Кай-ши приказал батальонам 2-го полка двинуться за советниками. При виде наступающих солдаты противника без сопротивления начали отходить, а потом и побежали. Незадолго до этого советники 1-го полка школы Вампу, видя бегство 7-й бригады, посоветовали генералу Хэ Ин-циню перейти в контратаку в северовосточном направлении. Стремительной атакой 1-го полка противник был опрокинут. Это дало возможность удержать город и выручить батальон 2-го полка, застрявший в районе высоты 194,8.
Противник отступил на Пиншаньсюй, но его и на этот раз никто не преследовал.
Уже темнело, когда генерал Хэ Ин-цинь, Никулин и я в приподнятом после удачной контратаки настроении отправились в город в штаб генерала Чан Кай-ши, чтобы доложить о результатах.
Нас несколько удивило, что охрану городских ворот несли солдаты 7-го полка 2-й дивизии генерала Чжан Мин-дэ, а не нашего 2-го полка школы Вампу.
В городе было темно, когда мы, петляя по узким улицам, добрались с помощью проводника до штаба. Сначала мы не заметили, что у входа нет часовых, окна не освещены.
— Туда ли ты нас привел? — строго спросил проводника Хэ Ин-цинь.
— Туда.
Во дворе было пусто. Удивленные, мы вошли в дом, осветили одну за другой комнаты электрическим фонариком и обнаружили лишь разбросанные в спешке бумаги и сдвинутую в беспорядке мебель.
Собираясь уходить, мы столкнулись с одним из офицеров 7-го полка и спросили его, куда перешел штаб Чан Кай-ши.
— Паола, Паола! (убежали!), — ответил офицер.
Часа через два мы наконец разыскали штаб и самого Чан Кай-ши в нескольких километрах от города в каком-то монастыре. [166]
Не разобравшись в обстановке, предполагая, что сражение проиграно, Чан Кай-ши приказал отводить 2-й полк как раз в тот момент, когда противник побежал после нанесенного ему 1-м полком удара.
Чан Кай-ши, увидев нас, явно обрадовался. Выслушав донесение, он робко попросил возможно более скрытно отвести 1-й полк с занимаемой позиции на юго-восточную окраину города. Генерал все еще не мог осознать, что он победитель, а не побежденный.
— Противник отброшен. Даньшуй в наших руках. Зачем же лишать город прикрытия? Полк должен остаться на месте, — возразил я.
Меня поддержал В. А. Степанов, и после некоторого колебания Чан Кай-ши согласился с нами. Когда мы вышли, Степанов подробно рассказал мне и Никулину о бегстве штаба. Так Чан Кай-ши в матче с Чжан Мин-дэ забил мяч в собственные ворота: не желая того, передал город 7-му полку 2-й дивизии, который разобрался в обстановке и не поддался панике.
Подводя итоги событиям дня, мы отмечали доблесть солдат 1-го и 2-го полков и офицеров первого выпуска школы Вампу, не поддавшихся панике подобно их старшим командирам и даже в самые критические минуты точно выполнявших все распоряжения. Мы были свидетелями отчаянной паники генерала Чан Кай-ши, его штаба и командира 2-го полка генерала Ван Ма-ю. Вскоре Чан Кай-ши, забыв о собственном поведении, отстранил от занимаемой должности генерала Ван Ма-ю за то, что он не знал, где находились подразделения его полка во время боя. Командир 2-й дивизии генерал Чжан Мин-дэ показал себя в бою решительным и энергичным. Все говорили о беззаветной храбрости наших советников. Для меня было ясно одно — нам еще не удалось наладить должное взаимодействие с командирами в бою, мы еще не полностью взяли в свои руки оперативное руководство.
