Культ предков в той его форме, которая дошла до наших дней, связан с отцовским родом, т. е. с тем периодом доклассового общества, в котором человеческий коллектив осознавал свое кровное родство по мужской линии, когда все члены рода вели свое происхождение от одного общего предка. Живые члены рода не только представляли себя потомками этого предка, но и считали, что душа предка сохраняет связь и влияет на мир живых. Такое представление о загробном мире и породило уверенность, что душам предков надо регулярно помогать, снабжая их всем необходимым: пищей, одеждой, жильем, рабами (в рабовладельческом обществе), а впоследствии деньгами для покупки всего необходимого. Доставка всего необходимого в мир душ обеспечивалась, по верованиям иньцев, сжиганием жертв. Первоначально сжигались настоящие одежды, настоящий строительный материал для жилья или дом, в жертву приносили живых людей, закалывали живых животных. Позже, в середине I тысячелетия до н. э., перешли к замене настоящих ценностей изображениями их из глины и бумаги. До наших дней деревянные заменители — погребальные фигурки дошли как один из типов кукол — детских игрушек.
В обрядах жертвоприношений и молений предкам ведущую роль играли старший сын — носитель семейного культа и глава рода — носитель родового культа. Разработав сложный ритуал почитания душ предков и строго соблюдая его, потомки твердо рассчитывали на помощь предков в самых различных делах; основными были просьбы о продлении жизни каждого члена рода, о счастии и благополучии всего рода, о многочисленном мужском потомстве, в котором род будет жить вечно. В дальнейшем этот культ единства рода был перенесен в родственную патронимическую общину цзунцзу. Менялись формы молений, но сущность их оставалась прежней. В цзунцзу были выделены земли, доход от урожая с которых шел на устройство общинных молений предкам. Моление совершалось в общинном храме предков. По убеждению молящихся, предки продолжали незримо присутствовать здесь при совершении обряда. Во время совершения погребального обряда по вождю рода или кому-либо из родовой аристократии от имени усопшего (как бы присутствующего на собственном погребении) выступал «представляющий» его доверенный ши; роль эту чаще всего выполнял малолетний племянник усопшего, облаченный в его одежды. Отвечая от имени покойного на вопросы присутствующих, мальчик старался подражать его голосу, его характерным жестам и мимике. Неслучайно исследователи видят в этом «лицедействе» один из истоков возникновения актерского искусства.
При совершении обряда погребения вождя племени главный ши от имени усопшего выдвигал его преемника. Обряд избрания «преемника предков» был одним из важнейших социальных актов в раннеклассовом обществе, одним из основных обрядов государственного культа предков. В «Шицзине» завершающая часть этого обряда зафиксирована так:
Продление в потомках тебе суждено,
А как же продление сулю тебе я.
Тебя им одарит супруга твоя.
Тебя им одарит супруга твоя,
А следом и внуков пойдут сыновья.
Таким образом, и здесь основной мотив моления — продление рода, обильное мужское потомство: бесконечной чередой, поколение за поколением сыновья, внуки, сыновья внуков. Считается, что души тех, кто не оставил мужского потомства, становятся злыми духами, ибо о них некому позаботиться, и они в свою очередь не могут посодействовать потомкам.
Связующим звеном между пантеоном культа предков и культа природы в народной религии служила большая группа духов и божеств отдельных участков жилого дома, усадьбы, поселения, дорог. В числе обязательных годичных жертв древними источниками упоминаются жертвы пяти духам: духу дверей — в начале весны, духу очага — в начале лета, духу середины комнаты — в середине лета, духу ворот — осенью, духу дороги — зимой.
Обряд приношения жертв каждому из этих духов совершался в храме предков. Храм предков родовых, а позже семейных сохранился до последнего времени как центр отправления не только даоской обрядности, но и конфуцианских церемоний. Как правило, храм был ориентирован так, что алтарный его стол был обращен к юго-востоку. ‘Прямоугольное в плане каркасно-столбовое здание храма обычно имело черепичную крышу с загнутыми кверху углами. Предпочитали ставить храм на воз- вышенности или на искусственной насыпи (типа стилобата). Внутреннее убранство храма обязательно включало светильники, гонги и алтарный стол. В центре алтарного стола обычно был помещен ларец, в котором хранились таблички с именами предков. При молении в центре алтарного стола ставилась табличка с именем божества или духа, к которому обращалось моление (в нужных случаях вынимались и расставлялись таблички предков). Перед главной таблицей или по бокам ларца ставились чашечки с жертвенной пищей и‘ курильницы с благовониями, а также фигурные свечи из красного воска. Носитель культа предков — старший мужчина главной линии большой семьи — зажигал свечи и благовонные палочки. Опустившись на колени перед табличкой духа, он возносил к нему пожелания, соответствовавшие «обязанностям» духа: духа дверей молили об охране семьи от дурных влияний местности и от злых духов; духа ворот просили об охране домашних животных и имущества; духа дороги — о защите членов семьи и животных от болезней и преждевременной гибели; дух середины комнаты, вытеснивший в народных верованиях духа центрального опорного столба жилища, почитался как представитель духа-хозяина дома (чаще всего «первого предка семьи»). К нему возносились моления о продлении рода.
Наибольшее значение среди духов и божеств жилища придавалось Цзао- шэню — духу домашнего очага. Культ его дошел до наших дней. Цзао-шэня (Цзао- вана, или Цзао-цзюня, т. е. «государя очага») в религиозных крестьянских семьях чтут и побаиваются, так как в народных верованиях ему вменена обязанность присмотра за внутрисемейными отношениями, поведением и моральной чистотой членов семьи. Считается, что Цзао-ван возносится к небесам с дымом и запахом праздничной новогодней пищи, которую готовят заранее. Это явно сравнительно позднее представление, так как в Северном Китае еще недавно говорили, что Цзао- зан на небо «едет на лошади» и перед божницей в чашечке ставили мелко нарубленное сено — корм для нее. Цзао-ван на лубочной иконе изображается в сопровождении супруги Цзао-ван Найнай, ибо блюстителю семейной нравственности не подобает оставаться холостым.
В период формирования общегосударственного культа предков значение родовых и племенных культов значительно снижается и центром их отправления становится цыган — храм патронимической группы. Вместе с тем представление о могущественном предке племени сливается- с качественно иным культом героя. Представление о вожде племени как герое со временем переходит в представление об эпониме — легендарном* предке-герое, по имени которого и называется коллектив его потомков. Культ героев, широко распространенный среди всех народов Восточной и Юго-Восточной Азии, нашел выражение в обожествлении героев-мастеров того или иного ремесла (например, Лубань — покровитель столяров), героев национально-освободительных войн или борьбы с интервентами (типичным примером является культ Юэ Фэя, героя войны против захватчиков чжурчжэней, или Чжэн Чэн-гуна, героя национального отпора захватчикам маньчжурам в XVII в.).
Общегосударственный культ предков, участие в отправлении которого было обязанностью всего чиновного сословия императорского Китая, связывался с культом предков императора и ролью самого императора — носителя этого культа (первосвященника).
Шанди — высшее божество
Как отражение социальных сдвигов в древнем Китае появляется представление о небожителях во главе с Юйхуаном Шанди (дословно «Яшмо вый император», «Верховный, или Небесный, предок», в отличие от 4эн- хуан Туди — властителей местностей и поселений и Сяди — прочих «земных» божеств).
Однако над всей этой системой и иерархией божеств еще со II тысячелетия до н. э. продолжало стоять абстрактное представление о Всесильных Небесах. Даже в период создания древнейших литературных памятников (середина I тысячелетия до н. э.) четкого представления о роли и характере этого Неба не имели даже конфуцианцы. Развитие понятш Неба связано с императорским Китаем. От Неба император получал инвеституру на правление Поднебесной. Считалось, что Небо «доверяет» императору (сыну Неба) страну и народ и только Небо вправе отнять эту власть; если правитель неправедно управляет страной, то Небо «поручает» правление другому, более достойному. Предостережением неправедному правителю считались стихийные бедствия: засухи и наводнения, затмения солнца и другие «грозные знамения». За эти бедствия ответственным перед Небом считался император. Сын Неба не только управлял Поднебесной, но, по официально принятому мнению, он получил от Неба и право на руководство духами и божествами. По своему усмотрению император указом «повышал или понижал в ранге», возводил в сан божества и духов, даровал им чины, а впоследствии и ренту (соответственно чину).
Небесные сферы и земной (а позже и подземный) мир считались населенными сонмом божеств и духов. В большинстве своем божества и духи очеловечивались: божества первого ранга, как правило, представлялись в виде мужчины, женские обычно были второстепенными божествами. Главенствующее положение они сохранили в отдельных областях семейной обрядности, в психотерапевтических приемах народной медицины и т. д. (как например, упоминавшаяся выше Няннян Сун-цзы).
Новая религиозная система сохранила в своем составе многие пережитки верований предыдущих периодов, в том числе тотемистические. Божества полуантропоморфные (полуживотные, полулюди) и обожествленные животные, птицы или растения, сохраненные в пантеоне народной религии, трансформировались. Они превратились из могущественных предков-тотемов в помощников или спутников новых основных божеств пантеона (как например, быкоголовый и конеголовый помощники Владыки подземного царства). Так, спутниками божества долголетия Шоусина считаются: пятнистый олень, журавль, персик, бамбук, сосна, чудесная трава линчжи и ряд других. В легендах Инь-лун (Синий дракон) помогал предку Юю справиться с наводнением, прорывая хвостом своим русла рек; Хуан-сюн — желтый медведь, приходивший в снах У-вану, служил ему советником, и т. д. Божества грома и бурь изображались едущими на драконах, властитель ветра Фын-бо — выпускающим :ветер и бурю из мехов, сделанных из тигровой шкуры. Лэй-гун (до словно «князь — повелитель грома») изображался в народной лубочной картинке в виде полуптицы, производящей грохот ударами молота по циркульной системе барабанов.
Существовавшая в начале нашего века структура системы народных верований сложилась в основном к концу I тысячелетия до н. э. Пантеон народных верований Китая в начале нашего века включал три группы основных божеств. Первая группа — божества, связанные с народной космологией и культом природы: Юйхуан, Паньгу, Нюйгуа, Си-ван Му, .круг божеств земли и земледелия — Туди-шэнь, Тушэнь-хоу и др.; громовое воинство — Лэй-цзу (предок-громовик), Лэй-гун (громовик), Дянь- му (мать молний), Фын-бо (повелитель ветров), Юй-мин (илиЮй-ши,— ниспосылатель дождя), драконы и круг божеств водоемов и рек, местные божества леса, гор, местностей и поселений (чэнхуан), божества звезд (в том числе китайские хроносы — божества времени: часа, дня, месяца, года). Вторая группа — божества, связанные с культом предков (в прошлом он был общегосударственным), культом семейных предков, культом героев-предков, божества-покровители человеческого коллектива или личные боги (например, божества-покровители ремесел и профессий иного типа, например специализированные медицинские божества), божество богатства Цай-шэнь и его спутники, божества долголетия: Шоу-сини др.; особое место в этой группе занимает Цзао-цзюнь, играющий роль посредника между семейными божествами и Юйхуан Шапди; в эту группу со временем вошли буддийские божества (Бодисатва Гуань-инь — божество милосердия) и святые-архаты. Третья группа — божества и духи вредоносные: духи болезней, вампиры, оборотни, 5 ядоносов и др.
С культом семейных божеств (культом предков семьи) тесно связан один из наиболее устойчивых культов в современных народных верованиях — культ духов и божеств долголетия, органической частью входивший в даосизм и наиболее разработанный именно в этой религиозной системе Китая. В круг божеств входят: восемь бессмертных (басянъ), главное божество долголетия, Шоусин, божества времени: года, сезона, месяца, дня; спутниками божеств долголетия считаются женские медицинские божества. Былые тотемы: растения, птицы, животные — также входят в число спутников этих божеств. Таковы, например, сосна (и кедр и реликтовая лиственница — гинко), бамбук и персик (но только цветы и плоды; считается, что в садах Си-ван Му на Дальнем западе растут персики, плоды которых даруют бессмертие), журавль, красноголовый аист, сойка, сова, пятнистый олень (хуа лу) и многие другие. В официальных религиях Китая народная символика божеств долголетия приобретала часто иное осмысление, вытеснившее первоначальное, основное. Так, например, изображение оленя — носителя пантов, издавна известных в народной медицине как тонизирующее и омолаживающее средство, воспринималось как пожелание успехов на служебном поприще, потому что слово лу — «олень» звучит так же, как лу — «государево жалованье» (т. е. чиновная должность). Изображения журавля и аиста также воспринимались как пожелание успеха по службе, но не по созвучию слов (омофонизму), а по тому, что их голову увенчивает красный хохолок, как шапку чиновника высшего класса увенчивал рубиновый красный шарик — знак различия в феодальном Китае. Из круга божеств долголетия выпали со временем Почтенная старица и Старец-прародитель, а также их спутники л символы: плакучая ива и ясень. Из древнейших тотемных растений дошел до наших дней гуйшу (китайский лавр, коричное дерево). По преданию, дерево бессмертия гуйшу растет на луне, где под его ветвями пляшет со своими подружками богиня луны Чан Э. В феодальном Китае изображение гуйшу считалось пожеланием успехов по службе, так как название его омофонично слову гуй — «знатность». Тем самым этот символ перекочевал в другую из наиболее распространенных групп божеств — Си-Фу (божества радости, счастья и богатства). Эту группу возглавляет троица Цай-шэнь, Си-шэнь и Гуй-шэнь. В феодальном Китае (особенно, пожалуй, в конце феодального периода) главенствующую роль в этом круге божеств стал играть Цай-шэнь — божество богатства, обитающий на юге Небесной сферы.
По легенде, Цай-шэнь награждает наиболее стойкого из своих почитателей нежданным бессчетным богатством. При этом якобы оживает во всех своих деталях лубочная новогодняя икона (или картина), вывешиваемая обычно в это время на стене жилой комнаты или на боковине кана. Оживает диншу — сирень (называемая деревом богатства, так как ее наименование — омофон слову цзинъ — «золото»), она изображается с ветвями, согнувшимися под тяжестью монет и слитков золота. Начинает ржать баома — лошадь, везущая корзины, переполненные слитками золота и серебра; на седле ее раскрывается баохэцзы — чечевицеобразная шкатулка, полная драгоценных камней. С небес спускается сам Чжао-гун Мин (Цай-шэнь), сопровождаемый близнецами мальчиками хэ-хэ (наименование которых созвучно названиям столь необходимых человечеству явлений: мира и спокойствия) и Люхаром; последнего часто именуют Пхаром; он изображается стоящим на трехлапой жабе (чанъ), изо рта которой он тянет ленту с нанизанными на нее монетами (по легенде, он спасает этим друга, обращенного в жабу за корыстолюбие, освобождая его от груза богатства). Спутником Цай-шэня и символом богатства считалось прежде изображение пеона.
Божество радости и счастья Си-шэнь, обитающий в юго-западной части Небес (напомним, что почетным углом дома считался именно юго-западный — ао — и домашний алтарь размещался в нем), редко встречается в народной лубочной иконографии. Но в лубочной картинке, в вышивке постоянны изображения его спутников: летучей мыши (ее наименование фу служит омофоном словам фу — «счастье», «радость» и фу — «богатство»), сороки (сицяо—омофон слову си—«радость»), бабочек (старинное наименование их сянси — является омофоном словам сян — «радость» и си «радость»). Изображение слона (сян — омофон слову сян — «радость»), вероятно, пришло в народную религию Китая из буддизма.
Третий член троицы — Гуй-шэнь (божество знатности) также известен в народной иконе более всего по его спутникам и помощникам. Таковы упоминавшиеся выше роза (мэйгуй), сирень (динсяншу), аист (сянъхэ), а также лу — птица-рыболов (карморан), лу — олень, пеон му дань и многие другие.
С основным издревле занятием китайцев — земледелием связан в народной религии круг божеств земли, бурь и вод.
В круг божеств и духов земли входили прежде всего олицетворения рождающей силы земли и произрастающих на ней злаков. Таковы божество земли в древности Шэн-цзи (дословно «божество почвы из злаков»), Ао-по (или Ао-шэнь — дух плодородия земли, представлявшийся в образе доброй Старицы-прародительницы; возможно, один из образов все той же матери-природы), мяо-ван — дух-покровитель ростков риса и ряд других частных и местных божеств и духов, божеств отдельных сельскохозяйственных культур разных районов. Их образы выступают обобщенно в собирательном представлении о Матери земли и Отце земли (Ту Му и Ту-гун) и Духа земли (Туди-шэнь). Подобно Цзао-вану Туди-шэнь часто помещается в полевых кумирнях вместе с супругой, которую народные верования наделяли обязанностью отпугивать на нивах вредителей сельского хозяйства; лучшим способом отпугивания считалось изготовление из глины и затем обрядовое уничтожение изображений «пяти вредоносных существ», а также размещение в поле флажков с иероглифической надписью-оберегом. Уже с конца XIX в. Туди-шэнь «потеснил» в народных верованиях не только прочих божеств и духов земли, но и вообще духов-повелителей местности — чэнхуанов. Его наделяли также обязанностью отмечать и докладывать Юйхуану о рождениях и смертях в каждой местности (т. е. о приросте или убыли населения). Получив «сообщение» о смерти в какой-либо семье, Туди-шэнь, по представлению верующих, не только фиксировал это в годичном реестре, но должен был «аттестовать душу» покойного на докладе Юйхуану. Соответственно этой аттестации и решению Юйхуана, считают верующие, душа попадает на судилище в Фындучэн (город Фынду, стоящий на границе живого и мертвого миров). Здесь душа предстает перед Великим правителем Фынду (Фындудади) для получения пропуска в загробный мир. Перейдя границу, души грешников попадают в подземное царство на суд к Великому восточному правителю (Дунъюэ Дади); души же праведников, за которыми Яшмовый император присылает отрока в темно-синих одеждах (цин и тунцзи), попадают в места блаженства (цзиложисо), т. е. рай.
По народным представлениям, подземное царство (соответственно воспринятому из буддизма учению об аде) разделяется на 10 залов, где правят суд 10 судей. Все они подчинены Дунъюэ Дади.
Наиболее могущественными из 10 судей считались первый и десятый. Первый — Циньгуан — определяет «степень грешности». Соответственно его определению душа будет направлена в залы, специализированные по роду дурных поступков, где грешников мучают демоны. Только души тех, у кого добрых дел было больше, чем злых, Циньгуан направляет, минуя залы мучений, к десятому судье — вану Яньло, который решает, можно ли разрешить им вновь появиться на свет земной и какой судьбой их наградить в новом рождении.
Туди-шэнь наделен был также правом ходатайствовать о смягчении наказания или даже об установлении срока мучения, по истечении которого душа считалась «очищенной от греха» и могла возродиться вновь на земле.
Из божеств бурь и вод наиболее почитаемым было громовое воинство. Основной их задачей в народных верованиях было обеспечение своевременного выпадения дождей, защита от природных пожаров, посылка благостных ветров. Но не менее важной их функцией считалась борьба с вредоносными злобными демонами и духами, в особенности с духами болезней. По иконописи, эта группа появляется в тучах.
Иконографически Лэй-цзу и Юй-ши изображались мчащимися на драконах; Фын-бо изображался с мешком из тигровой шкуры, откуда он, как из меха, гонит ветры различной силы; Дянь-му — с двумя зеркалами-отражателями в руках, окруженными языками огня. Лэй-гун помещался в центре клубов туч в виде птицеголового чудовища с перепончатыми крылами, птичьими лапами-ногами. В левой руке он держит резец, в правой — громовый молот, которым он, описывая крутг последовательно ударяет по девяти барабанам. Часто Лэй-цзу изображался в сопровождении министра громового ведомства Вэнь Чжуна. Это огневолосый, черноликий, в желтом одеянии чиновник (якобы убитый громовиками верный слуга императора, который в награду посмертно назначил его управлять громовиками — виновниками его смерти). Изображения громового воинства широко применялись в качестве оберега против вредоносных существ — злобных духов и бесов. Чаще всего встречалось изображение Лэй-гуна. Даже изображение его атрибутов или просто слова лин — «приказ (бесам удалиться)» считалось достаточным по силе* действия оберегом. Следует отметить, что магия слова, графически выполненного как криптограмма (тайнопись), имела в Китае чрезвычайно широкое распространение.
Подразделение божеств народной религии на вышеупомянутые три группы остается условным и потому, что первые две группы взаимосвязаны (например, божества земледелия и семейных культов) вследствие большой синкретичности народных верований. Как и у других народов, у китайского крестьянина в домашней божнице можно было найти изображения божеств и местных и общекитайских, божеств народной религии и всех трех учений. В своем небольшом, но исключительно важном труде «О китайском храмовом синкретизме» академик В. М. Алексеев отмечал удивительное сосуществование божеств не только в быту, но и в храмах старого Китая. Эта синкретичность объясняется не столько веротерпимостью китайских народных масс, сколько стремлением задобрить и расположить к себе «на всякий случай» все известные божества и духов. Она объясняется и тем, что официальные религиозные системы (особенно пришлые) в целях лучшего проникновения в сознание народных масс широко использовали и адаптировали народные верования, вводили в свой пантеон не только отдельных популярных в народе божеств, но и целые комплексы их, основные народные культы.
