Выручает советская техника

Сайт «Военная литература»: militera.lib.ru Издание: Калягин А. Я. По незнакомым дорогам. — М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1979.

Отдельные части и соединения артиллерии, танков, авиации и военно-морского флота входили в состав войск центрального правительства. Провинциальные армии таких формирований не имели.

Вооружение закупалось в разное время и в разных странах: в США, Англии, Японии, Германии, Италии. Как правило, империалистические государства сплавляли Китаю устаревшие образцы и отжившую свой век технику. Поэтому вооружение китайских войск напоминало собрание музейных экспонатов. Особенно показателен в этом отношении был самолетный парк китайских ВВС. [84]

Например, английский истребитель «Гладиатор» имел скорость до 180 км в час и обладал запасом горючего лишь на два часа полета, а американский бомбардировщик «Боинг» — 160 км/час с запасом горючего на четыре часа полета. Мало чем отличались от них истребители «Кэртис-Хаук», «Фиат-32», бомбардировщики «Капрони-101», «Фиат-БР-3» и др.

Между тем у японцев истребитель «И-92» имел скорость 350 км/час, а бомбардировщики «ЛБ-93» и «ТБ-93» — 250 км/ч. Японские самолеты во многом превосходили китайские по вооружению, маневренности, потолку и грузоподъемности. Трудности усугублялись неудовлетворительной подготовкой китайского летно-технического состава, отсутствием запасных частей и ремонтной базы. В итоге, к моменту решающих боев за столицу Китая Нанкин из 500 самолетов в строю остались двадцать, да и то из них лишь пять «Хауков» могли летать, остальные ремонтировались.

В начале 1938 г. все оставшиеся самолеты были сведены в одну эскадрилью, которую укомплектовали иностранными волонтерами во главе с американцем Винсентом Шмиттом. Кстати сказать, эскадрилья так и не провела ни одного воздушного боя. Волонтеры, завербованные в ряде стран Западной Европы и Америки, прибыли в Китай на заработки и были далеки от мысли подвергать риску свою жизнь во имя интересов китайского народа. Их интересовало одно: побольше получить долларов, и это им удавалось.

В одной из бесед с советниками начальник департамента ПВО генерал Хуан Чжэнь-цю заявил, что «большую долю ответственности за состояние китайских ВВС, наряду с бывшим командующим ВВС генералом Чжоу Чжи-чжоу, несет Кун Сян-си». Он долгое время контролировал закупки самолетов за границей. Находясь в дружбе с главой итальянской военно-воздушной миссии, ведавшей подготовкой летно-технического состава в школах Нанкина, Наньчана и Лояна, он принимал от итальянских фирм заведомо негодные для использования самолеты.

Когда были вскрыты эти злоупотребления, главный советник по авиации итальянский генерал Лорди и военно-воздушный атташе генерал Дрого срочно покинули Китай. Кун Сян-си был отстранен от контроля за закупками [85] самолетов. Генеральным секретарем авиационной комиссии была назначена жена Чан Кай-ши Сун Мэй-лин. Но дело не сдвинулось с места. Шла война, и китайская армия осталась без авиации и летных кадров. Пожалуй, это был один из самых драматических моментов первого периода японо-китайской войны. Казалось, катастрофа была неминуема. Японская авиация, безраздельно господствуя в воздухе, буквально деморализовывала не только население беззащитных городов, но и войска на поле боя. Кто знает, как бы обернулось дело, если бы не своевременная помощь Советского Союза.

Здесь уместно будет рассказать о боевой работе советских летчиков-добровольцев. Они начали прибывать на аэродромы Суйчжоу и Ланьчжоу в ноябре 1937 г. Под руководством комбрига Павла Васильевича Рычагова здесь шло формирование авиационных групп и распределение их по аэродромам Центрального Китая.

Боевой работой советских летчиков-добровольцев руководил Рычагов, и до середины марта 1938 г. он одновременно был главным советником Ставки по вопросам использования ВВС. Крепыш, богатырского телосложения, он напоминал своей внешностью Валерия Чкалова. Это был исключительно скромный, душевный товарищ, прекрасно знавший материальную часть самолетов и тактику ВВС.

Первая группа из 23 истребителей «И-16», под командованием Героя Советского Союза Г. М. Прокофьева, приземлилась на Нанкинском аэродроме в первой половине дня 1 декабря 1937 г., а во второй половине дня на другом аэродроме столицы произвели посадку 20 бомбардировщиков типа «СБ» под командованием капитана Кидалинского и его заместителя М. Ф. Мачина. Немного позже, в начале января, на только что подготовленную взлетно-посадочную полосу аэродрома в Ханькоу прибыла вторая группа бомбардировщиков «СБ» (31 самолет) под командованием капитана Ф, П. Полынина. Впоследствии она именовалась ханькоуской группой бомбардировщиков. В конце февраля на наньчанские аэродромы прилетела дополнительно группа истребителей (40 самолетов) во главе с Г. М. Захаровым.

Ограниченность аэродромной сети и полная неподготовленность аэродромов к боевой деятельности вынуждала [86] наших летчиков-добровольцев часто прибегать к большому риску: совершать боевые вылеты и перелеты на предельный радиус действия из Ланьчжоу до Нанкина, Ханькоу и Наньчана. Отсутствие запасных аэродромов и оборудования на имеющихся аэродромах крайне ограничивало маневренность авиации и ставило летчиков в тяжелое положение.

К 1 декабря 1937 г. фронт проходил в 60–80 км от Нанкина. Китайские войска отступали, подходов к аэродромам добровольцы не знали, воздушного прикрытия не было. Посадка на аэродромы в войсковом тылу была очень рискованна, но наши летчики не колебались: они отлично понимали важность происходящих событий и сознавали всю ответственность за возложенную на них миссию. Японская авиация безнаказанно бомбила населенные пункты, суда на Янцзы и толпы беженцев, она буквально деморализовывала отходящие китайские части. Добровольцам пришлось вступить в боевые действия уже в день прибытия в Нанкин.

1 декабря советские летчики-истребители пять раз поднимались в воздух для того, чтобы вступить в бой с японскими бомбардировщиками, пытавшимися прорваться к Нанкину. Беспалов, Ковригин, Курдюмов, Шубич и другие товарищи в первый же день сбили несколько японских бомбардировщиков. Надо было видеть ликование народа, когда падали на землю японские самолеты! Город облетела весть, что в воздухе советские летчики-добровольцы.

2 декабря девятка бомбардировщиков «СБ» под командованием капитана И. Н. Козлова (командиры звеньев — Несмелов, Скромников и Сысоев, командиры [87] экипажей — Аносов, Добыш, Нюхишин, Никитин, Немошкал и Сажонин) с Нанкинского аэродрома совершила первый налет на Шанхай. Бомбили скопление японских судов на шанхайском рейде. Был уничтожен крейсер и повреждены шесть других военных кораблей. Это была победа, о которой раньше не смела и мечтать китайская авиация.

Все самолеты вернулись на свою базу, но были и первые жертвы. В самолет Сажонина попали несколько осколков артиллерийского снаряда. При этом штурман А. Петров был убит, а сам Сажонин легко ранен.

В госпиталь к Сажонину, получившему ранение в бою, повалил народ. В числе первых посетителей была и Сун Мэй-лин, которая высказала свое восхищение храбростью добровольцев. Кстати, когда японские войска стали приближаться к Нанкину, Сун Мэй-лин приказала эвакуировать Сажонина в Ханькоу, для чего предоставила свой личный самолет.

До сдачи Нанкина истребительная группа провела целый ряд вылетов. Бомбардировочная группа ежедневно бомбила суда на Янцзы и боевые порядки наступающих вражеских войск.

9 декабря, когда 114-я пехотная дивизия японцев, действующая южнее оз. Тайху, подошла к г. Уху, а четыре другие дивизии находились на подступах к Нанкину, [88] судьба столицы была уже решена. В этот день было принято решение перебросить всю авиацию в Наньчан. 10 декабря пал Уху, а 12-го японцы овладели Нанкином. Потери в живой силе, танках и артиллерии с обеих сторон были велики. Агрессоры, выполнив свою основную задачу, перешли к оперативной паузе. Китайские части получили возможность привести себя в порядок. Но в воздухе бои продолжались.

К середине февраля 1938 г. в Китае было создано несколько воздушных баз, которые обеспечивали бесперебойные полеты больших групп самолетов различного назначения. Так, например, на аэродромах Ханькоу и Сяоганя располагалось около 85 самолетов, в том числе 31 самолет группы Полынина и истребительная группа «И-16» под командованием капитана Иванова. На наньчанских аэродромах базировались бомбардировочная группа «СБ» капитана Козлова, а также истребительная группа из сорока самолетов «И-15» и «И-16» под общим командованием А. С. Благовещенского.

Были открыты аэродромы в Чанша, Хэнъяне и Кантоне. Важную авиационную базу развернули в Ланьчжоу, где готовили китайские экипажи, ремонтировали самолеты и моторы. Началась большая работа по обучению китайского летно-технического персонала для обслуживания самолетов советского производства. Спешно строились аэродромы в Чэнду, Чунцине, Гуйлине.

Абсолютное большинство китайских военно-воздушных сил составляли советские истребители «И-15» и «И-16» и бомбардировщики «СБ».[89]

Всей этой огромной работой, как говорилось, руководил комбриг П. В. Рычагов. Деятельное участие в ней принимал полковник Павел Федорович Жигарев — советский военно-воздушный атташе в Китае. Он пользовался большим авторитетом у китайских генералов и особым вниманием Сун Мэй-лин, которая принимала его с подчеркнутой любезностью, просила быть с ней откровенным и не стесняться докладывать обо всех неполадках в ВВС и особенно о нерадивых генералах. После отъезда Рычагова Павел Федорович до июня выполнял одновременно обязанности старшего советника по авиации. В соответствии с просьбой Сун Мэй-лин, он в апреле доложил ей о неспособности генерала Чжоу Чжи-чжоу руководить авиацией и навести порядок в частях. Генерал был немедленно отстранен от должности, и на это место назначен молодой генерал Цзян Да-цзюнь, а его заместителем — генерал Мао Пан-чу.

Генералу Цзян Да-цзюню также «не везло»: аварийность — болезнь китайских ВВС — продолжала оставаться на высоком уровне и во втором полугодии 1938 г. Молодые китайские летчики «ломали» самолеты в любых положениях: при взлете и посадках, на малых и больших скоростях. К примеру из 602 самолетов, имевшихся на вооружении к началу боев за Ухань, к концу операции остался 281.

К боевым потерям были отнесены 100 самолетов, разбитых при посадках, 46 уничтоженных на аэродромах при бомбежках и 166 самолетов, утерянных в воздушных боях (в большинстве «Хок-3» и «Гладиатор»).

Уместно сказать, что с ноября 1937 г. по январь 1942 г. Советский Союз поставил Китаю 1235 самолетов [90] всех марок. Из них: истребителей 777, бомбардировщиков 408 (в том числе 30 «ДБ-3» и остальные «СБ»), учебных самолетов 100. За это же время было поставлено большое количество аэродромного оборудования, заправщиков, радиостанций, бензина, запасных частей и моторов, авиационных бомб.

В Китае воевали около 200 советских добровольцев-летчиков. Их подвиги в небе Китая достойны отдельной книги. Хочется верить, что книга о них будет написана кем-либо из самих добровольцев. Они лучше знают все детали событий. И все же я не могу не рассказать о некоторых воздушных боях.

Шел февраль 1938 г. Несмотря на численное превосходство японской авиации, советские добровольцы наносили чувствительные удары агрессорам. Особенно в этот период отличались бомбардировочные экипажи Аносова, Бабловского, Клевцова, Карпенко, Муравьева, Новодранова, Померанцева, Федорова, Шалимова, Скоромникова, Прокофьева. Многие из них участвовали в 15–17 налетах, пробыв в воздухе от 130 до 290 часов. А старший лейтенант Мачин, чтобы наглядно доказать китайским летчикам, что и на плохих самолетах можно бить японцев, летал на машинах марок «Мартини», «Хейнкель» и других, имевшихся в китайских ВВС.

Советские добровольцы становились хозяевами воздушных просторов. Они хорошо освоили театр военных действий и тактику агрессоров, миф о непобедимости которых рассеивался. Китайские войска стали лучше сражаться. Руководство армии и страны обретало уверенность в своих силах.

В середине февраля Ставка приняла решение произвести бомбардировку расположенных на Тайване (Формозе) военно-морской и военно-воздушной баз, с которых японские бомбардировщики вели налеты на города Центрального и Южного Китая. Детальная разработка плана и руководство операцией были поручены П. В. Рычагову, причем Чан Кай-ши потребовал (что весьма знаменательно!) держать в секрете детали операции и сроки ее проведения даже от штаба ВВС.

Павел Васильевич выделил для проведения операции 36 бомбардировщиков «СБ», распределив их на две группы: наньчанскую (12 самолетов) и ханькоускую (24 самолета). Наньчанская группа была смешанной, а [91] ханькоуская — под руководством капитана П. Ф. Полынина — формировалась только из советских добровольцев.

Вылет групп на задание планировался с интервалом в 30 минут. Каждая из групп имела свои объекты бомбардировок и запасные цели. Чтобы скрыть замысел, за сутки до вылета группа капитана Полынина получила задание отбомбить цели к северу от Цзинаня и после этого произвести посадку на аэродром Наньчана якобы для заправки. Таким образом, во второй половине дня 22 февраля обе группы были сосредоточены на наньчанских аэродромах.

Рано утром 23 февраля 1938 г. обе группы поднялись в воздух и взяли курс на Тайвань. Но выполнить задание, и притом блестяще, удалось только ханькоуской группе. Наньчанская группа из-за неудачно выбранного режима полета произвела посадку на аэродроме Фучжоу для заправки, но цели так и не сумела достичь.

Вот как описывает полет штурман группы Иван Васильевич Брусков: «Полет на остров Тайвань был моим седьмым вылетом. Погода была хорошая. Шли точно намеченным курсом на высоте 5500 метров. Когда прошли половину пути, над Тайваньским проливом заглушили моторы и шли со снижением к цели до высоты 4100 метров.

При подходе к острову было видно, что восточная часть его закрыта облаками. Пик горного хребта торчал из-за облаков. Я начал готовить данные бомбежки по расчету времени... Вдруг цель открылась: большой город и в трех километрах севернее его аэродром. На цель вышли точно. Бомбы сбросили прицельно». [92]

Подробнее охарактеризовал этот полет Федор Петрович Полынин, которого я посетил много позже в Москве. Вот что он рассказал:

— 23 февраля — День Красной Армии. Все летчики встали не по-праздничному — рано. Надо было еще раз осмотреть самолеты, проверить заправку, подвеску бомб, уточнить маршрут полета и цели. Но вот Рычагов разрешил вылет. Надо особо подчеркнуть, что маршрут держался в строжайшей тайне и никто из китайского обслуживающего персонала о нем не был поставлен в известность.

Ранним утром мы были над сверкающими водами Тайваньского пролива. Кислородных приборов у нас не было, и мы задыхались, но спуститься ниже было невозможно. Потеря высоты — потеря расстояния. Это все хорошо знали.

При подходе к Тайбэю мы четко наблюдали скопление судов на внешнем рейде и разгрузку кораблей у причалов. На аэродроме самолеты стояли рядами, точно на параде. Создавалось впечатление, что японцы приняли нас за своих: зенитки молчали, в воздухе не было ни одного истребителя.

Мы развернулись и в спокойной обстановке стали бомбить. Впоследствии китайское командование сообщило, что в результате было уничтожено около 40 самолетов на аэродроме, затоплены и повреждены несколько судов, разрушены ангары и портовые сооружения. Сгорел трехгодичный запас горючего. У нас же потерь не было.

— Но самое интересное, — продолжал Федор Петрович, — произошло на следующий день. Утренние газеты сообщили сенсационную новость: «Молодая китайская авиация под командованием иностранного летчика (фамилия указана не была, и все думали, что это был американец Шмитт) произвела налет на японскую авиационную базу на острове Тайвань». Винсент Шмитт с достоинством принимал поздравления своих коллег, хотя и не знал, с чем его поздравляют. По странному стечению обстоятельств именно в этот день председатель авиакомитета Сун Цзы-вэнь подписал приказ о расформировании эскадрильи, которой Шмитт командовал. Это была обида: американский летчик не смог ее перенести и укатил в Гонконг... [93]

Вечером 24 февраля авиакомитет устроил банкет в честь участников налета и их командира Ф. П. Полынина.

На банкете присутствовали Сун Мэй-лин, Сун Цзы-вэнь, ряд китайских генералов, летчиков и иностранные волонтеры. Группу советских добровольцев возглавляли Дратвин, Рычагов и Жигарев. Сун Мэй-лин заявила:

— Налет на Тайвань получил большой резонанс в мире. Все газеты полны сообщений, описывающих это событие... Как передало японское радио, японское правительство немедленно сместило губернатора острова, отстранило от должности начальника военной базы и отдало его под суд.

Обращаясь к советским добровольцам, она добавила:

— Этим налетом вы показали, как русские не на словах, а на деле оказывают помощь китайцам и выручают их в тяжелой беде.

Таковы были боевые будни советских добровольцев. Прямо скажем, наша жизнь была не из легких! Для нас, северян, служба в Китае усложнялась еще и климатом, условиями быта и питания. Не случайно наши летчики, как правило, прибывали в Китай на срок не более шести месяцев.

Однако это не влияло на боевую работу авиации. Добровольцев, желающих оказать помощь китайскому народу, было много, и они, как правило, регулярно сменяли друг друга. В феврале — марте, например, прибыла новая группа. Среди них — Б. Бородай, В. Дадонов, Н. Козлов, З. Плотников, Г. Кравченко, А. Шиманис. Все они были назначены в Наньчан. Наньчанская истребительная группа в это время была основной. Часто значительная ее часть использовалась для усиления [94] ханькоуской и даже кантонской групп. Так, в июне наньчанцы были направлены в Кантон, а в августе, когда шли упорные бои за Ухань, — в Ханькоу.

Из летчиков, прибывших летом 1938 г., запомнился Тимофей Тимофеевич Хрюкин, человек высокого роста, спокойный и уверенный в движениях. Он сменил Полынина и возглавил ханькоускую бомбардировочную группу «СБ». Под его руководством в течение лета и осени 1938 г. советские летчики совершили не один десяток боевых вылетов. Они успешно бомбили военные суда на Янцзы, аэродромы и боевые порядки японских войск Центрального фронта.

Следует отметить, что на плечи добровольческих групп, прибывших в феврале — марте и позже, независимо от места их дислокации легла основная тяжесть воздушных боев в борьбе за Ухань.

Отдельные отряды и эскадрильи часто перемещались с одного аэродрома на другой. Идея маневра авиацией принадлежала Рычагову. Впоследствии ее осуществлял Григорий Илларионович Тхор, назначенный на должность старшего военного советника по авиации. Он не был новичком в Китае, прекрасно знал страну, советских добровольцев и китайскую авиацию.

Перемещения авиации вводили в заблуждение японскую разведку и путали все ее расчеты. Например, 29 апреля 1938 г., в день рождения японского императора, японское командование, учитывая малую численность ханькоуской истребительной группы, решило произвести массированный налет на Ухань. 33 бомбардировщика под прикрытием 21 истребителя «И-92» шли на Учан в надежде одержать легкую победу. Но они [95] жестоко просчитались. Ханькоуская группа была уже усилена за счет наньчанской. Истребители взмыли в воздух. Завязался воздушный бой, по своим масштабам в Китае невиданный. В итоге непродолжительной схватки японцы потеряли 21 самолет, а китайская авиация — 2. На другой день все ханькоуские газеты описывали беспримерный подвиг китайской авиации. По понятным причинам не было названо ни одной русской фамилии, хотя бой вели преимущественно добровольцы и среди них отважные сыны советского народа: Беспалов, Губенко, Грисенко, Грицевец, Душин, Лысенко, Пунтас и др.

Результаты боя, «посвященного дню рождения императора», потрясли японское командование. Оно в панике срочно перебазировало свою бомбардировочную авиацию с прифронтовых аэродромов вглубь, прекратило полеты на целый месяц и пересмотрело тактику ВВС. Но эти меры не могли восстановить морального духа летчиков. Лейтенант Сабуро Кобаяси, сбитый в бою над Ханькоу, писал в своем дневнике: «Ужасная мысль, что Китай невозможно завоевать, овладевает нашей армией и воздушными силами».

Это был не первый и не последний японский ас, мечтавший о легкой победе в Китае. Кобаяси повезло: он остался жив, а многие его однополчане сложили головы на чужбине и в Японию «вернулись» в виде поминальных табличек в парке Ясукуни в храме синто, где хранится пепел тысяч погибших за императора в войнах.

31 мая повторный налет на Ханькоу 18 бомбардировщиков под прикрытием 36 истребителей окончился столь же плачевно: японцы потеряли 15 самолетов. Нельзя позабыть о том, что именно в этом бою виртуоз пилотажа Антон Губенко впервые в истории советской авиации произвел таран и благополучно приземлился на аэродроме. Он был героем дня. Всего Губенко сбил в Китае семь японских самолетов, за что был награжден Золотым орденом.

Август проходил в непрерывных боях на Уханьском и Наньчанском направлениях. Китайские наземные войска постепенно отходили. Добровольцы не знали усталости. До последних дней обороны Уханя они вели боевую работу со своих прифронтовых аэродромов. [96]

В небе Китая воевали не только советские добровольцы. Храбро и умело сражались и китайские летчики, особенно те из них, которые летали на самолетах советского производства и в паре с нашими товарищами. Всеобщее восхищение, например, вызвал полет звена бомбардировщиков под руководством китайского летчика Сюй Хуан-жэня над о-вом Кюсю и префектурой Осака в ночь с 19 на 20 мая 1938 г., о котором рассказывалось выше.

Советские инструкторы, готовившие летные кадры, отмечали усидчивость, смекалку и особенно прилежание китайских курсантов. Нашим командирам было непонятно, почему в авиационных школах Куньмина и Гуйяна, где преподавание вели американские и французские инструкторы, программа по изучению самолетов западноевропейских марок была растянута на целых два года. Первый выпуск должен был состояться лишь в январе 1940 г.

Г. И. Тхор, занимаясь анализом подготовки летчиков в школах, спросил у начальника общего департамента авиакомитета генерала Хуан Гуан-жуя:

— Увязан ли срок выпуска со сроком прибытия самолетов, закупленных китайским правительством в Англии и Франции?

Речь шла о 230 самолетах «Хаук» и «Мартини», договор на поставку которых был заключен еще в январе 1938 г.

Хуан ответил:

— Что вы, господин полковник! Самолеты же должны прибыть в Китай не позже августа!

— А как с летчиками для этих самолетов?

— ???

Оптимизм китайского генерала относительно выполнения западными странами обязательств не оправдался. В августе действительно прибыли 15 самолетов марки «Дэвуатьен», но остальные с грехом пополам были доставлены только в середине 1939 г. Да, выпуск летчиков был действительно «увязан по сроку», но только не китайским руководством! Все спланировали европейские монополии, которые отнюдь не спешили с поставкой. Они выжидали и принуждали гоминьдановское руководство к бесконечным уступкам, покорности и сговорчивости. [97]

Наши советники по авиации считали, что при наличии в китайских ВВС 150–200 истребителей и 80–100 бомбардировщиков можно было не только уравновесить силы, но и получить преимущество в воздухе, естественно, при условии регулярного покрытия боевых потерь в самолетах и личном составе.

Компенсировать боевые потери и убыль техники по амортизации китайское правительство рассчитывало из трех источников: при помощи поставок самолетов из Советского Союза, закупки самолетов в третьих странах и, наконец, производства самолетов на заводах Юньнани, строительство которых велось фирмами «Картис Райт» и «Интерконтинент корпорэйшн». Мощность заводов была рассчитана на выпуск 20 самолетов в месяц, причем поставка моторов, навигационного оборудования и колес предусматривалась из США, что было крайне ненадежно.

Ненадежным был и второй источник пополнения авиационной техники. В январе 1938 г. были заключены контракты на поставку 230 самолетов до августа. В США было заказано 100 машин (поступило 15), во Франции было заказано 63 (поступило 15), в Англии — 36 (поступило 9), в Италии — 40 (не поступило ни одной). Западноевропейские правительства не спешили выполнить договорные обязательства. Они выжидали, наблюдая за ходом борьбы.

По плану, в точно обусловленные сроки, поступали самолеты из Советского Союза, которые по своим техническим характеристикам во многом превосходили японские самолеты и этим восполняли недостачу самолетного парка китайских ВВС.

Вот сравнительные данные советских и японских самолетов, применявшихся тогда в Китае:

Советские истребители и бомбардировщики значительно превосходили японские по пулеметному, пушечному вооружению и бомбовой нагрузке, что деморализовало летчиков японских ВВС.

* * *

Как обстояло дело с танками? До начала боевых действий в китайской армии имелось 70 танков, сведенных в два батальона. Один находился в Нанкине при объединенной школе, второй — в Кантоне. Скажем прямо, силы небольшие. Но если учесть, что в Шанхайской операции с японской стороны участвовало также 70 танков, то соотношение было один к одному.

На вооружении состояли танки «Виккерс» и «Фиат», а также 17 немецких танкеток. Они имели легкую броню, маломощные моторы и были мало приспособлены к природным условиям Китая.

С началом боев за Шанхай нанкинский батальон был направлен на фронт. Во время отхода все его танки застряли на рисовых полях и были оставлены личным составом, так и не выполнив ни одной из поставленных задач. Кантонский батальон, направленный в феврале 1938 г. на Северный фронт, постигла та же печальная участь.

Так, китайские бронетанковые силы в первый же период японо-китайской войны закончили свое существование. Причинами тому были полная неподготовленность китайских генералов к использованию танков и низкое качество машин.

Китайское правительство предприняло попытку закупить танки во Франции, Германии и Италии. Велись переговоры с рядом фирм, поставлявших Китаю танки в прошлом. Дело уперлось в нехватку денежных [99] средств, а в конечном счете — в политику. Фирмы потребовали уплаты наличной валютой, которой у Китая не было, а займов западные страны не предоставляли.

И здесь подоспела помощь Советского Союза. Первая партия машин — 40 первоклассных по тем временам советских танков «Т-26» с инструкторами в марте 1938 г. была уже в Сянтане. Кроме того, 10 танков «Т-26» прибыли на юг и 32 находились в пути. Лишь когда советские танки появились на улицах китайских городов, капиталистические фирмы пошли на значительные уступки Китаю. В 1939 г. Китаю были поставлены танки «Рено», «Виккерс», «Фиат», естественно, с ведома соответствующих правительств. Но делалось это не во имя интересов борющегося Китая, а чтобы удержать страну в сфере своего влияния.

Поставляемые иностранными фирмами машины были давно уже сняты с вооружения и никакой реальной боевой ценности не представляли.

Основу танковых сил китайской армии составили советские танки «Т-26». Доставка их была очень трудной. Перегон по единственной дороге, связывавшей СССР с Китаем через Алма-Ату — Урумчи — Ланьчжоу, разумеется, исключался. Оставался единственный путь — морской. Но к этому времени северные порты до Ханчжоу включительно были захвачены японцами, южные — блокировались 3-й японской эскадрой. Тем не менее советские люди, рискуя жизнью, разными путями доставляли танки прямо в блокированные порты. Японцы пытались воспрепятствовать этому. Одной из пиратских акций японской военщины был захват советского парохода «Рефрижератор № 1» в проливе Лаперуза 30 мая 1938 г. «Рефрижератор» шел с коммерческим грузом и никакого отношения к перевозкам оружия не имел. Однако японские власти продержали пароход до 2 июля, подвергая команду необоснованным допросам и различным издевательствам. Об этой истории рассказывает кинофильм, который вышел на экраны нашей страны в 1939 г.

Прибывшие из Советского Союза танки дали китайскому Генеральному штабу возможность сформировать первую в китайской армии механизированную дивизию № 200. Дислоцировалась она в Сянтане и его окрестностях. Командиром был назначен молодой и энергичный [100]генерал Сю, впоследствии ставший начальником механизированной школы и инспектором механизированных войск. Советником при нем был майор Чесноков.

С марта по октябрь 1938 г. в Сянтане шла усиленная подготовка танковых экипажей из офицеров дивизии и изучение материальной части. Руководили всем советские специалисты Гробовский, Булатов, Цыганков, Гальчин, Михайлов. В их распоряжении были 15–20 советских добровольцев-инструкторов.

Формирование дивизии в основном было закончено к августу 1938 г. Однако Чан Кай-ши не дал своего согласия на ее использование в боях за Ухань. И только в конце октября по настоятельной рекомендации главного советника Черепанова один полк был выдвинут в район Пинцзяна. Он сыграл важную роль в остановке японских частей, наступавших к югу от Ханькоу.

После 12 ноября, как только фронт стабилизировался, полк был отведен в исходное положение. А в конце ноября после совещания в Нанье было принято решение сформировать на базе 11-й армии 5-ю механизированную армию, куда в полном составе и была влита 200-я механизированная дивизия.

Механизированная армия располагалась в районе Хэншаня и являлась личным резервом верховного главнокомандующего. Командовал ею один из приближенных [101] Чан Кай-ши — генерал Ду, а советником при нем состоял майор П. Д. Белов.

Хотя танки в боях и не участвовали, они играли роль стратегического резерва, сдерживающего, с одной стороны, агрессора, а с другой — милитаристов-губернаторов, которые подчинялись только силе.

Основная масса машин (210 единиц) была сосредоточена в районе Хэншаня. На севере, в районе Сианя, стояли два танковых батальона, прикрывавшие Сиань — Ланьчжоуское направление.

К сожалению, танки находились далеко в тылу. Чан Кай-ши запрещал использование их в бою, считая это слишком дорогим удовольствием.

По мнению военных советников, при умелом использовании танков, имевшихся в распоряжении китайского командования на основных операционных направлениях, они могли бы уравновесить силы и не только приостановить японское продвижение, но и на ряде направлений отбросить японцев в исходные районы.

Во всяком случае, должен был быть накоплен опыт, но для этого надо было пойти на смелые действия, чего боялись китайские генералы.

Танки — военная техника, развившаяся в середине первой мировой войны. Теория применения их в бою, родившаяся в сентябре 1916 г. на берегах р. Соммы, таила в себе множество нереализованных надежд и потенциальных возможностей.

Мы — советские военные специалисты верили в силу танков и считали, что именно танки решат основные проблемы маневренной войны. К сожалению, познания китайских генералов в приемах и методах использования танков ограничивались сведениями об их долларовой стоимости и уж во всяком случае не ушли дальше знаний английских генералов 1916 г., растерявших первые танки на Сомме в осенней грязи и распутице. События на Сомме до известной степени повторились двадцать лет спустя на Янцзы, с той разницей, что англичане из 49 танков вывели на передний край немцев 18, или 36%; китайцы из 70 танков лишь 12 (16%) вернули на исходные позиции, остальные застряли в грязи рисовых полей.

Неудачный опыт поколебал веру китайских генералов в силу новой техники. Они стали применять танки [102] с особой осторожностью. Об этом, в частности, свидетельствовали бои за Ухань. Но об этом ниже.

Несколько слов об артиллерии. Перед войной в стране имелось более 1000 орудий разного калибра. Однако только 16 зенитных пушек Круппа среднего калибра, 48 полевых пушек «Шнейдер — Крезо» и до 60 зенитных пушек «МЗА» (мелкокалиберная зенитная артиллерия) Салатури были современными. Остальная артиллерия была представлена отжившими свой век орудиями самых различных марок и конструкций — немецких, французских, шведских, японских и русских заводов. Сохранились даже орудия, изготовленные в прошлом веке — с клиновыми затворами.

Особенно плохо было с зенитной и противотанковой артиллерией, которая играла наиболее существенную роль в современной войне. Главной помехой к использованию артиллерии в бою были нехватка или даже отсутствие боеприпасов. Китайская промышленность не изготовляла снарядов к орудиям иностранных марок, а поставка их из-за границы проводилась в крайне ограниченном количестве. Были орудия, которые в своем комплекте имели не более 10 снарядов. Положение считалось удовлетворительным, если на орудие приходилось по 25–40 снарядов. Фактически, как только кончались снаряды, орудия выходили из строя и попросту бросались.

К этому следует добавить совершенно недостаточную подготовку артиллерийских офицеров. Они не умели стрелять с закрытых позиций. Как правило, огонь велся на дистанцию 4–6 км и был малоэффективен.

Из 196 пехотных дивизий только 35 дивизий войск центрального правительства имели штатные дивизионы по 6–12 орудий в каждом (в китайской армии они назывались батальонами). Остальные не имели артиллерии совсем или имели ее в крайне ограниченном количестве. Например, в гуандунских войсках было по два орудия, а в гуансийских — по четыре на дивизию. В такой крупной армии, как сычуаньская, артиллерии не было.

Основные артиллерийские силы составляли резерв главного командования и были сведены в артбригады и полки войск центрального правительства.

С развитием боевых действий в Северном Китае и в долине Янцзы было принято решение расформировать [103] четыре артбригады из восьми существовавших, и орудия направить в пехотные дивизии. Эта мера дала возможность к октябрю — ноябрю 1937 г. сосредоточить на Шанхайском фронте до 250 орудий, на Тяньцзинь-Пукоуском направлении — до 75 и на Пекин-Ханькоуском направлении — 80 орудий. С учетом артиллерии провинциальных войск всего в первый период боевых действий на фронтах находилось около 500 орудий — лучшие из тех, что имела китайская армия.

В боях за Шанхай, Нанкин и Сюйчжоу (апрель — май 1938 г.) значительная часть артиллерии была захвачена японцами, разбита, брошена. Армия фактически осталась без артиллерии.

В начале 1938 г. китайское правительство вело переговоры с фирмой «Шнейдер-Крезо» о поставке 75-миллиметровых пушек. Фирма заказ приняла, но выполнила обязательства только в 1939 г. Другие фирмы задерживали осуществление контрактов, заключенных еще до июля 1937 г. И здесь Советский Союз пришел Китаю на помощь. Первые пушки советского производства появились в войсках Центрального фронта в апреле 1938 г. (винтовки и пулеметы много раньше).

Всего с ноября 1937 г. по ноябрь 1939 г. СССР поставил Китаю: орудий разного калибра и назначения 1300, пулеметов ручных и станковых 14 тыс., танков 82, автомашин 1550, самолетов 985{2}.

Как известно, поставки вооружения Китаю на этом не закончились. В конце 1940 и в 1941 г. было дополнительно поставлено: самолетов «СБ» и «И-16» — 250, орудий разного калибра — 300, автомашин ЗИС-5–300{3}. Был также представлен добавочный кредит в 200 млн. долларов{4}.

Таким образом, общие поставки вылились во внушительную цифру: самолетов всех марок 1235, орудий разных калибров 1600, танков средних «Т-26» 82, пулеметов станковых и ручных 14 тыс., автомашин и тракторов 1850; большое количество винтовок, артснарядов, винтовочных патронов, авиационных бомб, запасных частей [104] к самолетам, танкам и автомашинам, имущества связи, бензина, медикаментов и медицинского оборудования.

Если говорить о стоимости поставленного вооружения, запасных частей и материалов, то на оплату едва ли хватило тех займов, которые были предоставлены Советским правительством Китаю.

С первыми орудиями в Китай прибыли советские инструкторы и советники, среди них майоры Борисов и Малахов. Первым старшим советником по артиллерии был назначен майор Голубев, с 15 июля его заменил полковник Шилов. Немного позже в Китай приехали советские инструкторы по зенитной артиллерии: майор Русских и капитаны Табунченко, Гордый, Чуяшев.

Группа советских артиллеристов на протяжении 1938–1939 гг. проделала огромную работу по реорганизации китайской артиллерии и обучению ее личного состава. Во всяком случае, к августу 1938 г. китайские офицеры были обучены правилам стрельбы с закрытых позиций. Немецким советникам не удалось сделать это за десять лет.

Что можно сказать о военно-морском флоте Китая? Когда мы прибыли в Ханькоу, он уже не существовал. Его десять крейсеров, пять сторожевых и десять торпедных катеров были либо уничтожены японцами, либо затоплены своими же экипажами у побережья. Оставшиеся две канонерские лодки ушли в Ханькоу и включились в систему ПВО, а три вспомогательных судна использовались на строительстве заграждений на Янцзы.

Я не моряк и не могу взять на себя смелость писать о действиях флота. Могу лишь констатировать факт, что огромная береговая линия от Нинбо до Бэйхая осталась совершенно не защищенной с моря и это крайне мешало сухопутным войскам организовать оборону морского побережья и особенно о-ва Хайнань, портов Нинбо, Вэньчжоу, Фучжоу, Цяомыня, Сватоу, Кантона.

Как найти выход из создавшегося положения? Как установить контроль за действиями японского флота? Надо сказать, что Генеральный штаб «решил» задачу просто: передал все на усмотрение губернаторов провинций, а те в свою очередь — командиров дивизий. Фактически японский флот хозяйничал в китайских водах, не встречая никакого сопротивления, обстреливал [105] города и высаживал десанты в любое время и в любом пункте.

Одной из трудных проблем, стоявших перед китайским Генеральным штабом и не решенных до самого конца войны, было обеспечение подвоза и вывоза товаров морем. В начале 1938 г. японское командование объявило о блокаде китайского побережья. Стремясь лишить Китай связей с внешним миром, нарушить таможенную систему и этим исключить из китайского бюджета важную статью доходов, 3-й японский флот, на который было возложено выполнение этой задачи, беспощадно топил суденышки китайских рыбаков в их территориальных водах. Однако моряки на мелких судах каботажного флота и рыбаки на джонках не раз дерзко прорывались через блокаду, чтобы доставить бесценный для китайской армии груз. Многие из смельчаков поплатились жизнью. По официальным данным, в результате 14-месячной блокады было потоплено 628 джонок и убито до 10 тыс. рыбаков.