Чжуан — древние земледельцы юга материковой Восточной Азии. Используя природные условия речных долин Гуанси, их предки перешли от системы подсечно-огневогс земледелия к возделыванию орошаемых культур и прежде всего риса. Известно предание о том, как древние мяо познакомились с поливным земледелием от небольшого народа мулао чжуанской языковой группы. Условия долин горных рек определили расположение полей террасами. Вода для орошения поля или поднималась с помощью водяных колес, или затопляла поля в результате искусственного подъема уровня воды в реке при помощи специальных дамб.
Исторические материалы не сохранили подробных сведений о характере земледелия и сельскохозяйственных орудиях у предков чжуан в далеком прошлом. Известны лишь отдельные факты: землю пахали, используя буйволов, орудия были сделаны из дерева, на полях возделывались технические культуры: хлопок и конопля, а на небольших плантациях выращивались тунговые и чайные деревья, плоды которых дают масло. В китайской литературе встречаются сведения о торговле древних чжуан товарами своего производства, прежде всего знаменитой парчой. Очевидно, предки чжуан на рубеже нашей эры были знакомы с бронзой, которая представлена высокими образцами ремесленного производства — ритуальными барабанами и различными украшениями. Бронзовые изделия их производства были немаловажной статьей торговли древних чжуан с другими южными народами.
Высокоразвитое для своего времени сельское хозяйство, с одной стороны, широкое проникновение товарно-денежных отношений, с другой — послужили основой раннего развития классового общества у древних чжуан в сравнении с другими южными народами. Уже исстари определилось и несколько особое положение чжуан (после завоевания их областей) в китайской империи. В отличие от других народов, у чжуан феодальные правители Китая предоставляли возможность знати сдавать государственные экзамены для занятия должности. Многие методы ведения хозяйства и орудия труда чжуан были восприняты китайскими поселенцами. Может быть, именно этим и объясняется отсутствие подробных сведений о специфически чжуанских формах хозяйствования.
В настоящее время чжуан широко используют тягловый скот — быков и буйволов, металлические и деревянные орудия труда — плуг, борону, мотыгу, серп.
Заливной рис является основной сельскохозяйственной культурой для чжуан, занятых орошаемым земледелием. Поскольку работы фактически ведутся круглый год, нельзя и установить какого-либо точного срока начала сельскохозяйственного года. Поля под рис обрабатывают при помощи плуга и однорядных или трехрядных борон. Весь период произрастания и созревания риса охватывает 3—4 месяца. В течение этого времени чжуанские крестьяне два раза проводят прополку. После сбора второго урожая риса на одном поле большую часть оставляют не занятой, а на меньшей сеют зимние культуры — бобовые и овощи. На неорошаемых полях чжуан сеют суходольный рис и другие злаки, больше всего кукурузу. Сажают кукурузу гнездовым способом, по несколько зерен в одну лунку. На тех же землях во второй посев идут соевые бобы, арахис, просо. Прежде самый большой урожай заливного риса составлял 300—400 цзи- ней с одного му.
Такими условиями сельскохозяйственного производства отличаются только районы речных долин, где живет подавляющее большинство чжуан Гуанси. На севере провинции в горном районе чжуан в основном занимались лесным промыслом, сбором дикорастущих плодов и лекарственных растений, охотой и рыболовством. Поскольку условия для земледелия здесь мало подходящие, то и доход от земледелия составлял всего 7з или около V2 всего дохода крестьянской семьи. В какой-то мере жизнь горных чжуан отличалась от жизни их соплеменников в остальной части Гуанси. Но это касалось небольшой группы всего народа и не определяло его общего развития.
Высокая степень развития сельского хозяйства (если брать общий уровень для Китая начала XX в.) и его частично товарное направление, а также раннее отделение ремесла способствовали возникновению чжуан- ских торговых центров, выросших в поселения городского типа.
Чжуанские ремесленники производили металлические и деревянные орудия труда, изготовляли черепицу для продажи и своим соплеменникам и китайцам, гончарную посуду, фарфоровые изделия и пр. На базе этих домашних промыслов уже в конце прошлого века возникли мануфактуры и различные ремесленные производства — железных изделий, черепичные и гончарные, прядильные и фарфоровые предприятия. Появилась небольшая группа чжуанского населения, порвавшая с земледелием и превратившаяся в наемных рабочих на горнорудных предприятиях, принадлежавших китайскому бюрократическому или иностранному капиталу, а также на различных ремесленных мануфактурах и производствах. В последние годы перед образованием КНР стал использоваться наемный труд чжуан в сельском хозяйстве и на ткацко-прядильных фабриках (занятых изготовлением знаменитой в Китае многоцветной гуансийской, или чжуанской, парчи). Таким образом, уже многие годы происходит формирование собственного пролетариата чжуан. Вместе с тем в ряде местных производств, на небольших предприятиях и в торговых центрах стал появляться чжуанский местный капитал. Как правило, капиталистические элементы в чжуанском обществе были связаны с бюрократическим капиталом всего Китая и в целом развитие капиталистических отношений у чжуан сдерживалось империалистическим и феодальным гнетом, тормозившим развитие всей страны.
Социальная организация
В целом общество чжуан прежде было полуколониальным и полуфеодальным. Основное средство производства большинства населения — земля — находилось в собственности помещиков и кулаков. Предприятия промышленно-ремесленного типа были сосредоточены в руках представителей бюрократического капитала и империалистов. При обследовании ряда районов Гуанси было установлено, что в 40-х гг. на 1200 хозяйств помещики и кулаки составляли 5.9% и владели 16.8% земли. Если же учесть еще узурпированные помещиками общинные земли, то земля, находившаяся в собственности господствующего класса, составит 26%. Бедняки составляя 36.45% всех хозяйств, владели 14.7% земли, батраки (8.61) владели 0.69% земли. Прочие хозяйства принадлежали середнякам, мелким арендаторам и ремесленникам. Помещики и кулаки эксплуатировали крестьян и батраков с помощью феодальной аренды, ростовщических ссуд. Крупные помещики были тесно связаны с бюрократическим капиталом.
Элементы общественной организации, характерные для первобытнообщинных отношений, сохранились у чжуан в форме номинально существующих «родовых старейшин», «совета старейшин» (хотя поселения уже не были родственными по своему составу), и пережитки ее стали в руках феодалов орудием закрепощения крестьян.
Исторически сложившаяся и существовавшая до свержения цинской династии в Китае, в частности у чжуан, система управления инонациональными районами осуществлялась через ту-сы. Ту-сы представляли на месте власть китайского императора, были сборщиками налогов в пользу казны, главными судьями и вершителями судеб населения подведомственных им районов. Резиденцией ту-сы обычно был уездный центр. Ту-сы подчинялись все старейшины «родов» (т. е. родственных групп).
До начала XVIII в. ту-сы мог быть только выборный представитель чжуан из числа старейшин рода, имевший заслуги перед императорским двором. С 1728 г. должность ту-сы перестала быть выборной. Императоры по эдикту 1728 г. присвоили себе право назначать ту-сы, причем назначенным на этот пост мог быть и китаец, что и происходило в подавляющем большинстве случаев. Если старейшина рода был собственником и распорядителем земли рода, то ту-сы был собственником и распорядителем всех земель в районе его юрисдикции. Ту-сы становился на путь узурпации прав рода на землю. Таким образом династия Цин, стремясь посеять рознь между чжуан и китайцами, отменила существовавшее прежде положение и разрешила китайским феодалам присваивать земли чжуан. В результате крестьяне чжуан, с одной стороны, испытывали гнет китайских феодалов, с другой — своих собственных, выступавших обычно в роли старейшин родов.
Однако в далеко ушедшем от первобытной эпохи обществе система управления некитайским населением Китая с помощью аппарата ту-сы изжила себя уже в конце периода династии Цин. В новых социальных условиях даже феодализированная родовая знать не обладала ни реальной силой, ни богатством. В годы господства гоминьдана последние остатки местного управления ту-сы у чжуан Гуанси были уничтожены, и на смену им стала вводиться общая для китайских районов система баоцзя.
Баоцзя как система, с помощью которой гоминьдановская власть управляла местным населением, сочетала в себе административные, военные и просветительные функции. Гоминьдановские реакционеры пропагандировали эту систему как свою политику «трех самоуправлений», якобы предоставленных народу, — в области администрации, самозащиты и просвещения. Что из себя представляла эта политика, видно на примере тех же чжуан.
Начальник баоцзя деревни одновременно являлся и начальником школы и начальником военно-полицейского отряда деревни. Первоначально, в годы антияпонской войны, на эту должность назначали кого- либо из молодых интеллигентов, прошедших специальную подготовку, но впоследствии во главе баоцзя ставили местного джентри. В подавляющем большинстве главари баоцзя в годы революции стали агентурой реакционного гоминьдана.
К началу 1950 г. провинция Гуанси была очищена от регулярных го- миньдановских войск. Отряды народного ополчения еще прочесывали горные леса, где прятались вражеские банды, а на освобожденной земле чжуан начали создаваться демократические организации. Прежде всего была проведена аграрная реформа и ликвидировано помещичье землевладение.
Экономические преобразования
Дни проведения аграрной реформы стали днями политического воспитания широчайших масс чжу- анского крестьянства. Земля перешла в руки тех, кто ее обрабатывал. С помещиками и феодально-бюрократическим аппаратом было покончено, народ чжуан стал строить новую жизнь.
С 1955 г. движение за социалистическое преобразование в сельском хозяйстве охватило районы, населенные чжуан. В 1956 г. в сельскохозяйственных кооперативах высшего типа было объединено свыше 96% всех крестьянских хозяйств у чжуан Гуанси. Наряду с подъемом сельскохозяйственного производства в районах, населенных чжуан,* росли промышленные предприятия. Если в 1950 г. в этих районах было 141 промышленное предприятие, то уже в 1956 г. их действовало 478. В 1956 г. доходы от промышленности составляли 10%, а уже в 1957 г. промышленность (включая кустарную) дала 32.5% всех доходов в районе. После образования КНР в Гуанси-Чжуанском автономном районе силами населения было построено большое число крупных и мелких ирригационных сооружений, что позволило оросить дополнительно свыше 12 млн му земли.
Столица автономного района г. Наньнин, а также города Лючжоу, Гуйлинь стали крупными промышленными и культурными центрами.
Материальная культура
В годы гоминьдановской реакции чжуан запрещалось носить свою национальную одежду, говорить на родном языке, называться чжуан. Но на род, несмотря на все запреты, сохранил и свое национальное достоинство, и свой язык, и элементы своей материальной культуры, которые, как уже говорилось выше, были усвоены и китайцами этих же районов. В общем сейчас нет разницы между китайской и чжуанской одеждой, но женщины чжуан украшают свои кофты традиционным вышитым орнаментом по подолу и краю верхней полы. Они любят украшения: серебряные гривны и серебряные ожерелья в виде цепочки с серебряным замком, серьги, браслеты на руках и ногах. Головным убором женщин служит повязка из черной материи, которая закалывается сбоку или на затылке и не дает волосам ниспадать на лицо. Во время работы мужчины и женщины носят большие конусообразные шляпы из соломы. Ходят чаще всего босиком или надевают соломенные сандалии.
В отдаленных районах старики до сих пор носят старинную одежду с широкими рукавами. Женщины уездов Луншэн, Лунлинь и Дасинь носят юбки, в других районах чжуанки носят штаны.
Жилище чжуан, особенно северо-западных районов Гуанси, сохраняет традиционные черты. Как правило, это двухэтажное сооружение, еще в исторических документах оно характеризуется формулой: «внизу скот, наверху людд». Нижний этаж имеет каменные стены выше человеческого роста, с двухстворчатой дверью. Верхнее помещение сложено из кирпича-сырца. Внутри дома 3—4 комнаты, одна из них передняя, остальные внутренние. Стены между комнатами сделаны из бамбука или коротких досок. Каркас дома ставится на утрамбованную площадку. Крыша кроется, как правило, черепицей черного цвета. Внутри жилых помещений находятся кровати, столы, стулья, шкафы. Окна небольшие.
Характерной особенностью поселений чжуан является устройство поселков на крутых горных склонах уступами. В городах и крупных поселениях улицы широкие, обычно застроены двухэтажными современными домами.
Из средств транспорта в настоящее время распространены двухколесные деревянные телеги, в которые запрягают лошадей, мулов, буйволов. Развит речной транспорт. В горных районах ездят верхом на лошадях и используют вьюки.
Семейный быт
Семья чжуан патриархальная, моногамная. Брак патрилокальный, однако до последнего времени сохранялись также пережитки матрилокальности: после заключения брака муж лишь навещает жену, которая переходит жить в его дом только рождением первого ребенка. Важно отметить, что, по свидетельству китайских хроник, браки с китайцами у чжуан разрешались уже с IX в. Это оказало влияние на семейные отношения чжуан. Положение женщины было такое же, как и у китайцев: она не пользовалась никакими правами в семье, рождение дочери не было радостным событием. Ухудшение материального положения семьи сказывалось прежде всего на девочках. Случалось, что девочку, достигшую 8-летнего возраста, семья продавала в чужую семью или отдавала за долги. Влияние норм феодального брака китайцев сказалось и в том, что родители могли сосватать €вою дочь, не спрашивая ее согласия и даже до рождения будущих жениха и невесты.
В семейно-брачной обрядности чжуан можно видеть многое, свидетельствующее о пережитках матриархата (ср. аналогичные обряды у других народов: мяо, ицзу, тай и т. д.). Самым значительным обрядом, предшествующим заключению брака, являлся молодежный праздник песни 3-го дня третьего месяца (прежде праздник поминовения предков) или 8-го дня четвертого месяца, а также осенью после сбора урожая. Во время этого ритуального праздника, носящего тот же характер, что и «лунные танцы» мяо, юноши и девушки поют любовные и шуточные песни «Сбор на склоне» или «Сбор на холме», завязывают знакомства. В празднестве участвует нередко 1—2 тыс., а на самых больших — более 10 тыс. чел.
При окончательном заключении брака решающее слово имеют все же родители, но не сами молодые.
За невесту семья жениха давала выкуп скотом или деньгами. В ряде случаев в горных районах оставшаяся без родителей и без братьев девушка становилась наследницей имущества семьи. После 1949 г. женщины чжуан стали хозяйками своей судьбы и играют большую роль в общественной жизни своего народа.
Чжуан хоронят своих умерших в гробу, но через 4—5 или 7—8 лет погребают заново, помещая кости в ос- суарий (обычно или зарывают оссуарий в землю или оставляют на горе, в пещерах) .
Большое распространение у чжуан имеет культ предков. Каждая семья имеет своего предка, в честь которого устраивается алтарь в доме. Во время праздника 14-го дня седьмого месяца приносят жертвы в честь семейных предков, а 30-го числа первого месяца по традиции отмечают память героев «черных флагов». Ни даосизм, ни буддизм не получили широкого распространения. По своим верованиям чжуан были анимистами.
Письменность, фольклор, литература
Высокому уровню экономического развития этого народа соответствовал уже с далекого прошлого высокий уровень культуры. Еще до IX в. н. э. предки чжуан, пользуясь иероглифической письменностью («перевернутые иероглифы»),7 создали свою литературу. В X в. эта письменность имела относительно широкое распространение и употребление в среде чжуанской интеллигенции. Автор того времени Фань Чэн-да, китайский чиновник в г. Гуйлинь, составил краткий словарь этих местных знаков, которые при анализе их показали совпадение с существовавшей недавно иероглифической письменностью чжуан.
Владея в ряде случаев китайской письменностью, чжуан создали собственные письменные знаки. Считается, что наибольшее распространение эта письменность получила в XIII—XVII вв. Именно от этого периода сохранились материалы о творчестве видного чжуанского поэта Вэй Чжидао — автора и собирателя многих народных песен и сказаний.
Чжуанская иероглифическая письменность имела следующие особенности: 1) китайские иероглифы заимствовались по фонетическому признаку; для передачи определенного значения слова чжуан писался созвучный ему, часто приблизительно, китайский иероглиф; например, для написания чжуанского слова ’деревня’ использовали китайский иероглиф ванъ (вечер), слова 'падать’ — иероглиф лун (дракон) (следует, конечно, учитывать, что в те времена звучание китайских иероглифов было иное и современное их чтение не соответствует чжуанским словам); 2) использовались китайские иероглифы, совпадающие по смыслу и звучанию с чжуанскими словами; 3) использовались китайские иероглифы, у которых в чжуанской письменности сохранялось их смысловое значение, а читались они по-чжуански; 4) образовывались знаки, обычно из двух китайских иероглифов, один из которых имел смысловое значение, другой показывал произношение всего знака; например, чжуан- ское слово 'спать’ обозначалось двумя китайскими иероглифами — 'луна’ и 'год’: первый показывал значение чжуанского иероглифа, а второй (нянь) — его произношение; 5) использовались произвольные идеограммы чжуанского письма — брали два или больше китайских иероглифов и из их отдельных частей или всего знака составляли новые идеограммы, причем не принимались во внимание ни значение отдельных иероглифов, ни их произношение; например, китайский иероглиф ши (камень), повторенный в одном знаке трижды — два внизу, третий сверху — означал в чжуанском письме: «холм, сложенный из камня»; два китайских иероглифа 'цветок’ и 'огонь’, расположенные первый над вторым, обозначали чжуанское слово 'завянуть’, 'засохнуть’; 6) заимствованные китайские иероглифы употреблялись в таком значении, которое ничего общего не имело с их китайским произношением и значением; например, китайский иероглиф кэ (мочь, иметь возможность) обозначал у чжуан 'лицо’; китайский иероглиф ван (направляться) — 'невестка’; 7) в сохранившейся письменности чжуан есть ряд иероглифов, которые не существуют в современной иероглифической письменности китайцев и, возможно, были заимствованы из древней китайской графики или являлись собственно чжуанскими иероглифическими знаками; таких знаков немного.
В существовавшей до недавнего времени чжуанской иероглифике больше всего было знаков, созданных на основе первых четырех способов.
За тысячу лет существования чжуанская письменность не усовершенствовалась, а напротив, еще более усложнилась. После 1949 г. была предпринята попытка на основе старых принципов создать «новую иероглифическую письменность». Однако получился большой разнобой в написании различных знаков в зависимости от фонетических особенностей диалекта.
Чжуанскими лингвистами совместно с другими учеными КНР в 1958 г. создан проект новой письменности чжуан на латинской основе.
Литература чжуан представлена прекрасными образцами фольклора — историческими преданиями, легендами, обрядовыми и трудовыми песнями, эпическими произведениями, богатыми по своему национальному колориту сказками о чудесных превращениях и самоотверженных поступках людей. Известно также творчество выдающегося поэта средневековья Вэй Чжидао.
Вэй Чжидао был родом из центральной Гуанси. Он жил в конце периода правления китайской династии Мин (XVII в. н. э.), происходил из зажиточной семьи, успешно сдал государственные экзамены и прекрасно знал китайскую литературу. Вэй Чжидао был крупным знатоком.устного поэтического творчества своего народа. В совершенстве владея мастерством стихосложения, он стал творцом многих песен на своем родном языке и писал их иероглифической письменностью чжуан. Его прекрасные песни и стихи передавались и заучивались народными сказителями,, многие из них поются и рассказываются в наши дни.
В 1954 г. в жизни народов Южного Китая, в истории их национальных литератур произошло большое событие. Ученые совместно с деятелями культуры народности ицзу собрали и опубликовали эпическую поэму ицзу «Ашма». Опубликование поэмы вызвало широкий международный отклик; оно показало, что народы юга страны, презиравшиеся правителями старого- Китая, обладают высокоразвитой самобытной культурой и высокохудожественным народным творчеством. Сильное влияние «Ашма» оказала на чжуанца Вэй Цилиня, студента Уханьского университета. Используя сюжетную канву «Ашмы» и старинные фольклорные произведения своего народа, он создал поэму «Плащ из перьев ста птиц», опубликованную в 1955 г.
Поэма начинается описанием красивой плодородной местности, где в бедняцкой семье у добрых людей родился мальчик по имени Гука:
Трава растет под непогодой,
А Гука рос в семье бедняцкой.
Цветут цветы под солнцем ярким,
А Гука рос в семье хорошей.
Отец Гуки не дождался рождения своего сына, он умер на непосильной работе у ту-сы в ямыне (присутственное место). В 20 лет Гука становится смелым, трудолюбивым и красивым юношей, которому пора подумать о женитьбе. Однажды в горах Гука находит красивого петушка, который через три месяца превращается в красавицу по имени Или. Гука и Или живут дружно, как брат с сестрой, они крепко любят друг друга.
О красоте Или узнает ту-сы. Чтобы отнять ее у Гуки, ту-сы задает ему целый ряд задач, но Гука с помощью Или все эти задачи решает и остается победителем. Тогда ту-сы посылает слуг, и они силой уводят Или. Она говорит, чтобы Гука убил сто птиц и сделал себе одежду из их перьев и на сотый день пришел в ямынь. Ту-сы не удается добиться любви Или, хотя он пытается смягчить ее подарками. Тогда ту-сы решает развеселить Или, зовет монаха, колдуна, шутов, но все попытки напрасны. На сотый день является Гука. Он убил сто птиц, на нем яркий плащ из их перьев. Он танцует, подражая птицам, и Или ‘смеется. В награду ту-сы дарит Гуке быстрого коня. Гука говорит, что одежда его волшебная: в ней старик превращается в юношу и любая девушка полюбит его. Ту-сы и Гука меняются одеждами. Помогая ту-сы надеть одежду из перьев, Гука убивает его, подхватывает Или, садится на коня и исчезает. Догнать его не могут. Через три дня Гука и Или скрываются в неведомом месте. Теперь днем они летают в небе, как супруги- фениксы, а ночью горят, как две звезды.
Таково содержание этой поэмы Вэй Цилиня, наполненной яркими художественными образами поэтического творчества народа чжуан. По единодушному признанию литературоведов и критиков, эта поэма знаменовала собой рождение новой литературы народа чжуан, имеющего большое фольклорное наследие. Среди других фольклорных памятников превосходна по своей образности и глубине содержания легенда о Малэ, ушедшей искать солнце.
