В 80-х и начале 90-х годов XVIII в. население Северного Китая особенно усердно молилось Будде грядущего. Настоящее стало невыносимо тяжелым, жестоким и несправедливым, и люди душой стремились к будущему — счастливому и благодатному. В тихом полумраке храмов, в теплом неярком, колеблющемся отблеске лампад и свечей, в сладком аромате тлеющих курительных палочек из сандалового дерева верующие обращали свои взоры именно к Будде грядущего. Восседая на высоком постаменте-троне, толстый и веселый, он внешним обликом резко отличался от остальных будд и бодисатв. Бритая голова, смеющееся лицо, светящиеся искренней радостью глаза, огромный живот с рельефно выделяющимся пупком. Это был Майтрейя, по-китайски Милэ — Будда грядущего. Его любили в народе, ласково именовали Смеющимся Буддой, а за голое толстое чрево — Толстобрюхим Милэ. Много веков назад Майтрейя впервые явился на землю в Южном Китае в образе веселого, но таинственного монаха с мешком за плечами — святого Ци Цы. Он нес людям правду, учил их любить и верить, указывал им путь к спасению души. Благодарные верующие запечатлели полюбившийся образ в камне и металле, сделав его символом безупречной добродетели и неисчерпаемых возможностей.
Верующие, одетые во все чистое, тихие и смиренные, входили в храм, зажигали свечи и ставили их перед статуей Майтрейи. Втыкая в золу курильниц по три тлеющие ароматные палочки, люди опускались на колени. Совершая челобитье, они произносили молитву-хвалу: «Велик и могуч Майтрейя! Бездонны сокровища его сердца! Добродетели его достигли недосягаемых высот! Он призван учить людей терпеть и не делать зла!» Теплые блики от лампад и свечей дрожали на бронзовом божестве. Смеялись его открытый рот и озорные глаза. Налитые щеки и большой живот Будды грядущего, казалось, тряслись от еле сдерживаемого смеха. Толстобрюхий Милэ как бы говорил склонившимся перед ним верующим: «Я учил вас терпеть и не творить зло, а вы вооружаетесь и готовите восстание! Вы стремитесь ускорить приход Великих бедствий!» Да, многие из смиренно молящихся припасли оружие и, как адепты буддийской тайной секты «Белый Лотос» («Байляньцзяо»), ждали только клича «Майтрейя возродился!», чтобы выступить открыто. Стоя на коленях перед статуей Милэ, они мысленно клялись своими мечами, мужеством и верой помочь его второму пришествию на землю.
За плечами у «Белого Лотоса» была славная и боевая история. Родившись при династии Южная Сун (1127-1270) как чисто религиозная организация, секта активно боролась с монгольским владычеством в Китае. Ее адепты много сделали для вооруженного свержения чужеземной монгольской династии Юань (1271-1368) и создания империи Мин (1368-1644). В период Мин мятежная секта подняла несколько восстаний. Не забывая о мечах и пиках, она опиралась на духовное оружие — свое учение и его «драгоценные свитки» (баоцзюань) — священные тексты. Ее ересиархи учили: в священном мироздании из начальной субстанции возникло высшее божество — Нерожденная Праматерь, или Извечная Матушка (Ушэн Лаому). Последняя сотворила небожителя Фуси и его супругу Нюй-ва, а от них пошло начало человеческого рода — «первопотомки» (юаньцзы). Нерожденная Праматерь, Фуси и Нюйва жили в нирване на небесах — в Западном раю. Здесь же, в Небесном дворце, родились и «первопотомки». Из этой райской «прародины» они опустились затем на землю. Произошедшие от них люди в силу своего небесного перворождения стремятся обратно на свою «прародину». Такое «стремление к исходному» — желанная конечная цель каждого сектанта. Богоданное природное родство делает всех людей изначально равными между собой, а имущественное и социальное неравенство есть нарушение этого извечного начала. Проповедники «Белого Лотоса» учили: «Все люди равны, ибо они потомки одних родителей, братья и сестры между собой!» Дабы «вернуться на прародину» — в Западный рай и погрузиться в нирвану, следовало вступить в секту, принять ее вероучение, поклоняться Нерожденной Праматери, строго следовать уставу, правилам и запретам «Белого Лотоса». Выполняя все это, адепт учения проходил все «десять ступеней возвышения». Последняя стадия его духовного совершенства — постижение «истины». Она открывает дверь для «возвращения к исходному», т.е. на небесную «прародину». Стремление к утраченному Западному раю выражалось особой формулой-паролем «Извечные родители, нирвана, прародина!», повторявшейся во всех «драгоценных свитках».
Согласно учению секты, сошедшие с небес на грешную землю «первопотомки» оказались затянутыми в пучину зол и порока. Разгневанная этим грехопадением Нерожденная Праматерь ниспослала на землю учение «Белого Лотоса», дав людям возможность очиститься от скверны и вернуть былое духовное совершенство. Однако человечество должно пройти через три разные эпохи, и только в последнюю людям уготовано перерождение и «возвращение к исходному» через духовное самоусовершенствование. Тем самым существование человечества заключено в троичный цикл смены эпох — прошлого, настоящего и будущего. Каждой из них соответствует особое солнце, свой будда, свой магический цвет и особое течение времени. Это была доктрина «трех эпох», «трех будд» и «трех солнц». Прошлое освещалось Синим Солнцем, в Поднебесной правил Будда прошлого — Кашба (Кашьяпа), восседавший на Синем Лотосе. Время тогда текло быстрее, нежели в настоящем.
В «Эру Синего Солнца» год состоял всего из шести месяцев, сутки — из шести двухчасовых страж, а отход избранных от зла и пороков только начинался. Настоящее живет в лучах Красного Солнца, а всем сущим управляет Будда настоящего — Шакьямуни. Его троном является Красный Лотос. Течение времени затормозилось и вошло в нынешние берега. В «Эру Красного Солнца» в году уже двенадцать месяцев, а в сутках — двенадцать страж. В конце этой эры адепты «Белого Лотоса» будут близки к «возвращению на прародину». Будущее будет обласкано сиянием Белого Солнца. Его эра начнется с возрождения и второго пришествия в мир Будды грядущего — веселого и доброго Майтрейи-Милэ. Престолом ему послужит Белый Лотос — символ блаженного, счастливого бытия. Со вторым пришествием Милэ наступит благословенная «Эра Белого Солнца». Вместе с мессией на землю будут перенесены небесные порядки, в Поднебесной наступит царство справедливости, равенства и благоденствия. Время замедлит свой ход — в году будет уже восемнадцать месяцев, в месяце — сорок пять дней, а в сутках — восемнадцать страж.
Обещание прекрасного будущего — суть религиозной доктрины «Белого Лотоса» — соответствовало чаяниям крестьян и бедного люда вообще, их стремлению к равенству, сытости и отсутствию унижений. Подавляющая масса людей должна была переродиться в «Эру Белого Солнца», когда для духовного очищения появятся все условия. Однако, согласно старому, или «мирному», варианту учения, вернуться в нирвану — в Западный рай можно только по окончании земной жизни. Реальная крайне острая ситуация в Китае заставила ересиархов «Белого Лотоса» несколько «подправить» свое учение, введя в него «военный» вариант. Согласно ему, переход к «Эре Белого Солнца» не может произойти сам собой, мирным путем. Для этого надо пережить «бедствия Эры Красного Солнца» — время последних несчастий и трудностей на пути к блаженству. Тяжкие испытания «Великого хаоса бедствий» смогут преодолеть только избранные, т.е. члены секты. Истинно верующие и праведные выйдут из «Великих бедствий» невредимыми и вкусят благодать. Все прочие погибнут. Тем не менее адепты учения должны не сидеть сложа руки, а с оружием в руках помогать наступлению «царства Майтрейи». «Возрождение Милэ» станет сигналом к последнему и спасительному восстанию.
Главным препятствием для «Эры Белого Солнца» сектанты считали «северных варваров» — маньчжуров, а также жадных и жестоких чиновников, давящих народ налогами, творящих произвол и преследующих секту избранных. Ненависть к местной управе (ямэнь), ее служкам (яи) и солдатам сочеталась с враждебностью к богачам — шэньши, помещикам и ростовщикам. Они олицетворяли зло, пороки и бедствия «Эры Красного Солнца», их надо устранить силой оружия и слова. Верующие своей беззаветной отвагой должны содействовать приходу Милэ, а тот, в свою очередь, поможет посадить на «драконовый трон» в Пекине истинного императора из возроженной династии Мин. Для этого в момент пришествия Майт-рейи секта должна иметь своего кандидата (нюба) из среды верующих. Будда грядущего вместе с вооруженными силами секты должны изменить земные порядки. Поскольку согласно учению «Белого Лотоса» «миру не избежать Великого хаоса бедствий», сектанты считали себя призванными нести в мир эти «Великие бедствия» и тем самым осуществить волю Неба, Нерожденной Праматери и Будды Милэ. Все это создавало в секте особую атмосферу религиозной убежденности, переходившей в фанатизм, духовное горение и жертвенный героизм.
За несколько веков подпольной деятельности «Белый Лотос» выработал устойчивую внутреннюю организацию. В Северном Китае, где развилось это учение, не существовало единой секты. Здесь действовало несколько десятков по сути самостоятельных сект, исповедовавших одно учение и наладивших взаимосвязь со своими соседями. У самого «Белого Лотоса» имелось несколько ответвлений — секты «Белое Солнце», «Восемь триграмм», «Три Солнца», «Цвета Дракона», «Красное Солнце», «Завершение [жизненного] пути», «Большая колесница Западного неба» и др. Все они действовали вдали от городов — в сельской местности, а основную массу их адептов составляли крестьяне. Постоянные члены проходили обряд посвящения, принимали присягу, соблюдали ритуал, заповеди и запреты.
Вокруг этого фанатично преданного вероучению костяка группировалась масса сочувствующих, в целом принявших доктрину и помогавших секте в трудную минуту. Во главе сект стояли богатые или зажиточные крестьянские семьи, передававшие из поколения в поколение само учение, грамотность, практику сочинения, издания и распространения «драгоценных свитков» — священных текстов. Из этой среды и выбирались ересиархи: выше всех стояли «патриархи», ниже — «старшие руководители учения», затем шли «наставники» и т.д. Их уделом были проповедь учения, благотворительность и лечение больных. Будучи религиозными фанатиками, они не претендовали на мирские блага. В секте царили строжайшая дисциплина, конспирация, соблюдение иерархии должностей, подчиненность рядовых членов ересиархам и местных отделений сект ее центральному звену. «Белый Лотос» не отрицал ни конфуцианства, ни даосизма, но претендовал на подлинное, неискаженное толкование их доктрин. Выступая в роли оппозиционного еретического течения, «Белый Лотос» являлся притягательным для всех обиженных, угнетенных, бедных и слабых. Последнее усиливало оппозиционность секты, соединяя в себе религиозный протест с социальным и еще больше отходя от ортодоксального «мирного» буддизма. Секте были близки идеи всеобщего равенства. Они вытекали из всеобщего происхождения людей от «первопотомков». Это означало также равенство мужчин и женщин, ибо секта не делала меж ними различий, что, в свою очередь, служило открытым вызовом существовавшей в тогдашнем Китае практике униженного положения женщины. Ересиархи «Белого Лотоса» учили: «Нет богатства — богат тот, кто беден, ибо он истинный сын Девы Седьмого неба (Нерожденной Праматери. — Авт.).» Секта отрицала личное богатство, проповедовала общность имущества. Ее адепты не разделяли «мое» и «твое» и все имущество отдавали в общее пользование. Людей притягивали в секту царившие в ней сплоченность и взаимная выручка. Низовые ячейки «Белого Лотоса» служили своеобразными общинами взаимопомощи. Сами члены секты именовали ее «братством». Вступая в секту, неофит передавал наставнику деньги или зерно в зависимости от своего достатка, а затем делал регулярные взносы. Из создаваемого таким образом общего фонда наставник помогал бедным, больным, старым, пострадавшим членам секты, например попавшим в тюрьму, оплачивал похороны и т.д. Сектанты жили как бы одной семьей — с общим имуществом и равным распределением благ. Адепты учения исповедовали аскетизм, пренебрежение к богатству и материальным ценностям.
«Белый Лотос», ставивший своей целью «изгнание чужеземных варваров», сделал одним из своих лозунгов призыв «Свергнем [династию] Цин, восстановим [династию] Мин!». Для этого был нужен свой «потомок» Минской династии. Готовясь к ее возрождению, лидеры секты из своей среды выдвигали кандидата в будущие императоры. Свержение маньчжурской династии, освобождение от власти завоевателей, установление китайской династии сочетались с лозунгами «возрождения Майтрейи» и «наступления Эры Белого Солнца». Сектанты и крестьянство верили в достижение всеобщего благоденствия после воцарения «своего», народного, китайского, а поэтому «милостивого» Сына Неба под патронажем Толстобрюхого Милэ. Нюба предстояло стать исполнителем воли Майтрейи, его помощником в период «Великих бедствий» и в «Эру Белого Солнца».
«Белый Лотос» выступал опасным противником маньчжурского режима. Для последнего понятия «еретик» и «сектант» даже в мирное время означали «преступник» и «бандит». Власти боялись усиления сект. По обнаруженным организациям наносился беспощадный упреждающий удар. «Еретические» сочинения — «драгоценные свитки» уничтожались, а адепты учения после допросов и пыток шли на плаху, ссылались на каторгу, избивались палками. Принадлежность к секте по уголовному кодексу Цинской империи влекла за собой смертную казнь. На это секта отвечала предельной конспирацией, строжайшей дисциплиной и сплоченностью. Неофитов тщательно проверяли и принимали в «братство» только по рекомендации одного или двух ее членов. Собрания их проводились в глубокой тайне, зачастую по ночам, вдали от деревень и жилья, в горах, в лесу, в заброшенных кумирнях, среди развалин. Для сохранения тайны члены секты выставляли часовых для оповещения, а зачастую и убивали случайного, но опасного свидетеля. Отступников и изменников карали смертью. Стараясь сбить преследователей со следа, секты и их отделения часто меняли свои названия. В обстановке нараставшего в конце XVIII в. социального кризиса «Белый Лотос» перешел от обличения несправедливости и аморальности власти к подготовке вооруженного восстания против сил зла. Секта активно готовилась осуществить очистительную миссию и превратить Поднебесную в «царство Майтрейи». С новой силой зазвучали слова учения: «Бедствия Красного Солнца уже на исходе, и вскоре должно взойти Белое Солнце!»
