header left
header left mirrored

4. Эксплуатация Маньчжурии и агрессия в Северном Китае

Сайт «Военная литература»: militera.lib.ru Издание: История войны на Тихом океане (в пяти томах). — М.: Издательство Иностранной литературы, 1957, 1958.

Японское господство в Маньчжоу-го

После захвата Маньчжурии Япония стала придавать исключительно важное значение военному строительству, осуществлявшемуся в интересах подготовки войны против Советского Союза, поэтому период после создания Маньчжоу-го и до 1936 года можно рассматривать как этап политической и экономической подготовки этой войны.

Выше уже говорилось о протоколе между Японией и Маньчжоу-го. Что же касается государственного управления Маньчжоу-го, то оно находилось «под контролем японского посла в Маньчжурии, являвшегося одновременно командующим Квантунской армией, и осуществлялось через японских должностных лиц»{86}. Чиновники японцы занимали не только самые важные посты в правительственных учреждениях Маньчжоу-го. Они составляли 36 процентов всех служащих центрального правительственного аппарата и 29 процентов служащих провинциальных государственных учреждений. Особенно много японских чиновников было сосредоточено в таких [311] важнейших учреждениях, как исполнительный юань, министерство финансов, контрольный юань и т. д., где они составляли большинство.

Согласно протоколу между Японией и Маньчжоу-го, оборона Маньчжоу-го всецело возлагалась на японскую армию, а армия Маньчжоу-го «использовалась только для поддержания общественного порядка в стране». Ей отводилась всего лишь вспомогательная роль. Часть расходов на содержание японских войск в Маньчжурии брало на себя правительство Маньчжоу-го.

С вопросом обороны страны был тесно связан и вопрос об «обеспечении общественного порядка», которому в то время уделялось особое внимание. В декабре 1934 года в деревнях была введена так называемая система «баоцзя». Последняя, как и система пятидворок (гонингуми), существовавшая еще в период Эдо, имела целью обеспечить общественное спокойствие в стране путем введения взаимной слежки и круговой поруки. В соответствии с этой системой все крестьянские дворы были разбиты на «цзя» — десятидворки и «бао» — стодворки. И если кто-нибудь из жителей, входивших в десятидворку, совершал какое-либо преступление, староста десятидворки подвергался наказанию: его штрафовали на две иены как за соучастие в преступлении.

Деятельность политических организаций в Маньчжоу-го была запрещена; не существовало и парламентской системы. Фактически там была установлена диктатура. Стремясь усилить свое господство над народом и провести идеологическую подготовку к войне против Советского Союза, Япония, исходившая из принципа «в одном государстве одна партия», создала политическую организацию Сёхэхуай. Сёхэхуай была создана в июле 1932 года группой работников из руководящего органа самоуправления, который в период образования Маньчжоу-го осуществлял политическое строительство, и в своей деятельности была тесно связана с правительством.

Генерал-лейтенант Миякэ Мидзухару, занимавший во время маньчжурского инцидента должность начальника штаба Квантунской армии, говорил о деятельности этой организации: [312]

«С этой целью (имеется в виду подготовка войны против СССР) Сёхэхуай вел широкую пропаганду... Проводилось обучение членов организации и особенно молодежи военному делу. Она активно содействовала развитию промышленности в Маньчжурии, в основном военной... создала специальную группу, которая называлась авангардной и предназначалась для операций в военное время... В случае войны авангардная группа должна была активно действовать в тылу советских войск, выполняя важные задания по проведению террористических и заговорщических актов, разрушению железных дорог, мостов, военных складов и т. д. и по уничтожению советских военнослужащих»{87}.

Непосредственной целью экономического строительства в Маньчжоу-го, проводившегося под руководством Особого отдела Квантунской армии, было усиление подготовки войны против Советского Союза. Основное внимание было обращено на упорядочение финансов, строительство железных и шоссейных дорог, портов, сооружение новых и налаживание существующих средств связи, а также на разработку полезных ископаемых. Среди вновь созданных промышленных предприятий большое место занимали военные заводы, заводы по производству цемента, стали и т. д., иными словами, предприятия военной и строительной промышленности.

При этом необходимо обратить внимание на то, что предприятия мирных отраслей промышленности, например текстильные, не развивались. Если проанализировать это явление с точки зрения размеров капиталовложений в промышленность Маньчжурии за пять лет, с 1932 по 1936 год, то обнаружится, что за указанный период инвестиции достигли суммы 160 миллионов иен, из них капиталовложения, ассигнованные на строительство железных дорог, которые явились продолжением Южно-Маньчжурской железной дороги (ЮМЖД), составили 80 процентов.

Это свидетельствует о том, что Маньчжурия превращалась [313] в военный плацдарм против Советского Союза и Китая. Кроме того, это свидетельствовало о том, что для подавления борьбы народа Маньчжурии, выступавшего за демократию и национальную независимость, необходимо было прежде всего привести в порядок пути сообщения и наладить средства связи. Наконец, это свидетельствовало о том, что крупные японские концерны — дзайбацу с целью обеспечить себе безопасность получения максимальных прибылей провели необходимые для этого подготовительные мероприятия непосредственно в самой Маньчжурии.

Этот период экономического строительства а Маньчжоу-го можно в свою очередь разбить еще на два периода. С момента возникновения маньчжурского инцидента и приблизительно до 1933 года в стране были очень сильны взгляды, будто бы Квантунская армия выступает против капитализма, за установление самого совершенного правления. Опубликованная в марте 1933 года «Программа экономического строительства Маньчжоу-го» провозгласила своим главным принципом следующее положение: «Основные отрасли промышленности, связанные с обороной страны или имеющие общественно полезный характер, должны находиться в ведении либо государственных, либо специальных компаний». В этой программе ничего не говорилось о том, что японские капиталисты могут по своему усмотрению вкладывать капиталы в промышленность Маньчжоу-го. Однако для осуществления экономического строительства необходимо было срочно раздобыть денежные средства, поэтому Квантунская армия стремилась получить капиталы за счет реорганизации ЮМЖД.

Издавна ЮМЖД являлась полуправительственной, получастной компанией и благодаря поддержке правительства имела гарантированную прибыль. Используя эту поддержку, она и обеспечивала накопление капитала.

Проект реорганизации ЮМЖД. выдвинутый в октябре 1933 года подполковником Нумада из Особого отдела Квантунской армии, сводился в основном к следующим четырем пунктам:

1) ЮМЖД объявляется акционерной компанией и [314] подразделяется на Управление железной дороги и вспомогательные компании;

2) государству Маньчжоу-го возвращается административная власть в населенных пунктах, прилегающих к ЮМЖД. Право экстерриториальности отменяется;

3) создается Главный экономический совет, задачей которого является координация деятельности Общества по исследованию экономики ЮМЖД и Особого отдела Квантунской армии;

4) за командованием Квантунской армии признается исключительное право на эксплуатацию ЮМЖД.

Целью этого проекта было установление со стороны государства такой системы жесткого контроля над экономикой Маньчжоу-го — центральное место в ней занимала ЮМЖД, — при которой деятельность высшего экономического контрольного органа была бы сосредоточена в руках полномочного японского представителя в Маньчжурии, руководящим экономическим органом считался бы Главный экономический совет, а ЮМЖД находилась бы под их контролем и им же подчинялись бы самостоятельные компании.

Против этого проекта решительно выступили служащие ЮМЖД и японские капиталисты. Акции ЮМЖД упали ня 60 иен. Реализация займа, выпущенного компаний ЮМЖД на сумму 50 миллионов иен, окончилась невиданным провалом.

Против проекта реорганизации ЮМЖД выступили и сами члены японского правительства: премьер-министр, министр финансов, министр по делам колоний, поэтому от него пришлось отказаться.

В связи с этим начиная с 1934 года соответствующие изменения претерпела и антикапиталистическая демагогия Квантунской армии. Одной из причин, вызвавших эти изменения, явилось, вероятно, ослабление позиций Японии в результате установления в декабре 1933 года дипломатических отношений между Соединенными Штатами и Советским Союзом.

В июне 1934 года было опубликовано «Заявление о развитии промышленного производства», в котором говорилось: [315]

«Приняты специальные меры для развития промышленности, имеющей важное оборонное значение, промышленных предприятий общественно полезного назначения, а также всего промышленного производства... С другой стороны, будут всячески поощряться широкое развитие частных капиталовложений и управление всеми промышленными предприятиями со стороны частного капитала».

В следующем, 1935 году для координации экономического развития Японии и Маньчжурии был создан Объединенный японо-маньчжурский экономический комитет. Более того, наряду с осуществлением экономического строительства встал вопрос о реорганизации японских учреждений в Маньчжурии, в руках которых находилась реальная политическая власть в Маньчжоу-го. Выше уже говорилось о том, что в соответствии с проектом, выдвинутым военными кругами в сентябре 1934 года, эта реорганизация была проведена.

Оборотной стороной экономического господства Японии в Маньчжурии была дискриминация в области торговли, проводившаяся по отношению к торговым компаниям Англии, США и других стран, придерживавшихся политики непризнания Маньчжоу-го. В период образования государства правительство Маньчжоу-го заявило, о своем уважении международных соглашений и своей решимости проводить политику «открытых дверей», но после 1934 года оно установило контроль за использованием важнейших материальных ресурсов, а летом того же года ввело монополию на нефть, что вызвало протест со стороны Англии и Соединенных Штатов. Все это убедительно свидетельствовало о том, что Япония отказалась от политики «открытых дверей» в Китае, а это в свою очередь усилило протест Англии и США против японской агрессии в этой стране.

Жизнь народа в Маньчжурии

Как же отразилась проводимая Японией политика подготовки войны и связанное с этим экономическое строительство на жизни народа Маньчжурии? Прежде всего рассмотрим этот вопрос с точки зрения финансовой политики. [316]

Не касаясь периода, последовавшего за маньчжурским инцидентом, когда национально-освободительная борьба — ее основной силой были рабочие и беднейшее крестьянство, которых японцы именовали мятежниками, — нарушила общественное спокойствие в стране и когда нельзя было не придерживаться налоговой политики времен правления Чжан Сюэ-ляна, рассмотрим бюджет 1934 года — первого года после опубликования «Программы экономического строительства Маньчжоу-Го». В этой программе «конечной целью экономического строительства» провозглашалось стремление «сделать экономическую жизнь народных масс богатой и стабильной, полностью использовать материальные ресурсы страны для поднятия жизненного и культурного уровня народа и тем самым внести вклад в развитие мировой экономики и культуры и построить в Маньчжурии самое идеальное и образцовое государство».

Доходная часть бюджета увеличилась по сравнению с предыдущим финансовым годом на 39 процентов. Если же посмотреть на отдельные бюджетные статьи, то обнаружится, что налоги на землю и на предпринимательскую деятельность, налагавшиеся на помещиков и капиталистов, то есть налоги на прибыль, или прямые налоги, составляли всего 10 процентов, тогда как налоги на потребление, налагаемые на крестьян и рабочих, или косвенные налоги, достигли 89 процентов.

Такая картина была характерна не только для государственных, но и для уездных, иными словами, местных налогов: поземельный налог, налагаемый на арендаторов, был значительно тяжелее государственного земельного налога. Таким образом, налоги и обложения по отношению ко всей сумме денежных доходов составляли: для помещиков всего 19,8 процента, а для крестьян — земельных собственников и крестьян-арендаторов — 30–37 процентов (если же к этому добавить арендную плату, то обложение составит приблизительно 50 процентов). В приведенные цифры не включены налоги на потребление, а они составляли 20–26 процентов цены товаров, приобретавшихся крестьянами.

Тяжелые налоги, выжимаемые из крестьян, расходовались [317] таким образом, что затраты на военные нужды составляли 30 процентов от общей суммы, расходы на полицию — 6, на юстицию — 4, на жалованье военнослужащим, полицейским и юристам — 15 процентов. Таким образом, только прямые военные расходы и расходы, связанные с обеспечением общественной безопасности, достигли 55 процентов годового бюджета. В то же время ассигнования на мероприятия, направленные на борьбу с кризисом, не превышали и 3 процентов.

В «Принципах составления бюджета Маньчжоу-го», характеризующих бюджет рассматриваемого финансового года, говорилось, что «Япония и Маньчжоу-го, основываясь на заключенном между ними протоколе, совместно обеспечивают оборону государства, в силу чего государство Маньчжоу-го освободилось от тяжелого бремени чрезмерно больших военных расходов, как это было прежде, обеспечило безопасность государственных границ и общественное спокойствие в стране», то есть в этом документе восхвалялось «хорошее правление» японского колониального господства.

Мы уже говорили о том, что крестьяне Маньчжурии до маньчжурского инцидента находились в крайне бедственном положении: они были задавлены высокой арендной платой и тяжелыми налогами, их жестоко эксплуатировали крупные торговцы и ростовщики (см. главу 3, раздел 1). Однако после установления японского господства в Маньчжурии положение не только не улучшилось, а, наоборот, ухудшилось.

Это можно видеть хотя бы на примере деятельности Общества совместного кредитования, созданного в 1934 году. При организации этого общества было заявлено, что создается «справедливое народное финансовое общество», ставящее своей целью спасение крестьян от господства ростовщиков. На самом же деле, чтобы стать членом этого общества, необходимо было сделать два взноса на сумму 10 иен, а это могли позволить себе лишь помещики да богатые крестьяне. К тому же 99,6 процента предоставляемой обществом ссуды выдавалось под залог, в силу чего почти все ссуды попадали в руки помещиков и богатых крестьян, которые имели возможность [318] внести соответствующий залог. Таким образом, Общество совместного кредитования оказывало помощь лишь богатым крестьянам, укрепив их позиции.

Для того чтобы эксплуатировать народ Маньчжурии и держать его в повиновении, японский империализм должен был опираться на помещиков и кулаков. В результате эта двойная и тройная эксплуатация маньчжурского народа вскоре подорвала экономическую основу японского господства.

На аграрный кризис в Маньчжурии, вызванный мировым кризисом, оказали также влияние война и стихийное бедствие (сильный неурожай 1934 года). Этот кризис принял затяжной характер.

Цены на сельскохозяйственные продукты и продукты переработки сельскохозяйственного сырья, составлявшие 80 процентов маньчжурского экспорта (основными из них были соевые бобы, соевая масса и соевое масло), резко упали. Например, IB начале 1934 года эти цены были самыми низкими на протяжении последних десяти с лишним лет, в связи с чем японские торговцы и промышленники, находившиеся в Маньчжурии, тоже пострадали от сильной депрессии.

Крайне бедственное положение деревни явилось серьезным препятствием для Японии на пути экономического строительства. Чтобы спасти положение, необходимо было прежде всего снизить плату за провоз сельскохозяйственных продуктов по железной дороге. Однако ЮМЖД не могла этого сделать, даже если бы не испытывала затруднений с привлечением японского капитала. Несмотря на снижение цен на соевые бобы, спрос на них в Европе упал, а японская деревня в результате сильной депрессии перестала покупать соевую массу, которая использовалась как удобрение.

В результате всего этого баланс внешней торговли Маньчжурии, в котором до сих пор наблюдалось превышение экспорта над импортом, стал пассивным. С другой стороны, увеличившийся экспорт японских товаров шел главным образом на нужды строительства военных баз в Маньчжурии и на содержание расположенных там войск. Таким образом, надежды на превращение Маньчжурии в [319] надежный рынок сбыта японских товаров рухнули и была уничтожена основа экономического союза между Японией и Маньчжоу-го.

Итак, в результате полного упадка сельского хозяйства Маньчжурии были полностью разрушены планы японского империализма, о реализации которых он мечтал при ее захвате: развитие экономики Маньчжурии, создание благоприятных условий для японских промышленных кругов, увеличение японских капиталовложений и другие связанные с этим проблемы.

Японо-китайское сближение и соглашение Умэдзу — Хэ Ин-цинь

В 1934 году Япония вдруг сразу добилась успеха в своей политике по отношению к Китаю. Международное положение в тот период складывалось следующим образом. Под влиянием обострения обстановки в Европе, начавшегося с приходом к власти Гитлера, Англия продолжала проводить на Дальнем Востоке компромиссную политику в отношении Японии, а ее политика по отношению к Китаю по-прежнему не отличалась активностью.

Соединенные Штаты были заняты расширением своего военно-морского флота и не предпринимали активных действий на Дальнем Востоке. Союза между Англией и США тогда еще не существовало.

С начала 1933 года Соединенные Штаты стали скупать серебро, в результате чего утечка серебра из Китая, являвшегося страной серебряного стандарта, приняла исключительно большие размеры, и экономическое положение страны катастрофически ухудшилось. Это явилось одной из основных причин сближения Китая с Японией и Англией, что чрезвычайно затруднило политику США в отношении Китая.

В это же время между СССР и Маньчжоу-го велись переговоры об уступке КВЖД. Однако в результате арестов советских служащих этой дороги, частых инцидентов на границе и неуступчивой позиции японо-маньчжурской стороны, а также в связи с разоблачением Советским Союзом планов Японии и Маньчжурии относительно [320] захвата КВЖД эти переговоры временно зашли в тупик. Восстановление в ноябре 1933 года дипломатических отношений между СССР и Соединенными Штатами ослабило позиции Японии. Переговоры о продаже КВЖД возобновились, и в январе 1935 года между СССР, и Маньчжурией было заключено соглашение, по которому Советский Союз получил за КВЖД от Маньчжурии 40 миллионов иен плюс 30 миллионов иен на выплату компенсации советским служащим КВЖД в связи с их увольнением.

В то время внешняя политика Японии, руководимая министром иностранных дел Хирота, который был назначен на этот пост со второй половины правления кабинета Сайто и занимал его в течение всего периода существования кабинета Окада, была политикой сотрудничества. Объяснялось это тем, что происходил процесс создания государства Маньчжоу-го. С другой стороны, это было обусловлено стремлением Японии ликвидировать последствия тяжелого удара, нанесенного маньчжурским инцидентом ее торговле с Китаем.

Что же касается Китая, то Япония стремилась наладить с ним хорошие отношения при условии, что Китай признает существование Маньчжоу-го. Тем самым Япония добивалась политического и экономического сотрудничества трех государств: Японии, Маньчжоу-го и Китая.

Однако в то же время, как это видно из так называемого заявления Амо (Амо был начальником Информационного бюро министерства иностранных дел), сделанного в апреле 1934 года, Япония считала, что мероприятия гоминьдановского правительства, направленные на объединение страны и промышленное строительство, осуществляемые с помощью великих держав и прежде всего Лиги Наций, вели к обострению японо-китайских отношений, нарушению мира в Восточной Азии, а также к установлению международного контроля над Китаем, что исключало для Японии возможность проводить свою политику.

Судя по заявлению Сигэмицу Мамору, бывшего тогда заместителем министра иностранных дел, японская политика сводилась к следующему: [321]

«Во-первых, Япония следует тому же курсу, которого она придерживалась в период выхода из Лиги Наций. У Японии нет никаких недобрых намерений в отношении территории Китая, исключая Маньчжурию. Кроме того, Япония должна обратить особое внимание на политику «открытых дверей», которой придают большое значение Соединенные Штаты.
Во-вторых, великие державы безответственно разжигают у китайцев ненависть к Японии и оказывают Китаю военную и финансовую помощь. Япония же не может не желать того, чтобы борьба между Японией и Китаем не обострялась.
В-третьих, Япония и Китай должны осознать, что они стоят перед лицом общей угрозы со стороны коммунистической партии, ставящей своей целью вызвать беспорядки в Китае»{88}.

Гоминьдановское правительство продолжало проводить по отношению к Японии политику сопротивления, с одной стороны, и политику переговоров, с другой, а с середины 1934 года оно начало усиленно осуществлять политический курс, направленный на сближение с Японией.

Этот курс гоминьдановского правительства, определенный на совещании Чан Кай-ши — Ван Цзин-вэя, происходившем в Лушане в августе 1934 года, стал претворяться в жизнь. В результате упомянутого совещания летом того же года были налажены торговые отношения с Маньчжурией. Кроме того, с ноября гоминьдановское правительство начало выплачивать долг Японии. Со следующего, 1935 года открылось почтовое сообщение между Китаем и Маньчжоу-го.

1934 год был единственным после маньчжурского инцидента годом, когда Япония почти не предпринимала вооруженной агрессии против Китая. Это объясняется тем, что политика министра иностранных дел Японии Хирота в отношении Китая увенчалась некоторым успехом.

Во-первых, в области установления сотрудничества между Японией, Маньчжурией и Китаем, кроме уже налаженных [322] отношений с Маньчжурией, о чем говорилось выше, Японии удалось добиться от гоминьдановского правительства введения более выгодных таможенных тарифов, что привело к увеличению японского экспорта.

Во-вторых, контроль за антияпонским движением в Северном Китае осуществлялся главным образом силами пекинского Политического совета.

В-третьих, в области борьбы против Китайской коммунистической партии Япония добилась того, что гоминьдановское правительство не только не пошло на создание единого фронта с компартией Китая, но начало наступление на войска Коммунистической партии, захватив главную базу китайских коммунистов — город Жуйцзинь.

В связи с этим японский министр иностранных дел Хирота в своей речи в парламенте в январе 1935 года призывал не выступать с угрозами по адресу Китая и не осуществлять против него агрессии; он настаивал даже на заключении японо-китайского соглашения. Кульминационный момент в «установлении дружественных отношений» между Японией и Китаем наступил в мае 1935 года, когда обе страны обменялись послами.

Однако эта «дружественная политика» японского министерства иностранных дел по отношению в гоминьдановскому правительству встретила решительное сопротивление в Японии, главным образом со стороны японской военщины, которая выступила с резкой критикой гоминьдановского правительства, заявив, что члены этого правительства «не настоящие японофилы». Весной 1935 года японская армия вновь начала агрессию против Китая.

Форсирование японской военщиной своего курса было обусловлено, с одной стороны, стремлением нанести удар по «умеренным» элементам внутри самой Японии, а с другой — благоприятно сложившейся для нее международной обстановкой, ибо в это время происходило перевооружение Германии и начались переговоры об уступке КВЖД. Претворению в жизнь этого плана способствовало также и то обстоятельство, что командование Квантунской армии отрицало, что пекинский Политический совет занимает позицию сотрудничества. [323]

В 1935 году в японском сеттльменте города Тяньцзиня произошло убийство прояпонских журналистов. В связи с этим командующий японской армией, расположенной в Северном Китае, Умэдзу Ёеидзиро через свой штаб предъявил председателю Пекинского Военного комитета Хэ Ин-циню ряд требований. Заявив, что Япония рассматривает эти события как вызов со стороны Китая по отношению к японской армии, он потребовал вывода из провинции Хэбэй 51-й армии, ликвидации партийных органов Гоминьдана и запрещения всякой партийной и антипартийной деятельности на территории этой провинции.

10 июня Хэ Ин-цинь полностью согласился с этими требованиями. Это соглашение получило название соглашения Умэдзу — Хэ Ин-цинь.

Почти в то же самое время между начальником разведки Квантунской армии генералом Доихара, представлявшим японскую сторону, и заместителем председателя правительства провинции Чахар Цин Дэ-чунем было подписано так называемое соглашение Доихара — Цин Дэ-чунь. Соглашение предусматривало отвод армии Сун Чжэ-юаня от границ Маньчжурии и ликвидацию антияпонских организаций в провинции Чахар. Указанное соглашение можно назвать чахарским изданием соглашения Умэдзу — Хэ Ин-цинь.

Несмотря на то, что японский империализм предпринял новую агрессию против Китая, гоминьдановское правительство даже и не пыталось оказать ей сопротивление. Оно вывело свои войска из провинций Хэбэй и Чахар и мобилизовало все силы для наступления на коммунистическую армию, которая как раз в это время осуществляла Великий поход на северо-запад Китая для борьбы против Японии.

Гоминьдановское правительство обрушивало репрессии на всех, кто выступал против японской агрессии, за спасение своей родины, оно издавало распоряжения, призывавшие к установлению дружественных добрососедских отношений с Японией, установило контроль за их выполнением, запрещало деятельность антияпонских организаций. [324]

Даже Линь Юй-тан назвал лето 1935 года «самым мрачным периодом в истории Китая»{89}.

Однако протесты против политики гоминьдановского правительства раздавались не только среди народа и солдат; они все более усиливались и среди гоминьдановских генералов. Этому в огромной степени способствовало заявление Коммунистической партии Китая, призывавшее «всех соотечественников к борьбе против Японии, за спасение своей родины», опубликованное 1 августа 1935 года (это заявление компартии известно под названием «Декларация 1 августа»), в период, когда китайская Красная армия, прорвав оборону гоминьдановских войск, которыми руководил генерал фон Сект, осуществляла свой Великий поход.

Денежная реформа в Китае

Уступки, которые делало гоминьдановское правительство Японии, вызывали тревогу у англичан, опасавшихся, что гоминьдановское правительство превратится в японскую марионетку. Ухудшение экономического положения Китая, вызванное утечкой из страны серебра, еще больше усилило это беспокойство. В связи с этим Англия в своей политике по отношению к Китаю встала перед дилеммой, с кем сотрудничать: с Соединенными Штатами или с Японией, и неизбежно должна была пересмотреть свою внешнюю политику.

Несмотря на то, что с 1934 и до начала 1935 года Англия проводила политику сотрудничества с Японией, своим активным участием в экономическом строительстве Китая она стремилась вновь укрепить свои позиции в Нанкине. Это нашло свое отражение, с одной стороны, в посещении Японии и Маньчжурии миссией Британского союза промышленников, а с другой — в росте английских капиталовложений в Китае, осуществлявшихся за счет репараций, которые Англия получала после восстания ихэтуань. [325]

В начале 1935 года Англия по просьбе гоминьдановского правительства предложила Японии, США и Франции совместно оказать Китаю финансовую помощь. Соединенные Штаты поддержали это предложение, а Япония выступила против, заявив, что английский проект преследует цель путем установления совместного контроля великих держав над Китаем ухудшить японо-китайские отношения. В конце концов в результате протеста со стороны Японии этот проект был отклонен. Вскоре и у самой Англии, влияние которой на гоминьдановское правительство все более усиливалось, ослаб интерес к собственному предложению.

Теперь Англия стала проводить свою политику в отношении Китая, не считаясь с японскими протестами. Это изменение курса английской политики на Дальнем Востоке произошло во второй половине 1935 года. Подходящим моментом для ее изменения явилась посылка в Китай экономической миссии Лейт-Росса.

В июне 1935 года английское правительство, объявив о посылке в Китай Лейт-Росса, заявило о своем намерении определить экономическую политику Англии в отношении Китая, основываясь на докладе, который будет составлен Лейт-Россом после личного ознакомления с экономическим и финансовым положением этой страны. Англия предложила Японии, Соединенным Штатам и Франции принять участие в этой миссии, но последние отвергли английское предложение.

В августе 1935 года Лейт-Росс выехал из Лондона в Токио через Канаду, не заезжая в Вашингтон, и прибыл туда в сентябре. После совещания с министром иностранных дел Хирота и министром финансов Такахаси он отправился в Китай.

Из одного этого факта видно, что Лейт-Росс надеялся на предоставление займа Китаю совместно с Японией. Однако его желание из-за протеста японской стороны и прежде всего командования японской армии, дислоцированной в Китае, не было осуществлено.

1 ноября, когда было совершено покушение на Ван Цзин-вэя и началось массовое изъятие вкладов из банков, гоминьдановское правительство вынуждено было, [326] основываясь на проекте Лейт-Росса, издать распоряжение о национализации серебра, осуществить денежную реформу, установить контроль за валютой, находящейся в обращении, и вместе с тем включить китайскую валюту в стерлинговый блок.

Подоплекой всего этого явилась скорее всего финансовая поддержка, которую Англия оказала Китаю. До сих пор твердая и неуступчивая позиция, занятая Японией, укрепляла решимость Англии оказать поддержку гоминьдановскому правительству. Теперь же престиж Англии зависел от результатов денежной реформы, а последние были самым тесным образом связаны с экономическим строительством в Китае.

В дальнейшем Соединенные Штаты тоже поддержали предложение о денежной реформе в Китае и постарались присоединить китайскую валюту к долларовому рынку. Устойчивость китайской валюты, которая была введена в результате реформы, с одной стороны, усиливала зависимость гоминьдановекого правительства от иностранных государств, а с другой — в значительной мере способствовала объединению страны гоминьдановский правительством и на этой базе — расширению экономического строительства в Китае.

Деятельность Японии, направленная на отторжение Северного Китая

Протест, который вызывала в самой Японии и особенно в японской армии, находившейся в Китае, миссия Лейт-Росса, нашел свое выражение в заявлении Ода, командующего японской армией, расположенной в Северном Китае, относительно предоставления Северному Китаю автономии (24 сентября 1935 года). В этом заявлении говорилось о предотвращении антияпонских и антиманьчжурских выступлений в Северном Китае, о стремлении не допустить, чтобы Северный Китай стал «красным». Кроме того, в нем содержалось требование вывести Северный Китай из-под юрисдикции гоминьдановекого правительства и создать автономное государство, объединяющее пять провинций Северного Китая. [327]

Затем состоялось совещание Совета пяти министров японского правительства: премьер-министра, министра иностранных дел, военного и морского министров, а также министра финансов, на котором была достигнута договоренность в целях укрепления экономического союза и борьбы с коммунизмом в Северном Китае превратить последний в особую зону.

Движением за предоставление Северному Китаю автономии руководил генерал Доихара, командированный сюда в июне 1935 года Квантунской армией. Делал он все это в соответствии с планами Квантунской армии, а также японских войск, расположенных в Северном Китае. Прежде всего он вытащил на арену главаря старой китайской военщины У Пэй-фу, пытаясь создать автономное правительство пяти провинций Северного Китая во главе с ним. Когда же эта его затея провалилась, он пытался создать в Северном Китае автономное правительство во главе с Сун Чжэ-юанем, который в то время руководил обороной района Пекин — Тяньцзинь, но китайская сторона не пошла на это. Все же под давлением Квантунской армии и прежде всего самого Доихара к концу 1935 года в Северном Китае были созданы две новые формы политической власти.

В октябре в результате темных махинаций японских разведывательных органов в уезде Сянхэ, провинция Хэ-бэй, началось крестьянское восстание, проходившее под лозунгом самоуправления. Восстание было быстро подавлено, но фактом восстания немедленно воспользовались командиры отрядов по обеспечению общественного спокойствия в демилитаризованной зоне, размещенных там в соответствии с соглашением, заключенным в Тангу. Во главе их стоял Инь Жу-гэн, на которого оказывала давление японская армия. 1 ноября начальники всех уездов провинции Хэбэй заявили о создании автономного правительства, а по существу марионеточной автономии, находившейся в руках японской армии.

Воспользовавшись тем, что гоминьдановское правительство не могло вмешаться, поскольку дело происходило в демилитаризованной зоне, они создали Антикоммунистический автономный комитет восточной части провинции [328] Хэбэй, а позднее, в декабре, переименовали его в Антикоммунистическое автономное правительство восточной части провинции Хэбэй, заявив о своем выходе из-под юрисдикции гоминьдановекого правительства и о том, что не допустят, чтобы их территория стала «красной». Все это они называли образцовым осуществлением автономии.

Почти одновременно с образованием новой политической власти в восточной части провинции Хэбэй в Пекине был создан Политический совет, по своему характеру не отличавшийся от созданного в восточной части провинции Хэбэй. Возглавил этот совет Сун Чжэ-юань. Совет был создан гоминьдановский правительством в результате сильного давления со стороны японской армии; кроме того, таким путем китайское правительство стремилось показать, будто поддерживает планы японской армии.

Однако под контролем этого совета находились лишь провинции Хэбэй и Чахар; власть его не распространялась ни на Шаньдун, ни на Суйюань, ни на Шаньси. На совет возлагалась обязанность воспитывать население в духе уважения к Японии и укрепления японо-китайской дружбы, а также выступать с антикоммунистическими лозунгами. Этот совет находился под контролем гоминьдановекого правительства и был еще далек от того автономного управления Северным Китаем, о котором мечтала японская армия.

Но гоминьдановское правительство больше не желало подчиняться требованиям японской армии. Это объяснялось, с одной стороны, поддержкой, которую ему оказывала Англия, а с другой — давлением на него антияпонского национально-освободительного движения, которое все более усиливалось.

Позиции японофилов внутри гоминьдановекого правительства были значительно подорваны в связи с совершенным 1 ноября 1935 года покушением на Ван Цзин-вэя, председателя Исполнительного юаня и лидера прояпонских элементов, зато возросло влияние тех, кто призывал к борьбе против Японии.

Напряженность в отношениях между Японией и Китаем [329] возрастала, что вызвало серьезные разногласия и в экономической области. Экономическое развитие Японии благодаря превращению Северного Китая в особую зону осуществлялось в огромных масштабах. Политический режим, созданный в восточной части провинции Хэбэй, которая находится в непосредственной близости от Маньчжурии, служил основой внешней торговли Японии с восточной частью провинции Хэбэй, причем эта торговля достигла огромных размеров.

Таможенные тарифы, установленные этим режимом, составляли четверть тарифов, установленных гоминьдановский правительством, поэтому доходы от таможенных пошлин Тяньцзиня наполовину сократились. В ноябре 1935 года была создана промышленная компания, являвшаяся дочерней компанией ЮМЖД, с капиталом в 10 миллионов иен, а в августе следующего года образована смешанная японо-китайская тяньчэнская электропромышленная компания, находившаяся под влиянием первой. В это же время стали усиленно строиться различные промышленные предприятия. Эта экономическая агрессия, естественно, должна была столкнуться с экономическим строительством в Китае{90}, осуществлявшимся после денежной реформы. [330]

                                              
Top
 
 

© Материалы, опубликованные на сайте, являются интеллектуальной собственностью и охраняются законодательством об авторском праве. Любое копирование, тиражирование, распространение
возможно только с предварительного разрешения правообладателя.
Информационный портал по Китаю проекта АБИРУС

Карта сайта   "ABIRUS" Project © All rights reserved
Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100 Яндекс цитирования