Иероглиф, полумесяц, крест или во что будет верить Китай в новом тысячелетии?

Дмитрий Регентов

Китай стоит на пороге значительных событий. Руководству страны, претендента на региональное и мировое лидерство в новом тысячелетии, предстоит сделать выбор, который определит направления развития общественного сознания на столетия. И потенциал христианской западной и православной духовный мысли может сыграть в этом значительную роль. В данной статье изложены размышления на эту тему, которые возникли после публикации в ноябре 2004 года «Положения о религиозной деятельности» принятого на 57 заседании Госсовета 7 июня 2004 года. В действие Положение вступило с 1 марта 2005 года.

1. Что было

Для понимания сути вопроса и важности его для современного Китая, следуя заветам Великого Учителя Конфуция, обратимся к началам.

Концепция сознания «срединного государства», располагающее китайское государство в центре мироздания, позволяло императорскому Китаю снисходительно и покровительственно относиться к культуре племен варваров, окруживших империю со всех сторон.

Поэтому, в середине прошлого тысячелетия, мирно уживаясь с доминирующими религиозными и философскими учениями (буддизм, даосизм, конфуцианство), в Китае укрепились ранние формы христианства (сирийско-несторианского (монофизитского) толка), иудаизма и ислама.

Постепенное расширение торговых и экономических связей Китая с внешним миром увеличивало число сторонников той или иной религии, но отношения по-прежнему строились на принципах «покровительства» со стороны официальных властей. Проникновение в Китай иезуитов с миссионерской деятельностью в 16 веке и активизация мусульманских теологов, пытавшихся распространить учение Пророка среди китайцев, переложив священную книгу на китайский язык, положили начало процессу более строгого отношения к «малым» религиям со стороны императорского дома. В частности, попытки мусульманского богослова 17 - нач. 18 в. Ма Чжу (Ма Вэньбин) добиться одобрения от императора Канси концепции ислама, адаптированной к традициям и устоявшемуся мировоззрению китайцев, потерпели неудачу. Автору было не только указано на «несоответствие» этой концепции самой природе сознания империи. Религиозные лидеры и адепты, разбросанные на перифериях империи, подверглись показательным наказаниям. Суть всех репрессивных действий сводилась к одному – религия «малых» народов не может стать главенствующей и не может заменить традиционных доминирующих религиозно-философских учений.

Исходя из этой позиции, обеспокоенный высокой активность католиков и масштабами обращения в новую веру, император в начале 18 века указом запретил проповедь католицизма. Для справки: На начало 18 века в Китае было свыше 20 проповедников католиков и уже свыше 200 тысяч католиков-китайцев.

Ситуация радикально изменилась с приходом империалистического Запада в Китай. На стволах пушек и штыках экспедиционных корпусов в страну вошли агрессивно настроенные миссионеры «нового порядка». Причем, при «освоении новых земель» миссионерам было не чуждо получение личных материальных выгод от экспансии.

Именно тогда, впервые, внимание императорского двора привлекло явление вхождения христианства, как религии в систему верований китайцев, и привлекательности христианства для китайцев.

Вместе с тем, чрезмерно активное внедрение христианских догм миссионерами приводила к не пониманию и не принятию христианства как интеллигенцией, так и простыми народными массами. Не совпадение основных понятий, укоренившихся в традиционном сознании китайца того периода времени, с упрощенным изложением христианского учения, излагаемого зачастую с позиций культурного превосходства, а также неоправданно жестокое отношение, дискриминационный подход к китайцам со стороны иностранцев, значительные экономические льготы для института миссионерства не могли не вызвать протест со стороны китайцев. К тому же, императорский двор, прекрасно понимая опасность западного присутствия в стране и распространения христианства, будучи не в состоянии бороться с этим открыто, тайно поощрял выступления народа против экспансии иностранцев.

Многие такие выступления, начинавшиеся как протест против конкретного факта несправедливости, экономического диктата и эксплуатации китайцев иностранцами, в последствии выливались в погромы и вооруженные выступления с явно выраженным религиозным характером.

Простой народ, воспринимая проводимую политику активного западного миссионерства как оскорбление национального достоинства со стороны «варваров», активно подогреваемый местной буржуазией, в течение второй половины 19 века свыше 300 раз поднимался на бунт. Причем характер большинства выступлений имел четкую антихристианскую направленность. Самым массовым и известным было восстание «Ихэтуаней» в период 1888 по 1901 года, в ходе которого погибло свыше 200 миссионеров и 30 тысяч китайцев-христиан.

Конечно, прогнившая система императорского Китая, слабость национальной буржуазии и ряд других факторов привели к поражению императорского двора в борьбе с иностранцами, что привело к усилению позиций западного капитала и христианства в Китае. В силу известных причин, на юге распространение получила католическая и протестантская ветвь, на северо-востоке православная ветвь христианства.

Разгром восстания «Ихэтуаней» и последующий раздел Китая на сферы влияния между коалицией западных государств, куда входила и Россия, привели к росту демократических и революционных настроений в обществе. Революция 1911 года сняла остроту в религиозных отношениях, провозгласив ценностями либерально-демократические ценности. Здесь не безынтересен факт, что среди первых китайских революционеров заметное место занимали политики принимающие идеи христианства, выделявшие в учении Христа, элементы социально-нравственного протеста (напр., Сунь Ятсен, Чан Кайши и некоторые другие видные революционеры первой волны). В какой-то момент стала складываться ситуация, при которой большая часть интеллигенции, под влиянием западной демократии, стала более терпимо относиться к христианству и исламу, рассматривая эти религии как составные части культурной жизни страны.

Но, Первая мировая война, две гражданские войны в Китае и Вторая Мировая война оказали влияние на формирование общественного сознания китайского общества не только остановив распространение христианства, но и значительно сократив его влияние. Что нельзя сказать об исламе, который в силу удаленности от основных районов потрясений и довольно сносных экономических условий на западе страны (Синьцзянский период присутствия СССР в Китае) сумел укрепиться и расширить свое влияние в этой части страны.

Приход в 1949 году коммунистической партии к власти, оказал прямое негативное влияние на положение религии в стране. Коммунисты, следуя атеистическим принципам, активно боролись с проявлениями религиозного дурмана. Особо в этом плане выделяется период «смутных времен» - период «культурной революции» с 1968 по 1978 года. В этот период гонениям подверглись не только «пришлые» христианство и ислам. Многие традиционные буддистские и даосистские религиозные символы и объекты в Китае, пережившие мировые и гражданские войны, были разрушены или полностью уничтожены.

2. «Не все спокойно в королевстве Датском…»

А что же теперь?

Право на свободное вероисповедание гарантировано Конституцией страны, предусмотрено уголовное наказание за оскорбление религиозных чувств, представители религиозных учений и служителя культа выбираются, как и прочие граждане страны, в выборные органы страны.

Если обратиться к статистическим данным новейшей истории Китая, при преобладающей доминанте национальности «хань» (до 91% от общей численности населения), основное место занимает буддизм. По результатам исследований западных миссионерских организаций, на середину 90-х годов 72% причисляли себя к приверженцам буддизма, 11% причисляли себя к мусульманам, 10% заявляли о себе как о протестантах, 5,1% относили себя к католикам*. На конец 2000 года по всей стране насчитывалось, по не уточненным данным, до 85 тысяч религиозных учреждений буддистов, даосистов, мусульман, протестантов, католиков. Служителей этих учреждений насчитывалось до 300 тысяч. На территории страны действовали свыше 3 тысяч религиозных организаций и 74 семинарий и школ.

*(Данные интересные и в тоже время частично искажены. Так, по признанию самих исследователей в отношении процента исповедующих ислам у них есть сомнения. Зачастую респонденты, заявившие о себе как о буддистах, в последствии меняли религию, заявляя о себе как о мусульманах. Особо такую картину можно было наблюдать в южных, западных и северо-восточных районах страны. Кроме того, картина менялась при смене человека проводившего анкетирование. В случаях, когда интервью брали иностранные граждане, люди охотней определялись с религиозной принадлежностью.)

Казалось бы, что все условия для процветания и гармонии религиозных учений, организаций и последователей соблюдаются. И ярким тому примером может служить существование единственного иудейского прихода в городе Кайфэн (провинция Хэнань). Но….

В середине 90-х годов в стране началось активное формирование тоталитарных сект. Секта «Фалуньгун» и ей подобные секты и организации только заполняли существующий вакуум в морально-этической сфере китайского общества.

Коммунистические идеи, которые привели коммунистов к власти, к середине 90-х годов уже полностью утратили для масс привлекательность. Слишком долгое время коммунистическая идеология была повседневно агрессивна.

К тому же, к середине 90-х годов, «новая китайская массовая культура», копируя далеко не лучшие западные подходы к формированию культуры в обществе, стала активной и агрессивной, вызывая внутренний протест у простых китайцев.

Даже в краткий период активного богоборчества, не смотря на агрессивную и жесткую пропаганду, когда коммунистическая идеология принудительно высаживалась в сознание рядового китайца, он искал утешение в практиках или погружался в полуязыческий мир местных верований.

Поэтому стремление китайца уйти от надоевшей коммунистической идеологии и «новой культуры» привели его к принятию «нового пути».

В ЦК КПК и правительстве страны понимали, что такие «культуры» уже потеснили в умах большинства молодых людей традиционные культурные ценности и капли коммунистической субкультуры. «Новая культура» привнесла с собой и новое сознание, новые моральные принципы, которые уже сейчас реально действуют, и в последнее время все чаще, не в пользу властей. Тоталитарные секты, окутывая дееспособную часть населения мистически-философским дурманом, также несли свои моральные принципы и идеи в сознание молодежи. Таким образом, к концу 90-х годов прошлого века два явления, разных по сути и характеру, все больше распространяли свое влияние, все больше претендуя на умы молодежи, на свою часть власти и денег.

Осознавая опасность такого явления, в стране пошли на изменение внутренней политики в партии и модернизацию системы идеологического воспитания.

Одним из основных направлений, на котором была усилена работа, стало патриотическое воспитание молодежи. В молодежных СМИ, на телевидении, в китайском секторе Интернета за последние несколько лет значительно увеличилось количество материалов патриотической направленности. В партийных изданиях все чаще обращаются к проблемам патриотического воспитания и методам работы с молодежью, как с партийной, так и беспартийной.

Но опыт работы в молодежной среде, накопленный разными странами, показывает, что без наличия толерантного подхода, без воспитания такого подхода существует опасность вероятности перерождения патриотизма в национализм. Не имеющая жизненного опыта, не имеющая устоявшихся морально-этических устоев молодежная среда наиболее склонна к максимализму в выражении своего мнения и легко управляема.

Национализм, как известно, пышно расцветает в силу действия целой группы факторов. И одним из таких факторов является отсутствие в общественном сознании сдерживающей, корректирующей составляющей повседневного сознания. Усиление государства на международной арене и повышение роли страны в политической и экономической жизни региона обуславливает рост патриотических настроений. Но без наличия сдерживающей системы морально-этических норм, вне зависимости от степени интенсивности и объема средств, потраченных на антинационалистическую пропаганду, патриотизм неизбежно перерождается в националистическо-шовинистические настроения.

Возросшие антияпонские и антитайваньские настроения в молодежной среде с одной стороны выгодны, а с другой стороны представляют опасность для КПК, центрального правительства. Массовые проявления «национального сознания» молодежи обеспечивают видимую общественную поддержку курса Китая на возвращение Тайваня под свою юрисдикцию и разрешение накопившихся спорных вопросов в отношениях с Японией, позволяют проводить в системе государственного управления определенные решения.

А с другой стороны, по достижении своих среднесрочных и краткосрочных задач, перед властями встанет вопрос - что делать с этой «армией патриотов» настроенных крайне агрессивно? Ведь в долгосрочном плане для Китая не выгоден образ агрессивного националистического государства. К тому же, хорошо известны последствия активности «не обустроенной» и «простаивающей» «патриотической армии».

Но, если в конце «культурной революции» председатель Мао решил эту проблему по варварски изящно, применив весь спектр силовых методов и возможности системы «трудового перевоспитания», то в современном Китае, который значительно отличается от Китая той эпохи, это сделать будет значительно трудней, если, в принципе, уже не возможно.

Так что же будет выбрано правительством Китая в качестве сдерживающей составляющей? При условии, что имеющийся аппарат и система воспитания теряет свою эффективность и не способна адекватно и эффективно реагировать на изменения в повседневной жизни? Какая составляющая способна обеспечить долговременное и целенаправленное влияние на широкие слои населения, объединяя их единым сознанием и морально-этическим принципами.

3. Во что будет верить Китай в новом тысячелетии?

В свое время великий русский человек Гумилев констатировал простую и одновременно гениальную истину «Государство без единой религии обречено на развал и упадок». Очевидно, что такая истина известна издревле и каждый новый правитель страны старался укрепить и расширить свое влияние за счет создания или введения единого религиозного учения на подвластных территориях.

Очевидно так и то, что правительство Китая ощущая правильность этой мысли и признавая опасность ситуации, когда в стране старая система идеологии не действует и, фактически, отсутствует единое, связывающее разные слои населения, морально-этическое учение, осознано обратилось к поиску новых подходов и вероятных партнеров в формировании таких подходов.

Руководство страны, имеющее в идеологическом плане (внимание! речь идет не о партийной идеологической работе) довольно четкую цель, следуя принципам нового подхода, обязано наполнить морально-этическую сферу новым содержанием, отличным от существовавшего ранее. Это содержание должно быть простым, понятным, привлекательным для молодежи и иметь гуманистическую идею. Таким образом, перед ними зримо встает вопрос о введении в систему идеологической работы нового элемента, новой составляющей.

Такой составляющей (элементом) может выступить институт религиозного учения, исповедующего новые и привлекательные для народа моральные и этические принципы. Тем более, что руководство страны признает за религией роль долгосрочного фактора развития общества, Так, президент Цзян Цзэминь, выступая на конференции национального объединенного фронта в декабре 2000 года, заявил: « Как социальный феномен религия имеет долгую историю, и будет существовать долгое время при социализме… и возможно дольше, чем существование одного класса или государства».

Это религиозное учение должно быть максимально простым, понятным, затрагивать общечеловеческие ценности, исповедовать политику толерантности и социальной стабильности. Только такая составляющая (элемент) способна выступить в качестве противовеса сползания «патриотического воспитания» в националистическую ловушку, сбалансировать систему воспитания молодежи в триединой концепции идеологического единения китайской молодежи и нации, в целом, «патриотизм – коммунистические идеалы – толерантность».

4. Иероглиф (Буддизм, Даосизм)

Будет ли сделана ставка на традиционные верования, в частности – на буддизм, даосизм? Несмотря на то, что буддизм и даосизм представлены широко на территории страны (в стране сейчас действует 14 буддийских институтов, открытых Китайским буддийским обществом, свыше 1500 даосских храмов и монастырей и так далее), идеи традиционных религий в молодежной среде не получают распространения. Многие из китайцев, особенно молодежь, относится к буддизму и даосизму, как к составной части культуры и обыденному явлению культурной жизни. Тем более, что при практической психологии китайца обыденно уживаются и буддизм, и местные верования и многое другое. А бесконечные сериалы-триллеры с мистическим содержанием и участием монахов, ставшие популярными в последний десяток лет, не способствуют укреплению имиджа традиционных верований как духовной опоры.

Конечно, никто не сбрасывает со счетов вековые традиции и культуру отношений традиционных религий с обществом. Но на данный момент, многие молодые китайцы не принимают морально-этические нормы «старых учений старого Китая», полагая их устаревшими и не отвечающих «новому» видению света.

Что придаст новый импульс отношениям этих религий с обществом, что окажет животворное влияние? На сегодня никто не берется гадать, ответ на этот вопрос способно дать лишь время. Но ясно одно, что руководство страны будет привлекать традиционные религиозные учения в качестве партнеров для выстраивания новой составляющей обновленной идеологической системы.

5. Полумесяц (ислам)

Ислам присутствует на территории Китая уже многие века и ассоциируется с западными районами страны.

На сегодняшний день мусульман Китая объединяет Китайская исламская ассоциация (Чжунго исыланьцзяо сехуэй), имеющая филиалы в разных провинциях и городах. В ее задачи входят организация жизни мусульманской общины, системы духовного воспитания и образования, паломничества, публикация памятников ислама, развитие связей с зарубежными мусульманами и т.п.

Но наряду с «нормальным» исламом в стране активно существует и так называемый «исламский экстремизм», который и представляет, на данный момент, для этой конфессии наибольшую проблему – как в плане развития, так и в плане существования с другими конфессиями. В силу действия этого фактора отношение правительства страны к исламу не то чтобы настороженное, но явно острожное.

Для понимания причин формирования такого подхода требуется окунуться в историю освоения Запада китайскими властями с древних времен, но объем информации на эту тему столь велик, что проще ограничиться историческими хрониками последних 15 лет прошлого века.

Исламизация Запада страны конца 70-х начала 80-х годов сначала не вызвала вопросов у центрального правительства. Тем более, что в тот момент в руководстве страны происходили значимые изменения и, по большому счету, было не досуг. Но последовавшая в конце 80 начале 90-х резкая радикализация ислама, в силу воздействия целой группы внутренних и внешних факторов экономико-политического характера, повлекло за собой усиление сепаратизма и возобновление деятельности сепаратистских организаций различного толка, в частности «Восточный Туркестан» и «Независимый Синьцзян», на территории западных районов.

Попытка центрального правительства бороться с радикальным исламом обычными политическими способами привели к взрыву насилия на территории Синьцзян-Уйгурского Автономного Района (СУАР) в виде массовых этнических и религиозных выступлений с погромами и даже захватом городов. Выступления конца 80 - начала 90-х годов были жестоко подавлены силовыми методами, причем в отношении религиозных организаций и деятелей были применены крайние меры подавления. Часть религиозных деятелей была арестована и репрессирована, часть организаций были закрыты и объявлены вне закона. Во избежание повторения таких выступлений в этих районах была выстроена система жесткого контроля и подавления любого проявления экстремизма.

В ходе американского вторжения в Афганистан 2001 года, Китай провел армейскую операцию по закрытию границ с Афганистаном и Пакистаном. Это позволило не только решить вопрос предотвращения проникновения террористических групп из Афганистана и Пакистана, подавить сеть местных сепаратистов и усилить силовое присутствие центрального правительства в данном регионе, но и изменить демографическую ситуацию в западных районах, значительно увеличив процент лиц китайской национальности.

Под предлогом обеспечения безопасности в полосе проведения блокирования многие районы с компактным проживанием туркменов, таджиков, уйгуров, казахов подверглись частичному расселению или переселению в глубь страны. В результате, концентрация радикально настроенных лиц из этнических групп, исповедующих ислам, была значительно снижена и увеличен процент китайцев за счет военнослужащих вновь прибывших частей и перемещенных из глубины страны лагерей «трудового перевоспитания».

Помимо силовых методов управления центральное правительство активно использует и другие методы. В частности, видя в основе усиления радикальных течений ислама в западных районах экономическую отсталость этих регионов, центральное правительство приняло план по развитию западных районов, известный больше как план «На запад» (Go West Plan). В рамках этого плана предусматривается развитие инфраструктуры районов, постройку нескольких магистральных железнодорожных и шоссейных линий, которые свяжут эти районы с развитыми в экономическом плане районами Юга и Центра Китая. По мнению правительства, это поможет поднять местную промышленность, активизировать экономическую жизнь западных районов, увеличить процент ханьского населения и, соответственно, укрепить позиции центра.

В политическом плане центральное правительство стремится развивать отношения с исламским движением внутри страны и на международной арене в позитивном русле. Примером тому может служить увеличение доли представителей нацменьшинств в представительных органах власти на местах и в центре, расширение сотрудничества с организацией исламских государств и участие Китая в совместных проектах с этой организации на территории страны.

Но основной целью всех предпринимаемых усилий центрального правительства, напуганного ростом «исламского» экстремизма как в приграничных странах, так и внутри страны, есть стремление взять ситуацию под жесткий контроль и превратить рост исламского движения в стране в контролируемый и управляемый процесс, не допустить усиления исламского фактора в политической жизни, остановить разрастание и проникновение ислама в центральные и южные районы страны.

Поэтому, несмотря на прогнозы мировых организаций о росте приверженцев ислама в мире, правительство Китая в перспективе не будет рассматривать ислам в качестве опорной точки, но будет активно привлекать часть «правильного» ислама к выстраиванию новой составляющей обновленной идеологической системы, особенно, при работе в районах компактного проживания исповедующих ислам.

6. Immisa ("западное" христианство)

Изначально, идеи христианства были встречены, в целом, благожелательно. На территории императорского Китая, вплоть до запрещения проповеднической деятельности в 18 веке, миссионерство католической церкви осуществлялось без явных на то ограничений.

В конце 19 века и в самом начале 20-го века маятник качнулся в противоположную сторону. Агрессивная деятельность христианских миссий, представление христианства с позиций культурного и цивилизационного превосходства, в сочетании с другими политическими им экономическими факторами, привели к активному отторжению христианства простым народом.

В глазах среднего класса и простых крестьян религиозная, церковная деятельность христианства ассоциировалось с идеологией культурной агрессии западных стран и порабощения Китая.

Но вместе с тем, идеи христианства стали притягательны для значительной части интеллигенции. Видные политические и общественные деятели того времени, знакомясь ближе с христианством находили для себя то, что отвечало их моральным мировоззрению, пониманию и стремлению улучшить жизнь в стране.

В истории развития общественной мысли Китая известны прецеденты попыток адаптации классических форм христианства в систему общественного сознания общества. Так, в конце 19 века среди китайских реформаторов была благожелательна встречена идея изначальной близости учения Христа и конфуцианства (работы Чжэн Гуаньина, Тань Сытуна и др.), конфуцианства и христианской этики, хотя приоритет, как обычно, отдавался конфуцианству. А лидер реформаторов Кан Ювэй выступил с проектом создания на основе конфуцианской философии китайского аналога христианской церковной организации (с культом единого Бога и соответствующей иерархией священнослужителей). А группа единомышленников Лян Цичао высказывали идею преемственности между христианством и конфуцианством.

Небезынтересен будет и тот факт, что среди первых китайских революционеров заметное место занимали политики (напр., Сунь Ятсен, Цзян Цзеши (Чан Кайши) и некоторые другие видные революционеры первой волны), выделявшие в учении Христа, элементы социально-нравственного протеста.

Но грозные события 20-го века, страшные и масштабные, остановили распространение идей христианства в Китае. Первая буржуазная революция 1911 года, гражданские войны, война с Японией, оккупация Японией Маньчжурии, Вторая Мировая Война, приход к власти коммунистов перемешали и сильно политизировали общественное сознание. Поставленное перед трагическим выбором сохранения своего государства и национального единства китайское общество раскололось на две половины – сторонников традиций и сторонников радикального обновления системы верований. И первая, и вторая группы не смогли преодолеть хаос войны и представить достаточно значимых для китайского общества аргументов в пользу выбора того или иного пути. За них это сделала Коммунистическая партия Китая, представившая простому китайцу понятный и ясный культ всеобщего равенства и справедливости, что как нельзя удачно легло на подготовленную историческим восстанием «Ихэтуаней» почву.

В середине 20-го века христианский центр Запада – Ватикан, стал активно развивать миссионерскую деятельность в Китае. Борясь за умы китайцев и противодействуя «коммунистической заразе» Ватикан стал вмешиваться и в политическую жизнь страны.

После прихода к власти в 1949 году коммунистическое правительство стремясь положить конец прямому влиянию Запада в обществе, и стараясь не нарушить складывающиеся дипломатические и политические отношения с Западом, создает в конце 50-х годов христианских организаций, имеющих автономный характер. Это позволяло центральной власти, при сохранении «лица», проводить свою политику среди верующих. В частности, с этой целью в 1957 было создано Ассоциация китайских католиков.

Через несколько лет все христиане, как и весь китайский народ, будут погружены в «десятилетие смуты» культурной революции, из которого они выйдут со значительными потерями.

В современном же Китае христианство чувствует себя достаточно свободно, и представлено тремя основными конфессиями: католики, протестанты, православные. Все христианские конфессии объединены двумя патриотическими организациями: Ассоциация китайских католиков-патриотов и протестантское патриотическое движение, в деятельности которых принимают участие немногочисленные православные общины, сохранившиеся в некоторых городах Севера и Северо-Запада Китая.

На сегодняшний день в стране насчитывается свыше 14 600 католических и протестантских церквей, свыше 16 миллионов верующих-католиков и протестантов. Всекитайское общество христиан, созданное в 1980 году, является членом Мировой ассоциации христиан и представляет интересы китайских христиан на мировой арене.

Скорость распространения и многочисленность рядов верующих католиков и протестантов, казалось бы, дает то, что так необходимо центральному правительству – массовость, общую идею, толерантный подход и возможность вхождения в мировой клуб. Но будет ли выбран католицизм или протестантство в качестве партнера в выстраивании новой идеологии?

Если рассматривать сегодняшнюю ситуацию в области отношений религии и государства с учетом исторического опыта политической жизни страны, то получается, что на этот вопрос нет однозначного ответа.

С одной стороны, на нынешнем этапе развития межгосударственных отношений установление партнерских отношений с могущественным религиозной организацией, которую из себя представляет Ватикан, несет несомненные прямые и косвенные выгоды для китайского правительства как в среднесрочном, так и в долгосрочном плане.

Но, с другой стороны, в обществе свежа память о крайне негативном отношении западных миссионеров к антифашисткой войне китайского народа и поддержка Гоминдана в гражданской войне 1949 года. Не изъять из истории отношений Китая и Запада тот факт, что римский папа одним из первых заявил о признании марионеточного правительства «Маньчжоу-го», созданного Японией на оккупированной территории Северо-Востока Китая. Направив своего легата, для представления интересов Ватикана в Маньчжоу-го, папа тем самым признал право Японии на агрессию и оккупацию территории другого государства.

Даже после провозглашения Китайской Народной Республики в 1949 году и международного признания, западная церковь враждебно отнеслась к Новому Китаю и предприняла подрывные акции против него. Об этом свидетельствуют манифесты и указы Ватикана, призывающего свою паству выступать против народной власти Китая.

Другим значительным препятствием, которое не позволяет китайскому правительству сделать решительный шаг в эту сторону, в настоящий момент является наличие «дипломатических отношений» Ватикана с Тайванем.

С учетом занятой позиции правительством КНР на международной арене в отношении Тайваня любые действия, предпринятые каким-либо государством или субъектом международного права, направленные на развитие межгосударственных, политических, общественных и иных связей с Тайванем будут рассматриваться как не дружественные в отношении КНР.

Поддержание же Ватиканом, как субъекта международного права, таких «отношений» показывает не принятие Ватиканом политики единой целостности Китая и не признание правительства Китайской Народной Республики единственно законным правительством Китая.

Кроме того, правительство Китая неоднократно подчеркивало, что отношения между Китаем и Ватиканом – это, прежде всего, межгосударственные отношения. И предпринимаемые Ватиканом попытки вмешаться во внутренние дела страны под предлогом религиозной деятельности не могут не быть рассмотрены как вмешательство иностранного государства в дела суверенной страны. Заявляя о непринятии такого подхода правительство Китая, вместе с тем, подчеркивает о всесторонней поддержке китайской католической церкви, действующей под знаменем патриотизма.

Поэтому католицизм и протестантство на данный исторический момент, как религиозные институты, представляя значительный интерес для правительства страны, вместе с тем не могут быть явно выбраны в качестве основополагающих устоев в системе «новой идеологии». Крепкая историческая память китайского общества и наличие собственного, независимого мнения не позволят «западным» религиям стать основой для общественного сознания нового Китая, по крайней мере, в ближайшем историческом времени.

Вместе с тем, та массовость и привлекательность, которую имеют эти церкви, будут активно использоваться центральным правительством при формировании системы «новой идеологии».

И недавняя смерть Папы римского, главы католической церкви, как не звучит это кощунственно, открывает новые перспективы и возможности для китайского правительства. Появился реальный шанс не только значительно улучшить отношения с католической церковью, но и перевести их в плоскость практического использования в создаваемой «новой идеологии». В какой степени и в каких формах это будет происходить – покажет только время.

7. Россия, православие и Китай

Более ближе познакомиться с православным христианством Китай смог, как ни странно, в результате краткого пограничного конфликта в конце 17 века. В итоге «малой войны» часть захваченных в плен казаков была поселена в Пекине, где и образовалась албазинская этническая группа, исповедующая православие. Тогда же на территории Китая появился первый православный храм.

Православная миссия была создана в конце 17 века, хотя официально статус был представлен китайскими властями лишь в 1728 году (т.е. в начале 18 века). Но ее деятельность была строго ограничена обслуживанием общины русских пленных албазинцев.

За все время присутствия православная миссия, в отличие от протестантской и католической церкви, не вела широкой миссионерской деятельности. Но уже к концу 17 века, по некоторым данным того времени, число китайцев, исповедующих православие, достигало 150 тысяч человек.

В дальнейшем проникновение России в Китай не сопровождалось масштабной миссионерской деятельностью. Известно лишь о нескольких попытках организовать в 60-х годах 19 века миссионерскую и просветительскую деятельность среди «зазейских маньчжур», которые завершились без всяких явных результатов. Кроме того, принятие православие обуславливалось принятием российского гражданства, что становилось своеобразным барьером для распространения православия среди китайцев естественным путем.

События конца 19 и начала 20 века стали самыми бурными в истории православия в Китае. Значительным и трагическим событием стала «Пекинская резня» 1900 года, когда многие верующие китайцы, принявшие православие, были убиты восставшими сторонниками движения «Ихэтунь». Именно тогда смерть китайских великомучеников явила такой пример стойкости в вере и смирения, что и на сегодняшний день они могут служить примером для китайского православного общества.

Революция 1917 года и последовавшая гражданская война вытеснила в Китай большую часть православной России, которая осела на Северо-Востоке и Юге страны (Харбин, Тяньцзинь, Шанхай). И именно с того периода в общественном сознании Китая православие стало неразрывно ассоциироваться с Россией и русской культурой.

Приход коммунистов к власти в 1949 году привел к закрытию Православной Миссии. Созданная в 1957 году, после закрытия Пекинской Миссии в 1956 году, Китайская Автономная Православная Церковь (КАПЦ) выступила преемницей лучших традиций русского православия. Но наступившее «десятилетие хаоса» (культурная революция) привело к фактическому уничтожению Православной Церкви в Китае. Уже к 1966 году, после смерти в 1964 году епископа Шанхайского Симеона, все приходы были закрыты, а многие храмы были разрушены.

На сегодняшний день КАПЦ – церковь 10 000 верующих без священников и без епископов. И не смотря на трудности которые переживает она, в силу объективных и субъективных факторов, КАПЦ поддерживает крепкие дружеские связи с Российской Православной Церковью (РПЦ).

Православие, в отличие от рассмотренных выше религиозных учений, не ассоциируется в сознании простого китайца с агрессией, угрозой существования или культурного превосходства. Отсутствие в истории отношений Китая и России масштабных войн, оставляющих в историческом сознании китайского народа образ врага и, соответственно, негативное восприятие культуры позволяет говорить о том, что православие имеет шанс, при стабильном развитии КАПЦ и помощи со стороны РПЦ, занять подобающее место в общественном сознании современного китайского общества.

Поэтому, принятие Положения позволит православным в Китае не только решить вопросы, связанные с законодательным оформлением своих отношений с государством, официально расширить свое присутствие в обществе, но и позволит значительно расширить связи и контакты с РПЦ. Это даст возможность КАПЦ еще больше приблизиться к сокровищницам русского православия и впитать ту, неповторимый дух русской церкви, который делает её «своей» для многих людей по всему миру.

И сейчас, когда Китай стоит перед выбором пути дальнейшего развития общественного сознания, Россия получает необычайно уникальный шанс превратить существующие отношения стратегических партнеров в отношения стратегического союза. Сейчас появляется возможность поменять не только вид отношений, но и сам характер отношений в долгосрочном плане.

Расширение православия в Китае позволит перекинуть мост между культурами, позволит сблизиться и расширить поля взаимопроникновения двух цивилизаций, устранив возможность возникновения ситуации конфликта двух культур, двух цивилизаций. Такой конфликт, как доказывает печальный опыт всемирной истории, является самым опасным видом конфликта. Как правило, он приводит к уничтожению одной цивилизации и ослаблению другой.