Шел март 1938 г. Я временно исполнял обязанности начальника инженерных войск Сибирского военного округа и жил в Новосибирске. Работы было много. Народный комиссар обороны требовал вынести всю боевую подготовку войск, независимо от времени года, в поле.
Между тем наш округ был наиболее снежным в Союзе. Здесь, как говорили старожилы, девять месяцев зима и три месяца холода. Поэтому для нас эти требования имели особый смысл. Нам предстояло отработать марш, оборону, наступление в условиях снежного театра военных действий с обязательной ночевкой войск в поле. Для тех времен это было необычное требование, и молодые командиры недоумевали: в мирное время, зимой, ночевать в поле? К чему это? А зима была как раз особенно снежная. Сугробы достигали высоты двухэтажного дома. Некоторые деревни полностью завалило снегом.
Инженерный отдел округа много работал над созданием различного рода приспособлений для передвижения материальной части, вооружения и транспорта. Были спешно разработаны конструкции шалашей различного вида, жердевых чумов, убежищ из снега и способы утепления красноармейских палаток. Многое дали опытные учения в окружном инженерном батальоне. Впоследствии я часто с благодарностью вспоминал о них, особенно в памятную зиму 1941/42 г., когда мне довелось быть начальником инженерных войск Брянского фронта.
В конце марта в районе Красноярска готовились окружные учения. В штаб округа на совещание были вызваны командиры участвующих и обеспечивающих частей. После совещания ко мне подошел командир Ачинского саперного батальона Николай Федорович Слюнин и неожиданно спросил:
— Нельзя ли подать рапорт с просьбой об откомандировании в Испанию или в Китай?
Неутомимый рационализатор и изобретатель, Слюнин считался одним из лучших командиров саперных частей в округе. Естественно, мне было жаль терять такого специалиста, и я ответил:
— Сейчас слишком сложная обстановка. Мы стоим на пороге войны, и нам следует уделять больше внимания боевой готовности своих частей.
Читатель, очевидно, помнит, что 1938 год был насыщен важными международными событиями. Политика умиротворения агрессоров, проводимая англо-французским блоком, давала свои ядовитые плоды: фашисты заканчивали сколачивание сил. Гитлер провел «аншлюсе» — оккупировал Австрию и нацеливался на Чехословакию, а там... Нам была хорошо известна извечная политика немецких милитаристов «Дранг нах Остен».
Не знаю, правильно ли понял меня Николай Федорович, но я сознавал, что уехал он неудовлетворенным. Честно говоря, я сочувствовал ему, ибо сам страдал той же «болезнью». Два года назад я окончил Военно-инженерную академию и был полон всяких проектов и мечтаний. У всех воспитанников академии было сильно развито чувство интернационализма — горячее стремление помочь народам, борющимся за свою свободу и независимость. Этому немало способствовали вдохновенные доклады Вильгельма Пика, Пальмиро Тольятти и других коминтерновцев, не раз выступавших перед слушателями академии.
Короче говоря, мысль, поданная Николаем Федоровичем, увлекла меня, и, не раздумывая долго, я написал письмо в Управление по начальствующему составу в Москву с просьбой командировать меня в Испанию или в Китай. В ожидании решения я уехал в Красноярск на окружные учения. Неделя учений прошла быстро. И вот я уже в поезде, мчащем меня, в Новосибирск. Глядя из окон вагона на заснеженные равнины Сибири, я думал о возможной командировке. В конце концов я пришел к выводу, что командующий войсками округа Антонюк не отпустит. С этой печальной мыслью я и вернулся домой.
На другое утро в штабе, просматривая почту, я обнаружил среди бумаг выписку из приказа народного комиссара обороны о назначении начальником инженерных войск округа Петра Павловича Павлова (Панчевского). Это меня чрезвычайно обрадовало. Павлов — мой старый однокашник. Пять с половиной лет мы учились в одной группе Военно-инженерной академии. Я знал, что он был в Испании и лишь совсем недавно вернулся на родину. Я был уверен, что найду у него сочувствие и полное понимание.
П. П. Павлов был болгарским эмигрантом, участвовал в сентябрьских событиях 1923 г. в Болгарии. Во время Великой Отечественной войны храбро сражался в рядах Советской Армии, занимая должности начальника инженерных войск армии и командира инженерной бригады. В мае 1945 г. я встретился с ним в Вене. Павлов командовал тогда инженерной бригадой и руководил разминированием австрийской столицы. Он с удовольствием показывал нам достопримечательности: Стефанкирхе — средневековый собор августинцев, великолепные дворцы в стиле барокко, парламент, парк на острове Пратер.
— Вот в этих люльках я катался почти четверть века тому назад, — сказал он, показывая на гигантское колесо аттракциона.
После войны Павлов вернулся в Болгарию и долгое время был министром обороны. Ныне он генерал армии, дважды Герой Народной Республики Болгарии и, как истинный интернационалист, по сей день не порывает связей со своими боевыми товарищами — солдатами и офицерами бывшей 12-й штурмовой инженерно-саперной бригады, которой командовал в конце Великой Отечественной войны.
Петр Павлович скоро прибыл в Новосибирск. На вокзале мы по-братски расцеловались. На другой день, сдав ему дела, я приступил к исполнению обязанностей его заместителя.
Близился срок вывода частей в лагерь. Я усиленно занимался разработкой программ для инженерных частей на летний период обучения. Как-то, просмотрев материалы, Петр Павлович сказал:
— Ну что же, кончай и бери себе на май отпуск.
Предложение взять отпуск и поехать на курорт было заманчивым. Однако увидеть в этом году красоты Кисловодска и покупаться в целебных нарзанных ваннах мне не пришлось.
В начале мая была получена телеграмма, предлагающая мне явиться в первый отдел Управления по начальствующему составу. По счастливому совпадению к этому же сроку вызывался к народному комиссару обороны и командующий войсками округа комкор Максим Антонович Антонюк. Он пригласил меня в свой служебный вагон.
Курьерский до Москвы шел в те времена трое суток. Было время все обдумать. Первый отдел — это неспроста. Неужели?..
У пропускного бюро первого дома Наркомата обороны я расстался с командующим.
Разговор в управлении был короткий. Полковник Румянцев подал мне мой рапорт и спросил:
— Это вы писали? Не изменили ли своего решения ехать добровольцем в Китай?
— Мое решение осталось прежним, — ответил я, — прошу удовлетворить мою просьбу.
— В двенадцать часов будьте в приемной у Ефима Афанасьевича Щаденко.
Начальник Главного управления кадров армейский комиссар Е. А. Щаденко после небольшой беседы дал свое «добро».
Срок отъезда зависел от небольших дипломатических формальностей. Времени у нас было достаточно, чтобы закупить все необходимое и, самое главное, подобрать хоть какую-то литературу о Китае. Не стану скрывать — Китай мы знали только по учебникам истории да по газетам. Правда, события у моста Марко Поло (Лугоуцяо) заставили нас заново прочитать сохранившиеся материалы и вспомнить яркие факты из истории национальной революции в 1925–1927 гг., когда китайский народ под руководством Единого фронта КПК с революционным гоминьданом, вел борьбу за свободу, демократию и суверенитет своей страны. Правое дело своего китайского соседа поддерживали миллионы советских людей.
В 1923–1926 гг. я служил в Екатеринославе (ныне Днепропетровск) в 30-й Иркутской имени ВЦИК стрелковой дивизии и хорошо помню, как реагировали на события в Китае рабочий класс города и военнослужащие гарнизона. Любое проявление империалистической агрессии в Китае город встречал гневом и возмущением. Проводились митинги, собрания, сбор средств в помощь борющемуся народу.
Многие читатели помнят, что в начале 20-х годов, когда в Китае под воздействием идей Великой Октябрьской социалистической революции ширился революционный подъем, империалистические державы стали систематически и особенно нагло вмешиваться во внутренние дела этой страны. Они не только натравливали друг на друга милитаристские клики, поставляя им оружие, но и непосредственно участвовали своими вооруженными силами в подавлении революционного движения китайского народа. Так в апреле 1924 г. Япония и США ввели военные корабли в р. Янцзы, а в сентябре, под предлогом «защиты жизни и имущества иностранных граждан», в Шанхае был высажен крупный десант войск США, Англии, Японии и Италии.
В Советском Союзе развернулось движение «Руки прочь от Китая!», и вскоре была создана общественная организация с таким названием. Инициатором был ВЦСПС, но воины Красной Армии вступали в общество «Руки прочь от Китая!» целыми подразделениями.
С волнением и неослабевающим интересом читали мы в газетах о ходе борьбы китайского народа, хотя и с трудом выговаривали названия городов, провинций и китайские фамилии. Советские китаеведы, активно работавшие в обществе, немало потрудились, чтобы донести до рабочих и воинов Красной Армии важнейшие факты из истории китайского народа. Рассказывали в статьях, лекциях и беседах об опиумных войнах, положивших начало разделу Китая и превращению его в полуколонию капиталистических держав; о Тайпинском восстании; о Синьхайской революции; о великом революционере-демократе докторе Сунь Ят-сене; о нашей помощи китайскому народу; об оценке В. И. Лениным революционного движения в Китае и о многом другом. Движение «Руки прочь от Китая!» стало своеобразным университетом, необычайно расширившим представление советских людей о Китае.
Вот пример деятельности общества «Руки прочь от Китая!». На собрании в Привокзальном районе Екатеринослава в 1925 г. слушатель спросил докладчика:
— А давно ли мы дружим с Китаем?
Докладчик ответил:
— Я бы сказал — очень давно. Достаточно отметить, что дружеские чувства русского народа к китайскому проявились в середине прошлого века, когда китайский народ подвергся империалистическому разбою и насилию со стороны участников опиумных войн. Передовые люди России от имени своего народа клеймили позором агрессию и жестокость держав и высказывали надежду, что китайцы займут свое место в семье свободных народов мира. Китайский народ, продолжал докладчик, по достоинству ценил дружбу и платил тем же.
Помощь СССР Китаю в 1924–1927 гг. не ограничивалась только протестами, митингами, собраниями и сбором средств. Были предприняты и другие меры.
Еще 28 августа 1921 г. Сунь Ят-сен писал Г. В. Чичерину: «...Я хотел бы вступить в личный контакт с Вами и другими друзьями в Москве. Я чрезвычайно заинтересован вашим делом, в особенности организацией ваших Советов, вашей армии и образования... Подобно Москве, я хотел бы заложить основы Китайской Республики глубоко в умах молодого поколения — тружеников завтрашнего дня».
В январе 1923 г. в Шанхае состоялась первая встреча Сунь Ят-сена с полномочным представителем РСФСР А. А. Иоффе. Беседа показала совпадение взглядов по многим затронутым вопросам. От имени Советского правительства А. А. Иоффе заявил Сунь Ят-сену, что «Китай пользуется самой горячей симпатией русского народа и может рассчитывать на поддержку России».
В последующие месяцы 1923 г. события в Гуанчжоу (Кантон) развивались чрезвычайно бурно, что уже хорошо известно советским читателям, в частности, по книгам и статьям моих товарищей, советников А. И. Черепанова, А. В. Благодатова, Н. И. Кончица, Е. В. Тесленко. Напомню лишь самые основные факты.
В марте 1923 г. в Гуанчжоу (Кантон) Сунь Ят-сен образовал Народно-революционное правительство. Всестороннюю поддержку Сунь Ят-сену оказывала КПК, III съезд которой состоялся в Кантоне 10–23 июля 1923 г. На съезде присутствовал представитель Коминтерна Г. Маринг, и основной вопрос — об отношении КПК к гоминьдану — был решен в духе установок Коминтерна.
В августе того же года в Москву прибыла военная делегация Народно-революционного правительства для ознакомления с организацией Красной Армии, постановкой учебного процесса. От имени Сунь Ят-сена делегация обратилась с просьбой прислать группу советских военных советников в Китай. Отметим, что делегацию возглавлял генерал Чан Кай-ши, который в то время пользовался доверием Сунь Ят-сена.
Делегация была тепло принята в нашей стране. Она посетила воинские части, военно-учебные заведения, корабли военно-морского флота и покинула Москву, получив благоприятные решения Советского правительства по всем поставленным вопросам.
По личному приглашению Сунь Ят-сена, в октябре 1923 г. в Гуанчжоу прибыл М. М. Бородин, занявший пост главного политического советника Гуанчжоуского правительства. Одновременно с ним с парохода, прибывшего из Шанхая, вышли на берег р. Жемчужной (Чжуцзян) военные советники И. Г. Герман и В. Я. Поляк. Немного позже, в начале 1924 г., в Кантон прибыли А. И. Черепанов, Н. И. Терешатов, Н. И. Кончин, Е. В. Тесленко, М. Ф. Куманин и главный военный советник П. А. Павлов.
25 января 1924 г. — день появления на берегах р. Чжуцзян первой группы советских военных советников — командиров Красной Армии, воспитанных в духе пролетарской солидарности — до сих пор отмечается ветеранами этих событий, как «день интернационалистов», пришедших на помощь китайскому народу в борьбе за свободу и независимость... 21 год спустя, в августе 1945 г., новое поколение советских людей, движимое тем же чувством пролетарского интернационализма, участвовало в нанесении сокрушительного удара по японской Квантунской армии и внесло свой вклад в долгожданную победу китайского народа, приведшую к торжеству на площади Тяньаньмынь в Пекине 1 октября 1949 г. Путь к площади Тяньаньмынь был трудным и длинным. Советский народ, активно помогавший Китаю, при этом понес немало жертв. Первым из наших товарищей, отдавшим жизнь за свободу братского народа, был главный военный советник Павел Андреевич Павлов, погибший при переправе через р. Дунцзян в районе Шилуна 18 июля 1924 г.
Гибель П. А. Павлова потрясла советников и китайское руководство, у которых он пользовался большим авторитетом и уважением.
Павел Андреевич был участником первой мировой и гражданской войн. Он громил Деникина под Орлом, участвовал в штурме Перекопа. За боевые успехи награжден орденом «Красное Знамя» (дважды), Золотой Бухарской Звездой и серебряной шашкой.
В своей телеграмме Советскому правительству в связи с гибелью П. А. Павлова Сунь Ят-сен писал: «Глубоко горюю о потере генерала Павлова, который является первой жертвой России ради Китая в его борьбе за свободу... за национальное самоопределение».
Вместо комкора Павлова, Советское правительство командировало в Китай героя гражданской войны, выдающегося полководца Красной Армии В. К. Блюхера, который прибыл в октябре 1924 г. и сразу приступил к изучению обстановки, состояния армии, а также к подготовке кадров в школе Вампу и плана Северной экспедиции Гуанчжоуского правительства.
Кипучая деятельность В. К. Блюхера, его полководческий талант, самоотверженная работа всех военных и политических советников позволили успешно завершить 1-й (в феврале 1925 г.) и 2-й (в октябре — ноябре 1925 г.) Восточные походы, разгромить юньнаньских и гуансийских мятежных генералов. Это укрепило военно-политический авторитет Народно-демократического правительства и дало возможность подготовить Северный поход.
К началу Северного похода (9 июля 1926 г. — 12 апреля 1927 г.) школа Вампу подготовила и выпустила около 6 тыс. пехотных и артиллерийских командиров, саперов, связистов и политработников. К этому же времени была проведена реорганизация армии, которая состояла теперь из 6 пехотных корпусов, общей численностью до 100 тыс. человек. По инициативе В. К. Блюхера, для централизованного руководства армией были организованы Военный совет и Главный штаб (в него входили оперативное и разведывательное управления, инспекции родов войск и управление тыла). Был также введен институт политических комиссаров.
Планирование и ход Северного похода детально изложены в книге А. И. Черепанова «Северный поход». Напомню только, что чрезвычайно важную роль в проведении операции играли советские военные специалисты, в частности, советники при корпусах: 1-м (командир — Хэ Ин-цинь) — А. И. Черепанов; 2-м (Лу Ди-пин) — И. Я. Зенин, 3-м (Чжу Пэй-дэ) — Ф. Г. Мацейлик, 4-м (Ли Цзи-шэнь) — В. Н. Панюков и В. Е. Горев, 5-м (Ли Фу-линь) — А. Б. Портненко, 6-м (Чэн Цянь) — Н. И. Кончиц и А. Н. Черников.
В войсках У Те-чена работали товарищи: Чалов, Рудаков, Никулин, Моисеев. При школе Вампу — Н. А. Шевалдин, Т. А. Бесчастнов, М. Ф. Куманин. При штабе главного военного советника — М. И. Дратвин, Е. А. Яковлев, И. Г. Герман, В. Я. Поляк. При Штабе главкома — Браиловский, Н. Г. Васильев, М. Я. Гмира.
Сформировалась большая группа наших летчиков-добровольцев и техников. Среди них Кравцов, Сергеев (начальник авиагруппы), Тальберг, Базенау, Костюченко, Казюра, Паков и др. Всего около 20 человек. Общее число советников-добровольцев из СССР в Народно-революционной армии Гуанчжоуского правительства достигало 60.
Большая группа советских военных советников работала в Северном Китае — в 1-й национальной армии Фын Юй-сяна, штаб которой располагался в г. Калгане. Руководителем калганской группы был сначала В. К. Путна, а с мая 1925 г. — В. М. Примаков. В группу входили К. Б. Калиновский, А. В. Благодатов, П. П. Каратыгин, С. С. Чекин, А. А. Аргентов, Н. Ю. Петкевич, Б. А. Жилин и др. Кроме того, в калганскую группу входил отряд летчиков-добровольцев. Среди них Степанов, Пятницкий и Шестаков. Всего здесь было 37 советников, несколько десятков летчиков и авиатехников.
2-я национальная армия, которой командовал генерал Ху Цзин-и, а с апреля 1925 г. — Юэ Вэй-цзюнь, располагалась в провинции Хэнань (штаб в Кайфыне). Здесь работала кайфынская группа советников, которую возглавлял Г. Б. Скалов, бывший член Военного совета Туркестанского фронта, его заместителем был А. Я. Лапин. В группе работал 21 советник, среди них Акимов, Зимин, Никулин, Лубе. Для выполнения отдельных поручений сюда часто приезжали А. В. Благодатов и П. П. Каратыгин.
К началу Северного похода в Китае было около 150 советских военных советников и инструкторов — специалистов в различных областях военного дела. Советники находились непосредственно в действующих войсках, в школах по подготовке офицерского состава и в центрах формирования частей.
Первыми военными советниками были прославленные полководцы Красной Армии, герои гражданской войны, преданные долгу и отлично знающие свое дело командиры. Их боевой опыт был необходим на родине, но чувство пролетарской солидарности, воля нашего народа привели их в Китай.
Партия и Советское правительство поставили перед ними важные цели — представлять за рубежом советское военное искусство и укреплять дружбу с народом, борющимся за свободу и независимость.
Для нас — советников, так сказать, второго поколения, отправлявшихся в Китай в 1938 г., советники 20-х годов были людьми из легенды, первопроходцами.
Советское правительство удовлетворило просьбу Национального правительства Китайской республики (Гуанчжоуское правительство 1 июля 1925 г. было провозглашено общекитайским — Национальным) о поставках оружия, первая партия которого была доставлена в октябре 1924 г. на пароходе «Воровский». Это оружие предназначалось для школы Вампу, которая содержалась полностью за счет Советского Союза, и для формирования первой ударной дивизии правительственных войск.
Вторая партия была отправлена в начале и третья в середине 1926 г. Всего в октябре 1926 г. было поставлено: самолетов 24, полевых пушек 157, горных пушек 48, минометов 128, пулеметов станковых 295, винтовок 73993, ручных гранат 110 тыс., винтовочных патронов 124 млн. штук, снарядов артиллерийских 50 тыс., пороха 500 пудов. Были поставлены инженерные средства и имущество связи, медикаменты и оборудование для госпиталей. Из Владивостока и Батуми пароходы доставляли в Гуанчжоу бензин, керосин, мазут, уголь, лес. Советское правительство отпустило также значительный кредит — 10 миллионов юаней на создание Центрального банка.
Современному читателю цифры эти могут показаться не такими уж значительными. Однако следует учесть, что армии китайских милитаристов в те годы самолетов не имели, станковый пулемет только начали осваивать, а пушки полевой артиллерии были с клиновым затвором и стреляли только прямой наводкой. Между тем вооружение, предоставленное Советским Союзом, соответствовало высшим стандартам того времени, обладало отличными техническими данными и во многом превосходило аналогичные образцы вооружения милитаристских армий, с которыми НРА вела борьбу.
Достаточно сказать, что 100-тысячная НРА Национального правительства Китайской республики во время Северного похода разгромила армии Сунь Чуан-фа-на (пров. Цзянсу) и У Пэй-фу (пров. Хунань, Хубэй), превосходящие ее по численности более чем в четыре раза, и частью сил (4-й и 11-й корпуса и 15-я дивизия Хэ Лу-на) вышла на Лунхайскую железную дорогу и южный берег р. Хуанхэ — на соединение с национальными армиями Фын Юй-сяна.
В ходе Северного похода были заняты города Чанша, Нанчан, Ухань, Нанкин, Шанхай, Ханчжоу, Лоян, Кайфын.
Появились реальные шансы на объединение страны в единое национальное государство под руководством Национального правительства Китайской республики, что было не в интересах держав, расчленивших Китай на зоны влияния и эксплуатировавших китайский народ и природные богатства страны.
Правительства США, Англии. Франции, Японии, Германии и Италии через своих ставленников — местных милитаристов делали все возможное, чтобы предотвратить планы Национального правительства по объединению страны.
6 апреля 1927 г. в Пекине, по подстрекательству иностранных хозяев, солдаты Чжан Цзо-линя оккупировали территорию советского посольства и произвели обыск в канцелярии военного атташе. В это же время были арестованы один из руководителей Коммунистической партии Ли Да-чжао и ряд его товарищей; 28 апреля Ли Да-чжао был казнен. Налет на посольство и арест коммунистов были грубой провокацией против Советского Союза и прогрессивных сил Китая.
В те же дни оживилась реакция и в Шанхае, где были разоружены рабочие пикеты, произведены массовые аресты рабочих демонстрантов. В такой политической обстановке Чан Кай-ши 12 апреля разогнал политические отделы в находившейся под его началом группе войск и с невиданной жестокостью обрушился на революционные профсоюзы Шанхая. 18 апреля в Нанкине было создано контрреволюционное правительство, которое предало интересы народа, идеалы Сунь Ят-сена и развернуло борьбу против прогрессивных организаций и преследование КПК. Победное шествие китайской революции было прервано.
Весь этот комплекс причин привел к тому, что Советское правительство прекратило помощь китайскому правительству и отозвало своих советников.
Покидая Китай, советники хорошо понимали, что придет время и наши народы вновь встретятся как братья.
Агрессия, развязанная японским империализмом в июле 1937 г., заставила Чан Кай-ши и гоминьдановское руководство пересмотреть свою позицию по отношению к Коммунистической партии Китая и оценить ее роль в предстоявшей войне с Японией.
В августе 1937 г. был оформлен Единый фронт между КПК и гоминьданом, основой которого были три народных принципа Сунь Ят-сена и общие интересы сопротивления японской агрессии.
Выезжая в Китай, наша группа советников была хорошо информирована о сложившейся военно-политической обстановке и о своих задачах. Мы ехали с желанием продолжить дело своих предшественников, помочь китайскому народу отразить агрессию.
Чемоданы уложены, разрешение на выезд получено. У нас оставался один вечер, и мы решили провести его в кругу близких. Мы с Романом Ивановичем Паниным, Андрианом Васильевичем Васильевым и Сергеем Сергеевичем Тюлевым были приглашены к моему старому другу Павлу Денисовичу Шмадченко. Гостеприимная Лариса Даниловна, жена Павла, быстро накрыла на стол, и мы приятно провели время. Распрощавшись с хозяевами, мы вышли на улицу. Вечер был прохладный, улицы пустынны.
Шагая по московским улицам, я представлял себя в китайском городе с фанзами и людьми в широкополых халатах. Такими мне представлялись китайцы по воспоминаниям юности, когда я жил в Саратове и часто наблюдал бродячих китайских артистов, выступавших на базарных площадях.
Поезд № 23, следующий до Алма-Аты, отходил рано утром. Провожающих не было. Поезд тронулся, промелькнула станция Перово, из-за леса показалось солнце. Мы запели:
Встань, казачка молодая, у плетня,
Проводи меня до солнышка в поход.
Каждый из нас думал о своей казачке, детях, о Родине, которую покидал.
