header left
header left mirrored

1. События 26 февраля

Сайт «Военная литература»: militera.lib.ru Издание: История войны на Тихом океане (в пяти томах). — М.: Издательство Иностранной литературы, 1957, 1958.

Возникновение событий

В то время когда в Европе развернулась борьба между фашизмом и народным фронтом, в Японии стала все более усиливаться угроза фашизма. Одним из признаков наступления фашистских сил явились события 26 февраля.

Как уже было отмечено выше, в условиях политического и экономического застоя, наблюдавшегося после маньчжурских событий, упорное стремление к политическому руководству военщины, ставившей своей целью укрепление фашистской системы, привело к обострению противоречий внутри господствующих классов Японии. Неспособность кабинета Окада справиться с создавшимся положением навлекла на него ожесточенную критику военно-фашистских кругов, замышлявших развязать новую, «большую» агрессивную войну.

Усиление критики фашизма со стороны народных масс, а также рост влияния Социалистической массовой и других пролетарских партий в результате выборов 20 февраля 1936 года (вызвали особенно сильное раздражение среди крайних националистов и молодого офицерства, которое и прежде неоднократно замышляло совершить переворот и сформировать правительство из представителей военщины. Под руководством Нисида Дзэй и Кита Икки молодые офицеры, возглавляемые разжалованными в связи с инцидентом в офицерском училище{98} экстремистами [43] — бывшим капитаном Муранака и бывшим интендантом 1-го ранга Исобэ — приступили к подготовке крупного мятежа. Они использовали в своих пропагандистских целях судебный процесс по делу подполковника Аидзава в связи с убийством им начальника военного управления Нагата. Процесс происходил в конце 1935 — начале 1936 года. Под предлогом выяснения мотивов убийства они добивались вызова в суд в качестве свидетелей наиболее влиятельных представителей военщины, политических и финансовых кругов, привлекая тем самым внимание общественного мнения к этому процессу.

В ходе суда над Аидзава молодое офицерство выступило с нападками на так называемую «группу контроля» (Тосэйха) в армии, поддержало требования группы «императорского пути» (Кодоха) и раздувало недовольство политическими и финансовыми кругами. Газеты под сенсационными заголовками освещали ход процесса, помогая тем самым пропаганде, которую вело молодое офицерство.

В начале 1936 года, когда дело об убийстве генерала Нагата было окончательно запутано, командование армии издало приказ о немедленной отправке в Маньчжурию расквартированной в Токио 1-й дивизии. Среди молодых офицеров этой дивизии было много экстремистски настроенных сторонников «императорского пути», постоянно вынашивавших различные заговорщические планы. Решение об отправке дивизии в Маньчжурию свидетельствовало также о заботе «группы контроля» о сторонниках «императорского пути». Но этот приказ, напротив, утвердил молодое офицерство в решимости претворить в жизнь свои планы до отправки в Маньчжурию. Примерно с февраля 1936 года началась усиленная подготовка к военному путчу. Ее возглавили капитан 1-го пехотного полка Андо Тэрумицу и поручик 2-го пехотного полка Курихара Ясухидэ. В подготовке приняли участие также Муранака, Исобэ и другие. План мятежа готовился быстро и содержался в тайне. 26 февраля рано утром солдаты были подняты по сигналу тревоги. Так начался военный путч. В нем приняли участие основные силы 3-го пехотного полка, а также часть солдат и офицеров 1-го пехотного, [44] 3-го гвардейского полков и других воинских частей. Всего в путче участвовало 22 офицера и свыше 1400 унтер-офицеров и солдат. Готовившие мятеж офицеры заранее тщательно продумали обязанности каждого участника путча, а также запаслись соответствующими боеприпасами. Им удалось при помощи преданных им унтер-офицеров обмануть солдат и повести за собой крупный отряд якобы на ночные маневры.

Утром 26 февраля мятежники, разбившись на несколько отрядов, напали на официальную резиденцию премьер-министра, а также ворвались в дома министра хранителя печати, генерального инспектора военного обучения, главного камергера двора и министра финансов. Мятежники захватили здание главного полицейского управления, здание газеты «Асахи» и ворвались в отель в Юкабара, где находился бывший министр хранитель печати Макино Нобуаки. Министр хранитель печати Сайто, генеральный инспектор военного обучения Ватанабэ и министр финансов Такахаси были убиты, а главному камергеру Судзуки нанесены тяжелые ранения. После успешного завершения первой операции мятежники заняли весь район Кодзимати (включая резиденцию премьер-министра и здание парламента) и начали политическую обработку представителей высшего командования. Учитывая многочисленные провалы в прошлом, мятежники не распустили свои отряды, намереваясь силой сформировать военный кабинет и проследить за осуществлением «перестройки государства». Молодое офицерство рассчитывало, что близкие им Мадзаки, Янагава и другие генералы из группы «императорского пути» будут содействовать осуществлению их планов и тем самым будут обеспечены желательные для мятежников результаты. В самом деле, мятеж привел в полную растерянность представителей высших кругов армии. Мало того, некоторое время они даже намеревались включиться в мятеж. Военный министр Кавасима немедленно распространил по всей армии воззвание мятежников, в котором последние излагали причины, побудившие их к организации военного путча. Высшие военные чины встретились с главарями мятежников и всячески хвалили их за затеянное ими [45] «грандиозное дело». Сразу же после возникновения мятежа был издан приказ о введении военного положения, причем отряд мятежников был включен в войска, осуществлявшие контроль за введением военного положения в занятом ими районе.

В связи с мятежом в Японии временно замерла всякая политическая и экономическая деятельность. С 26 февраля прекратились операции на фондовой и товарной биржах. Приостановились расчетные операции, закрылась расчетная палата в Токио. Были лишены возможности осуществлять свои функции официальная резиденция премьер-министра, военное министерство, Генеральный штаб, главное полицейское управление и ряд других государственных учреждений, находившихся в районе, занятом мятежниками. В связи с тем что высшие военные круги никак не могли занять определенной позиции по отношению к мятежу, был наложен запрет на всю информацию, касавшуюся этих событий. Газеты, не вдаваясь в подробности, лишь сообщили о закрытии бирж. Радио тоже хранило молчание. Народ понимал, что произошли какие-то серьезные события. Беспокойство усиливалось, по городу ползли всевозможные слухи. Только 28 февраля было объявлено о мятеже и о том, что он еще не подавлен. Народ, узнавший, наконец, о существе событий, не оказал никакой поддержки мятежникам, опрокинув расчеты правых группировок и военщины. Напротив, народные массы усилили свое молчаливое сопротивление. Политические и финансовые круги также не проявили намерения поддержать мятежников. Наконец, флот, который всегда противостоял армии, сконцентрировал в Токийском заливе Объединенную эскадру, что явилось серьезным предупреждением армейским мятежникам. Все это в конце концов заставило высшее командование армии принять определенное решение. До сих пор оно занимало двойственную позицию, внешне выражая свое сочувствие мятежникам, а втайне опасаясь, что мятежники будут игнорировать всякий контроль над ними со стороны высших военных кругов. Наконец, командование армии приняло решение поддержать свой авторитет путем подавления мятежа, а утра 29 февраля, на четвертый день мятежа, [46]военные власти начали принимать решительные меры. Интересно отметить, что если в самом начале путча военное министерство называло мятежников «отрядом, поднявшимся на борьбу в защиту национального государственного строя», то 28 февраля оно уже рассматривало их как «отряд нарушителей порядка», а 29 февраля — как «армию мятежников». Штаб мятежников, который ошибочно принимал неопределенную позицию центральных военных органов как доказательство успешного развития их планов, был поражен и приведен в крайнее замешательство резким изменением ситуации. Днем 29 февраля отряд мятежников распался. Большинство главарей было арестовано, а солдаты, которые были введены в заблуждение, стали небольшими группами покидать отряд мятежников и возвращаться в казармы. Как только мятеж был подавлен, представители высших военных кругов, среди которых до сих пор постоянно наблюдался разброд и колебания, неожиданно стали придерживаться единого курса, продемонстрировав перед армией и всей страной твердую решимость принять все меры с целью выправить создавшееся положение. Своей политикой внутри армии они дали ясно понять, что придают чрезвычайно важное значение тому факту, что мятеж нарушил контроль над армией и привел к подрыву авторитета старших чинов. В связи с этим было решено применить к мятежникам строжайшие меры наказания, а также произвести тщательную «чистку» армии. Что же касается курса в отношении правительства, то высшие военные круги стремились в максимальной степени использовать эти события в политических целях, чтобы добиться удовлетворения требований военщины. Этот невиданный в истории Японии мятеж явился грозным, кровавым подкреплением требований, предъявленных военщиной политическим и финансовым кругам. В этой связи следует напомнить, что военное командование, которое объявило о введении в районе дислокации 1-й дивизии (Токио, а также префектуры Тиба, Сайтама, Канагава и Яманаси) осадного положения, а 27 февраля — о введении военного положения в Токио, не отменило этого приказа и после подавления мятежа. Таким образом, вплоть до июля [47] сохранялся в силе приказ о запрещении всех политических собраний и т. п. Отправление основных гражданских прав было ограничено, и военщина сохраняла за собой абсолютную власть.

Сформирование кабинета Хирота

Поскольку поступило сообщение о том, что 26 февраля в результате нападения мятежников на официальную резиденцию премьер-министра премьер Окада убит, кабинет подал в отставку. Временно исполняющим обязанности премьер-министра до сформирования нового кабинета был назначен министр внутренних дел Гото. Но в действительности правительство полностью перестало выполнять свои функции и ничего не сделало даже для подавления мятежа. Высшие чиновники и лидеры политических партий растерялись и только наблюдали за развитием событий. Военщина намеревалась максимально использовать результаты путча и надеялась установить в стране военную диктатуру. Мятежники и реакционные гражданские группировки решительно требовали сформирования военного кабинета, в который вошли бы Мадзаки Дзиндзабуро, Янагава Хэйсукэ и лидеры сторонников «императорского пути». Но основную военную группировку, отрицательно относившуюся к возрождению влияния сторонников «императорского пути», ни в коей мере не устраивало установление такого рода военной диктатуры. Таким образом, в самой армии мнения разошлись. Кроме того, мятежники натолкнулись на резкий отпор со стороны самых различных слоев населения и общественных организаций. Все это заставило армию занять пассивную позицию в отношении военной диктатуры. Вокруг вопроса о формировании нового кабинета началась закулисная возня правых сил и некоторых политических интриганов, но она не привела к каким-либо существенным результатам.

2 марта, когда с мятежом, наконец, было покончено, в Токио был вызван гэнро Сайондзи, который получил приказ подобрать кандидата на пост премьер-министра. Военщина, проявившая свою мощь в февральских событиях, [48] полностью лишила политические партии инициативы в отношении сформирования нового правительства. Гэнро, дзюсины и представители придворных кругов решили при назначении премьер-министра учесть пожелания военщины, главным требованием которой было назначение приемлемого для нее премьера. В качестве кандидатов на пост премьера были выдвинуты вице-председатель Тайного совета и председатель фашистского Общества основ государства Хиранума Киитиро и председатель палаты пэров князь Коноэ Фумимаро. Последний был близок к военщине, и на него рассчитывали сторонники обновления. Кандидатура Хиранума была сразу отклонена, поскольку он скомпрометировал себя открыто фашистскими выступлениями и действиями. Гэнро Сайондзи, дзюсины и другие высокопоставленные придворные, имевшие тесные связи с дзайбацу, причисляли его к опасным элементам. Коноэ же занимал, так сказать, серединную, позицию и был способен договориться как с дзайбацу, так и с военщиной. 3 мая Сайондзи рекомендовал на пост премьера Коноэ, но последний, сославшись на состояние здоровья, отказался, ибо понимал, что с создавшимся положением нелегко будет справиться. Вновь начались затруднения с подбором кандидатуры, и тогда внезапно всплыла кандидатура бывшего министра иностранных дел Хирота Хиротакэ. Он был выходцем из Фукуока и когда-то состоял в Обществе черного океана (Гэнъёся). Его кандидатура была одобрена армией и флотом, и 5 марта Хирота было поручено формирование кабинета. С помощью бывшего посла в Италии Иосида Сигэру (впоследствии премьер-министра) Хирота приступил к формированию кабинета. Главное внимание было уделено переговорам с армией по вопросу о кандидатуре на пост военного министра. Армия предложила кандидатуру генерала Тэраути Дзюити{99}, взамен чего выдвигала перед кабинетом следующие четыре требования: укрепление обороноспособности страны, четкое определение характера национального государственного [49] строя, стабилизация жизни народа (имелось в виду проведение мероприятий в области сельского хозяйства), обновление внешней политики. Хирота принял эти условия, ибо знал, что ему не удастся сформировать кабинет, если он не заполучит у военщины военного министра. Затем Хирота предварительно наметил кандидатов для своего кабинета, и казалось, что вопрос о сформировании кабинета уже близок к своему благополучному разрешению. Но, когда список неофициально намеченных членов кабинета стал известен, армия выступила с решительным протестом, а Тэраути сделал следующее заявление, в котором отразилось его отрицательное отношение к составу нового кабинета:

«Новый кабинет в смысле выхода из создавшегося положения должен быть достаточно энергичен и тверд духом, чтобы кардинальным образом обновить внутреннюю и внешнюю политику, усилить обороноспособность страны и стать на путь осуществления позитивной государственной политики. В политике нового кабинета не должно быть либералистского оттенка, как это имело место в прежних кабинетах. Он не должен ставить своей целью сохранение статус-кво, идти на компромиссы, отступать. Вся армия желает обновления органов государственного управления на основе позитивной политики. Политика же компромиссов и отступлений не только не поможет найти выход из нынешней ситуации, но, напротив, еще больше ее усложнит. Мало того, она в будущем навлечет на нас колоссальные бедствия. Сможет ли справиться со своими чрезвычайными задачами как во внешней, так и во внутренней политике кабинет, в котором отсутствует единое мнение по вышеизложенным вопросам?»{100}

Говоря о «либералистском» оттенке, армия имела в виду Симомура Хироси (министр колоний), Иосида Сигэру (министр иностранных дел) и Кохара Сунао (министр юстиции), которые были внесены Хирота в предварительный список. Кроме того, армия выступила против назначения на посты министров внутренних дел (Кавасаки [50] Такукити — партия Минсэйто) и просвещения (Нагата Хидэдзиро), представителей политических партий или близких к этим партиям лиц. Военные круги считали, что партии Сэйюкай и Минсэйто должны быть представлены в кабинете не более как двумя членами кабинета каждая. Хирота пошел на компромисс с военщиной. Он сохранил в списке кандидатуру министра внутренних дел и просвещения ценой исключения из него Симомура, Иосида и Кохара. Наконец, 9 марта Хирота завершил формирование кабинета и опубликовал заявление о политике нового правительства, в котором нашли отражение требования военных кругов. В частности, в этом заявлении подчеркивалось, что новое правительство «исправит имевшие место ошибки плохого управления и будет проводить политику, направленную на самостоятельное, позитивное урегулирование международных отношений». Благодаря этому заявлению кабинет Хирота заслужил наконец признание военных кругов. В состав кабинета вошло по два министра от партий Сэйюкай и Минсэйто, а также три министра — члена палаты пэров. На первый взгляд новый кабинет представлял собой «правительство национального единства». Но он расценивался как самый обычный кабинет, в котором не было чего-либо нового и заслуживающего внимания. Можно указать лишь на тот факт, что давление армии на кабинет, которое открыто проявилось в ходе его формирования, продолжало сказываться и после сформирования. Армия стала определять политику кабинета.

Финансовая политика министра финансов Баба

Кабинет Хирота был сформирован в период, когда в Японии сохранялось военное положение. Приняв все требования, выдвигавшиеся военными кругами, кабинет Хирота 17 марта опубликовал заявление о своей политической программе, в которой призвал к обновлению всей политики. Военщина утверждала, что возникновение инцидентов, подобных событиям 26 февраля, имеет свои причины, и до тех пор, пока эти причины не будут устранены, невозможно будет предотвратить вспышку новых [51] инцидентов. Кабинет Хирота полностью согласился с этим утверждением.

Министром финансов Японии, который должен был способствовать «обновлению всей политики», по рекомендации военных кругов был назначен президент Японского промышленного банка Баба. Заняв пост министра финансов, Баба выступил со следующим заявлением, которое ознаменовало собой первый шаг на пути к «обновлению финансовой политики»:

«Размышляя о нынешнем состоянии наших финансов и экономики, я пришел к выводу, что наша политика в Маньчжурии, а также необходимость укрепления обороны страны, оживления экономики крестьянских и рыбачьих хозяйств, всестороннего усиления государственной мощи и реализации других важнейших мероприятий в целях укрепления основ государства лишает нас возможности рассчитывать на сокращение бюджетных расходов. Больше того, может быть, нам придется пойти на новые, дополнительные ассигнования. В этом случае я полагаю, что мы сможем беопрепятственно покрыть часть расходов за счет государственных займов. Я не думаю, что в настоящий момент мы зашли в тупик с проблемой выпуска займов... Надо признать, что все изложенное здесь в значительной степени расходится с финансовой политикой, проводившейся предыдущим кабинетом».

Итак, финансовая политика Баба означала, что он решительно отказался от проводившегося бывшим министром финансов Такахаси курса на оздоровление финансов и постепенное сокращение государственных займов и избрал путь возмещения новых расходов за счет увеличения займов и повышения налогов. Этот новый курс Баба свидетельствовал о том, что монополистический капитал Японии, который в связи с обострением политических и экономических противоречий с великими державами из-за агрессии в Маньчжурии и валютного демпинга все более стремился силой завоевать монопольное положение на рынках Китая и Маньчжурии, переступил через «жизненную линию финансов» и встал на путь создания военной экономики. Баба говорил: «Очень часто во внешних сношениях промышленность и торговля могут сказать [52] свое веское слово лишь тогда, когда они опираются на соответствующую военную силу»{101}. Такого мнения придерживался не только Баба. На подобных же позициях стояли все представители монополистического капитала. Правда, заявление Баба временно повергло в панику тогдашние финансовые круги, которые несколько растерялись перед перспективой проведения конкретных мероприятий, направленных на осуществление очередной агрессии, и опасались падения курса акций. Тем не менее начало милитаризации финансовой системы Японии было неизбежным следствием всей политики монополистического капитализма. Следует отметить, что даже сама процедура составления бюджета при министре финансов Баба свидетельствовала о том, что с прежней финансовой политикой покончено. Раньше начальники финансовых отделов министерств в первую очередь обсуждали отдельные статьи с начальниками главного финансового управления и только после этого начиналось составление бюджета. При Баба от этого метода отказались и в основу составления бюджета был положен принцип первоначального обсуждения его на специальном заседании кабинета министров; посвященном вопросам национальной политики. На этих заседаниях, впервые введенных при кабинете Хирота, в первую очередь обсуждались планы государственной обороны, предлагаемые армией и флотом, и, как заявил министр финансов Баба, «расходная часть бюджета выяснялась лишь после того, когда определялась сумма военных расходов». В то время армия и флот один за другим составляли планы военных приготовлений и представляли их кабинету министров. Согласно представленному армией плану расходов первой очереди, предлагалось: 1) на усиление воздушного флота и противовоздушной обороны выделить необходимые ассигнования в первом финансовом году — около 600 миллионов иен и на текущие расходы — около 300 миллионов иен; 2) на укомплектование вооруженных сил в Маньчжурии — необходимые ассигнования в первом финансовом году — около 600 миллионов иен и на текущие расходы — 150 миллионов [53] иен. Согласно плану расходов второй очереди, армия предлагала: 1) ассигновать на военные приготовления в самой Японии около 300 миллионов иен; 2) на создание запасов материалов, необходимых для военных операций, — более 100 миллионов иен. Таковы были ассигнования, которые требовала армия на свои нужды на период в пять-десять лет, начиная с 1937 года. Флот, со своей стороны, также выдвинул грандиозный план строительства военных кораблей в связи с отказом Японии от участия в конференции по разоружению (январь) и потребовал огромных дополнительных ассигнований главным образом на строительство линкоров и увеличение Морской авиации. Одновременно флот выступил с демагогическими заявлениями, в которых говорилось, что, «поскольку большая часть средств, идущих на военные расходы, предназначается для выплаты частным гражданским предпринимателям, увеличение военных расходов будет способствовать стабилизации жизни народа и оживлению тяжелой промышленности и других отраслей производства».

На последнем заседании кабинета министров, посвященном вопросам национальной политики, была принята программа, состоявшая из 14 пунктов. В этой программе в первую очередь провозглашалось «обеспечение государственной обороны», проведение «материковой» политики, на которой настаивала армия, а также мероприятия по усилению государственной обороны в связи с отказом Японии от соглашений, касавшихся тоннажа военно-морского флота. Там же была намечена политика в области снабжения горючим и сырьем, развития воздушного транспорта, контроля за производством и потреблением электроэнергии и так далее, иными словами, политика, целью которой был перевод экономики на военные рельсы и обеспечение обороны «в широком смысле». На 1937 бюджетный год, в течение которого должны были осуществляться основные мероприятия этой программы, был предложен бюджет в размере 3,4 миллиарда иен. Этот небывалый по своим размерам бюджет был утвержден «между делом» в течение полуторачасового обсуждения на заседании кабинета министров. Новый бюджет превышал [54] по объему бюджет предыдущего года более чем на 700 миллионов иен, то есть почти на одну треть, причем в нем резко возрастала доля военных расходов. Достаточно сказать, что только прямые военные расходы составляли более 40 процентов расходной части бюджета. В то же время расходы на «стабилизацию жизни народа», что также являлось одним из пунктов программы национальной политики, составили 50 миллионов иен, то есть всего 1,6 процента всех бюджетных расходов. То же самое можно сказать об экономической политике в отношении деревни, о чем без конца трубила военщина, говорившая, что улучшение положения в деревне необходимо для «обеспечения источника пополнения армии». Бюджетные ассигнования по этой статье были совершенно незначительными. Ниже приводятся данные об ассигнованиях, связанных с осуществлением важнейших пунктов программы национальной политики (в миллионах иен):

 

Военное министерство 728
Морское министерство 681
Мероприятия по укреплению обороны 691
Обновление системы обучения 1
Упорядочение центральной и местной налоговых систем 237
Стабилизация жизни народа 53
Борьба со стихийными бедствиями 19
Расширение учреждений здравоохранения 9
Экономическое возрождение деревень и рыбацких поселков, а также оживление деятельности мелких и средних торговцев и предпринимателей 24
Оживление промышленности и расширение торговли 57
Усиление контроля за снабжением электроэнергией 1
Самоснабжение жидким горючим 22
Самоснабжение железом и сталью 1
Обеспечение сырьем для текстильной промышленности 2
Стимулирование внешней торговли и контроль над нею 11
Развитие авиации 9
Развитие морского транспорта 3
Помощь подданным за границей 4
Мероприятия по стимулированию эмиграции и капиталовложений в Маньчжурию 25[55]

 

Для возмещения этих колоссальных расходов было проведено резкое увеличение налогов, общая сумма которых достигла невиданной в истории японской налоговой системы цифры в 600 миллионов иен. Кроме того, были повышены таможенные пошлины и цены на табачные изделия. При проведении реформы налоговой системы правительство исходило из необходимости обеспечить «равномерность бремени». На деле же сокращение местных налогов почти на 300 миллионов иен, централизация налоговой системы при помощи дотационных фондов регулирования местных бюджетов и увеличение подоходного, потребительского и других налогов на 600 миллионов иен были проведены таким образом, что там, где было осуществлено сокращение налогов, оно принесло выгоду помещикам и капиталистам, а повышение налогов легло тяжелым бременем на народные массы. Но даже столь резкое повышение налогов не могло покрыть колоссальных расходов бюджета. Поэтому было решено частично покрыть расходы также за счет доходов от государственных займов, которых было выпущено на сумму 806 миллионов иен.

Этот «хромой бюджет», основной статьей которого были военные расходы, крайне радовал военщину и капиталистов из военных отраслей производства. Однако для японского капитализма в целом реализация военных ассигнований, равных примерно 23 процентам национального дохода, иными словами, обеспечение их поглощения военной промышленностью, было тяжелым бременем, поскольку уровень производительных сил тяжелой промышленности был низок, а создание военной экономики не было еще завершено. Это противоречие проявилось в росте цен на товары, причем последовательное повышение цен стало мешать реализации бюджета. Среди населения все сильней стали раздяваться голоса, требовавшие исправления «перегибов». Постепенно становилось все более ясным, что с помощью одних только денежных средств, поступающих через военизированный бюджет, нельзя осуществить перевод экономики на военные рельсы, что для этого необходимо установление всестороннего контроля над экономикой страны. [56]

Чистка армии и выход военщины на политическую арену

Чистка армии явилась крупнейшей политической проблемой, которая возникла сразу же после событий 26 февраля. В связи с мятежом 26 февраля недовольство надвигающимся фашизмом и выдвижением военщины на политическую аренду достигло крайних пределов. Народ, который до этого был полностью лишен свободы критиковать армию, выразил свое отрицательное отношение к мятежу в форме требования чистки армии. События 26 февраля нарушили систему субординации в армии и приняли форму «мятежа», нарушающего императорский указ. Это позволило общественному мнению выступить с легальной критикой военщины. Печать, политические партии и финансовые круги не могли не видеть враждебного отношения народа к военщине. По всей стране все громче стали раздаваться требования проведения чистки армии. В связи с этим кабинет Хирота вынужден был заявить о чистке армии как об одной из своих первейших задач. Военный министр Тэраути также неоднократно обещал осуществить тщательную чистку армии. Народ рассчитывал, что правительство и военные круги проведут чистку армии, чтобы ослабить политическую активность военщины и преградить дорогу фашизму. Однако военным кругам чистка армии была необходима совершенно в иных целях. Дело в том, что события 26 февраля серьезно подорвали «престиж» высших военных кругов, поскольку низшие чины стремились осуществить «обновленческую деятельность» через голову руководства. Командование же армии опекало фашистское движение молодых офицеров лишь для того, чтобы использовать их в своих интересах. Дальнейшее замалчивание событий 26 февраля, явившихся противозаконным путчем, привело бы к тому, что критика народа обернулась бы против всей военщины. Кроме того, благодаря событиям 26 февраля военные круги уже успели в достаточной мере укрепить свои политические позиции. Поэтому им необходимо было провести решительную чистку армии также в интересах сохранения своего господствующего положения. [57] Таким образом, хотя и народ и военные круги настаивали на чистке армии, однако последние при осуществлении этого мероприятия имели в виду совершенно иные, отличные от пожеланий народа цели. При помощи чистки армии военщина намеревалась устранить сторонников «императорского пути», утвердить гегемонию «группы контроля» и добиться дальнейшего укрепления авторитета и влияния армии.

Этим, между прочим, объясняется жестокий характер наказаний, которые были применены к виновникам событий 26 февраля, тогда как лица, замешанные в мартовском инциденте, событиях 15 мая, ноябрьском инциденте и других, понесли, как указывалось ранее, крайне мягкие наказания. Выступая на 69-й сессии парламента, военный министр Тэраути расценил действия мятежников как антигосударственные и потребовал применить к ним самые жестокие меры наказания. Говоря об идее, которой руководствовались в своих действиях мятежники, Тэраути подчеркнул, что «в основе принципов, которые довели их до мятежа, лежит абсолютно несовместимая с нашим национальным государственным строем идея о реформе государства, которую проповедуют наиболее экстремистские элементы, и этот факт заслуживает крайнего сожаления». Для рассмотрения дел мятежников специальным императорским указом от 4 марта был создан Токийский военный трибунал. Процесс шел быстро и при закрытых дверях; 5 июля было вынесено первое решение суда, согласно которому девятнадцать главарей мятежа были приговорены к смертной казни и семьдесят человек — к разным срокам каторжных работ. Наряду с этим происходила тщательная чистка армии от лиц, сочувствовавших мятежникам или подозреваемых в принадлежности к группе сторонников «императорского пути». 23 марта было произведено первое перемещение в личном составе армии (включая наказание виновных), 10 июля — второе перемещение. На 1 августа число лиц, подвеппнихся чистке, достигло трех с лишним тысяч человек. На этом чистка армии закончилась. Кадры, занимавшие важнейшие должности в армии, были почти полностью обновлены. В результате чистки военные круги отстранили от руководства [58] сторонников «императорского пути» и утвердили абсолтютное господство «группы контроля».

Проведя в своих интересах чистку армии, военщина потребовала от правительства выполнения ряда условий. Она поставила условием чистки милитаризацию государственной системы и настаивала на решительном «обновлении всей политики», что являлось главным из четырех пунктов ее политической программы. Чем громче становились голоса, требовавшие чистки армии, чем активнее проводила военщина в своих интересах эту чистку, тем больший вес приобретало слово военного министра в правительстве, тем чаще он вмешивался в вопросы внутренней и внешней политики. После сформирования кабинета Хирота политические требования военной клики перестали носить только пропагандистский характер. Эти требования подкреплялись конкретной силой, которая непосредственно влияла на политику и диктовала правительству свои условия. Чистка армии привела к образованию единого фронта военщины и правительства, который с помощью кабинета Хирота повел страну по пути войны и фашизма. 18 мая правительством был восстановлен закон, согласно которому пост военного министра мог занимать только генерал, состоящий на действительной военной службе. Со времен Мэйдзи этот закон был сильнейшим политическим оружием военщины. Он был отменен лишь в 1913 году в результате длительной борьбы, которую вели сторонними защиты конституции (был принят закон, разрешавший занимать пост военного министра и генералу в отставке, но практически это положение ни разу не было проведено в жизнь). Воспользовавшись событиями 26 февраля, военная клика добилась восстановления этого закона путем издания императорского указа. Возрождение закона, согласно которому пост военного министра мог занимать только генерал, находящийся на действительной военной службе, юридически закрепляло за военщиной право распоряжаться жизнью и смертью кабинета. Таким путем была окончательно утверждена руководящая роль военщины в правительстве. [59]

                                    

Top
 
 

© Материалы, опубликованные на сайте, являются интеллектуальной собственностью и охраняются законодательством об авторском праве. Любое копирование, тиражирование, распространение
возможно только с предварительного разрешения правообладателя.
Информационный портал по Китаю проекта АБИРУС

Карта сайта   "ABIRUS" Project © All rights reserved
Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100 Яндекс цитирования