header left
header left mirrored

История российско-китайских отношений (1600-1689 гг.)

Пожидаева Ольга Игоревна, 11.03.1985.   Восточный Университет при РАН РФ г. Москвы.   С 2006 по 2007 гг. - стажировка в Шанхайском Университете Иностранных языков (SISU).   Увлечения:  история России и российско-китайских отношений, русская и английская классическая литература,  искусство России и Китая, китайская культура, банковская система Китая. 
 Предыстория заключения Нерчинского договора

На рубеже ХVI- ХVII вв. русское государство переживало смутные времена.   Тяжелое правление Ивана Грозного, период самозванцев, польская интервенция, народное ополчение – все это, казалось, не могло благоприятствовать процессу расширения государственных границ.   Однако именно ХVII век стал для нашего государства веком географических открытий.   Одной из важных вех в истории России стали взаимоотношения с Китаем.

Первые взаимоотношения между двумя странами стали устанавливаться еще в ХIII веке, но из-за политической раздробленности и нестабильности на Руси значительного развития они не получили.   В ХVII веке русские стали продвигаться на Восток, осваивая Сибирь и граничащие с Китаем регионы.   В связи с этим пути двух стран вновь пересеклись.   В 1601 году в междуречье Оби и Енисея русскими был создан Ман-газейский уезд, вскоре за Енисеем были возведены Енисейский, Красноярский, Томский, Тобольский остроги;  близ Лены и Ангары были заложены Илимский и Братский остроги.   В период правления Ивана Грозного в Китай было направлено два посольства, одной из целей которых была необходимость поиска пути в эту страну через Среднюю Азию и Монголию.   Освоение Сибири и Дальнего Востока набирало темпы.   В 1608 году Василий Шуйский направил к монголам отряд томских казаков, распорядившись также узнать и про китайское государство.   Казаки встретили со стороны монголов отпор и были вынуждены повернуть назад, но все-таки некоторые сведения о Китае им собрать удалось.

«А до Китайского де государства от Алтын-царя три месяца ходу.   А живет де китайский государь, и у него, де, государь, город каменной, а дворы де в городе с русково обычья, палаты на дворах каменные, и людьми де сильнея Алтын-хана и богатством полные, а на дворе де у китайского государя полаты каменные.   А в городе де стоят храмы у нево, и звон де великой у тех храмов, а крестов на храмах нет, тово де у них не ведают, какая вера, а живут с рускова обычья.   И приходят де из многих земель с торгов к нему, а платье де оне носят все золотное, а привозят де к нему всякие узорочья из многих земель…»[1

В мае 1618 года из Томска с целью найти дорогу в Китай и установить с китайской стороной добрососедские отношения направился отряд казаков во главе с Иваном Петлиным.   Этот поход увенчался успехом:  казаки не только дошли до Пекина, но и встретились с китайскими чиновниками.   Впрочем, с политической точки зрения визит русских в Поднебесную не был плодотворным:  китайский император не удостоил русских казаков аудиенции.   Согласно китайским представлениям, все иноземцы рассматривались в качестве подданных императора, а следовательно должны были выражать свои верноподданнические отношения в подарках и совершении придворного церемониала, в частности, посланцы должны были простереться ниц перед императором и стукнуться несколько раз лбом об землю, что, учитывая русскую гордость и самоуважение, было совершенно неприемлемо.   Оставленные Петлиным записки отражают первые впечатления русских.   В них упоминается, в частности, о Великой китайской стене:

«Стена везде кирпишная, и мы сочли по рубежной стене башен со 100, а всего башням, сказывают, числа нет.   И мы у китайских людей расспрашивали:  для чево та стена ведена, а башни на стене стоят часто?   И китайские люди нам сказали:  та де стена ведена потому, что де 2 земли – земля де Китайская, а другая де земля Мугальская,  ино де промежу земель рубеж;  а башни де потому часто стоят на стене, -- как де придут какие воинские люди под рубеж и мы де на тех башнях зажигаем огни, чтобы де люди наши сходились по местам.   А за рубежом земля и города китайские.   А сквозь ту стену рубежа пятеры ворота, ниски и уски, на коне наклоняся проедешь.   А окроме тех ворот у рубежа на стене в Китайское государство ворот нет;  изо всех государств ездят в те ворота…»   [Малявин, с. 126].

Иван Петлин оставил и другие описания.   Надо сказать, Китай произвел сильное впечатление на русских.   Говоря о Пекине, Петлин писал:  «Город велик добре, каменный, бел, что снег, а стоит город на четыре углы, а кругом езду четыре дни.   А по углам стоят великие и ввысоке башни, белы, что снег, а посередь стен стоят башни же, велики, и высоки и белы, что снег, с подзоры, с красными и лазоревыми и желтыми.   А на башнях по окнам стоят пушки и по воротам пушки и ядра, и караулы по воротям человек по двадцати…  А город Магнитовой, где царь Тайбун живет, украшен де всякими узорочьи и мудроствами, а двор царский стоит середи города Магнитового, а у палат верхи вызолочены…»   [Малявин, с. 128]. 

Помимо Пекина Петлин побывал и в других китайских городах, среди которых город Сюаньфу:  «Город каменной, высок и велик: кругом, сказывают, езду день.   А башен на нем 12, а на башнях по окнам пушки и по воротям, и мелково оружия по воротам много.   А ворота широки и высоки, а затворы у ворот железные, часто гвоздием убито, и пушки в воротях стоят, и ядер пушечных каменных много…»  [Малявин, с.126].

Несмотря на то, что Петлин пробыл в Пекине всего четыре дня и к тому же не был принят императором, тем не менее на Родину он вез грамоту, разрешавшую впредь русским людям приезжать с посольствами в Китай и заниматься торговлей.   Доставленная в Москву грамота, не сподвигла русских на установление с Китаем официальных дипломатических отношений, а потому при Михаиле Романове отношения с восточным соседом были приостановлены.   Любопытно, что привезенная грамота из-за отсутствия переводчика оставалась непрочитанной вплоть до 1675 года, когда отправляющийся в Китай с посольством Спафарий разыскал в Тобольске человека, владеющего китайским.   В грамоте говорилось о том, что китайская сторона приветствует торговые отношения с Россией:   «Валли, китайский царь:  из Руси приехали два человека, И Валли, китайский царь, говорил им, русским людям:  с торгом приходите, и торгуйте;  и выходите и опять приходите.   На сем свете ты великий государь, и я царь не мал, чтоб между нами дорога чиста была, сверху и снизу ездите и что доброе самое привезете, и я против того камками добрыми пожалую вас.   И ныне вы назад поедете и коли, опять сюда приедете, я как от великого государя люди будут, и мне бы от него, великого государя, лист привезли, и против того листа и я буду лист посылать.   И как листы от вас будут, и я с великою честию велю принять и людей взять…». [2]

Переведенное по распоряжению Спафария послание состояло из двух частей:  первая – от императора Валли, вторая – от его сына Джу-ханди, который также выражал свое почтение русскому двору:   «Китайского Валли-хана сын Джу-ханди.   При моем отце от великого государя торговые люди приходили ко мне торговать, а ныне от великого государя торговые люди ко мне не ходят.   А как при моем отце великого государя люди приходили и солнце видали, а ныне при мне не ходят твои люди.   Как ко мне придут, и они столь светлы, будут, как на небеси месяц.   А как твои люди доходить будут и мне радостно будет, и жаловать их стану.   Мне ты привез два рога лосиные, и я тебе дал против того семь сот камок.   И ты мне самое доброе привези, и я стану тебя и свыше дарить, и к тебе великому государю послал из Аба из каменя сделаны тридцать две чашки.   И твои великого государя послы ко мне приходили три человека, и я тех твоих великого государя послов из своего государства до большой реки велел проводить с честью, и послал их проводить днища с 3000 человек».  [2, с. 97].

Таким образом, можно сказать, что при общем затишье дипломатических отношений китайская сторона высказала заинтересованность во взаимоотношениях с Россией. 

По прошествии малого времени в Китай было направлено официальное посольство, возглавляемое Федором Байковым.   Причиной этого отчасти стала заинтересованность русских в китайских товарах.   Незадолго до этого в Москву прибыли бухарские купцы, привезшие в Россию много китайских диковинок.   Посольству была вручена царская грамота, написанная согласно русскому дипломатическому этикету весьма витиеватым языком.   Таким образом, впервые русский царь направил в Поднебесную официальное приветствие.   Вышедший из Тобольска 25 июня 1654 года отряд добирался до границ Китая почти год, а затем несколько месяцев ждал приема со стороны китайских властей.   После того, как их все-таки разместили в Пекине, на посольском подворье Федор Байков приступил к исполнению царского наказа, наблюдая за образом жизни китайцев, особенностями градостроительства, политической обстановкой в стране:   «А улицы проезжие высланы камень дич серой.   А по обе стороны улицы копаны борозды великие, приведены в речку и в озера, когда бывает вода дождевая, и теми бороздами та дождевая вода из улиц и из переулков збегает, и грязей в улицах не бывает, и из дворов на улицы вывожены трубы для дождевой воды.   А рек больших в том городе, сказывают, нет.   А воды в городе гораздо нездоровы.   А меж дворов и хором все сады…». [3]

Посольская миссия Байкова осуществлялась с трудом, поскольку осложнялись церемониальными тонкостями китайского двора.   За год до посольства Байкова в Пекин приезжал посланник тобольского воеводы Ярышкин, который после длительных переговоров исполнил перед китайским императором весь надлежащий обряд поклонения после чего, ему была вручена императорская грамота, признающая русского царя подданным китайского правителя.   Для Байкова же, учитывая его высокую миссию посланника Алексея Михайловича, такое поведение было неприемлемо.   Даже под угрозой смертной казни он отказывался передать китайским чиновникам царскую грамоту, ссылаясь на то, что должен передать ее императору лично.   Переговоры также осложнялись действиями русских казаков на северных рубежах маньчжурских владений.  [4]

Надо заметить, что в ХVII веке русские казаки стали составлять конкуренцию маньчжурам и китайцам в сборе дани с заселяющих Сибирь и Дальний Восток эвенков, дауров, дючеров, нанайцев, солонов и других малых народов.   Отношение к русским со стороны таежных племен было лучше, нежели к китайцам и маньчжурам, поскольку взамен собираемого с народов ясака русские гарантировали свое покровительство и защиту.   Русские землепроходцы достигли Якутии, Чукотки, а затем и Камчатки.   В 1648 году С.И.Дежнев из устья Колымы по Тихому океану достиг пролива между Азией и Америкой.   Это открытие потребовало подтверждения со стороны экспедиции под командованием В.Беринга.   В 1639 году отряд казаков, возглавляемый И.Ю.Москвитиным, первым достиг Охотского моря.   К освоению новых территорий русских побуждало несколько причин.   Русские меха пользовались большой популярностью на западе, а потому представляли собой хороший товар.   Во-вторых, новые земли способствовали развитию землепашества, ремесел и скотоводства.   Так летом 1643 года Василий Данилович Поярков и его экспедиция по рекам Алдан, Учур, Гонам, перевалив Становой хребет, достигли Зеи и Амура, оставив описание жизненного уклада народов Приамурья.   Следует однако отметить, что первое впечатление, оставленное русскими в сердцах местных народов, было не самым приятным.   Экспедиция Пояркова отметила свое пребывание на Дальнем Востоке и Сибири бесчинствами и лихоимствами, в результате чего русских не один десяток лет называли «лоча», или «злобные демоны».   Тяготы экспедиций, голод, болезни, стычки с племенами погубили много казаков.   А, начиная с 40-х годов, казаки стали основывать в Сибири и Дальнем Востоке остроги, и, что особенно беспокоило китайцев, стали приводить в русское подданство тунгусов и бурятов.  [5]

Федору Байкову так и не удалось побывать на аудиенции китайского императора.   Отданные им китайским церемониймейстерам подарки для императора были ему возвращены:  несговорчивый русский не вызвал доверия китайского двора.   Особенно учитывая тот факт, что находящиеся в то же время в Китае с неофициальным визитом голландские купцы согласились на все условия императорского двора.   Таким образом, первое официальное посольство России в Китай не было успешным.

Русские продолжали осваивать земли к востоку от Енисея.   Поход 1649-1653 гг. Ерофея Павловича Хабарова в Приамурье привел к русскому подданству измученных набегами маньчжуров эвенков и другие малочисленные народы.   В 1650 году на месте небольшого даурского города первопроходцами был основан Албазинский острог, названный в честь даурского князя Албазы.   В этом походе участвовали не только казаки, но и промышленники, заинтересованные в освоении новых месторождений.   Позднее в честь главы экспедиции Хабарова был назван крупный город на Дальнем Востоке страны – Хабаровск.  [6]

С 1655 года начинается активное заселение Приамурья.   Этот же год считается годом создания Амурского казачьего войска.   В 1655 году по указу Алексея Михайловича статус воеводства получает Нелюцкий острог, переименованный в 1659 году в Нерчинский и получивший в том же году статус города.   Таким образом, Нерчинск стал единственным городом Восточного Забайкалья, сохраняя такое положение до 80-х годов ХVIII века.   Согласно Сибирскому приказу 1655 года первым официальным воеводой Нерчинского воеводства назначался Афанасий Филиппович Пашков, в задачи которого входило  «… поставить острог и всякими крепостями укрепиться… устроить настоящую церковь… воеводский двор и съезжую избу… даурского Лавкая князя с братью и иных землиц князей и улусных людей… к государевой милости призывать… и ясак с них збирать… и привет, и береженье, а жесточи и изгони, и насильства никому не чинить, чтоб Даурская земля впредь пространялась…».  [7

Первым воеводой контролировался весьма небольшой участок Забайкалья (в то время этот регион назывался Даурией), помимо Нерчинского острога в воеводство входили также Иргенский и Телембинский остроги, в которых по состоянию на 1664 год находилось всего 46 служилых людей.   В списках Сибирского приказа сохранились записи о том, что в период с 1662 по 1683 гг. число находящихся в воеводстве на службе людей колебалось от 46 до 200.   В целом же, по записям, оставленным Воейковым Ф.Д., состояние острогов было весьма плачевным:   «ружья... проржавели, холодного оружия почти нет, и обороняться нечем».  [8]

Ситуация изменилась только после подписания в 1689 году Нерчинского договора.   Но даже несмотря на свойственную русским небрежность в защите своих интересов интерес к региону не ослабевал.   За несколько лет до подписания договора в Нерчинском воеводстве, близ горы Култук (позднее Троицкой) было открыто Троицкое серебросвинцовое месторождение.   В 1676 году из нерчинской руды кузнец Козьма Новгородцев выплавил первые девяносто золотников (375 г) «свинцу с оловом»  [9].   Прибывший в 1686 году в Нерчинск плавильных дел мастер Лаврентий Нейтор летом 1687 года смог получить из пяти пудов руды один пуд десять фунтов свинца, а из него в свою очередь первые тринадцать с половиной золотников чистого серебра.   Проведенные опыты произвели благоприятное впечатление.   В результате, в 1689 году в Забайкалье направляется русский рудоплавный мастер Яков Галактионович Галкин с помощниками с целью строительства Аргунского сереброплавильного завода.   Следует отметить, что строительство было начато до подписания Ф.А.Головиным Нерчинского договора с Китаем.   Мастеровые из Москвы, а также все необходимые материалы прибыли уже в феврале 1689 года, тогда же и произошла закладка нового завода.   В тексте указа от 13 апреля 1689 года говорилось:   «В Сибири в Нерчинском серебряной рудоплавной завод заводить и серебро плавить.   И на реке Аргуни или где пристойно город или острог близ рудоплавных мест построить по прежнему своему в.г. указу и по статьям, каковы посланы наперед сего из Стрелецкого приказу к окольничьему и воеводе к Федору Алексеевичу Головину и в Нерчинск к стольнику и воеводе Ивану Власову»  [10].   Но строительство печей и горнов началось лишь после подписания договора с Китаем.

Открытие новых месторождений долгое время было основной силой, толкавшей первопроходцев на дальнейшие открытия.   Монетный двор русского государства нуждался в серебре и серебряной руде, поэтому освоение новых земель рассматривалось в качестве основного решения данной проблемы.   Неудивительно, что в ходе продвижения на восток русские сталкивались с территориально-политическими интересами других стран и народов.   Русскому дипломату Федору Головину был дан наказ в ходе переговоров с китайской стороной закрепить за Россией Аргунское рудное поле, в случае же если это не удастся, заключить соглашение о поставке руды в Россию объемом до трех тысяч пудов в год.  [11

Действия русских привели к тому, что в 1670 году правитель цинского Китая Канси направил Алексею Михайловичу грамоту, предлагая установить дружеские посольские и торговые отношения.   В результате русское правительство направило в Поднебесную новое посольство во главе с Николаем Спафарием (Милеску Николае Спэтарул).   Целью русского посольства была необходимость упрочить завоевания российских казаков на востоке.   Будучи молдавским греком по происхождению, Спафарий, ученый и дипломат, в 1671 году был направлен в Москву иерусалимским патриархом Досифеем, где стал служить «переводчиком еллинского, греческого, латинского и волосского языков» в Посольском приказе.   Искусный в переговорах, Спафарий был направлен в 1675 году во главе посольской миссии.   Ему были предоставлены для изучения документы, привезенные его предшественниками:  «Роспись и чертеж» Ивана Петлина (1618-1619) и записки Федора Байкова (1654-1658), а также документы Московского и Сибирского приказов, в том числе жителя Тобольска Сейткула Аблина и казака Перфильева, описавших путь в Китай через Калмыкию, Монголию и Даурию.   В посольскую миссию также был включен Игнатий Милованов, посетивший Китай пятью годами раньше.  [12]

Оставленные посольством Спафария документы  («Путешествие через Сибирь», «Путевые заметки», «Описание Китая») – прекрасный источник по истории дипломатии России, географии, ландшафтоведению, этнографии районов Забайкалья, Внутренней Монголии и ряда других территорий  [13].   Концепция мирных межэтнических отношений с народами, проживающими в приграничных территориях, получила одобрение со стороны Московского двора.   Именно добрососедские отношения ценились Спафарием превыше всего.   Оставленные его посольством документы повествуют о быте и нравах малочисленных и малоизученных народов, об укладе самой миссии, о трудностях, с которыми сталкивались русские по пути в Китай.   В его дневнике сохранились описания среднего течения Оби, ее притоков – Иртыша и Кети, Ангары, первое подробное описание Байкала и впадающих в него рек (Селенга, Баргузин, Верхняя Ангара), рассказал он и о Становом хребте, Амуре и Сунгари.  [14]

В мае 1675 года посольство Спафария выехало из Тобольска, везя с собой не только царские грамоты, но и подарки императору – несколько коробов с мехами, сукном, зеркалами, часами, янтарем и пр.   Прибыв в Китай, Спафарий больше месяца дожидался в одном из китайских городков чиновников от императорского двора.   Приехавший заместитель главы дворцового Ведомства Церемоний потребовал от Спафария передать ему грамоту русского царя и пригрозил тем, что с ним поступят так же, как с Байковым и вышлют из Пекина.   На эти неприветливые слова русский посол отвечал красочным описанием милости русского царя и величия русского государства.   Сказав, что в Москве не оказалось человека, способного перевести присланную китайским императором грамоту, Спафарий однако выразил свою уверенность в мирных намерениях китайского правителя и заметил, что негоже силой отнимать царскую грамоту  [15].   Впрочем, заявил посол, «с посольством послано много служилых людей, и они будут царские грамоты защищать, не щадя жизни».   Вспомнив о набегах русских казаков, китайский посол заявил, что Китай намерен «собирати войско, сколько мочно, великое и итить под Нерчинской и Албазинской остроги и их до основания разорить, потому что ведаем, по скольку человек живет в них».   На что Спафарий отвечал:  «Мы войною не хвалимся, а и бою вашего не боимся ж.   Наш великий государь не желает войны и ссоры.   А как бы приказал мне мое царское величество объявить вам войну, я бы давно вам объявил.   А про Нерчинский и про Албазинский говоришь, что в них мало людей, так это потому мало, что больши не надобно того, а как будет надобно, есть у великого государя великое множество рати, что в год мочно наполнитца по всему Амуру…». [16]

В конце концов, посол русского государства был удостоен аудиенции цинского императора, совершив-таки ритуал, но по заранее оговоренному сценарию, устраивавшему, хоть и не полностью, русских, и передав царскую грамоту.   Однако увидеть императора Спафарию не удалось:  грамота была передана родственнику монарха, тогда как сам самодержец находился в этой же комнате, но от взора иностранных послов его скрывала занавеска.   После передачи царской грамоты жизнь русского посольства потекла весьма однообразно, поскольку к русским был приставлен конвой, сопровождавший их на прогулках.   Китайские придворные проявляли к иноземцам здоровый интерес, расспрашивая о русском монархе, философах, живописцах.   Несколько раз Спафарий посылал в императорский дворец лучших пловцов, продемонстрировать искусство перед императорам в пруду летнего дворца.   Китайские сановники наблюдали за происходящим с берега, а император из позолоченной закрытой ладьи.

Хорошо образованный, Спафарий быстро сошелся с иезуитами, которые во многом помогали посланцу русского двора.   Иезуиты, последователи Матео Риччи, активно занимались миссионерской деятельностью на территории Китая, изучая церемониал пекинского двора и переводя на китайский богослужебные книги.   Многое об особенностях императорского Китая поведал Спафарию Фердинанд Вербист, иезуит и доверенный советник государя.   По просьбе Вербиста Спафарий передал католической церкви в Пекине икону Михаила Архангела.

Вместе со Спафарием в Пекин приехало немало русских торговцев, привезших традиционные и популярные пушнину, сукно, рыбью кость.   Однако из-за противодействия цинских властей торговля не шла: купленные у русских товары отбирались приставленными к иностранному подворью стражниками.   Не лучше обстояло дело с покупками и для самих русских:  им было разрешено приобретать китайские товары в лавке, доход которой шел в казну императора.  

Недовольный оказанным приемом, Спафарий настаивал на повторной аудиенции, на которой он мог бы увидеть императора.   Неожиданно согласие было получено.   Спафария пригласили в императорский дворец на неофициальную церемонию.   Император задал русскому послу несколько вопросов, а затем удостоил чести присутствовать на обеде.   Это был последний императорский прием для русского посольства.

После обеда русским послам привезли императорские подарки:  серебряные слитки, несколько кусков лучшего шелка, шкуры барса и тигра, богато украшенное седло, четыре корзинки чаю, а для Спафария – шелковый халат с изображением дракона, шапку, пояс с пряжкой, седло, отрезы материи  [17].   Церемония вручения подарков сделала очевидным нежелание цинского двора налаживать дипломатические отношения с Россией:  китайцы настаивали на том, чтобы русский посол принимал подарки императора, стоя на коленях, что посол делать отказался; присланных подарков было значительно меньше, чем значилось по описи;  более того, текст китайских императорских грамот был оскорбителен для русского монарха.   «Достойно похвалы, что белый царь, ища просвещения нашего августейшего владыки, направил своего посла, велев ему доставить в дань местные произведения.   Однако посол Николай, плохо знает церемонии и отличается упрямством.   Судя по его словам и манерам, он не желает покориться законам нашего великого государства.   Поскольку его государь с хорошими намерениями доставил в дань плоды местных производств, и мы их приняли, невозможно отменить награды.   Мы желаем, раздавши награды, объяснить на словах всем прибывшим с Николаем, что не отправляем указа вследствие его незнания церемоний и упрямства, а засим, объявить следующее:  поступайте согласно законам Срединного царства, и тогда пусть по-прежнему являются послы и торговые люди.   В противном случае прибытие послов напрасно».  [18]

Вскоре на посольский двор в Пекине приехал советник императора и объявил русским о необходимости немедленно покинуть столицу.   В тот же день русское посольство спешно выехало из Пекина.   Чуть больше месяца потребовалось посольству, чтобы добраться до приграничного городка, откуда они добрались до русских территорий.   Зиму посольство провело в Селенгинском остроге, а по весне добралось до Енисейска.   Посольская миссия не установила, да и не могла установить дружеских, добрососедских отношений с Китаем.   Более того, на следующий год маньчжуры начали военные действия против русских и захватили Албазинский острог.   По возвращении в Москву Спафарий написал первый в России географический очерк о Китае – «Описание первые части вселенныя, именуемой Азии, в ней же состоит Китайское государство, с прочими его городы и провинции».

Следующим важным этапом в отношении наших стран является предыстория подписания Нерчинского договора.   А она неразрывно связана с городом Албазин.   Как уже говорилось, 1650 год считается годом основания города, возникшего в верховьях Амура, на месте небольшого городка, принадлежащего даурскому князю Албазы.   Этот город сыграл важную роль в закреплении русских на Дальнем Востоке, но судьба этого города была трагична.   Трижды он возникал на карте, и трижды его уничтожали.   Но по-прежнему на краю нынешнего села Албазино Сковородинского района Амурской области высятся валы Албазинского острога. 

История первого Албазина непродолжительна.   Основанный Е.П.Хабаровым, Албазинский острог был сожжен в июне 1651 года Онуфрием Степановым, преемником Хабарова.

История второго Албазина начинается в 1665 году, когда на место сожженного острога прибыла группа из 84 казаков и крестьян во главе с Никифором Романовичем Черниговским.   Прибывшие казаки провинились перед царем, убив на Лене в устье реки Киренги илимского воеводу Лаврентия Обухова «за невозможное свое терпение, что он, Лаврентий, приезжая к нам в Усть-Киренскую волость, жен их насильничал, а животы их вымучивал».   В числе пострадавших от произвола воеводы был и служилый илимский человек Черниговский, бывший ссыльный, происходивший из Речи Посполитой, который возглавил восстание, а затем ушел, спасаясь от наказания, с товарищами на Амур.  [19

Алексей Михайлович приговорил Черниговского и других бунтовщиков, всего 17 человек, к смертной казни;  а 46 – к наказанию кнутом и отсечению руки.   Прибывшие на место сожженного Албазина бунтовщики не только отстроили острог, который в документации стал называться «воровской», но и стали собирать с местного населения ясак и отсылать его в Нерчинск.   Строительство острогов в Сибири и на Дальнем Востоке было возможно только после получения официального разрешения у воеводы или приказчика острога, из которого отправлялись землепроходцы.   Таким образом, второй Албазин был возведен самовольно.   Тем не менее, вскоре Черниговский стал посылать в Москву челобитные с просьбой о помиловании.   И в 1672 году, спустя семь лет после бунта, Черниговский и его товарищи получили прощение и был зачислены на государственную службу в Албазинском остроге.   Сидевшие в тюрьмах дети Черниговского были направлены на службу в Енисейский и Красноярский остроги, другие же бунтовщики – в Томский острог.   Так «воровской острог» стал государственным.  

В 1681 году было создано Албазинское воеводство.   А в 1695 году Албазин становитя центром воеводства.   Учрежденный албазинский герб представлял собой изображение орла на серебряном фоне, в одной лапе орел держал лук, в другой – стрелу.   Первым албазинским воеводой был назначен боярин Алексей Ларионович Толбузин, сын второго воеводы Нерчинска Лариона Борисовича Толбузина.

С приходом русских на амурской земле стало развиваться землепашество, скотоводство.   Стали засевать озимую и яровую рожь, пшеницу, ячмень, гречиху, горох, коноплю.   В 1685 году близ Албазина было засеяно более 1000 десятин.   Собранный хлеб отправляли в Нерчинск  [20].   Подобные действия русских немало беспокоили цинский Китай, считающий амурские земли своей территорией.   В 1682 году были разрушены Долонский и Селембинский остроги, в 1683 – Зейский и Тугирский.   Более того, китайские войска активно готовились к походу на Албазин.  

В 1685 году многочисленное маньчжурское войско осадило город.   Защищающие Албазин 450 казаков проиграли битву, потеряв в первый же день боя около 100 человек.   Албазин пал.   Уцелевшие защитники бежали в Нерчинск.   Интересным историческим фактом можно считать следующее:  взятых в плен русских казаков за проявленную смелость при защите Албазина включили в состав личной охраны цинского императора.

Прибывшему в Нерчинск Толбузину был отдан приказ собирать людей для восстановления разрушенного Албазина.   Еще в 1684 году на подмогу городу был послан шестисотенный полк «гулящих людей», бандитствующих и творящих по дороге в Албазин бесчинства.   В городе Енисейск главой этого полка был назначен Афанасий Иванович Бейтон, уроженец Пруссии, призванный на службу в Россию накануне русско-польской войны 1654-1667 гг.   Женившись и приняв в Томске Православие, Бейтон остался служить в России.   Нужно ли говорить, что Бейтон со своим «буйным» войском опаздал к защите Албазина, а потому, объединив силы с Алексеем Ларионовичем Толбузиным, приступил к строительству третьего Албазина.

Разрушив второй Албазин, китайцы не тронули посеянный близ крепости хлеб, убрать который направил своих солдат нерчинский воевода Власов.   Убранный хлеб составил основу продовольственного запаса крепости во время третьей осады Албазина.   Вместе с уборкой хлеба солдаты под руководством Бейтона и Толбузина возводили новую крепость.   Знакомый с фортификационным делом, Бейтон возвел новый Албазин на западный манер:  новая крепость представляла собой четырехугольную крепость с тремя башнями, которую со всех сторон окружал широкий ров, палисад и несколько рядов заостренных колов присыпанных землей («чеснок»).   К июню 1686 года третий Албазин был достроен, а уже в июле к стенам крепости подошло пятитысячное китайское войско, вооруженное 40 пушками.   Город защищало около 1000 казаков.   На пятый день осады был тяжело ранен в ногу и умер Алексей Толбузин.   Командование войском принял на себя Бейтон. Осада города была тяжким испытанием для его защитников:  "И против воинских неприятельских вымыслах и жестокого приступа за помочью Божиею вашим, великих государей, счастием с теми ратными людми стояли и бились не щедя голов своих подкопами и всякими боями и часто на выласку и на приступ к ним к роскатом ходили и языков имали и нужду и всякой голод и холод терпели и на их ласковые слова и прелестные листы не здавались".  [21]

К декабрю 1686 года Албазин продолжал сопротивляться, несмотря на то, что значительная часть гарнизона погибла в сражениях, во время атак китайцев, бомбардировок, а около 500 человек умерло от цинги.   В живых к тому времени оставалось 150 человек.   В одном из писем воеводе Власову Бейтон писал:  "Сколько побито и померло...  Странное время было: друг друга не видали, и кто поздоровеет раненные и кто умрет, не знали, потому что скудость во всем стала...  Пили мы с покойным одну кровавую чашу, с Алексеем Ларионовичем, и он выбрал себе радость небесную, а нас оставил в печали, и видим себе всегда час гробный..."  [22]

30 ноября между Цинской империей и Россией было заключено соглашение о проведении мирных переговоров.   В результате предварительных согласований и благодаря тому, что казаки не сдали Албазин, китайцы согласились отвести войско из-под Албазина и провести переговоры в Нерчинске, а не в Якутске, как на том настаивали китайцы.   Несмотря на договоренность осада Албазина продолжалась практически в течение всего времени переговоров между российской и китайской сторонами.   Изредка в острог удавалось провезти провиант, однако по-прежнему защитники города терпели немыслимые тяготы.   В одном из писем Бейтон писал:   «Служу вам, великим государям, холоп ваш, в дальней вашей заочной Даурской украйне, в Албазине, в томной, голодной, смертной осаде сидел, и от прежних ран и осадного многотерпения холоп ваш захворал, и устарел, и помираю томною, голодною смертию, питаться нечем.  Цари государи, смилуйтеся».  [26]

Тем временем для проведения переговоров Великим и Полномочным послом России был назначен окольничий Федор Иванович Головин.   10 октября им был получен наказ о проведении переговоров с китайцами, в ходе которых необходимо было достигнуть следующих соглашений: 

«1)  настаивать, чтоб между русскими и китайскими владениями границею была написана река Амур;  если китайцы не согласятся, то постановить границу рекою Амуром по реку Быструю или Зию.   2) Если и на это не согласятся, домогаться всячески, чтоб быть границею Албазину.   3) Если и этого не захотят, согласиться, чтоб в Албазине острогу и поселению с обеих сторон, русской и китайской, не быть, нынешнее строение снесть и ратных людей вывесть, чтоб вперед у албазинских жителей с богдыханскими подданными ссор не было, но чтоб русские промышленные и служилые люди могли свободно промышлять в албазинских местах, также по рекам Быстрой и Зии.   Настаивать на эту статью, и если будет надобно, то дать китайским уполномоченным государева жалованья, только тайно, с прилежным рассмотрением, чтоб не было к умалению чести великих государей.   4) Если и на это не согласятся, то отложить заключение мира до другого времени и постановить, чтоб до окончания переговоров русские люди свободно промышляли в означенных местах.   5) Говорить с китайскими уполномоченными пространными и любовными разговорами, приводя их к тому, чтоб договор постановить по первой статье, по нужде по второй, а по самой конечной мере по третьей, а войны и кровопролития, кроме самой явной от них недружбы и наглого наступления, отнюдь не начинать.   6) Разведать подлинно и рассмотреть, каковы китайские люди к войне, какой у них бой, в каком числе, каким ополчением и строем ходят, и воинские промыслы чинят полевыми ль боями, или водяными путями, или приступами и осадами городов и крепостей, и к чему больше охочи и привычны, и на какой народ в воинских поведениях похожи?».  [23]

9 августа 1689 года Головин добрался до Нерчинска.   Переговоры проходили с большим трудом:  китайцы грозились войной, росла вероятность перехода ряда местных племен под покровительство китайцев:   "Видя китайских послов многое упорство, измену бурят и онкот;  боясь, чтоб по их примеру не изменили и тунгусы и не разорили бы, но согласию с китайцами, всей Даурской земли, не побрали бы всех ясачных иноземцев, кочующих у Байкальского моря;  усмотря совершенно склонность китайских послов к войне, слыша от промышленных и служилых людей даурских острожков, что между Албазином и рекою Горбицею мало годных земель к поселению, а промыслов соболиных и других никогда в тех местах не бывало;  желая рудокопное место, где сыскана серебряная руда, удерживать в царской стороне, также соленое озеро и многие пашенные места на той стороне реки Аргуни"  [24].   В процессе переговоров немалую роль сыграли иезуиты испанец Перейро и француз Жербильон, выполнявшие у китайцев роль толмачей.   Они помогали русской стороне советом и переговорами с китайскими послами.   По договоренности Федор Головин одарил их за помощь сорока соболями на 80 рублей, сотней горностаев на 10 рублей, двумя чернобурыми лисицами из царской казны и от себя лично, сорока горностаями по 4 рубля, половиной пуда коровьего масла, 15 курами и ведром горячего вина.   Те же в свою очередь передали русскому послу две небольших готовальни с ножом, ножницами и двумя портретами французского короля, а также печатную книгу.

В результате переговоров в августе 1689 года был подписан Нерчинский договор.   С российской стороны его подписали Ф.И.Головин, И.О.Власов и С.Корницкий, от цинского правительства – Сонготу, Тун Гоган и Лантань.   Цинское посольство категорически отказалось принять предложение Головина об определении российско-китайской границы на Дальнем Востоке по Амуру и требовали передачи Цинской империи всего Албазинского воеводства и большей части Забайкалья, что встретило категорический отказ Головина.   Тем не менее, угрозы захватить Нерчинск штурмом вынудили Головина уступить цинам земли по правому берегу Аргуни и обоим берегам верхнего течения Амура до устья Буреи, что составляло большую часть территории Албазинского воеводства  [25].   Таким образом: 

"Река, именем Горбица, которая впадает, идучи вниз, в реку Шилку с левой стороны близ реки Черной рубеж между обоими государствы постановить такожде от вершины тое реки каменными горами, которые начинаются от той вершины реки и по самым тех гор вершинам даже до моря протяженными обоих государств державу тако разделить, яко всем рекам, малым или великим, которые с полдневые стороны с сих гор впадают в реку Амур, быти под владением Хинского государства, такожде всем рекам, которые с другие стороны тех гор идут, тем быти под державою царского величества Российского государства, прочие ж реки, которые лежат в средине меж рекою Удью под Российского государства владением и меж ограниченными горами, которые содержатся близ Амура владения Хинского государства и впадают в море, и всякие земли посреди сущие меж тою вышепомянутою рекою Удью и меж горами, которые до границы подлежат, не ограничены ныне да пребывают, понеже на оные земли разграничение великие и полномочные послы, не имеющие указа царского величества, отлагают не ограничены до иного благополучного времени.   Такожде река, реченная Аргунь, которая в реку Амур впадает, границу постановить тако яко всем землям, которые суть с стороны левые идучи тою рекою до самых вершин под владением Хинского хана да содержитца правая сторона, такожде все земли да содержатца в стороне царского величества Российского государства и все строение с полдневые стороны той реки Аргуни снесть на другую сторону тое ж реки.   Город Албазин, которой построен был с стороны царского величества, разорить до основания и тамо пребывающие люди со всеми при них будущими воинскими и иными припасы да изведены будут в сторону царского величества".  [26]

Нерчинский договор устанавливал границу по рекам Горбица и Черная, а земли к северу от Амура признавались нейтральными.   С международно-правовой точки зрения договор был весьма несовершенен.   Во-первых, составленный на трех языках — маньчжурском, русском и латинском, – он был неидентичен.   Во-вторых, не был произведен обмен картами, а упомянутые в договоре ориентиры были весьма неясными.   В-третьих, делимитация границы была произведена на крайне низком уровне, а демаркации границы не было произведено вовсе.   Более того, размежевание затрагивало только пределы Албазинского воеводства, границы на территории близ побережья Охотского моря должны были быть определены позднее.   С другой стороны, договор устанавливал положения об открытой и свободной торговле, о нормах приема дипломатических представителей между странами, о способах борьбы с перебежчиками.   В ХIХ веке России удалось добиться пересмотра условий Нерчинского договора подписанием Айгунского договора 1858 года и Пекинского договора 1860 года.

 

06.02.2007 

Библиография:

1) Соловьев С.М. История России. Том 14. Глава 1. Правление царевны Софьи.// www.magister.msk.ru ;

2) «Герои вчерашних дней»// http://livejournal.com/users/vad_nes/37399.html

3) Артемьев А.Р. «Нерчинское воеводство»

4) Артемьев А.Р. «Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине ХVII-ХVIII вв.» // РАН ДО Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока, Владивосток. 1999 г., с. 335;

5) Русско-китайские отношения 1689-1916 гг. / Официальные документы, М., 1958 г.;

6) Первые документы о связях Китая с Россией // Хрестоматия по истории Китая в средние века (ХV-ХVIIвв.) / Ред. Симоновская Л.В. М., 1960 // www.ronl.ru ;

7) Малявин В.В. Первые русские люди в Китае // Восточные арабески М., 2000. с. 126; Энциклопедический словарь. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А.. Т.4. «Тера» 1990. с. 446// www.ronl.ru ;

8) Первые взаимоотношения русских с китайцами на рубеже ХVI-ХVII вв. // www.ronl.ru ;

9) Константинова Т.А. Нерчинское воеводство (1655-1783) //  www.gachochit.narod.ru ;

10) Нерчинский сереброплавильный завод // www.gachochit.narod.ru 

11) Люцидарская А.А. Документальные материалы посольства Н.Спафария как емкий этнографический источник// www.sati.archaeology.nsc.ru;

12) Кучумова Л. Как Спафарий «увидел» Японию // www.japantoday.ru ;

13) Яковлева П.Т. Первый русско-китайский договор 1689 г.//Академия Наук СССР, Институт истории. Москва, изд-во Академии наук СССР, 1958 г., с. 223;

14) Изгачев В.Г. Строитльство первого Аргунского сереброплавильного завода в 17 в. // Ученые записки, вып. 9, г. Чита, 1963 г., стр. 75-76

Интернет-ресурсы:

1) «Край у Байкала» www.kcbs.comsat.ru  // Кунгуров Г.Ф. «Нерчинский договор»;

2) www.emc.komi.com ;

3) www.bse.chemport.ru ;

4) www.zaimka.ru ;

5) www.abirus.ru // текст Нерчинского договора;

6) www.analysisclub.ru ;

7) www.wiki.lipetsk.ru ;

8) www.hronos.km.ru ;

9) www.redday.ru ;

10) www.info.irk.ru ;

11) www.gachochit.narod.ru ;

12) www.omsu.omskreg.ru ;

13) www.japantoday.ru ;

14) www.sati.archaeology.nsc.ru ;

15) www.cultinfo.ru ;

16) www.enciklopedija.info ;

17) www.rulex.ru ;

18) www.ronl.ru ;

19) Журнал «Родина» №6 /2005 www.istrodina.com  // Артемьев А. «Воровской острог»;

20) www.owl.pp.ru ;

21) Тверской областной еженедельник «Караван» www.karavan.tver.ru ;

22) www.student-zone.ru ;

23) www.pravostok.ru ;

24) www.tynda.ru ;

25) www.zi.psue.ru ;

26) www.pravoslavie.ru вверх

Top
 
 

© Материалы, опубликованные на сайте, являются интеллектуальной собственностью и охраняются законодательством об авторском праве. Любое копирование, тиражирование, распространение
возможно только с предварительного разрешения правообладателя.
Информационный портал по Китаю проекта АБИРУС

Карта сайта   "ABIRUS" Project © All rights reserved
Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100 Яндекс цитирования