Предрассветный час 14 сентября 1793г. в летней резиденции китайского императора в Мулане (Жэхэ) обещал ясное, чуть прохладное утро. Свежий ветер с окрестных гор трепал свободно висящие полы огромного шелкового шатра, установленного в дворцовом Парке Несчетных Деревьев, а также полы малых шатров и палаток, расположенных на подходе к шатру богдохана. Вокруг них толпились маньчжурские князья, сановники, придворные и члены посольств из «даннических» стран в непривычных для китайцев одеяниях. Присутствующие собрались здесь задолго до рассвета в ожидании появления императора — Сына Неба. Беседовали, почтительно понизив голос, раскланивались, обменивались любезностями и новостями. Предстоял прием «даннических» послов, прибывших с поздравлениями по случаю дня рождения богдохана. Через три дня императору Хунли должно было исполниться 83 года, 57 лет (с 1735 г.) он провел на «драконовом троне». Было объявлено, что по достижении 60 лет своего правления, т.е. в 1795 г., Хунли передаст трон своему наследнику. Собравшиеся в парке напряженно ждали. Особенно волновались иноземные послы. Увидеть главу Цинской империи можно было только здесь или в пекинском дворце. Богдоханы не выезжали за пределы Китая — к «варварам», т.е. в другие страны, ибо это могло унизить Сына Неба. А послы европейских государств принимались в Пекине очень редко, весьма неохотно и лишь после долгих проволочек.
Среди послов «даннических» стран своими костюмами и обликом резко выделялись англичане — посольство короля Великобритании Георга III. Впереди членов миссии стоял Его светлость Чрезвычайный и Полномочный посол досточтимый лорд и эрл (граф) Джордж Макартнэй. В парадном бархатном, вышитом золотом камзоле, с осыпанным алмазами орденом Бани и широкой красной орденской лентой, в накинутой поверх камзола орденской мантии он — первый британский посол в Китае — выглядел торжественно. Поскольку китайский церемониал не позволял послам подходить к Сыну Неба с парадной шпагой на боку, сэр Джордж был без нее. Умное, красивое, породистое лицо посла выдавало еле скрываемое волнение. В свои 56 лет этот опытный политик и администратор успел многое повидать. В свое время он был послом в Санкт-Петербурге, губернатором Карибских островов, губернатором Мадраса и недавно отказался от поста генерал-губернатора Индии. Теперь судьба занесла его в далекий и таинственный Китай. Он прибыл сюда, чтобы добиться для Англии и ее коммерсантов больших уступок от правительства богдохана. Десять месяцев потребовалось британским военным кораблям «Лайен» и «Хиндустан», чтобы доставить посольство из Портсмута к устью реки Байхэ вблизи Тяньцзиня. Отсюда на джонках до Тунчжоу, а затем на повозках оно добралось до небольшого загородного дворца Хунъяюань, расположенного южнее летнего императорского дворца и парка Юань-минъюань. Далее Макартнэй с небольшой свитой, миновав проход в Великой Китайской стене, прибыл в Мулань. Оставшиеся в Хунъяюане англичане готовили для императора Хунли своего рода небольшую, но весьма эффектную торгово-промышленную выставку с демонстрацией лучших британских товаров, машин, механизмов и технологий. Для транспортировки багажа и экспонатов потребовалось 90 повозок, 200 лошадей и 3 тыс. китайских носильщиков. В Лондоне надеялись, что выставка поразит воображение богдохана и подтолкнет его хотя бы на частичное «открытие» Китая для английских коммерсантов.
Макартнэй знал, что его и всех англичан в Пекине считали «варварами» и «данниками» Сына Неба, впрочем как и всех остальных иностранцев — азиатов, европейцев и американцев. Богдохан — это единственный в мире верховный владыка, а все прочие государи — его «данники», они стояли намного ниже «драконового трона» и жаждали только одного — милостей и этических наставлений богдохана. Им было положено иметь лишь одну высшую обязанность — почитать императора, приезжать к нему с «данью», с выражением своего преклонения и безусловно повиноваться его воле. Цинский двор не посылал своих послов в Европу и в Азию, не имел там своих представителей, а потому был плохо информирован о положении дел на Западе. Последний представлялся в Пекине роем маленьких и слабых «варварских» стран. Все они рано или поздно должны явиться на поклон Сыну Неба, дабы приобщиться к его моральному совершенству, величию, могуществу и китайской цивилизации. Иностранные, т.е. «даннические», послы в Китае считались простыми чиновниками, а не представителями своего государя и вручать верительные грамоты должны были не богдохану, а одному из его сановников. Встречая рассвет в дворцовом парке Муланя, сэр Джордж мог считать, что ему повезло, ибо добиться допуска в Пекин и аудиенции у императора было очень трудно. Цинские сановники в отношении европейских послов нередко проявляли грубость, высокомерие, демонстрировали «варвару» свое «превосходство», применяли угрозы и запугивания, тянули с ответом и иными способами старались унизить «заморских чертей», а в случае их строптивости выпроваживали «рыжих дьяволов» несолоно хлебавши. Еще по пути от устья Байхэ в Пекин Макартнэй и его спутники видели, что их принимают за рядовых «данников». На джонках, везущих посольство по реке Байхэ до Тунчжоу, и на повозках, доставивших миссию в Хунъяюань, были вывешены флаги с надписью «Посольство с данью от английского короля». Да и сейчас, в это утро, сэр Джордж оказался в числе «даннических» послов — из Пегу (Бирма) и ряда мусульманских княжеств.
Аудиенции предшествовали дипломатические переговоры с всемогущим временщиком Хэшэнем. Макартнэй добивался от китайской стороны ряда крупных уступок в пользу Англии. Список их был впечатляющим — установление дипломатических отношений европейского типа между Великобританией и Цинской империей с учреждением британского постоянного представительства в Пекине, открытие для английской торговли ряда портов вблизи чаеводческих и шелководческих районов, предоставление англичанам одного или двух пунктов на побережье Китая для создания там товарных складов и постоянного проживания англичан, разрешение свободного поселения и передвижения британских подданных в Китае. Глава Императорской канцелярии (Нэйгэ), или, как его называли европейцы, «первый министр», Хэшэнь уходил от прямого ответа на эти вопросы, зато твердо настаивал на строгом выполнении Макартнэем и его сопровождавшими церемонии, принятой на аудиенции у императора.
В Лондоне знали, что путь к сердцам Хунли, Хэшэня и их сановников лежал через дипломатический церемониал коленопреклонения и челобитья (коутоу), унизительный для европейца вообще, а для чрезвычайного и полномочного посла тем более. Процедура именовалась «саньгуй цзюкоу» — «три раза встать на колени, девять раз совершить земной поклон». Войдя в залу, посол должен был опуститься на оба колена и в этой позе совершить три челобитья, опираясь на локти и ладони рук, касаясь лбом пола. Поднявшись на ноги и пройдя несколько шагов, посол повторял тот же «комплекс упражнений», вставал и, подойдя к тронному возвышению, делал его в третий раз. Все это должны были совершить и сопровождающие его лица. Данный церемониал с VII-VIII вв. стал обычным для китайских сановников и иностранных послов на аудиенции у императора. Производился он и перед пустым троном, перед табличкой с титулом Сына Неба или перед его ответным посланием, положенным на особое кресло, сходное с троном. Привычная для маньчжуров, монголов, китайцев и азиатских послов, церемония «коутоу» служила камнем преткновения для европейских дипломатов, особенно русских. Отказ посла от «коутоу» и вручения верительных грамот не лично богдохану, а его сановнику служил предлогом к недопущению в столицу и на аудиенцию к Сыну Неба. Строптивых высылали из Китая, не давая возможность выполнить дипломатическое поручение, а привезенные ими подарки возвращали. Иногда упрямых послов отсылали к наместнику, губернатору или особому чиновнику в Гуандуне — одной из приморских провинций, а те уже посылали доклады в Пекин о переговорах с «варварами».
Зная все это, Макартнэй шел на выполнение данной церемонии ради успешного завершения своей миссии. Чтобы подарки Георга III не вернули, посольство не выдворили из Китая и пошли навстречу английским просьбам, надо было согласиться на «коутоу» или хотя бы совершить его «облегченный» вариант, т.е. как бы невзначай смазать и четко не фиксировать наиболее унизительные позы, пройдя через них как можно быстрее. Соглашаясь на «коутоу», Макартнэй сначала настаивал на выполнении той же процедуры равным с ним по рангу китайским сановником перед портретом Георга III во весь рост. Когда Хэшэнь отверг этот вариант, послу ничего не оставалось, как пойти на унижение. Цели миссии и ожидаемые от нее реальные выгоды были выше соображений престижа. Макартнэй надеялся исполнением «коутоу» открыть дорогу к соглашению и добиться осязаемых дипломатических и торговых выгод. Возможно, что, следуя практике и правилам пекинского двора, английский посол до аудиенции у Хунли вынужден был предварительно тайно прорепетировать «коутоу» перед табличкой с титулом богдохана или пустым троном под присмотром цинского церемониймейстера. Поэтому, полный надежд на благоприятный исход своей миссии, сэр Джордж ждал появления богдохана.
С первыми лучами солнца раздалась громкая музыка и из-за горы показалась торжественная процессия. В окружении своей гвардии, придворных, евнухов, знаменосцев, зонтодержателей и музыкантов в открытом портшезе показался сам Хунли. Его появление было символическим — как Сын Неба он нисходил к людям подобно небесному светилу с его первыми лучами. За ним в портшезе несли Хэшэня. Процессия проследовала к огромному шатру, куда вошли Хунли и Хэшэнь. Музыка смолкла, и наступило полное молчание. Прервав томительное ожидание, церемониймейстер дал знак Макартнэю и трем его сопровождающим англичанам проследовать в шатер. Внутри его шелковое покрытие держалось на позолоченных и разукрашенных орнаментом колоннах, покрытых лаком, и толстых шелковых канатах. На возвышении стоял трон, на котором восседал богдохан. Это был старый маньчжур с непроницаемым лицом аскета — высокий лоб, впалые щеки, вислые темные усы и жесткий властный взгляд живых горящих глаз. Он мог быть и недоступно величественным, и, когда надо, милостиво приветливым. Хунли был одет нарочито скромно — в длинном темном шелковом одеянии и в круглой бархатной маньчжурской шапке, ее конус украшала крупная жемчужина. Всем своим видом император как бы давал понять, что, будучи носителем высшей власти и небесной мудрости, он, великий завоеватель, выдающийся правитель и интеллектуал, может позволить себе такую простоту наряда. Рядом с троном стояли Хэшэнь и еще два сановника. Слева и справа от тронного возвышения разместились по ранжиру брат, сыновья и внуки императора, маньчжурские князья и китайские сановники в длинных, до пола, парадных одеяниях и в круглых конических шапках. По знакам, подаваемым церемониймейстером, Макартнэй, его помощник Дж. Стонтон, переводчик и тринадцатилетний паж совершили обряд «саньгуй цзюкоу». Полнота и четкость исполнения его англичанами были далеки от требуемых китайским церемониалом. Тем не менее Хунли и его окружение сочли выполнение обряда состоявшимся, а огрехи отнесли на счет неопытности «английских варваров». Более того, в дальнейшем цинские сановники советовали строптивым европейским дипломатам «брать пример с лорда Макартнэя». Факт совершения «коутоу» сэр Джордж и его сопровождающие предпочли сохранить в тайне от остального персонала посольства, а по возвращении в Англию — и от общественности. Дж. Стонтон в своей книге, описывая сцену в шатре, подчеркнул, что Макартнэй всего-навсего выполнил обычное для английского двора преклонение одного колена. Совершив «коутоу», Макартнэй передал золоченый ларец с личным посланием Георга III, после чего англичан поставили слева от тронного возвышения — к стоявшим там сановникам. Вслед за этим в шатер стали вводить другие «даннические» посольства, выполнявшие «саньгуй цзюкоу» более профессионально и четко. Затем все присутствовавшие расселись по двое за внесенные сюда столики, и начался праздничный банкет.
Поначалу казалось, что церемониальная уступка Макартнэя приносит ожидаемые плоды. Во время банкета Хунли проявил внимание к англичанам, которым были переданы его ответные подарки. Британского посла сопровождал и вел с ним беседы всесильный Хэшэнь. По случаю дня рождения Хунли — 17 сентября 1793 г. — сэр Джордж присутствовал на торжествах, театральных спектаклях, разного рода увеселениях, зрелищах и гуляньях в императорском парке. Ему удалось в антракте спектакля беседовать с императором, а также дважды видеть его — в парке и по пути следования в Хунъя-юань, где богдохан осмотрел английскую выставку. Однако этим все и кончилось. Вежливые сановники и сам Хэшэнь показывали Макартнэю достопримечательности дворцового комплекса — Запретного города в Пекине, но делали вид, будто не понимают истинной цели его миссии. По их мнению, у Георга III и его посла могло быть только одно стремление — почтительно выразить свое преклонение перед высшей властью, мудростью, совершенством и добродетелями Сына Неба. С завершением юбилейных торжеств интерес к «данникам» из далекой и «варварской» Англии исчез. Вокруг посольства образовалась пустота. Попытки Макартнэя продолжить деловые переговоры окончились ничем. Послу стали намекать, что его пребывание становится в тягость и по китайской традиции ему давно пора ехать восвояси. Китайские сановники стали мягко выпроваживать сэра Джорджа, объясняя ему, что послы «даннических» стран могут жить в Пекине лишь временно, а после принесения «дани» и поздравлений должны возвращаться на родину.
Видя, что от него просто хотят избавиться, Макартнэй через Хэшэня отправил деловое письмо Хунли. В нем содержался ряд просьб — открыть для английских купцов порты Нинбо и Тяньцзинь, а также острова Чжоушань, создать для них складские пункты в Пекине, на островах Чжоушань и в Гуанчжоу с правом проживания и свободного передвижения, отменить или снизить транзитные пошлины между Гуанчжоу и Макао и освободить английских купцов от пошлин, произвольно вводимых местными властями.
Наконец 7 октября Макартнэй был вызван в Пекин во дворец. В одной из парадных зал на императорском кресле посла ожидал завернутый в желтый шелк эдикт богдохана на имя Георга III. Направив свое послание королю Англии, Хунли оказал ему «великую честь», пойдя на отступление от правил. Императоры Китая — «Властелины всей земли» считали для себя унизительным отвечать на письма глав иностранных государств. Такие послания к «правителям варваров» обычно направляли особые сановники богдохана. Сделав для Георга III исключение, Хунли, видимо, хотел этим поощрить «английских варваров» за выполнение церемониала «саньгуй цзюкоу». Дабы получить этот «священный указ» в свои руки, Макартнэй должен был в присутствии Хэшэня и других цинских сановников снова встать на колени перед креслом со свертком и отвесить земные поклоны. Сэр Джордж полагал найти в ответе богдохана важные уступки в пользу Англии и ее коммерции, однако посла ждало глубокое разочарование. На все просьбы и предложения британской стороны Хунли ответил отказом.
В своем послании Хунли, в частности, писал: «Вы, о государь, живете далеко за пределами многих морей и тем не менее, движимый смиренным желанием приобщиться к благам нашей цивилизации, послали миссию, почтительно доставившую Нам ваше послание. Серьезные выражения, в которых оно составлено, обнаруживают почтительное смирение с Вашей стороны, что весьма похвально. Что касается Вашего ходатайства об аккредитовании одного из Ваших подданных при Моем Небесном Дворе для наблюдения за торговлей Вашей страны с Китаем, то таковая просьба противоречит всем обычаям Моей Династии и никоим образом не может быть принята. Если Я распорядился, чтобы дары дани, присланные Вами, о государь, были приняты, то это было сделано, исключительно принимая во внимание чувства, побудившие Вас прислать их издалека. Великие подвиги Нашей Династии проникли во все страны Поднебесной, и государи всех наций суши и морей посылают свои ценные дары. Как Ваш посол может сам убедиться, Мы имеем абсолютно все. Я не придаю цены странным или хитро сделанным предметам и не нуждаюсь в изделиях Вашей страны. Трепеща, повинуйтесь и не выказывайте небрежности».
Вручение такого «отпускного» письма и «отпускных» подарков богдохана означало требование покинуть Китай. В этот же день английское посольство выехало из Пекина и двинулось на джонках по Великому каналу на юг. На своих кораблях «Лайен» и «Хин-дустан» миссия прибыла в Макао, а оттуда в марте 1794 г. направилась в Портсмут. Попытка мирными средствами «открыть» двери для британской торговли в «закрытый» Китай не удалась. Сэр Джордж вернулся в Англию с пустыми руками. Тем не менее печальный опыт Макартнэя не пропал даром — в Лондоне поняли, что отныне выполнять «саньгуй цзюкоу» бесполезно. И когда в 1816 г. в Китай прибыл английский посланник лорд У. Амхерст, он уже и не подумал идти на бессмысленное унижение, чем вызвал яростный гнев нового богдохана Юнъяня, немедленно выславшего «непочтительное» и «дерзкое» посольство из Китая.
