header left
header left mirrored

Китайская информационная война

Тоши Ёшихара
ВОЕННЫЙ КОЛЛЕДЖ АРМИИ США
Институт стратегических исследований

Данный материал является переводом проекта "АБИРУС" с оригинала, выпущенного на бумажном носителе в ноябре 2001 года Институтом стратегических исследований Военного колледжа армии США (CHINESE INFORMATION WARFARE: A Phantom Menace Or Emerging Threat? Toshi Yoshihara, Strategic Studies Institute, U.S. Army War College).  К сожалению, источник в Интернете, где также была размещена данная статья, после событий 11 августа 2001 г. в США перестал быть доступен. 


Институт стратегических исследований (ИСИ) – часть Военного колледжа армии США, он является элементом исследований стратегического уровня для заместителя начальника штаба по ведению операций, планированию, армейскому департаменту.

Миссия ИСИ состоит в использовании независимого анализа для проведения стратегических исследований с целью выработки рекомендаций в развитии политики по следующим направлениям:

  • стратегия, планирование и выработка политики для совместного и объединенного применения вооруженных сил;
  • региональные стратегические оценки;
  • характер наземной войны;
  • вопросы, оказывающие воздействие на будущее армии;
  • концепции, философия, и теория стратегии;
  • другие вопросы, имеющие важное значение для командования армии.

Исследования, проведенные гражданскими и военными аналитиками, содержат разделы, имеющие важное стратегическое значение для армии, департамента обороны и более широких кругов национальной безопасности.

В дополнение к своим исследованиям ИСИ публикует специальные доклады по темам специального или безотлагательного интересов. Они включают отредактированные протоколы конференций и актуально ориентированных круглых столов, расширенные сообщениями о поездках, а также ответы представителей главного армейского командования.

Институт обладает богатыми аналитическими возможностями, ему можно адресовать стратегические и иные другие вопросы по поддержке участия армии в формировании политики национальной безопасности.

 

Китайская информационная война
Призрак угрозы или ее возникновение?

Ноябрь 2001

Точки зрения, выраженные в этом сообщении, являются личным мнением автора и не обязательно отражают официальную политику или позицию департамента армии, министерства обороны или американского правительства.  Это сообщение может свободно публиковаться и не имеет ограничений в распространении. 

Комментарии о данном сообщении приглашаем высказывать по следующему адресу:  Директору, Институт стратегических исследований, Военный колледж армии США, 122 Forbes Авеню, Carlisle, PA 17013-5244.  Копии этого сообщения могут быть получены из офиса по публикациям через телефон коммерческого отдела (717) 245-4133, ФАКС (717) 245-3820, или через Internet в Rita.Rummel@carlisle.army.mil.

Большинство изданных в 1993, 1994 и позже монографий Института стратегических исследований (ИСИ) доступны на Homepage ИСИ по адресу: http://carlisle-www.army.mil/usas/welcome.htm .

Институт стратегических исследований публикует ежемесячные информационные письма в электронной почте для пересмотра и дополнения кругами национальной безопасности исследований наших аналитиков, последних и будущих публикаций, а также проведения конференций, спонсируемых нашим институтом.  Каждое информационное письмо также содержит стратегический комментарий одного из наших аналитиков. Если Вы заинтересованы в получении этого информационного письма, пожалуйста, дайте нам знать через электронную почту в outreach@carlisle.army.mil  или по телефону (717) 245-3133.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мао Цзэдун советовал: «Для достижения победы мы должны по возможности сделать врага слепым и глухим, плотно закрыв его глаза и уши, и отвлечь его командиров, создавая неразбериху в их умах». Мало понятий по контексту так связано с этим высказыванием Mao, чем китайский подход к информационной войне (ИВ).  По мере того, как Китайская Народная Республика борется, имея собственную национальную военную стратегию, ИВ предлагает возможности выигрывать войны без традиционного столкновения вооружений.

В этой монографии, мистер Тоши Ёшихара исследует ИВ Китая как метод ведения асимметричной войны против США.  Основываясь на воззрениях, литературе и методах ИВ, он выражает уверенность, что китайцы изыскивают пути для их адаптации к собственному стилю войны.  Парадоксально, но, по его наблюдениям, китайцы собирают свои сведения не через шпионаж, а через тщательное изучение ИВ США на практике.  Война в Персидском Заливе и конфликт в Косово щедро пополнили китайские архивы.

Мистер Ёшихара исследует те аспекты ИВ – психологические операции, отрицание и обман – которые, по мнению Китая, обеспечивают величайшие перспективы для победы в конфликте.  Неудивительно, что Сунь Цзы замешан в эту нарождающуюся теорию.  Нацеливание на "нервную систему" врага на всех уровнях, являющуюся его способностью к сбору, оценке информацию и затем передаче приказов, обеспечивает важные преимущества в ведении кампании. Нацеливаясь на защитные сооружения врага и его граждан, потенциально можно закончить войну, даже ее не начав.  Автор делает вывод, что расширение китайских преимуществ или проявление целей ИВ затруднительно из-за закрытости китайского общества.  Китайская ИВ может быть до сих пор еще нарождающейся, но угрожающее намерение существует, и только бдительность защитит Соединенные Штаты.

Многое в области ИВ остается умозрительным и концептуальным.  Честолюбивые нации могут воспользоваться преимуществом над революцией в военных делах, пропуская поколения технологий и получая современную, усложненную угрозу, избегая потребности в значимых финансовых инвестициях.  Последствия угрозы имеют огромное значение для сегодняшних стратегических лидеров и мыслителей.  Институт стратегических исследований рад предложить эту монографию как тему дискуссии, которая продолжится в тысячелетии.

Дуглас К. Лавелейс
Директор института стратегических исследований

БИОГРАФИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ АВТОРА

Тоши Ёшихара - исследователь и резидентный эксперт по вопросам безопасности в области Азиатско-Тихоокеанского региона в Институте анализа иностранной политики.  Сфера его исследований в институте включает американские альянсы в Азиатско-Тихоокеанском регионе, в районе китайской военной модернизации, китайско-тайваньские отношения, японскую политику безопасности, защиту инфраструктуры и энергетическую безопасность в Персидском заливе. Мистер Ёшихара был аналитиком, специализирующемся на политике безопасности и военной модернизации Китая в Корпорации RAND и в Американском Институте предпринимательства.  Он был приглашаемым членом совета в Школе закона и дипломатии Флетчера, в Туфтском университете (1998-2000).  Мистер Ёшихара получил степень бакалавра естественных наук по международным делам в Школе иностранной службы Джорджтаунского университета и магистра гуманитарных наук по международным делам Школы прогрессивных международных исследований (SAIS) Университета Джона Хопкинса.  В настоящее время он является докторантом Школы закона и дипломатии Флетчера и Туфтского университета, работает над диссертацией по китайским военным инновациям и информационной войне.

РЕЗЮМЕ

За последние годы, Китай продемонстрировал интенсивное увлечение информационной войной (ИВ). Потенциальное продвижение в китайскую доктрину ИВ и ее возможности имеют прямое отношение к национальной безопасности США. Способность Китая к ведению информационной войны против Соединенных Штатов в мирное время, конфронтация или конфликт могут поставить серьезные проблемы перед теми, кто занимается планированием в области обороны. До сих пор еще американское понимание китайских методов ИВ в академических кругах и в кругах, занимающихся обороной, остается поверхностным. Этот недостаток понимания проистекает как из экстремальной секретности, окружающей военные программы Китая в целом, так и из этапа развития на стадии зарождения ИВ в частности; это может преподнести опасные стратегические и оперативные сюрпризы для Соединенных Штатов.

В качестве начального шага в прояснении будущего направления ИВ Китая и определения новых областей дальнейшего исследования, в данной монографии исследуются перспективы ИВ Китая через выборку из открытой литературы, набирающей свое развитие в Китае. В монографии предоставляется предварительная оценка этих данных и аналитических материалов. В ней указываются некоторые связи и проводятся параллели по ведущимся в Америке современным дебатам относительно вопросов ИВ, соревнованию между Советами и США, классическим изречениям Клаузевица и стратегической культуре Китая. В монографии делается заключение относительно значения будущих разработок ИВ Китая для американской политики.

КИТАЙСКАЯ ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА:
ПРИЗРАК УГРОЗЫ ИЛИ ЕЕ ВОЗНИКНОВЕНИЕ?

Ослепленность информационной войной

В прошедшее десятилетие военная модернизация Китая и повышение интереса к революции в военных делах (РВД) чрезвычайно привлекли внимание международной общественности. Подобно многим другим военным властям Китай использовал беспрецедентный всеобщий мир в среде международной безопасности для проверки и экспериментирования со своими собственными оборонительными возможностями и доктриной.  В частности, концепция информационной войны (ИВ) возникла как тема, представляющая большой интерес в рассуждении по военным вопросам Китая.  По мнению участников интенсивных дискуссий и дебатов относительно обороны Китая, Пекин может использовать политическую волю для приобщения надежных источников к развитию доктрин и возможностей ИВ.  Потенциальная способность Китая к усилению информационной революции, сопровождаемой своим постепенным повышением как главной военной силой, привела многих наблюдателей к размышлению о том, не удалось ли Китаю стать одним из глобальных лидеров ИВ.

Повышение централизации информации Китаем как средства искусства управления государством и военной власти имеет важное значение. Огромные достижения в информационных технологиях, как по темпам инноваций, так и по качеству усовершенствований показывают, что Китай хорошо выбрал позиции, чтобы воспользоваться этой революцией.  Так же как Китай удивил скептических наблюдателей быстрым развитием ядерного оружия, баллистических ракет и космических программ, он может встать в авангарде ИВ.  Более важно то, что сосредоточение внимания Китая на ИВ представляет потенциально пугающий вызов для американских специалистов, занимающихся планированием в области обороны.  При отработке двух кибер атак в 1997 и 1999 гг. американские военные обнаружили, что группа хакеров, "используя публично доступные ресурсы, могла эффективно защитить Соединенные Штаты от проводимой войны".  Пентагон предпослал первую тренировку военному кризису на Корейском полуострове.  Результат упражнения был отрезвляющим: серии атак против гражданских и военных сетей оказали парализующее воздействие на органы американского командования и управления на высших уровнях руководства.  Поэтому вполне возможно, что ИВ могла бы предоставить Китаю возможность воспрепятствовать американским военным операциям в Азиатско-тихоокеанском регионе, являющимся по важности центром интересов национальной безопасности США.  Следовательно, направление стратегии ИВ Китая имеет прямое политическое отношение к Соединенным Штатам.

В последние годы китайцы проявили жадный аппетит к изучению ИВ. Спорно, что только Соединенные Штаты и Россия составляют конкуренцию Китаю в аналитической разработке ИВ. Экзотические понятия и возможности ИВ как будто одинаково пленили воображение китайских футуристов и военных стратегов. На самом деле виртуальный домашний промысел развился вокруг раздела по военным делам в китайской литературе.  То, как Китай перейдет от теоретических дискуссий по ИВ к практике, будет для Соединенных Штатов политическим вопросом повышающейся важности.

Вначале автор изучает мнение китайцев об ИВ, используя литературный обзор первоисточников.  Стратеги продемонстрировали острый интерес к пониманию теоретических концепций, требований и возможностей, необходимых для ведения ИВ в будущем конфликте. Вторым элементом монографии является оценка имеющейся в Китае литературы по ИВ.  Пока китайские мыслители, несомненно, начали цепляться за возможности и проблемы ведения ИВ, аналитические пробелы в их писаниях позволяют предположить, что Китаю предстоит пройти еще длинный путь до того, как он сможет пуститься в поиски информационного превосходства (если это, фактически, является целью Пекина). В конце автор размышляет о том, как китайское представление об ИВ может повлиять на ее будущее применение. Пока реальность остается ограниченной настоящим, то, как китайцы могут использовать ИВ для достижения своих политических целей, может иметь тревожные последствия для Соединенных Штатов. Эта монография - не призыв к оружию для планировщиков в области американской обороны. Тем не менее, в ней приводятся тщательно подобранные данные о потенциальном пути, который Китай может преследовать в ИВ, и связанные с ним угрозы гарантии национальных интересов США, а также сделана попытка подготовки к возможным сюрпризам. 

Что такое ИВ?

С момента возникновения в середине 1990-х концепции ИВ как темы жарких дебатов ее определение остается в состоянии непрерывного, постоянного изменения. Ученые, мыслители и правительство США – все они боролись за обеспечение интеллектуальной базы для изучения ИВ. Попытки взять на абордаж этот "экзотический" тип войны продолжаются и сегодня, и здесь наметился некоторый консенсус.  Интеллектуальная лихорадка разобраться с ИВ распространилась и на Китай, результатом чего явились сходные степени несогласия со значением ИВ.  Концептуализация ИВ в китайском контексте оказалась еще более запутанной, поскольку Пекин, по причине своей непрозрачности, не опубликовал какой-либо официальной документации по ИВ в качестве руководства для национальной политики. Кроме того, отсутствует четкая систематизация, которая могла бы быть содержательно использована для точного отображения ИВ Китая. Только китайские открытые источники, многие из которых сомнительного качества или надежности, предоставили некоторые данные о мышлении Китая.

Не являясь точным научным методом, подборка документов по основным положениям доктрины США могла бы обеспечить полезную систему ссылок и, возможно, создать некоторый контекст для сравнения мнений Китая и США. В соответствии с документом по совместной доктрине США, озаглавленным «Информационные операции», ИВ является "действиями, предпринятыми для того, чтобы повлиять на информацию противника и информационные системы при защите собственной информации и информационных систем." В «Джойнт вижен 2020» Пенгтагона добавляется, что "информационные операции также включают действия, предпринятые в небоевой или неоднозначной ситуации для защиты собственной информации и информационных систем, как и те, что предпринимаются для того, чтобы повлиять на заданные информацию и информационные системы". Эти расплывчатые определения ИВ, несомненно, требуют дальнейшего разъяснения.

В сердце ИВ находится информация. Информация направляет принятие решений в мирное и военное время на стратегическом (решение об объявлении войны), оперативном (решение о выдвижении дивизии из состава для атаки), или тактическом (решение о приказе на вступление в бой авиации) уровнях. Эти решения в свою очередь вызывают действие. Цель ИВ состоит в том, чтобы повлиять на процесс принятия решений противником и связанные с ним действия для достижения собственного преимущества. Результатом для неприятеля могут быть неправильные решения, запоздалые решения или полное отсутствие каких-либо решений. Это позволяет нападающему контролировать противника или, в случае неудачи, помешать противнику выполнить решение. Для успеха в ИВ необходимо достижение информационного превосходства над противником. «Джойнт вижен 2010» определяет информационное превосходство как "способность сбора, обработки и распространения непрерывного потока информации при использовании или воспрепятствовании способности противника делать то же самое." Информационное превосходство требует сочетания как наступательного, так и оборонительного компонентов. В «Джойнт вижен 2020» информационное превосходство понимается просто как "дисбаланс в информационной сфере в чью-то пользу."  В современном американском словаре приводится шесть центральных опор ИВ:

  • Физическая атака/уничтожение: использование кинетической силы, как, например, крылатых ракет для нанесения ущерба системам или персоналу, достаточного для того, чтобы сделать их непригодными. Этот тип ИВ может быть использован в оборонительных целях для удерживания противника от использования наступательной ИВ.
  • Электронная Война (ЭВ): управление электромагнитным спектром для подрыва возможностей ведения электронной войны противником через электромагнитную энергию, направленную энергию и антирадиационное оружие.
  • Атака компьютерной сети (АКС): использование компьютеров и телекоммуникационного оборудования для нарушения работы, сбоев и уничтожения компьютеров, компьютерных сетей и передаваемой информации.
  • Военный обман: манипулирование информацией, ее искажение и фальсификация в зависимости от своего собственного неблагоприятного положения для введения в заблуждение или обмана военного командования противника с целью принуждения неприятеля к действию (или бездействию).
  • Психологические операции (ПО): использование коммуникаций (например, пропаганды) и действий, которые могут вводить в заблуждение, с целью оказания воздействия на восприятие, мотивы, и эмоции противника.
  • Безопасность операций (БО): меры безопасности, не позволяющие противнику осуществлять сбор или анализ полезной для него информации.

Недавно проведенный обзор основывается на использовании совместной доктрины США для высвечивания различий между китайской и американской ИВ. Кейт Фэррис доказывает, что "США уделяют внимание фокусировке на таком аспекте ИВ, как АКС, в то время как китайцы захватывают более широкую перспективу, подчеркивая такие опоры, как например, ПО, отрицание и обман».  Пока выбор автором китайской литературы убедительно поддерживает эту оценку, современное состояние китайской ИВ является просто слишком незрелым и недостаточно хорошо понятым для какого-либо окончательного вывода. Как допускает сама Фэррис, "китайские дебаты по вопросам ИВ все еще находятся в развитии, и остается некоторая неопределенность относительно того, как они включат ИВ в свою военную доктрину и стратегию." Несомненно, необходимо больше данных и продолжение наблюдения за китайскими разработками. Ее анализ тем не менее высвечивает потенциальную полезность сравнительного анализа для лучшего понимая китайского представления об ИВ. Действительно, последующие разделы этой монографии показывают, как тесно китайские интерпретации увязываются (если не копируются) с продолжающимся изучением ИВ в Америке.

Триумф информационной революции?

Чем объяснить сильный интерес Китая к ИВ? На самом широком уровне китайцы ясно осознали значение информационной революции. Во-первых, Китай понял значение высокой технологии и возрастающую власть информации в эру глобализации и взаимозависимости. Во-вторых, Китай стал стремиться стать главным политическим и экономическим игроком в глобальном сообществе, где информационная власть сохраняет решающее место в предписывании межгосударственных отношений. Такое заданное экономическое развитие остается высочайшим национальным приоритетом Китая, а его интеграция в международную экономическую систему, основывающуюся на информации, в свою очередь увеличила обращение к информации. В-третьих, как вывод к предыдущему пункту, китайцы верят, что, после увеличения Китаем своей всесторонней национальной мощи, мир, наконец, сдвинется от однополюсного к многополюсному миру, в котором Китайская Народная Республика (КНР) будет равной. В общем, способность к экономической конкуренции и способность к ведению войны высоких технологий с применением информационных технологий будут решающими элементами национальной силы Китая.

Исходя из стратегической и военной перспектив, ИВ обещает Китаю компенсацию за в значительной степени устаревшие обычные вооруженные силы. Во-первых, ИВ могла бы позволить Китаю бороться с позиции относительной слабости, особенно против удаленных, обладающих военным превосходством держав, таких, как Соединенные Штаты и Япония. На современном военном языке, информационные технологии обеспечивают "асимметричные возможности" для государственных и негосударственных деятелей. В то время, как определения асимметричной войны время от времени менялись и развивались, ее основное понятие заключается в использовании необычных методов и возможностей, позволяющих отклониться или ослабить силу противника при нанесении несоразмерного ущерба слабости противника. В гипотетической конфронтации между Китаем и Соединенными Штатами отсталость Китайских вооруженных сил несомненно приведет к поражению. С тех пор, как китайцы не могут надеяться на борьбу на американских условиях, они должны, следовательно, найти другие средства, чтобы сдержать или победить Соединенные Штаты. ИВ обеспечивает Пекину потенциальную возможность непосредственного достижения Америки, которая была далеко за пределами прогнозируемых возможностей армии Китая. Китайцы могли бы атаковать уязвимые, имеющие решающее значение инфраструктуры Соединенных Штатов, чтобы повлиять на них или манипулировать внутренним общественным мнением и, в свою очередь, ослабить политическую волю Америки к вмешательству или ведению борьбы. Эта необходимость усиления слабости для нанесения поражения превосходящему противнику является центральной и до сих пор еще непоколебимой концепцией народной войны философии Mao Цзэдуна, оказывая сильное влияние на китайских мыслителей. 

Во-вторых, многие китайцы верят, что ИВ - одна из немногих технологических арен, где борьба за превосходство среди великих держав остается незаконченной. Используя информационную революцию, Китай надеется перескочить через поколения устарелых технологий и догнать развитый мир. Китайцы верят, что ИВ могла бы предложить дешевое и быстрое укрепление их отсталых вооруженных сил, особенно в сравнении с вполне законченным накоплением военных сил. Превосходство обычных войск Америки, являющееся критическим эталоном для китайских войск, и дальше подчеркивают трудности в преодолении неполноценности обычных войск Китая. Китайские стратеги надеются нажить капитал на объединенных возможностях информационных технологий, улучшив эксплуатацию имеющегося оборудования без запредельных расходов. Феномен информационной технологической революции (популярно известный как "Закон Моора") состоит в том, что в то время, как мощность обработки информации за последние два десятилетия увеличилась, издержки за единицу ее объема в экспоненциальной степени понизились.

Тем не менее, это утверждение является верным только для специфических элементов и возможностей. Стоимость систем или структур, поддерживающих конец военной борьбы вооруженных сил, действительно значительно возросла относительно статей расходов на обычные вооружения. Как указывает Мартин ван Клевелд, "в то время как по-битовая стоимость обработки данных падала в каждые из трех десятилетий в период с 1950 по 1980 гг., стоимость командных систем поднялась настолько, что теперь грозит поглотить все ассигнования на оборону." Он проницательно делает заключение, что "стоящая проблема повышения цен является дилеммой, которая, вероятно, станет в будущем еще более важной." Аналогично, темп китайского развития ИВ будет в большой степени, "зависеть от" стоимости возможностей ИВ, которые Пекин надеется использовать. В зависимости от того, как широко китайцы будут осмысливать ИВ и какому аспекту (ам) они будут следовать, некоторые пункты или системы в настоящее время могут быть за пределами достижения Китая. Например, инструментальные средства сбора информации, такие, как разведывательные спутники и сопутствующие системы поддержки, требуют существенных и длительных финансовых обязательств. Пекин материально не проявил политической воли к попытке такой честолюбивой модернизации. При захватывающем экономическом приросте Китая в последние два десятилетия наблюдались и застойные тенденции, которые за последние годы уже бросили вызов эйфорическим линейным проектам некоторых экономистов. Следовательно, ИВ как альтернатива обычной военной силе не может быть жизнестойкой или реалистической в течение длительного срока. Тем не менее, это направление аргументации, построенное на преимуществах информационных технологий, осталось неотразимым для китайских военных мыслителей. Вот почему Китай не делает себе скидок в этой технологической гонке.

В-третьих, война в Заливе высветила возрастающую сосредоточенность ИВ. Высокотехнологичное вооружение (поддерживающееся сложными информационными системами) показало во время конфликта и комплексное уничтожение улучшенного оружия (в основном российского и китайского происхождения), что потрясло и заставило действовать военное руководство. Подобно "вьетнамскому синдрому" Америки, Китай просто оправлялся от глубокого недомогания, вызванного последствиями кровавой и неубедительной войны против Вьетнама в 1979. Явная неполноценность, возможно, даже несообразность китайского оборудования в сравнении с американским вооружением во время войны в Заливе, наконец, побудила Народно-Освободительную армию Китая (НОАК) заняться изучением войны высокой технологии и, особенно, ИВ. В 1993 г. генерал Лю Хуацин, бывший заместитель председателя Центрального военного совета и обладающий красноречием китайский военный лидер, которому приписывалось начало современной военной модернизации Китая, высказал сожаление по поводу неудачи НОАК удовлетворять стандартам современной войны. Он особо указал на конфликт, войну в Заливе как модель для изучения будущих войн Китаем. Китайский интерес в этой области получил дальнейшее усиление в результате последствий воздушной кампании НАТО над Косово. Оценка информации и ее потенциальных преимуществ в будущей войне привела китайских аналитиков к размышлению и теоретизированию о том, как они могли бы заиметь свой собственный набор, состоящий из доктрины и возможностей. Последующие писания с середины 1990-х гг. продемонстрировали острый интерес (хотя и не обязательно аналитическую возможность) среди стратегов к применению, изучению и заимствованию ИВ. Подобно неопределенным описаниям ИВ, имеющим в настоящее время хождение в военных кругах Америки, ее разработка и жидкие дискуссии в Китае до сих пор остаются на стадии абстракции. В настоящее время в Китае по специфическим аспектам ИВ, по которым Китай надеется вести разработки, все еще не достигнуто никакого четкого консенсуса. Как опоздавший в области ИВ, Китай имеет небольшую базу, на которую можно опереть свое интеллектуальное обоснование. В результате, китайцы часто имитировали несекретные американские работы и дискуссии по вопросам безопасности ИВ, как показывает обзор литературы, приведенный ниже. Более интересно то, что многие пытались выразить свои точки зрения, обращаясь или прибегая к сравнению ИВ с «Искусством войны» Сунь Цзы. Эти попытки приема на вооружение ИВ путем обнаружения нового выражения в стратегической традиции могло оказать глубокие последствия на китайский подход к ИВ. Пересечение между собственным представлением Пекина об ИВ, которое все еще находится в зародыше, и китайской стратегической культурой может произвести на свет уникальные китайские стратегические установки. Возникающее в результате расхождение с западным пониманием ИВ могло бы позволить Китаю использовать потенциал для опасных сюрпризов против своих противников.

Китайцы скупают РВД

Китайский анализ РВД был центральной отправной точкой для последних китайских дискуссий по ИВ в 1990-х гг. и в начале 21 столетия. Китайские военные стратеги посвятили значительные усилия анализу РВД в течение более чем десятилетия. Например, аналитики тщательно изучили работу советского маршала Николая Огаркова, посвященную революции Америки в технических военных делах в 1980 гг. Тем не менее, понятие РВД не получило настоящего распространения в китайских военных кругах вплоть до войны в Заливе.  Воздушная кампания в Косово в дальнейшем усилила возрастание понимания ИВ.

В результате этих двух главных конфликтов с применением высокой технологии в прошлом десятилетии, китайские военные аналитики в основном поняли и приняли то, что некоторым типом революции в войне является поход. Один стратег отметил, что возможности командования и управления, продемонстрированные во время Шторма в пустыне, представляли "большую трансформацию." В одной статье высказывалось восхищение совершенством проведения конфликта. Другой автор заявлял, что "открытие новой военной революции во всем мире – характерная черта ситуации в международной безопасности ... [Она] включает такие области как военное мышление, военная стратегия, оперативная доктрина, военная организация и разработка вооружений." Один аналитик произвел дальнейшую разработку этой новой военной революции, утверждая, что, ". . . в ней будет совершен всеохватывающий качественный скачок в военной области всех стран - обладание военных сил высококачественным персоналом, интегрированными системами C4I; высокоуровневые тренировка и обучение, обладающие разумом вооружения, научная организация, и творческие военные доктрины."  Один китайский комментатор сделал еще более широкое утверждение, заявив, что "начало 1990-х гг. открыло занавес эры информационной войны и отметило внезапное появление третьей военной революции." 

Как следует из подсказки последнего наблюдения, китайцы поняли, что информационные технологии являются неотъемлемой частью так называемой РВД.  Китайские стратеги четко различают прямую связь между информационным превосходством и победой в конфликте.  В одной статье отмечалось, что революция информационной технологии

является ядром и основанием этой военной революции, поскольку информация и знание изменили предшествующую практику измерения военной силы простым подсчетом количества бронедивизий, авиакрыльев и авианосных групп. В настоящее время необходимо учитывать некоторые невидимые силы, как, например, возможности компьютеров, емкость коммуникаций и надежность системы.

Согласно другому аналитику, "информационные технологии... стали необходимыми средствами улучшения управления и связи. Борьба между противостоящими силами является, прежде всего, борьбой между их возможностями по сбору, обработке, и анализу информации." Автор доказывает, что способность решать и действовать быстрее и лучше, чем противник – центральное понятие американского информационного превосходства – является выдающейся частью современного конфликта. В будущих войнах системы вооружения и военные устройства будут чрезвычайно "информационно-усиленными." 

Эти утверждения по характеристикам РВД демонстрируют прочное убеждение среди некоторых китайских военных аналитиков, что информационные технологии будут решающим основанием для успеха в будущих войнах. В современной китайской литературе по вопросам ИВ так же высказывается мнение, что стратеги постепенно разработали более глубокое понимание ИВ. На самом деле, некоторые общие выводы китайских аналитиков о будущем ИВ могут быть объединены.

Китайские точки зрения о стратегических установках ИВ

Генерал-майор Ван Пуфэн, широко известный как основатель китайской ИВ, дал всеобъемлющее рабочего определение ИВ. Согласно автору:

Информационная война является продуктом эпохи информации, который в сражении в большой степени использует информационную технологию и информационное оружие. Он составляет "сетевизацию" (wangluohua) поля боя и является новой моделью для окончательной борьбы времени и пространства. В центре его – борьба за контроль над информационным полем боя, с тем, чтобы оказать воздействие или принять решение о победе или поражении.

Другое определение содержит более конкретное понимание ИВ китайцами:

ИВ - операции битвы в среде высокотехнологичного поля боя, в которой обе стороны используют информационно-технологические средства, оборудование или системы в конкуренции за власть для достижения права осуществления контроля и использования информации. ИВ – борьба, нацеленная на захват инициативы на поле боя; с цифровыми устройствами как основной боевой силой; захват, управление и использование информации как главной субстанции, и все виды информационного вооружения [интеллектуальное оружие] и системы как главные средства.

Точнее говоря, основная цель информационной войны должна состоять в нападении на информационные системы противника при защите информационной инфраструктуры собственных сил. Основываясь на большом количестве китайских первоисточников, Джеймс Малвенон доказывает, что "целью ИВ по китайской литературе является информационное господство [zhixinxiquan]." Подобно американскому понятию "информационного превосходства," в ИВ китайцы будут стремиться разрушить у противника процесс принятия решения, оказывая воздействие на способность противника получать, обрабатывать, передавать и использовать информацию. Паралич системы информации и процесса принятия решений противником должен, в свою очередь, уничтожить волю соперника к сопротивлению или борьбе. Например, в ИВ должно быть совершено нападение на системы командования и управления для того, чтобы ввести в замешательство и сделать слепыми силы противника. Это понятие – совершение нападения на системы командования и управления противника – отражает стратегические установки, примененные во время войны в Заливе и воздушной кампании в Косово. В обоих конфликтах американские силы предприняли большие усилия для разрушения и уничтожения "нервной системы" противника с целью ослабления способности сопротивляться или вести борьбу у сил противника, использующих кинетическое оружие. Тем не менее, произошло дальнейшее расширение дискуссий по вопросам ИВ в Китае. Некоторые аналитики доказывают, что эффективная информационная атака могла бы полностью сорвать военные операции противника и, следовательно, предотвратить потребность в прямой военной конфронтации. Автор подробно изучает, не упустили ли ошибочно из виду китайцы необходимость сделать ставку на силы, использующие кинетическое оружие, в тандеме с войной за командование и управление.

Трактовка ИВ как атаки и уничтожения возможностей противника по командованию и управлению в большой степени привлекло внимание китайских комментаторов. Один аналитик доказывает, что битва ИВ является борьбой между системами командования и управления противостоящих сил. Он утверждает, что "победившая сила вступает в борьбу после того, как уже победила в борьбе... Цель, которую преследует конфронтация командования, – «победить в стратегии», поскольку только таким образом можно выиграть войну или даже прекратить ее." Другими словами, сторона, которая побеждает в борьбе за командование полям боя, определяет исход войны. По его наблюдениям, многонациональные силы в войне в Заливе победили Ирак прежде всего уничтожив его способность к управлению своими силами. "Без силы к «стратегической победе» они [иракцы] также потеряли силу к «победе в сражении»." Автор доказывает, что дуэль между командованиями должна предшествовать борьбе на земле. Более интригующим является аналитический подход к войне, согласно которому информационное превосходство предоставляет потенциальную возможность принудить противника к капитуляции, и тем самым отрицается необходимость в фактической физической схватке. Этот тип психологического запугивания через ИВ – по существу нацеленное на противника запугивание его до бросания мечей – глубоко залегает в философии Сунь Цзы. Стратегическое преимущество (shih), центральная характеристика Искусства войны, означает высвобождение скрытой энергии, как физической, так и психологической, чтобы привести силы обстоятельств к победе. Посмотрим, действительно ли китайцы искренне верят в то, что управление войной затмевает бой с использованием кинетической силы. 

Согласно одному автору, "При ведении ИВ «наилучший методом борьбы является стратегическая атака» ... для затруднения или нарушения процедуры принятия решений противника, с тем, чтобы, чтобы сделать противника неспособным к согласованным действиям. А точнее, основная цель ИВ состоит в поражении познавательной и информационной систем противника." В условиях фактического приложения силы автор определяет понятие как нанесение удара по жизненно важным точкам противника." Существенной характеристикой ИВ является то, что высокоточные, высокоскоростные, загоризонтные атаки становятся ее основными образцами огневого применения и, что нетрадиционное структурное разрушение «жизненно важной точки» заменит традиционно стилизованную борьбу."32 Автор приравнивает основные уязвимые места противника к его способности обрабатывать информацию и принимать решения. Выявление, определение точного местонахождения и затем атака на такие центры тяжести (познавательные и информационные системы) являются центральными для данной концепции ИВ.

Как следует из «Либерейшн арми дейли», "нападающий может обойти прочные сооружения противника, применив «хирургическое удаление» и цифровое акупунктурное давление (выборочная атака), предпринять точный налет для уничтожения военных ресурсов противника и разрушения его воли к сопротивлению." Подобно военному воззрению США, это представление фокусируется на пристрелке воли противника к намеку на очень широкое толкование понятия ИВ, включая психологические операции. Другой автор, используя более широкий набор терминов, описывает ИВ как способность к отысканию и уничтожению жизненно важных объектов противника в гораздо более широких условиях. "Методы борьбы, подкрепленные информацией, подобны китайскому боксеру со знанием жизненно важных точек тела, который минимумом движений может поставить противника на колени." В публикации Университета обороны Китая было помещено сходное предписание ИВ. "Парализовать противника, совершив нападение на слабую связь, подобно тому, как в борьбе кунфу нажимается акупунктурная точка С31." Вышеупомянутый анализ вновь подтверждает, что китайцы верят, будто успешная атака на жизненно важные точки противника выведет противника из строя и отобьет у него охоту к участию в дальнейшей борьбе. Понятие, находящееся в центре тяжести высказывания, традиционная концепция войны могли бы быть информационно-связанными, – вот что является главной движущей силой современных дискуссий о новой РВД по всему миру. Китайцы, несомненно, поняли важность связи между информацией и центром тяжести.

Китайские дискуссии по вопросам ИВ сконцентрировались на стратегии подрыва у противника возможностей командования и управления. Литература часто предполагает, что определение точного местонахождения и последующая успешная атака основных центров противника является достижимыми. Интересно, что это понятие повреждения способности противника действовать или захватывать инициативу на поле боя нацеливанием информационных систем соответствует (если не является попугайничаньем) американскому понятию информационного господства, которое перекрывает традиционные кинетические вооружения как принудительный множитель. Другая подтема, затрагиваемая в литературе – это влияние китайской стратегической традиции. Периодически повторяющееся понятие нападения на стратегические установки противника без фактического участия в борьбе отражает несмываемый отпечаток философии Сунь Цзы и демонстрирует китайские попытки усваивания ИВ в пределах знакомого стратегического каркаса. Интересно, что вооруженные силы Запада, в особенности американские, также были очарованы Сунь Цзы. За широкими стратегическими установками китайских разработок стратегами также были выделены очень специфические выводы относительно применения ИВ в будущем.

Китайские точки зрения на возможности ИВ

Несмотря на наступательную природу рассмотренных выше стратегических установок ИВ, китайцы делят ИВ на две широких категории наступательных и оборонительных возможностей. В обороне ИВ стремится к прямой атаке на информационные системы противника. Это включает физическое уничтожение и подавление информационных операций противника, таких, как, сжатие, ослабление, или отключения командования и управления противника. Аналитики осознают, что как только Китай станет более зависимым от ИВ в будущих конфликтах, китайские системы так же, вероятно, станут объектом атаки. В действительности, китайские наблюдатели с большим интересом провели тщательное изучение конфликта в Косово, чтобы извлечь уроки, почерпнутые на потенциальных оборонительных стратегических установках. Стратеги единодушно сходятся на том, что увеличивающаяся стойкость к нанесению ударов и улучшение защиты от физических атак являются решающими требованиями для китайской ИВ. Защита собственных платформ и гарантированного функционирования командования и управления стали одинаково важными в сравнении с нападением.

Китайские стратеги сходятся в том, что как наступательные, так и оборонительные элементы ИВ требуют живучей и эффективной системы командования и управления. ИВ и любой другой тип войны зависят от командования и управления подобно структуре и центральной нервной системе. Согласно одному автору: 

Деятельность всех информационных операций сосредоточивается вокруг командования и управления. Командование и управление покрывают все сферы информационных операций и действуют на протяжении всего процесса операции, оказывая воздействие и регулируя общую ситуацию. Любые ошибки в командовании и управлении подвергнут серьезной опасности информационную операцию. Следовательно, при изучении информационных операций нам следует уделять пристальное внимание ядру – командованию и управлению. 

Главной целью командования и управления является "получение своевременной информации для понимания противника и самих себя, а также достижение ясности относительно нашей ситуации с большим ограничением понятия." Как отмечалось выше, война командования и управления так же стремится к уничтожению способности получения, передачи, обработки и использования информации при защите своих собственных систем с целью достижения информационного превосходства. Например, системы командования и управления должны координировать точные удары и электронную войну посредством определения точного местоположения, слежения, нападения и оценки степени ущерба объектов противника.

Эффективная команда и управляющая способность требует большого разнообразия информационных технологий, нацеленных на повышение надежности дистанционного считывания и разведывательных систем. Один автор предсказывает, что "21-е столетие увидит широкое использование фотографии с высоким разрешением в спутниках наблюдения, систем раннего предупреждения управляемых ракет «воздух – земля», систем инфракрасного обнаружения, самолетов глубинного наблюдения, а также широкое применение беспилотных разведывательных самолетов." Специфические инструментальные средства наступательной и оборонительной ИВ включают: (1) физическое уничтожение; (2) превосходство электромагнитного спектра; (3) войну в компьютерной сети; и (4) психологическую обработку. Интересно, что эти возможности почти полностью отражают доктрину ИВ США. В то время, как точки зрения по специфическим типам ИВ имеют некоторые отличия у разных аналитиков, некоторые абстрактные приложения ИВ преобладали в последних беседах с конца 1990 по настоящее время. Вкратце содержание бесед сводится к следующим четырем основным аспектам ИВ:

• Война по нанесению точного удара. Китайцы предусматривают "тяжелое" вооружение, которое должно будет физически уничтожать штабы, командные пункты и средства командования и управления. Сложное, скрытое, и загоризонтное оружие должно быть в состоянии нанести точные и "чистые" глубокие удары. Системы доставки включают управляемые бомбы, управляемые артиллерийские снаряды, крылатые ракеты и антирадиоактивные ракеты. Звуковые волны, электрические волны, видимый свет, инфракрасные волны, лазеры и газы должны направлять датчики оружия.

• Электронная война. Китайцы сходятся в том, что борьба за электромагнитный спектр для захвата инициативы на поле боя является важной фазой войны. Цель состоит в завладении спектром при воспрепятствовании эффективного использования электронного оборудования противника. Для нападения следует использовать электронное заглушение, электронный обман, оружие ориентированной энергии и оружие электромагнитное импульса. Укрепление сооружений, рассредоточение, контрмеры и физический ответный удар должны составлять защиту. Микроэлектроника станет ключевой технологической областью для инвестирования.

• Война компьютерной сети. Китайские стратеги охватывают большое разнообразие технологий и возможностей в компьютерной войне. Работающие в сети компьютеры должны отцифровывать поле боя, увеличивать прозрачность поля боя для командиров и обеспечивать данные в реальном масштабе времени. Компьютерная война может проявить себя в более экзотических формах, таких, как кибер и хакер войны. Аналитики обсуждают виртуальную войну в качестве средства обмана сил противника смоделированными ложными командами. Виртуальное моделирование так же призвано провести подготовку китайских сил до физической борьбы.

• Психологическая война и обман. Этот способ войны включает передачу информации или дезинформации для воздействия на чувства, способ мышления и, в конце концов, на поведение предполагаемой аудитории. Нацеленная на аудиторию – как на военных, так и на гражданское население, – психологическая война должна оказать давление на противника и ослабить его волю к продолжению борьбы. Первичные средства включают пропаганду при помощи средств информации (телевидение и радио), распространение листовок, электронную почту и другие формы связи.

В то время, как в имеющейся литературе недостает подробностей о специфических программах, в некоторых последних статьях содержатся намеки о китайском интересе к разработке определенных технологий, особенно в областях дистанционного считывания и разведки. Китайский исследователь из Хуабэйского института исследования технологии фото- электроники предложил редкое интервью об использовании фото-электроники в военных целях. Исследователь очертил ряд разрабатываемых проектов по фотоэлектронным технологиям, призванным помочь Китаю в будущих конфликтах. Среди них дисплей с более ясным изображением; увеличение скорости передачи информации; увеличение плотности хранения информации; миниатюрные фотоэлектронные устройства и системы и слияние микроволновых технологий с фотоэлектроникой.

В другой статье обнаруживается интерес китайцев к бортовому и космическому комплексному апертурному радару. Система должна использоваться для обнаружения расположения противника и оценки ущерба, нанесенного его силам во время боя. Согласно автору, ожидается, что Китай запустит свой первый космический радар в 2003 г. Газета «Либерейшн арми дейли» опубликовала расширенное интервью с экспертами по военной картографии. Эта группа известных инженеров, профессоров и исследователей обсуждала помимо других тем вопросы дистанционного считывания и навигационные спутники; мультиразрешение, трехмерные цифровые изображения; всепогодные средства и возможности разведки в реальном масштабе времени. Ясно, что вопросы дистанционного считывания и разведки, являющиеся центральным компонентом современного командования и управления, привлекли повышенное внимания китайских научных и военных кругов.

Предварительная оценка китайской литературы по ИВ

В то время как китайская литература по ИВ и американские интерпретации китайских писаний охватывают большой диапазон концепций и возможностей, в большинстве анализов недостает конкретного подтверждения будущей направленности китайской ИВ. Китайская доктрина ИВ и структура сил до обидного неуловимы. Авторы писаний часто теоретизируют о преимуществах ИВ и имеют тенденцию представлять список желательных возможностей, которые китайцы надеются приобрести. Эти абстракции обнаруживают меру, с которой китайцы все еще борются с очень аморфной и нечеткой концепцией в войне. Тем не менее, по имеющейся литературе, освещающей вопросы ИВ, могут быть сделаны некоторые предварительные оценки.

Не занимаются ли китайцы подражательством? Как отмечалось ранее, китайские интерпретации ИВ тесно согласовываются с понятием информационного превосходства в американской военной доктрине. Во многих случаях китайцы сильно позаимствовали (и даже совершили прямой плагиат) из открытой литературы и дискуссий по безопасности в Соединенных Штатах. Малвенон приводит некоторые китайские писания, которые фактически идентичны «Шести опорам ИВ» ВВС США и «Джойнт вижен 2010». Например, один автор определяет ИВ как "электронную войну, тактический обман, стратегическое сдерживание, пропагандистскую войну, психологическую войну, компьютерную войну, войну командования и управления", что отражает концепцию ИВ ВВС. Китайцы так же полностью перевели Совместную доктрину для войны командования и управления (JP3-13.1) и Боевой устав (FM)-100-3.51. Эта специфическая тенденция воспроизведения американской доктрины в дальнейшем доказывает, что при изучении ИВ китайцы столкнулись с обескураживающими теоретическими и аналитическими затруднениями. В действительности этот феномен интеллектуального подражания очень напоминает советскую литературу по ядерной стратегии и доктрине в 1960-х и 1970-х. Если китайцы просто имитируют американское рассуждение, то затем в их писаниях происходит дальнейшее затемнение реальных намерений и возможностей китайцев в ИВ. Более важно то, что интеллектуальные дискуссии, бушующие в Соединенных Штатах, просто несовместимы с современными возможностями и нуждами китайцев. Элементарная, крайне необходимая инфраструктура хотя и быстро расширялась в последние годы в Китае, но пока далеко еще не так уязвима, как ее американский аналог. К тому же китайцы не имеют улучшенных систем для проведения оборонительной ИВ по меркам Соединенных Штатов.

Почему же тогда китайцы занимались потенциально бесплодным упражнением? Это может быть из-за того, что Китай просто при помощи имитации извлекает преимущества и уроки из американского опыта в ИВ. Тем не менее, такой вывод должен быть чрезмерным упрощением китайской действительности, что могло бы затемнить более лучшее понимание китайских разработок в ИВ. В предисловии к «Обсуждению в Китае будущей среды» Майкл Пиллсбьюри указывает на очень заметную, периодически повторяющуюся проблему в американском изучении китайской политики безопасности:

Некоторые американцы ошибочно полагают, что китайские точки зрения являются зеркальным отражением их собственных. Данный анализ предполагает, что напротив китайцы имеют свое собственное уникальное восприятие, которое может быть трудно оценить. 

Риск зеркального отражения наших точек зрения был проблемой изучения, проводимого Советским Союзом. Эндрю Маршалл, директор налогового ведомства, предостерегал против представления зарубежной национальной стратегической оценки как простого отражения американской: Советские вычисления, вероятно, призваны к тому, чтобы были сделаны различные предположения о сценариях и целях…произведены различные вычисления, использованы различные меры эффективности и, возможно, применена различная оценка процессов и методов. В результате советские оценки могут значительно отличаться от американских». Предосторожность Маршалла так же применима к пониманию китайских оценок будущего.

Изучение китайской ИВ могло бы сделать аналогичную уступку такому искушению зеркального изображения. Следующий анализ предлагает некоторые вероятные объяснения того, почему китайские стратеги так усердно копировали американскую литературу по ИВ.

Китайцы могли пасть жертвой интеллектуального "шума", сгенерированного в пределах Соединенных Штатов. В среде свободного потока идей, где как хорошее, так и плохое поощряются и оцениваются в зависимости от спроса, американская система часто производит переизбыток информации. Как показывает Грег Рэттрей, множество всевозможных учреждений по национальной безопасности, рангом от военных служб до мыслителей и комиссий, подмандатных президенту, подключаются к ИВ. Каждый из этих органов также выдал головокружительный набор ответов и политических установок по ведению ИВ. Как следует из недавнего комментария одного американского обозревателя по вопросам политики администрации Буша в отношении Тайваня, «какофония в форме противоречивости утверждений является самой эффективной американской формой дезинформации» Китайцы могли убедиться сами, что эйфорические описания "полного спектра господства", "информационного превосходства" или "системы систем" искренне воспринимаются или воспринимались в Соединенных Штатах как избитые истины. Например, аналитик из Университета национальной обороны Китая, занимающийся изучением «Джойнт вижен 2020» Объединенного комитета начальника штабов США, высказал уверенность в том, что Соединенные Штаты достигнут "всестороннего информационного превосходства", как это разрекламировано в данном документе; он предупреждает, что Китай с учетом такого гегемонистского устремления должен поддерживать бдительность. Признание кажущейся ценности очевидной способности Америки к достижению таких амбициозных (если не сомнительных) военных возможностей ведет к риску недооценки собственного потенциала Китая.

Другое более зловещее объяснение явного признания Китаем за чистую монету американских рассуждений об ИВ состоит в том, что данная попытка является намерением умышленного ввода в заблуждение аудитории в Соединенных Штатах. В действительности вполне возможно, что китайское правительство может выпускать некоторые современные дискуссии по вопросам ИВ в расширенную кампанию обмана. Китай может поверить, что при активном взлелеивании расцвета литературы по ИВ внешний мир должен был убежден, что НОАК энергично занимается грозным потенциалом ИВ. Такая рассчитанная стратегия могла бы быть намерением нервировать потенциальных противников, замаскировать фактические намерения и возрастающие возможности Китая, чтобы максимально увеличить элемент сюрприза или скрыть слабости и уязвимые места Китая в ИВ. Успехи Пекина в подстегивающемся через государственно контролируемые средства информации националистическом пыле среди населения по последствиям случайной бомбардировки посольства Белграда и инцидентом с разведывательным самолетом в апреле 2001 г. высветили способность Китая к централизованной оркестровке и управлению отечественными и зарубежными представлениями. Обратившись к началу предыдущего абзаца, можно сказать, что китайцы могут вырабатывать свой собственный набор интеллектуального "шума" для того, чтобы привести в замешательство и вывести из равновесия американских специалистов по планированию в области обороны. В дипломатических маневрах и общественных отношениях в ранние годы соревнования по космической гонке между Соединенными Штатами и Советским Союзом накоплен обширный исторический материал, являющийся примером взаимного производства шума. Хрущев неоднократно преувеличивал возможности Советской космической программы исследований, чтобы повысить авторитет Советского Союза (и свой собственный). Советы так же умышленно преувеличивали прогресс в стратегических вооружениях, чтобы замаскировать фактическую неполноценность своих сил. Эта попытка обмана возможна только благодаря авторитарному характеру режима и относительной изолированности китайского общества. Тем не менее, Китай претерпевает быстрые общественные и экономические изменения, которые постепенно подрывают возможности властей по управлению потоком идей. Например, при сильном контроле со стороны китайских властей распространение доступа к Интернету открыло потенциально новый путь для обхода государственного контроля над информацией. Процветающие издательские предприятия тоже не под непосредственным правительственным контролем выпустили много спорных работ, что было бы немыслимо десятилетие тому назад. Например, выпуск «Неограниченной войны» (через полунезависимое издательство) было главной сенсацией в Вашингтоне. Авторы, два старших полковника НОАК, отстаивали смешанное применение военных и невоенных средств для нападения на Соединенные Штаты во время конфликта. Солидарность издателя с НОАК свидетельствует, что, по крайней мере, некоторые представители военного руководства поддержали радикальные идеи, содержащиеся в этой книге. Интересно, что публикация также вызвала в военных кругах Китая резкую дискуссию, зачастую с разногласием во мнениях. Были опасения, что авторы разгласили слишком много информации относительно китайского представления о внешнем мире. Короче говоря, постепенное внутреннее открытие Китая уменьшит способность правительства влиять на средства информации. Тем не менее, как показала обработка новостей о последствиях инцидента с самолетом-разведчиком в апреле 2001г., воздействие государственного контроля на средства информации некоторое время все еще будет ощущаться в китайском обществе.

Очарованность "информационным преимуществом."  Писания по вопросам ИВ явно демонстрируют мощную убежденность китайских аналитиков во власти информации. Литература тесно увязывает накопление знания с военным успехом. В действительности, некоторые авторы описывают отношение между информацией, полученной при помощи улучшенных технологий, и победой в почти идеальных условиях. Многие авторы заявляют, что прирост знания и ранние приготовления должны сделать победу неизбежной. Другими словами, информационная власть определяет результаты войн. Повторяющиеся ссылки на изречение о том, что соответствующее знание должно избавить от необходимости участвовать в фактической борьбе, демонстрируют глубокое влияние философии Сунь Цзы. Более того, в анализах имеется скрытое и распространенное предположение о том, что такое знание достижимо как до так и во время войны. Короче говоря, способность сбора и обработки информации, кажется, стала панацеей в войне для многих китайских стратегов по вопросам ИВ. Эта вера в знание тесно смыкается с концепцией системы систем адмирала Вильяма Оуэна. Он заявляет, что, "когда технология правильно применена к традиционным военным функциям – видеть, говорить и действовать – создается мощный синергизм, производя эффект значительно больший, чем сумма компонентов." Исходя из власти информационных технологий, он доказывает, что "доминирующее знание о боевом пространстве", "почти совершенное распределение задач" и "немедленная/полная оценка боевого пространства" должны создать необходимые условия для победы.

Чего не появляется в китайской литературе (и в работе Оуэна), так это оценки одинаковой поучительности знания и информации. Большинство аналитиков обычно игнорируют суровую действительность, когда данные не всегда доступны или точны. Накопление знания, особенно под принуждением войны, часто является случайным и ненадежным упражнением. Действительно, случайная бомбардировка китайского посольства в Белграде в 1999 г. должна была совсем ясно продемонстрировать, что даже наиболее умные представители военной власти остаются под воздействием тумана войны Клаузевица. Упорное убеждение Пекина, что бомбардировка не была случайной, может частично отразить китайские иллюзии о том, что технология имеет силу рассеять туман (хотя реальным мотивом для дипломатической угрозы вполне может быть стремление нажить политический капитал на инциденте). С этим связано и то, что большинство стратегов по вопросам ИВ стремятся обойти практическое применение, а, следовательно, и ограничения ИВ. Китайские аналитики не обсуждают порядок сбора, анализа и распространения информации как процесса. Они просто исключают из своих анализов трудности в оценке и проверке данных. Способность использования знания просто принимается за чистую монету при решения проблемы устранения неопределенности в войне и как ключ к победе.

Чем объяснить эту явно слепую веру в информацию? Во-первых, влияние Сунь Цзы как стратегической традиции остается очень ощутимым. Изучение литературы для этой монографии показывает, что понятие победы через высшее знание без ведения борьбы является очень привлекательной теоретической концепцией. Во-вторых, данные текущие дискуссии являются концептуальными упражнениями, поэтому понятно, что большинство писаний фокусируются на абстрактных и наиболее идеальных ситуациях информационной войны. Эта тенденция к описанию ИВ в вакууме теории часто имеет эффект преувеличения власти знания. В-третьих, военные круги Китая остаются глубоко разделенными относительно будущей формы войны. Защитники ИВ должны бороться со сторонниками традиционной концепции народной войны, до сих пор имеющей преобладающую силу в НОАК, и с более стандартной школой мышления высокотехнологичной войны. Как представители точки зрения крошечного меньшинства, они должны представить свой случай в наиболее благоприятных условиях. Следовательно, радикальные мыслители (подобные Оуэну), естественно, вынуждены поддерживать очень привлекательное понятие, что знание сделает возможным достижение победы без борьбы. Возникновение внутренних дискуссий и политического ближнего боя, благодаря введению новых понятий и технологий – распространенный, если не неизбежный феномен в любых военных кругах по всему миру. Новые идеи часто вызывают укрепление интересов военных организаций, консервативных от природы и устойчивых к радикальным изменениям. Авторы иногда должны произвести вызывающие записи для продвижения дискуссии в надежде разрыва статус-кво или изменения существующего порядка. Текущая литература по китайской ИВ, несомненно, не является исключением. Независимо от того, какому объяснению отдано предпочтение, широкое признание положения о том, что знание является ключом к управлению ИВ, могло иметь прямые последствия для китайских разработок по ИВ.

Забывание Клаузевица.  Китайские писания об ИВ в сущности игнорируют интерактивную природу борьбы. Способность к сбору и использованию знания всегда виднее из собственной перспективы, чем с позиции противника. Это допускает, что противник не обладает тем же типом доступа к информации или не разработал параллельные стратегии ИВ. В конкретных условиях "представление, что кто-то может совершить нападение на спутниковые и компьютерные сети в то время, как противник не будет это замышлять, или, что противник не попытается принять меры предосторожности против такого нападения, является опасно наивным."  Неудача в оценке стратегических установок ИВ противника могла бы увеличить проблемы, которые происходят из беспрекословной веры в знание, как указывалось выше. Предположение, что противник не разработал встречных мер обмана, введения в заблуждение или дезинформации, могло бы привести к катастрофическим последствиям. Это могло бы раздуть китайское доверие к их способности сбора и обработки точной информации о неприятеле и тем самым открыться страшным грубым ошибкам или просчетам.

В поддержании преимущества  Виктор де Маринес выделяет свойственную кибер информационным операциям интерактивную сущность: 

Трудность, свойственная ЗКС [защите компьютерной сети], состоит в том, что нападающий обладает инициативой, и защитник может не знать времени и места следующей атаки... Критическая характеристика АКС [атаки компьютерной сети], которая создает многочисленные проблемы в планировании их использования, - хрупкость. Многие формы АКС наиболее эффективны, когда противник не осознает что он - под атакой, поскольку они могут быть легко вычислены, если противник точно знает, как проводится атака.

Другими словами, атака или защита компьютерной сети при своей в высшей степени привлекательности чреваты неопределенностью. Без тщательного планирования, когда противник постоянно держится в уме, атака может оказаться неэффективной или же защита может быть обойдена при помощи обмана и неожиданности.

Де Маринес так же дает разъяснение по ситуациям, когда высокопоставленный политик стоит перед дилеммами при защите или атаке компьютерной сети:

Существует конфликт между требованиями эффективной ЗКС и требованиями АКС. Этот конфликт возникает всякий раз, когда мы обнаруживаем потенциально уязвимое место в компьютерной сети. Если мы храним уязвимое место в секрете, и если будущий противник независимо не обнаруживает это уязвимое место и не принимает мер защиты против этого, тогда мы можем использовать его для АКС. Но если мы разрабатываем защиту против уязвимого места и развертываем это широко в наших сетях, то мы делаем это очень похоже на то, как если бы противник узнал об этом уязвимом месте и защите, а мы были бы не в состоянии использовать это для АКС. Тем не менее, если будущий противник обнаруживает это уязвимое место независимо, и мы ничего не сделали для защиты наших собственных сетей против него, то противник может использовать его, чтобы напасть на нас. 

Сложный интерактивный процесс в ИВ означает, что действие, предпринятое одной стороной, может быть потенциально тут же сведено на нет, если противник предупрежден или знает об этом. Линейный подход к ИВ, который, оказывается, приняли китайцы, игнорирует выдвинутое Клаузевицем значение дуэли между двумя противоборствующими силами. 

Призрак Сунь Цзы все еще медлит.  Присутствие философии Сунь Цзы неизбежно в литературе по ИВ. Как отмечалось ранее, представление Сунь Цзы о победе без борьбы и нападения на стратегию (системы командования и управления) противника находит мощный резонанс у китайских стратегов. Кроме того, китайские дискуссии по вопросам ИВ как средство обмана несут четкий обертон влияния Сунь Цзы. Как уже указывалось выше, философия Сунь Цзы имеет тенденцию к укреплению среди китайских комментаторов ничем не оправданного ощущения, что знание или информация могут стать панацеей в войне. Короче говоря, традиционные каркасы для понимания стратегии могли бы оказать искажающее воздействие на китайские точки зрения по ИВ. Тем не менее, некоторые наблюдатели решили, что стратегическая культура Китая фактически могла бы помочь китайцам принести большую пользу из ИВ, чем Запад.  Согласно раннему изучению китайской ИВ, "несмотря на наше технологическое преимущество, мы на Западе можем много что узнать из китайских точек зрения о конфликте в эпоху информации.  Действительно, Сунь Цзы с его подчеркиванием власти «знания» мог быть более гибок в будущем, чем Клаузевиц, для которого «трение», а не информация, имело наибольшее значение." Эти обозреватели считают, что такое культурное различие фактически может позволить Китаю достигать высоких уровней сложности быстрее и раньше, чем это обычно предсказывают западные аналитики.

Возможно, китайские стратеги получают какую-нибудь пользу в аналитическом плане, глядя через линзу Сунь Цзы, или же они сами ввели себя в заблуждение принятием возможности информационной власти для рассеивания пока еще видимого тумана войны.  Тем не менее, старинная стратегическая культура Китая, которая глубоко уложена в современном стратегическом мышлении, будет, вероятно, оказывать влияние на будущее направление китайской ИВ. Точнее говоря, комбинация практических соображений и стратегических традиций определит курс и исключительность китайской программы ИВ. Вопреки устойчивому повышению расходов на оборону, система военных ведомств Китая до сих пор сталкивается с серьезными ресурсными ограничениями.  В свете экономической неопределенности в грядущие годы, Китай не должен предпринимать или дублировать американские попытки в ИВ. Кроме того, китайская слабость в обычных возможностях визави Соединенных Штатов заставит первичный эталонный таймер сфокусироваться на асимметричных стратегических установках, которые могли быть включены в определенные аспекты ИВ (хотя особенности остаются неясными). Кроме того, традиция народной войны Mao и философия Сунь Цзы, вероятно, окажут как сознательное, так и подсознательное воздействие на китайское представление об ИВ. Например, отрицание и обман, и понятие борьбы с позиции слабости, несомненно, доминируют над значительной частью рассуждения. Независимо от того, какие из элементов ИВ Пекин выберет для использования, китайцы, вероятно, будут следовать своей собственной марке ИВ, которая может радикально отклоняться от западных концепций и моделей. Поиск уникальной стратегии ИВ, которая не должна быть хорошо понятой на Западе, мог бы быть отличной формулой для достижения сюрприза (или полной неудачи) против противников Китая.

Насколько велико отличие от американского мышления?  В литературе высказывается мнение, что китайские стратеги стремятся осмыслить ИВ в наиболее возможно широких условиях. Подобно мышлению США, китайцы расширяет ИВ до психологической области. Тем не менее, стратеги расширяют атаки ИВ за пределы целей военной борьбы. Они часто обсуждают нападение на общественные, экономические и внутренние политические структуры противника. Согласно одному аналитику, "душа информационной войны в том, чтобы «подчинять силу врага без борьбы». Сущность ее состоит в том, чтобы заставить противника отказаться от желания сопротивляться и тем самым закончить конфронтацию и прекратить борьбу окончательным нападением на их восприятие и убеждение, используя информационную энергию как основное средство действия."  Китайцы по существу надеются поднять ИВ до более высокого уровня формы оперативного военного искусства. Эти стратеги уверены, что, подключаясь к процессам мышления, оценкам и мотивам, можно определять, управлять и уменьшать волю противника к сопротивлению и, следовательно, достигать победы без фактической борьбы. В конкретных условиях атаки ИВ предназначаются для причинения боли обществу противника, что могло бы применяться в целях воздействия на общественное мнение и увеличения политических издержек борьбы против Китая (очень похоже на использование стратегических ВВС во второй мировой войне). Китайцы могли бы направить ИВ против становящейся все более уязвимой и растягивающейся решающей инфраструктуры Америки для усложнения процесса принятия решений Вашингтоном. Китайцы могли бы оказать косвенное давление на определенную часть американского населения, чтобы породить более широкую общественную панику в надежде уменьшить политическую волю Вашингтона к действию в случае кризиса. Например, рассматривайте потенциальное влияние зараженной пищи при просачивании через процесс производства по компьютерам. Возьмутся ли китайцы за такую акцию без страха или несмотря на потенциальный американский ответный удар и эскалацию войны, будет предметом анализа в следующем разделе.

В любом случае ясно, что оценка литературы по китайской ИВ предоставляет больше вопросов, чем ответов. Сделали ли китайцы неправильные выводы по ИВ в пределах их уникального политического контекста, остается неясным. Точно так же остается без ответа вопрос о том, не предназначены ли определенные положения в литературе для введения в заблуждение внешнего мира. Среда быстрых изменений и инноваций в информационных технологиях состоит из неопределенностей. Кроме того, Китай противостоит Соединенным Штатам, своему обозначенному потенциальному противнику, являющемуся в высшей степени бесстрашным лидером. Китайские аналитики постоянно находятся под обстрелом кажущейся бесконечной продукции американского анализа по ИВ. Слияние всех этих факторов могло сформировать очень далеко идущие – и иногда кажущиеся нереальными или наивными – исследования по ИВ среди китайских стратегов.

Оценка угрозы китайской ИВ для Соединенных Штатов

Исходя из интенсивного китайского интереса к ИВ, Китай, вероятно, посвятит свои надежные ресурсы для изучения использования и получения современных информационных технологий. В частности, Китай будет искать возможности, которые должны помочь ему в сборе, обработке и использовании информации на поле боя для установления базирующейся на информации военной силы. Системы командования и управления, как, например, разведывательные спутники и системы контроля станут важными элементами в силовой структуре Китая. Кроме того, как "опоздавший" в информационной революции, Китай может оказаться в состоянии пожинать плоды тяжелого труда стран, бывших первопроходцами в войне ИВ.

Распространение и доступность технологий могут позволить Китаю перескочить через поколения устарелых технологий в пределах китайской силовой структуры.

Помимо технологической вовлеченности будущие разработки в ИВ могут иметь более широкие воздействия на китайскую политику и стратегию. К несчастью, предсказывание будущего маршрута китайской ИВ остается случайным упражнением.  Как отмечалось выше, сама современная китайская литература обнаруживает зияющий пробел между теорией и практикой. Поскольку Китай известен окутыванием завесой абсолютной секретности любой частицы данных о возможностях защиты, то неясно, как китайцы могли бы применить недавно приобретенные возможности ИВ. Этот уровень неопределенности о том, когда и как Китай овладел бы ИВ, еще более увеличивает срочность понимания китайского стратегического мышления в области ИВ.

Одной из долговременных проблем является возможный порядок применения ИВ Китаем в случае кризиса, в который окажутся вовлечены Соединенные Штаты. Областью, заслуживающей тщательного изучения и притягивающей внимание китайских стратегов, является рассмотрение ими ИВ как упреждающего оружия. Китайские стратеги единогласно считают, что они, вероятно, будут вести борьбу с позиции слабости. Следовательно, если случится конфликт с превосходящим противником, то Китай должен стремиться к достижению своих политических целей при предотвращении фактического вооруженного столкновения, что должно, вероятно, закончиться поражением. Литература наталкивает на мысль, что возможности ИВ могли бы обеспечить такой сценарий "серебряной пулей". В сущности, эти стратеги изучают ИВ как средство овладения конфликтом посредством атаки и вывода из строя жизненно важных точек (систем командования и управления) противника для уменьшения его воли к борьбе в самом начале войны. И опять же, эта концепция тесно согласовывается с изречением Сунь Цзы о победе без борьбы, а также с концепцией народной войны Mao об одолении превосходящего противника меньшими силами. 

Малвенон доказывает, что китайская одержимость ИВ как упреждающим оружием бросает наиболее беспокойный и непредсказуемый вызов политике Соединенных Штатов. Он закрашивает резкий сценарий:

Когда представляют сценарии, в которых НОАК должна иметь дело с упреждающим ударом сил США на стадии развертывания для ранней стратегической победы, то трудно избежать очевидного вывода, что автор обсуждает тайваньский конфликт. Для НОАК использование ИВ против информационных систем США с целью разложения или даже задержки развертывания сил на Тайване предлагает привлекательную асимметричную стратегию. Американские силы являются в высокой степени информационно независимыми и сильно полагаются на точно согласованные сети материально-технического обеспечения... Если операторы информации НОАК, использующие персональные компьютеры, могли бы вырубить или разрушить эти системы, тем самым задерживая прибытие группы боевой доставки на театр и одновременно выполняя согласованную кампанию атаки баллистическими ракетами с малым радиусом действия, действий "пятой колонны" и атакам ИВ решающей инфраструктуры Тайваня, то Тайбэй мог бы был быть быстро поставлен колени и принужден к капитуляции перед Пекином.

Малвенон отмечает, что стимулы для применения такой стратегии сводятся к трем моментам. Во-первых, распространение информационных технологий позволяет Китай получать доступ и развивать такие возможности в сравнительно короткий период времени, особенно в сравнении с полноценным стандартным наращиванием.  Во-вторых, ИВ отрицает необходимость использования драгоценно малых активов ВВС и флота Китая для кампании вторжения или массированной атаки против Тайваня, которые должны, вероятно, закончиться для Китая серьезными убытками или неудачей, по меньшей мере, в ближайшие 10 лет. Наконец, ИВ, если достаточно поразмыслить, могла бы создать требуемые уровни правдоподобной спорности. Малвенон делает заключение, что, "ИВ в настоящее время может предложить НОАК кое-какие привлекательные асимметричные варианты, некоторые из которых могли бы быть решающими в узко ограниченных ситуациях". 

Несмотря на свою теоретическую привлекательность, право упреждения, как стратегия ИВ, представляет собой обоюдоострый меч. Как предлагает Малвенон, при определенных обстоятельствах ИВ могла бы привести к решающим результатам. Тем не менее, в неблагоприятном сценарии упреждение могло бы быть фактором дестабилизации и эскалации войны. Рэттрей доказывает, что ответ на эскалацию из Соединенных Штатов возможен, для этого нужно, чтобы решающей инфраструктуре США был нанесен обширный ущерб. Возможно ли тогда, чтобы Китай, мог развязать атаку ИВ, которая по самой своей природе могла бы вызвать эскалацию? Если Пекин собирается предотвращать вмешательство США в тайваньский кризис, то тогда вполне возможно, что Китай и Соединенные Штаты могут оказаться в опасной ситуации вбрасывания шайбы, когда идет «око за око, зуб за зуб». Для успешного упреждения противника удар должен быть решающим и сокрушающим. Если такие силы ИВ выпускаются в упреждающей атаке, то способность к управлению и калибровке сил становится чрезвычайно трудной. В самом деле, деэскалация не может быть вариантом подобной атаки ИВ, раз и навсегда заданной китайцами. Решительность этого типа требует близкой к почти совершенному знанию неприятеля и очень высокой степени доверия в способности к успешному уничтожению жизненно важных точек противника (оба утверждения чрезвычайно сомнительны). Если бы такая высоко рискованная атака потерпела неудачу из-за ошибочной информации или предусмотрительного ожидания со стороны противника, то враг мог бы не удержаться и ответить с еще даже большей силой. Предпочтительнее эффект сдерживания, ожидаемый от ИВ (больший, чем тот, на который надеялись японские планировщики неожиданной атаки против Перл-Харбор), опрометчивое применение информационных операций могло бы спровоцировать массированный ответный удар.

Изучение в литературе китайских точек зрения по ИВ и их конвергенции с упреждением так же ведет к подрыву некоторых других выводов. В особенности, явное убеждение в том, что информация является панацеей в войне могло бы привести к опасным позициям. В соответствии с традицией Сунь Цзы, китайские аналитики по ИВ утверждают, что знание может быть собрано вместе в рациональном и когерентном способе, который должен приводить к неизбежной победе. Предположение, что превосходящая информация может преодолеть туман войны, могло бы поспособствовать китайцам в разработке далеко идущих стратегических установок ИВ, которые могли бы при их применении привести к страшно неприятным последствиям для самого замышлявшего. Например, доверие к достижению точного знания, предшествующего войне, и акцент на предварительном планировании часто приводит к негибкости. Как убедительно доказывает Джон Кигэн, вера в планы войны среди воюющих сторон во второй мировой войне привела к тому, что он называет "трагическим и необязательным конфликтом."  В тех планах войны был аккуратно запланирован очень специфический курс действия, который привел к небольшому отклонению. Основное предположение состояло в том, что соответствующая информация и планирование решат исход войны. В действительности все планы предполагали быстрые победы в короткой войне. Реальный курс событий привел к затянувшемуся безвыходному положению и массовой резне. Европейское высокомерие того времени так же могло инфицировать и китайских планировщиков в области обороны.

Теперь ясно, что использование ИВ в упреждающих целях может быть очень опасным с точки зрения эскалации войны и неустойчивости в кризисных ситуациях. Последствия такой стратегии могут быть опасным взрывчатым веществом, особенно в конфликте по тайваньскому кризису с вовлечением Соединенных Штатов.  Этот экстремальный сценарий, конечно, допускает, что китайская стратегия ИВ действительно работает. Пекин может так же быть одинаково не в состоянии справиться с огромной и полной неудачей достижения своих политических целей через ИВ. Если "ИВ Перл Харбора" остается неиспытанной, а средства оценки ущерба недоразвиты и, в сущности, трудны, то вполне возможно, что атака закончится жалкой неудачей. Доверие Китая к ИВ, как средству проведения войны за счет других традиционных возможностей, может привести к множеству неожиданных последствий.

Если с другой стороны, китайцы столь хорошо осведомлены о противоположных благоприятных и возможных гибельных результатах ИВ на Перл-Харборе, то они могли бы удержаться от осуществления такого варианта. Является ли китайская ИВ как асимметричная угроза по этой причине призрачной угрозой? До какой степени неопределенность и неоднозначность китайской угрозы могли бы диктовать, как Соединенным Штатам реагировать на китайские разработки ИВ? По этой причине проверка и взвешивание вероятности обращения Пекина к ИВ против Соединенных Штатов – политически уместное и чрезвычайно неуловимое задание. Формула понимания стратегической ИВ Грэга Рэттрэя является полезной моделью в оценке китайской угрозы ИВ для Соединенных Штатов. Рэттрэй констатирует, что "несмотря на доступность технологических инструментальных средств для цифровой войны, практичность их применения в стратегической ИВ для противников США будет варьироваться, исходя из их политических целей, вероятных стратегических установок кампании и готовности риска с ответным ударом и эскалацией."76 Он указывает на четыре условия для достижения успеха в стратегической войне: (1) оборонительное преимущество; (2) существенная уязвимость для атаки центров тяжести; (3) минимальные перспективы для ответного удара и эскалации; и (4) распознаваемость и пристрелянность уязвимых мест противника и оценка нанесенного ущерба. Рэттрэй доказывает, что стратегическая ИВ может только обеспечить достижение оборонительного преимущества. Задавая неопределенности, окружающие вероятность успеха в применении ИВ, китайцы могли бы так же ограничиваться этими соображениями.

Значит ли это, что Китай вряд ли применит ИВ? Китайское решение об использовании ИВ будет зависеть от восприятий Пекином среды внешней безопасности и внутренних политических установок. Рэттрэй оспаривает точку зрения, что более широкий политический контекст является центральной отправной точкой для понимания ИВ. Ясно, что Пекин вряд ли использовал бы ИВ для усиления своего территориального суверенитета над Тибетом. Тем не менее, на выходе, таком же взрывоопасном, как и судьба Тайваня, самосдерживание могло бы придти под серьезным напряжением. Следовательно, Соединенные Штаты не могут предполагать, что с тех пор, как китайцы столкнулись с аналогичными стратегическими и оперативными принуждениями в использовании ИВ, Пекин будет отговорен от рискованного курса действия. Действительно, если ставки достаточно высоки, как, например, потеря Тайваня и процесс разрушения законности Коммунистической партии, то китайцы могли бы быть более терпимыми к неудаче и/или эскалации. Если отчаянное китайское руководство достаточно убеждено, что им больше нечего терять от принимаемой меры, то доверие к ИВ как упреждающему выбору - "использовать или потерять", не может показаться таким уж непривлекательным или опасным. Пока в настоящее или ближайшее время низка вероятность применения стратегический ИВ Китаем, то политический контекст может достаточно измениться в будущем, чтобы гарантировать предостережение и подготовку со стороны Соединенных Штатов.

Мы только что начали

Политического значения в этом анализе заметно меньше, чем оптимизма. Тем не менее, важно иметь в виду как предостережение, что недостаток надежных источников и непрозрачность китайских военных кругов устраняют достаточную уверенность в будущем направлении китайской ИВ. Как предполагалось выше, китайцы могут просто следовать за знакомым американо-советским образцом напыщенного сценического искусства. Китайцы все еще цепляются за нарождающуюся концепцию, согласно которой даже наиболее развитые страны борются тоже. Кроме того, возможности Китая все еще слишком примитивны, чтобы конкурировать с продвинутыми вооруженными силами, такими, как Соединенные Штаты. Короче говоря, в течение некоторого времени Китай не сможет достигнуть широко разрекламированного информационного превосходства.

Тем не менее, было бы опасно и наивно просто проигнорировать потенциальную китайскую угрозу. Исторически понятие наступательной ИВ было тщательно скрываемым секретом даже в самих Соединенных Штатах. Кажущаяся чрезмерная секретность, окружающая наступательные возможности, имеет три основных причины. Во-первых, Соединенные Штаты держали эту концепцию в секрете из уважения к политической чувствительности своих союзников. Во-вторых, были опасения, что рекламируемая наступательная ИВ может вызвать вражду со стороны противников в акте самовыполнения предсказания. В-третьих, как указывалось ранее, хрупкость наступательных и оборонительных стратегических установок ИВ делают их уязвимыми для контрмер. Следовательно, даже наиболее прозрачные страны, разрабатывающие ИВ, очень сопротивлялись попыткам открытия их стратегических установок и возможностей. Другими словами, недостаток подтверждения по ИВ не имеет влияния на то, существует это или нет или является ли страна опытной в этом или нет. Китай не исключение.

Как конечное поучительное примечание, зачастую рефлексивный ответ некоторых ученых, обесценивающих обсуждения "китайской угрозы" как простой паранойи или хищности должен смягчаться некоторой исторической перспективой. Во многих отношениях, период после холодной войны имеет сходство с междувластием между войнами, во время которого военные власти экспериментировали с новыми технологиями, организациями и доктриной. С приближением второй мировой войны баланс сил сильно благоприятствовал союзническим державам. Политическая воля руководства и общественного мнения в Лондоне и Париже перешли от противодействия удивленному энтузиазму к борьбе. Для сравнения, нацистская Германия не делала ставку на лучшие или наиболее продвинутые военные вооружения. Алчные, ленивые генералы, ведомые безумцем и поддержанные населением Германии с небольшим аппетитом к войне, выпустили блицкриг, который должен был разбить вооруженные силы Франции и Англии менее чем за 7 недель. Как это могло случиться? В «Странной Победе» Эрнест Мэй убедительно доказывает, что разрушительное поражение явилось результатом неудачи стран-союзников предвидеть планы Германии и оценить величину британских/французских ошибок в вычислениях. Он делает вывод:

В общем, суть рассказа о победе Германии над Францией заключается в богатстве воображения германского военного планирования и соответствующем недостатке воображения со стороны альянса. Гитлер и его генералы чувствовали, что слабость их иначе мыслящих сильных врагов проистекает от привычек и стандартности, замедляющих время их реакции. Они разработали план, который извлекал выгоду из этой слабости. Французские и британские лидеры не приложили никакого усилия понять, как или почему немецкое мышление могло отличаться от их образа мыслей. Они пренебрегли подготовкой к возможности сюрприза, и, как немецкие аналитики и планировщики и предсказывали, не смогли противодействовать, когда события начали развиваться не так, как ожидалось. 

Урок, который можно извлечь из этого анализа, состоит в том, что постоянная бдительность является единственным ответом на вопрос, как избежать неприятных сюрпризов. Нет сомнения в том, что требуется проведение дальнейшего анализа. Однако результаты данного предварительного изучения предполагают, что дальнейшее развитие Китаем позиций ИВ может привести к обескураживающему и непредсказуемому вызову для американских высокопоставленных политиков. 

ВОЕННЫЙ КОЛЛЕДЖ АРМИИ США 
начальник генерал-майор Роберт Р. Ивани
*****
ИНСТИТУТ СТРАТЕГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
директор - профессор Дуглас К. Лавелейс
директор исследования - доктор Стивен Метц
автор - Тоши Ёшихара 

Top
 
 

© Материалы, опубликованные на сайте, являются интеллектуальной собственностью и охраняются законодательством об авторском праве. Любое копирование, тиражирование, распространение
возможно только с предварительного разрешения правообладателя.
Информационный портал по Китаю проекта АБИРУС

Карта сайта   "ABIRUS" Project © All rights reserved
Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100 Яндекс цитирования