Глава IX. Осада

Сайт «Военная литература»: militera.lib.ru Издание: Исаков И.С. Операция японцев против Циндао в 1914 г.- М-Л.: Военмориздат, 1941.

План непосредственной обороны крепости

С момента ликвидации передовых позиций, т. е. с 29 сентября, гарнизон крепости развернулся по плану непосредственной обороны.

В первое время, пока японские траншеи не приблизились на дальность действительного пулеметного огня, местность впереди крепостного рва освещалась усиленными патрулями. Позже пришлось от этого отказаться, и всякий выход за передовой ров был сопряжен с боем.

Внутри крепости комендант разбил полосу местности, примыкавшую с тыла к пехотным укреплениям, на три участка: «правый участок» — от бухты Фушань до укрепления № 1, который заняли 400 бойцов; «средний» — от укрепления № 1 до укрепления № 5 — заняли 500 бойцов; наконец, «левый участок» — от укрепления № 5 до бухты Кяочао, который заняли 800 чел.

На правом и левом участках приступлено было к созданию «второй линии обороны» с задачей поддержки первой линии, иначе говоря, начала расти глубина оборонительной полосы.

Расписание частей по плану непосредственной обороны видно из следующего перечня{177}: [186]

Такое соотношение людей сохранялось в течение почти всей осады. Кроме того, в первый период в распоряжении коменданта крепости находился резерв в составе отряда в 150 чел, преимущественно из команд недействующих кораблей.

Из приведенного перечня видно, что немцы опасались больше за свой левый фланг, так как сюда подходили железнодорожная магистраль и главное шоссе. На территории крепости здесь была более открытая местность, и, наоборот, на местности, занятой противником, возвышенности подходили ближе всего к переднему краю обороны.

Правый фланг, несмотря на поддержку японского флота, считался более надежным ввиду прикрытия его всеми береговыми батареями; кроме того здесь плотность развертывания как долговременных, так и временных батарей была выше и, наконец, впередилежащая местность была более открытой.

Как мы увидим ниже, германские расчеты разошлись с японскими, так как ген. Камио решил главный прорыв делать как раз в промежутках между 1-м, 2-м и 3-м укреплениями, т. е. в центре и на правом германском фланге.

Теперь главная забота Мейер-Вальдека сводилась к максимальной помехе ходу инженерных и артиллерийских работ, иначе говоря — к срыву японских обеспечивающих мероприятий, чтобы тем самым отдалить штурм [187] крепости. Эту задачу должны были решать крупные калибры.

Вся средняя артиллерия была распределена между начальниками трех участков для поддержки своих частей во время отражения атак противника. Полевые батареи 96-мм и одна 88-мм получили специальную задачу — прикрывать промежутки между укреплениями.

Накануне тесного обложения крепости, т. е 28 сентября, было произведено затопление бездействующих кораблей.

Разоруженный легкий крейсер Корморан и канонерские лодки Ильтис и Лукс были выведены на буксире в бухту Кяочао и взрывами динамитных зарядов (в трюмах) затоплены в 1 миле на WSW от маяка Юнюй.

29 сентября недалеко от входа в малую гавань затоплены: минный заградитель Лаутинг, старый миноносец Таку и два паровых баркаса. Потопление канонерской лодки Тигр было временно отложено в предположении использовать ее в качестве водолея, если японцы повредят водокачку на р. Хайпо.

Подготовка и план осады

Все германские авторы единодушно утверждают, что после бомбардировки с моря 28 сентября и оттеснения передовых отрядов в пределы крепости как командование, так и весь гарнизон ожидали немедленного штурма. Об этом, казалось, свидетельствовали темп уже развившегося наступления всей главной массы экспедиционных сил, их 5-6-кратное численное превосходство и организованная помощь флота как средства артиллерийской поддержки.

Но совершенно неожиданно напряженное ожидание сменилось длительной паузой. Японские силы, выдвинув охранение, начали готовиться к планомерной осаде.

Немцы, конечно, неверно оценивали обстановку, полагая, что возможно прорвать оборонительную полосу крепости без поддержки осадных батарей, базируясь только на артиллерии флота. Но бесспорным является также то, что японцы затратили значительно больше времени,[188] средств и сил, чем это нужно было для успешного захвата Циндао.

Такое «неэкономичное» решение операции, выразившееся в чрезмерной осторожности и многих перестраховках, приходится объяснять следующими соображениями (частично они уже приводились нами).

Операция по захвату Циндао была единственной японской операцией на Дальнем Востоке{178} и поэтому непосредственной, временной или пространственной связи с другими операциями не имела, особенно с тех пор, как выяснилось, что эскадра адм. Шпее идет к берегам Америки.

Для того чтобы «воссияла слава империи», надо было не только японскому народу, но и китайскому и корейскому продемонстрировать «непобедимость» японского оружия. Поэтому какой-либо риск или частичный неуспех был крайне нежелателен. В то же время, благодаря всем данным политико-стратегической обстановки, конечный успех операции был заведомо обеспечен.

Немцы были первым европейским противником японцев после русско-японской войны. Впервые встречаясь с германской армией — с той армией, которая еще в мирное время имела высокий военный авторитет и в значительной мере служила образцом, с которого копировала свою организацию и уставы японская армия, — командование последней очень методично, шаг за шагом, вело продвижение своих группировок, допуская атаку только в тех случаях, когда подавляющее численное превосходство делало тактический успех бесспорным. Очевидно, что заранее сложившееся мнение о германской армии было подкреплено теми известиями, которые приходили в это время из Европы. Иначе говоря, японцы считали немцев своими учителями{179}. Наконец, первые столкновения с передовыми частями показали их выучку и стойкость.

Вот почему во всех действиях японских сил под Циндао можно найти так много «почтения» к осажденным [189] учителям и так много осторожности и предусмотрительности.

И действительно, как только японское командование забывало об этом, то почти тотчас же получало хороший урок.

Так, например, отбросив германские передовые отряды в крепость, японские части 29 сентября разместились в окрестных китайских деревнях, находившихся в сфере крепостного огня; большая часть этих деревень была покинута населением. В ночь на 30 сентября германские батареи открыли сильный огонь по этим деревням, заставив японцев поспешно отказаться от них с большими потерями.

Весь день 30 сентября рылись землянки и блиндажи; последовательно все части начали зарываться в грунт. К 10 октября вся осадная армия, находившаяся в сфере действия батарей Циндао, зарылась в землю.

Несмотря на многократное превосходство в силах на суше, море и в воздухе, японское командование не предполагало использовать какого-либо вида ускоренной атаки и сразу же перешло к методической подготовке планомерной осады. В основу плана было взято соответствующее германское руководство, и, кроме того, полностью учтен опыт Порт-Артура.

Предполагалось: захваченные высоты, командующие над передним краем расположения противника, использовать для установки осадной артиллерии, при поддержке которой подвести инженерными работами стрелковые части непосредственно к переднему краю оборонительной полосы; после разрушения оборонительных сооружений и подавления германской артиллерии произвести штурм для прорыва в крепость; решения искать в центре или на левом фланге, где помощь флота давала значительные преимущества; основную базу для питания осадной армии перенести из бухты Лаошань в бухту Шацзыкоу, для обеспечения чего продолжать самую интенсивную тесную блокаду.

Первая часть плана оказалась выполненной, поскольку командные высоты перед крепостью перешли в японские руки после первых столкновений Поэтому на высотах [190] горы Принца Генриха приступили к оборудованию главного наблюдательного пункта, откуда просматривалась вся оборонительная полоса крепости (6 км), часть города и гавани (10 км){180} и бухта Кяочао.

Район позиций осадных батарей располагался на той гряде гор, которая служила последней временной позицией для германских передовых отрядов, т. е. Кушан — Вальдерзее (на японской схеме- высота с отметкой 130), причем для гаубичных батарей были использованы обратные скаты (северные и восточные) этих высот. Весь осадный фронт был разбит на 4 сектора, как это показано на схеме 8{181} (стр. 153).

Правый сектор: начальник — ген. Дзиоходзи;

штаб сектора — штаб 29-й пехбригады. Задача — овладение фортом № 5 (Кайган).

1 батальон 34-го пехполка. В резерве 1 батальон 34-го пехролка. 2 батальона 67-го пехполка. 2 роты сапер.

Первый центральный сектор: начальник — ген. Бернардистон со своим штабом. Задача — овладение участком дер. Тайтуншань (Дайтоцин), который расположен в глубине между фортами № 5 и 4:

1 батальон «южных уэлысцев». 1/2 батальона «сикхи». 1 взвод японских сапер.

Второй центральный сектор: начальник- ген. Хориуци; штаб сектора — штаб 24-й пехбригады. Задача — овладение фортами № 3 (Цюю) и № 4 (Хигаси-Тайтун).

48-й пехполк, без 1 батальона. В резерве 1 батальон 48-го пехполка. 56-й пехполк.

3 роты сапер. [191]

Левый сектор: начальник — ген. Ямада, штаб сектора-штаб 23-й пехбригады. Задача-овладение фортами № 2 (Кита-Сиотанзан) и № 1 (Сиотанзан).

46-й пехполк, без 1 батальона. В резерве 1 батальон 46-го пехполка. 55-й пехполк. 3 роты сапер.

Пулеметы и полевая артиллерия были распределены по секторам и приданы полностью начальникам секторов.

Осадная артиллерия вся подчинялась непосредственно начарту ген. Ватанабе.

Ставка ген. Камио — сначала в сел. Тунглитсун и позже в дер. Фундзанго (схема 10 в конце книги).

Из этого распределения сил видно, что главный удар был намечен в центре или на левом японском фланге. Помимо затруднений, вызываемых необходимостью форсировать р. Хайпо, это решение вытекало, главным образом, из того, что левый японский фланг поддерживался с моря 2-й эскадрой, в то время как правому флангу угрожали германские корабли из бухты Кяочао. Серьезность этой помехи была оценена при столкновениях на рубеже р. Литсун еще 27 сентября.

Кроме того, в этом плане обращает на себя внимание нацеливание англичан на отдельный объект в глубине, который при данной системе обороны мог быть взят только после падения основных фортов.

Выполнение осадной операции отчетливо распределяется на три следующих этапа.

1-й этап осады (с 29 сентября по 18 октября)

Этот этап может быть назван подготовительным. Основным его содержанием было: восстановление мостов и переправ на коммуникации с Кяочао, Цзимо и, главным образом, с базой высадки в бухте Лаошань; прокладка по этой трассе двух путей узкоколейной железной дороги{182}, [192]снятой с участка, пройденного 1-м эшелоном от бухты Лункоу; оборудование пристаней и прокладка двухколейной «дековильки» из бухты Шацзыкоу на соединение с остальными ветками; выгрузка и доставка к позициям артиллерии и всего оснащения осадного артиллерийского и инженерного парков; установка осадной артиллерии, рытье подступов к намеченным осадным параллелям и воздушная артиллерийская и морская разведка для вскрытия всех деталей системы обороны крепости.

В этот период флот только три раза вел обстрел крепости.

Морская артиллерия осадного парка, будучи выгруженной в Лаошань-бай 28 сентября, только через 17 суток была доставлена на позиции (т. е. около 14 октября), после чего приступили к ее установке. Из других калибров осадной артиллерии первыми (с 3 октября) начали действовать три батареи 105-мм пушек. Главная же часть тяжелой осадной артиллерии смогла начать работу только к концу октября.

Осадные работы велись исключительно ночью, т. е. с 19 час. до 5 час. утра.

Общему ходу работ в этот период мешали частые дожди. Кроме того, на южном участке (против фортов № 1 и 2) инженерные работы задержались по сравнению с другими секторами вследствие наличия более тяжелого грунта и почти открытой местности.

К 18 октября, идя зигзагообразными ходами сообщения, японцы подвинулись в среднем на 1-2 км по всему фронту и заложили первые (вспомогательные) траншеи, которые отстояли от германского большого рва в среднем на 2 км. В этот же период была организована доставка угля для нужд армии с захваченных шахт немецкой концессии в Бошани.

Противодействие германского командования в продолжение этого этапа осады сводилось, главным образом, к замедлению темпа инженерных работ на подступах к переднему краю оборонительной полосы и к помехам в установке тяжелой осадной артиллерии.

Весь средний калибр артиллерии решал первую задачу, а крупные батареи стреляли по предполагаемым местам [193] работ на позициях осадной артиллерии (по данным разведки). Однако, в предвидении будущих решающих столкновений германская тяжелая артиллерия берегла боезапас и в этот период стреляла относительно редко.

Применяясь к боевой деятельности противника, который вел осадные работы по ночам, гарнизон Циндао днем делал только пристрелку новых объектов, а весь артиллерийский огонь вел также по ночам{183}. Так продолжалось до 31 октября, когда канонада стала почти непрерывной.

Японский правый фланг несколько раз тревожили германские корабли из бухты Кяочао, но с тех пор, как части осадной армии зарылись в землю, 88-мм настильные пушки Ягуара уже не могли дать значительного, эффекта. Кроме того, корабли теперь уже не оставались безнаказанными, так как часть батарей правого сектора (105-мм) имела специальную задачу: с появлением германских кораблей в районе устья р. Хайпо прекращать огонь по крепости и не допускать обстрела своего фланга. Позднее эту задачу получили 120- и 150-мм батареи морской артиллерии.

4 октября канонерская лодка Ягуар в 10 ч. 30 м. была удачно обстреляна 105-лш батареей и, получив повреждения, должна была отойти.

Наконец, в этот же период была сделана первая вылазка из крепости, которая закончилась весьма неудачно.

2 октября специальная группа численностью около 350 чел., сформированная, главным образом, из состава Тянцзинского отряда (OMD), в 21 ч. 30 м. атаковала правое крыло японской передовой линии против форта № 5.

Этот эпизод даже в германском освещении показывает пример того, как не надо совершать ночную атаку.

Вылазка, намеченная по плану командующего левым флангом, была одобрена командующим сухопутным [194] фронтом. Несмотря на последнее обстоятельство, она оказалась неувязанной с действиями остальных частей.

Целью вылазки было «показать несломленную германскую силу наступления».

Объект для атаки — пункт Шуангшан на северо-восток от укрепления № 5 — был плохо разведан. Считалось, что он защищается только 60 стрелками. О подготовке к вылазке в городе было известно. Накопление частей происходило у переднего края в сумерки. Объект атаки был с вечера (когда цель была еще видна) обстрелян усиленным шрапнельным огнем; таким образом, между огнем и атакой был разрыв около часа. Единственно, что было сделано правильно, — это назначение атаки до полуночи (в 21 час), с тем чтобы вернуться в исходное положение до рассвета.

Не доходя Шуангшана, две атакующие роты были встречены не только ружейным, но и пулеметным огнем. Почти одновременно сильный ружейно-пулеметный огонь и огонь из 37-мм автоматов открыло свое же пехотное укрепление № 5.

«Причина этого огня, в высшей степени убыточного для своих частей... осталась невыясненной... Еще неприятнее было освещение поля сражения прожекторами с других (немецких) укреплений, вследствие чего отдельные дерущиеся часта были хорошо видны японцам»{184}.

Затем произошла потеря управления атакующими подразделениями и разрыв между ними. Под смыкающимся огнем японских частей германские роты отошли разрозненно и к 1 ч. 30 м. (3 октября) возвратились в крепость.

Результат: по германским данным — убиты 1 офицер, 2 унтер-офицера, 15 бойцов и «небольшое число тяжело раненных, которые попали в плен». По японским материалам: 1 офицер и 47 бойцов убиты и 6 чел. пленных{185}. Потери японцев — 5 убитых и 8 раненых. Помимо грубейшей ошибки в области боевого управления (несогласованность вылазки с действиями всего фронта), [195] обнаружилась полная неспособность германской морской пехоты к ночным действиям.

12 октября комендант Мейер-Вальдек просил по радио ген. Камио приостановить огонь осадных батарей и кораблей для беспрепятственной уборки убитых. Перемирие было установлено с 0 ч. 40 м. до 16 ч. 20 м.; корабли в этот день вообще на бомбардировку не выходили, а осадная артиллерия сделала перерыв огня на этот срок.

В этот же день ставкой японского командующего было передано радио на имя губернатора Циндао с сообщением от имени японского императора о его желании «избавить от ужасов осады и бомбардировки некомбатантов, находящихся в крепости».

13 октября в 10 час. утра в дер. Тунгвутшиатсун (Тогокасон), находившейся в 1 500 м впереди форта № 4 на не освоенной еще японцами территории, встретились уполномоченные коменданта и ген. Камио для обсуждения порядка эвакуации некомбатантов и подданных нейтральных государств.

В соответствии с договоренностью, 15 октября в китайском сел. Танутоу, расположенном на западном берегу бухты Кяочао, состоялась передача на попечение японских властей консула США и двух немецких женщин.

Прорыв S-90 и гибель Такачихо

После установки морских дальнобойных батарей на правом фланге осадной армии дальнейшее использование миноносца S-90 для артиллерийской поддержки левого фланга крепости стало невозможным. Подходы к устью р. Литсун в бухте Кяочао обстреливались 150-, 120- и 105-мм батареями с морскими командами, обученными стрельбе по подвижным целям. Произведенные попытки подтвердили абсурдность состязания с ними 50-мм артиллерии миноносца.

Поэтому командование крепости было озабочено проблемой дальнейшего использования этого корабля.

Первоначально предполагалось произвести торпедную атаку больших неприятельских кораблей во время обстрела ими крепости. Но потом от этого плана отказались, [196] по-видимому, потому, что шансов на успех дневной одиночной атаки было очень мало.

Окончательный план был выработан к середине октября. Командир S-90 кап.-лейт. Бруннер получил приказ, которым ему предписывалось: ночью выйти незамеченным из гавани, проскользнуть сквозь первую блокадную линию, атаковать один из больших кораблей противника, обычно крейсировавших на одной из мористых линий блокады, после чего прорваться в Желтое море. В дальнейшем указывалось на необходимость укрытия в одном из нейтральных портов, хотя бы в Шанхае, откуда после пополнения запаса топлива предпринять еще одну попытку атаковать блокирующие корабли со стороны моря.

17 октября в 19 час., с наступлением темноты S-90 вышел из гавани в условиях свежей погоды.

Через четверть часа после прохода линии, соединяющей о. Дагундао и о. Ланьдао, когда миноносец уже повернул на S, справа по носу были замечены три силуэта, двигающиеся на О, на пересечку курса S-90. Благодаря принятым мерам скрытности, среднему ходу и отвороту вправо, который сделал Бруннер, заметив силуэты, удалось пройти незамеченным под кормой неприятельской колонны.

Это были японские эсминцы, т. е. первая блокадная линия.

В 21 ч. 50 м. S-90 повернул на О и шел средним ходом, в расчете встретить большие блокадные корабли. В 23 ч. 30 м. Бруннер повернул корабль на обратный курс, с тем чтобы к 4 час. утра успеть вернуться в гавань, идя под берегом, со стороны полуострова Хайси, если не будет благоприятной встречи с противником.

В 0 ч. 15 м. 18 октября при дальности видимости в 20 каб. (ок. 4 км) был замечен большой силуэт, идущий контркурсом.

S-90, повернув на параллельный курс, оценил ход цели в 8-10 узлов, курс О и по двум мачтам и одной трубе решил, что имеет дело с одним из броненосцев береговой обороны{186}. На самом деле это был старый крейсер [197] Такачихо, носивший на себе боевой запас эсминцев (и по некоторым данным — мины), который в эту ночь совместно с канонерской лодкой Сага нес дозорную службу на второй блокадной линии.

Приняв решение об атаке, Бруннер зашел к югу, так как эта часть горизонта была темнее, после чего с дистанции 900 м дал самый полный ход и пошел в атаку. На дистанции 500 м S-90 отвернул на боевой курс и дал правым бортом последовательный залп из трех торпед, с интервалами в 10 сек. между выстрелами. Дистанция в момент выпуска последней торпеды была около 300 м.

Первая торпеда попала в носовую часть крейсера, вторая и третья — в середину. Угол встречи всех торпед был оценен Бруннером в 100°.

Только после выпуска первой торпеды на Такачихо раздался сигнал тревоги. Звук горна хорошо был слышен на германском миноносце. Но отразить атаку японцы не успели.

После попадания последней торпеды раздался сильнейший взрыв, который буквально разорвал корабль на две части. Осколки летели на такое расстояние, что после падения их на палубу и на прожектор S-90 команда последнего бросилась под укрытия.

Крейсер затонул почти мгновенно, причем погибло 23 офицера, в том числе и командир, 5 кондукторов и 243 чел. команды, всего 271 чел.

Миноносец повернул на S и пошел самым полным ходом.

Хотя Такачихо не успел дать радиограммы о происшедшем, но столб пламени в 100 м высотой и звук взрыва не могли остаться незамеченными для других кораблей, находившихся в блокадном дозоре{187}. Начавшиеся почти сейчас же вслед за этим оживленные радиопереговоры подтвердили правильность оценки обстановки, сделанной командиром S-90.

В этих условиях обратный прорыв в базу Бруннер считал безнадежным. Он взял курс SW, т. е. к китайскому [198] берегу, и в 2 ч. 30 м., оставаясь незамеченным, разошелся с японским крейсером, который шел на север, давая радиосигналы и освещая поверхность воды прожекторами.

Дальнейшая судьба S-90 известна. Утром 19 октября он оказался полузатопленным на камнях у мыса Тауэр, в 60 милях южнее Циндао, с носовой частью, развороченной взрывом. Команда, высадившись на берег в полном составе, с ручным оружием походным порядком пошла в сторону Нанкина, где и была интернирована китайскими властями.

Однако, по поводу того периода в судьбе S-90, который отделяет момент успешной атаки от момента его собственной гибели, существует несколько версий.

Германская официальная версия настаивает на том, что командир S-90 полагал за собой энергичную погоню и, не видя шансов на успешный уход в Шанхай, решил уничтожить корабль. В 4 ч. 40 м. миноносец подошел к мысу (Тауэр), вслед затем были выброшены за борт орудийные замки, заложены подрывные патроны (и боевые зарядные отделения оставшихся торпед) в корме, машине, в котельном отделении и носовом, команда свезена на берег, после чего корабль был взорван.

Перед затоплением на запрос из базы командир ответил радиограммой:

«После уничтожения японского броненосца береговой обороны миноносец взорван на южном берегу. Команда высажена. Потерь нет».

По окончании передачи радиоаппаратура была разрушена.

Подробное описание гибели S-90 указывает на те трудности, с которыми столкнулись немцы из-за свежей погоды и прибоя, все время прибивавшего корабль к берегу; оно приводит несколько попыток команды оттянуть его на более глубокое место{188}.

Из-за того же прибоя переправа команды на берег заняла много времени, так как совершалась она при помощи леерного сообщения. Выполнена была патриотическая [199] церемония спуска флага и вымпела при команде, стоящей в строю, при троекратном «ура» в честь кайзера и т. п.

В германском описании, видимо, нарочито не указано время, когда кончилась эта операция и команда двинулась от места гибели корабля. Однако, из описания ясно, что все это заняло несколько часов- не меньше трех-четырех.

Из того же описания видно, что никакой погони за это время не появлялось даже на горизонте. Другие источники свидетельствуют, что только днем подошли японские миноносцы и подняли на остатках корпуса S-90 флаг «восходящего солнца»{189}.

Американские источники утверждают, что идя в предрассветной мгле вдоль берега большим ходом, S-90 налетел на мыс из-за навигационной ошибки.

Так или иначе, после блестящей ночной атаки S-90, имея две торпеды, значительное количество топлива и весь экипаж в полной сохранности, не сделал никакой попытки еще раз нанести вред врагу, несмотря на прямое указание в приказе, и был ликвидирован в тот момент, когда непосредственной угрозы со стороны противника не было.

2-й этап осады (с 18 по 30 октября)

Этот этап был этапом сближения для решительной атаки.

На германской стороне особых изменений не произошло. Почти закончились инженерные работы, намеченные по плану. Больше времени и сил уже приходилось тратить на восстановление разрушений, причиняемых обстрелом противника.

Серьезной заботой Мейер-Вальдека было накопление резерва. Как уже было указано выше, первоначально [200] резерв крепости, подчиненный непосредственно коменданту, состоял из отряда моряков в 150 чел. Теперь каждый боеспособный немец, не необходимый в тылу, направлялся в состав резерва. Путем жесткой проверки личного состава всех депо, верфи, учреждений и кораблей резерв крепости удалось довести до 600 чел.

Но постепенно этот резерв начал таять.

Жалобы командиров участков на нехватку людей и на недостаточную их квалификацию вынуждали коменданта усилить их небольшими подразделениями.

В этот период вся тяжелая артиллерия крепости интенсивно вводится в действие, вступает в состязание с японской осадной артиллерией средних калибров и затрудняет установку 240- и 280-мм гаубиц.

На японской стороне в течение этого этапа части приступили к планомерному продвижению к переднему краю обороны крепости, причем это движение производилось уступами, путем последовательного прокладывания одних параллелей за другими, и обеспечивалось более интенсивной артиллерийской поддержкой, чем в первом этапе.

Темп инженерных работ определяется следующими датами:

в ночь на 22 октября заложена первая параллель; -"- -"- -"- 24 -"- закончена -"- -"- -"- -"- -"- 28 -"- закончены подступы ко второй параллели.

Работы велись по-прежнему только в темное время суток. Продвижению в центральных секторах способствовала сильно пересеченная местность (овраги, балки), дававшая много естественных укрытий для людей.

25 октября укрепление № 3 было впервые обстреляно ружейным и пулеметным огнем.

В связи с продвижением частей, осуществленным на предшествующем этапе, 18 октября переменила позиции вся полевая артиллерия и продвинулись вперед штабы секторов в среднем на 2 км.

Особо надо отметить роль и напряжение использования морской артиллерии. [201]

22 октября впервые открыла огонь 4-орудийная 150-мм морская батарея, установленная в правом осадном секторе и получившая две задачи: отражать артиллерийские атаки германских кораблей из бухты для обеспечения правого фланга армии и бороться с крепостной артиллерией для обеспечения хода осадных работ и, в частности, установки главных осадных калибров.

27 октября в том же секторе и с аналогичными задачами начала действовать 120-мм морская батарея (4-орудийная). Остальная осадная артиллерия (гаубичная) находилась еще в процессе установки.

Морские батареи на временных основаниях имели защиту из земляного бруствера в 6 футов толщиной, покрытого 1/2-дюймовыми стальными листами для того, чтобы уменьшить пыль при стрельбе и забрасывание установок землей при близких попаданиях противника. Эта артиллерия доставляла крепости особенно чувствительные неприятности. Будучи наиболее дальнобойными из всех батарей, установленных в этот период, и наиболее подготовленными для такой стрельбы, морские батареи добились даже прямых попаданий в батарею Сяонива (Тайсичжэнь), расположенную на противоположном конце города, у берега бухты Кяочао.

Насколько интенсивно использовалась именно эта артиллерия, видно из того, что по данным помощника русского морского атташе, на каждое орудие к концу осады пришлось по 700 выстрелов, что превышает нормальный предел живучести тел этих установок.

В свою очередь германское командование сосредоточило много усилий для подавления этих двух батарей. Были дни, когда использование тяжелой артиллерии сторон целиком сводилось к состязанию с морскими установками. В пределах 50-м окружности вокруг одной только 120-мм батареи было насчитано до 1 700 падений снарядов различных калибров. Кроме того, имеется другой объективный показатель этой борьбы: команда двух морских батарей (383 чел.) понесла потери (с 22 октября по 7 ноября) — 11 убитых и 32 раненых, что составляет 11,22%, в то время как общий процент потерь для всей осадной армии за всю операцию составил только 4,68%. [202]

Каждая группа осадных батарей имела свой командно-наблюдательный пункт. Пункты эти были оборудованы крайне примитивно. Обычно в грунте вырывалась большая яма, дно которой покрывалось досками, а наружные скаты — дерном. Кроме стереотрубы и телефонов, никаких приборов не было. Телефонная связь очень часто нарушалась и действовала малоудовлетворительно.

В течение этого же этапа был подготовлен командный пункт начальника артиллерии ген. Ватанабе, размещенный на высотах Вальдерзее (отметка 136 м), т. е. на границе двух центральных секторов (см. схему 10 в конце книги).

Но решающим в успехе артиллерийского огня было оборудование главного наблюдательного и корректировочного пункта, который японцы с первых же дней обложения Циндао начали строить на захваченном «Орлином гнезде» (отметка 330 м в группе высот горы Принца Генриха). 27 октября пункт полностью был закончен оборудованием. Он имел телефонную связь с начартом и со всеми тяжелыми батареями и радиостанцию для связи с флотом, стрельбу которого он также корректировал как боковой наблюдатель. Помимо хорошего оптического оборудования здесь было сделано укрытие как для людей, так и для приборов

За этот этап продолжительностью в 12 дней большие корабли 2-й эскадры четыре или пять раз производили длительный обстрел батарей Циндао, главным образом находившихся на горе Ильтис.

В этот же период японские патрули заняли полуостров Хайси, включительно до мыса Жешке, и проникли на остров Хундао{190}, откуда обстреливали германские полицейские катера и шлюпки, дежурившие в бухте для борьбы с шпионами и диверсантами, могущими проникнуть с китайской территории.

С целью потревожить противника и выяснить его систему охранения германские части произвели вылазку.

21 октября, на рассвете, небольшой германский отряд численностью около 30 чел. вышел между фортами № 1 [203] и 2, продвинулся в сторону дер Тиеншиасун (Такасон){191} до района, где велись работы по рытью первой вспомогательной траншеи, и в 6 час. утра атаковал японское охранение.

Отряд был отброшен японцами и, потеряв одного убитого, возвратился в крепость.

27 октября немцы предприняли командирскую разведку на автомобилях, рассчитанную, главным образом, на быстроту выполнения. Однако, японцам удалось захватить две автомашины.

Попытку канонерской лодки Ягуар выйти в бухту для обстрела фланга противника пришлось отставить, как только обозначились падения неприятельских 120- и 150-мм снарядов.

27 октября была получена телеграмма от кайзера, которую командование осажденной крепости широко использовало для шовинистической пропаганды среди гарнизона:

«Вместе со мною смотрит весь германский народ на героев Циндао, которые, верные слову своего губернатора, выполняют свой долг. Будьте все уверены в моей благодарности. Вильгельм».

Для того контингента, который составлял основной костяк гарнизона, эта телеграмма должна была сыграть свою роль.

Надо помнить, что в это время подбадривать защитников Циндао сообщениями из Европы было трудно, так как 9-10 сентября начался отход от Марны. 14 сентября был уволен Мольтке, что являлось официальным признанием крушения того плана, быстрое выполнение которого могло изменить судьбу «кусочка второй родины на Дальнем Востоке». «Бег к морю» также закончился 20 октября, не дав быстрого решения. На левом фланге стороны уже зарылись в землю, а с 18 октября начались затяжные бои на Изере и Ипре.

Все эти известия, хотя и с запозданием и после обработки в осведомительном отделе штаба, доходили до [204] гарнизона и не могли обещать другого исхода борьбы за Циндао, кроме сдачи. Вот почему кайзер не смог обещать защитникам ничего более существенного, кроме «благодарности».

Заграждение входа в гавань брандерами входило в план последовательного разрушения всего ценного и не требующегося для обороны, с тем чтобы уменьшить трофеи японцев и затруднить им использование Циндао.

Вход в большую гавань имел ширину в 280 м при глубине 9 м на среднюю воду. Первоначально предполагалось затопить в последний момент поперек входа большой плавучий док (125 м), однако расчеты показали, что для этого потребуются 8 час. времени, электроэнергия для откачки и подъема якорей{192}, тихая погода для установки дока на новое место и наличие мощных буксиров. При начавшейся бомбардировке порта, электростанции и судов в гавани этих условий гарантировать было нельзя. Поэтому решили затопить транспорты, груженные углем для эскадры адм. Шпее, надобность в которых уже миновала, а выход в море был невозможен.

14 октября пароходы Дурандарт и Эллен Рикмерс были поставлены шпринг, по линии: угол мола (у верфи) — первый пирс (на берегу), и затоплены взрывом нескольких больших пироксилиновых зарядов с расчетом разрушения механизмов и главных переборок.

Между брандерами остался проход шириной в 20 м.

Вся операция производилась в вечерние сумерки, чтобы не дать возможности сорвать ее специальным обстрелом осадных батарей.

Для того, чтобы сделать затопленные суда менее пригодными к использованию, надстройки, торчащие из воды, во время отлива были подожжены.

28 октября третий пароход с углем для крейсерской эскадры Михаэль Ибсен был затоплен в оставленном промежутке, причем он лег на грунт с большим креном, а во время отлива опрокинулся на правый борт. [205]

Оставшиеся просветы под берегом были закупорены 2 ноября затоплением двух землечерпалок. Вне гавани оставались только два корабля — Кайзерин Элизабет и Ягуар.

Канонерская лодка Тигр была выведена в бухту 29 октября и взорвана в том же районе, где уже лежали Лукс, Ильтис и Корморан.

К концу этого этапа осады усилилась бомбардировка с самолетов по уцелевшим кораблям, которые выбирали место стоянки в гавани с таким расчетом, чтобы прикрываться от обстрела с суши. Главными целями служили крейсер Кайзерин Элизабет и канонерская лодка Ягуар. Для уменьшения повреждений в случае попадания применялся следующий способ: палуба, машинные люки и другие ответственные места покрывались мешками с песком, поверх которых устилались стальные листы. Однако, прямых попаданий не было. [206]

С момента, когда морские установки стали перекрывать своим огнем всю крепость и морскую базу Циндао, возникло опасение, что японцы постараются уничтожить верфь, чтобы лишить крепость и корабли ремонтных средств. Однако, этого не произошло. Наоборот, явно обозначилась тенденция беречь судостроительные мастерские, и когда Ягуар, стоявший около них, переменил место, чтобы не привлекать неприятельские самолеты на верфь, налеты на нее прекратились. Наконец, все стало ясно, когда накануне решительной бомбардировки, т. е. 30 октября, японские самолеты сбросили на территорию верфи вместо бомб весьма характерный документ:

ВНИМАНИЕ! Главная квартира 30 октября 1914 г. Уважаемым господам офицерам и команде крепости. Было бы противно божьей воле и человечности, если бы уничтожались без тактической необходимости еще неиспользованное оружие, военные корабли и другие сооружения лишь из ревнивого побуждения не дать им попасть в руки неприятеля. Хотя мы те верим, что дорожащие рыцарской честью господа офицеры и команда могут пойти на такое безрассудство, все же позволяем себе выразить вышеизложенное как наше мнение. Командование осадной армии.

Этот документ показал, что японцы абсолютно не разбирались в психологии своих бывших учителей. Японское командование этим только обнаружило свое собственное желание — получить целой морскую базу.

Здесь опять проскальзывает основная, наиболее существенная цель операции — захватить Циндао не только для того, чтобы нанести ущерб Германии, а для того, чтобы создать свою собственную базу для обеспечения последующей экспансии в Китае и господства в Желтом и Восточно-Китайском морях.

Разрушению базы приведенное обращение ни в какой мере не помешало. [207]

3-й этап осады (с 31 октября по 7 ноября)

В этот период была выполнена общая бомбардировка крепости, подготовившая штурм.

Начало генеральной бомбардировки было специально приурочено к дню рождения японского императора — 31 октября, хотя два главных калибра осадной артиллерии (240- и 280-мм гаубицы) к этому сроку еще не были закончены установкой.

Выспреннее донесение, посланное в этот день в Лондон и Токио, гласило. «Рассвет ознаменовался императорским салютом, произведенным по Циндао боевыми снарядами».

Стрельба велась только днем с перерывами на обед от 11 до 13 час. и на ужин от 17 до 19 час.

Главными объектами бомбардировки были батареи основных фортов и укрепления переднего края оборонительной полосы.

Всего в этот день японцы выпустили более 7 000 снарядов, что составляет в среднем 53 выстрела на орудие.

Одновременно с моря с 9.00 до 16.30 производилась бомбардировка батарей горы Ильтис и Хуязянь. Стреляли пять больших кораблей во главе с флагманским линкором Суво и при участии британского линкора Триумф. На этот раз, в отличие от предыдущих случаев, корабельная стрельба велась с южных румбов от полуострова Хайси.

31 октября отмечено много прямых попаданий осадной артиллерии. На батарее Сяонива было подбито два орудия, на форту Бисмарк — одно вовсе выведено из строя, другое потребовало нескольких часов ремонта. Огонь германских батарей в моменты напряженного обстрела приходилось совсем прерывать, так как установки засыпались градом камней и земли. Стрелять или терять большое количество орудийной прислуги в этих условиях было нецелесообразно.

Наибольшее число попаданий в этот день приходилось на долю 150- и 210-мм японских установок. [208]

Общая оценка стрельбы японских батарей — хорошая, но обстоятельство, отмеченное выше, — тот факт, что много снарядов не разрывалось, — еще больше дало себя знать во время генеральной бомбардировки. Для характеристики этого можно привести тот факт, что за один день вокруг батареи Сяонива было обнаружено 140 неразорвавшихся снарядов крупного калибра.

Отмечались отравления германских солдат газами (от разорвавшихся японских снарядов), которые проникали в казематы через вентиляционную систему.

Обстрелом 31 октября с утра были зажжены нефтяные цистерны компании Стандарт Ойль, склады угля и дров, находившиеся у корня большого мола.

Пожар принял грандиозные размеры и продолжался трое суток, но благодаря тому, что площадка с горючим была изолирована от всех жилых или складских помещений города и базы, огонь локализовался и никуда не перекинулся. Кроме того, в предвидении такой возможности, командование базы в предшествующие дни выпускало по частям жидкое топливо в бухту Кяочао, особенно в дни с угонными ветрами. К 31 октября в цистернах оставался небольшой запас всего на несколько дней. Благодаря этому и специально принятым мерам взрыва цистерн не произошло.

В связи с этим необходимо отметить весьма рациональный выбор места для расположения топливных цистерн: примыкая вплотную к большой гавани, они имели естественный сток нефти не в гавань, а в бухту Кяочао{193}.

В последующие, дни интенсивные бомбардировки крепости продолжались регулярно, постепенно усиливаясь.

4 ноября впервые открыли огонь 280-мм гаубицы; на следующий день вступили в действие 240-мм гаубицы, только что законченные установкой.

«За время семидневной бомбардировки крепости с суши было выпущено 43500 снарядов, из коих 280-мм калибра- 798 снарядов»{194}. [209]

Если принять эти цифры за достоверные, то они подтверждают, что интенсивность обстрела после 31 октября не снижалась: расход составляет в среднем 6215 снарядов в сутки.

Важно отметить, что, благодаря дугообразному начертанию оборонительной полосы крепости (причем эта дуга была выгнута в сторону противника), японская артиллерия, расположенная на правом фланге{195}, простреливала продольным огнем четыре пятых германского расположения. По отношению к четырем южным укреплениям (от № 4 до № 1) и ко всем интервалам между ними это был фланговый огонь, широко использованныйяпонским командованием и доставивший немцам очень много ущерба.

Аналогичную роль с противоположного фланга играла артиллерия осадного флота.

2-я эскадра также интенсивно поддерживала общую бомбардировку с морского направления; почти ежедневно большие корабли выходили для обстрела. Район маневрирования при этом был избран между полуостровом Хайси и группой островов Чжушаньдао с тем, чтобы поражать часть объектов с фланга (береговые батареи), а другую часть — с тыла (пехотные укрепления, батареи Ильтис). Этот район был предварительно очищен от мин.

За пять последних дней обстрела-31 октября, 1, 4, 5 и 6 ноября — флот выпустил по крепости:

Главными объектами для корабельной артиллерии служили: форт Хуйцянь и пехотное укрепление № 1. Отдельные стрельбы производились по батарее Сяонива и Ильтис. [210]

Так как за эти дни маневрирование кораблей не стало смелее или искуснее, особого успеха стрельбы не зарегистрировано. Отмечено только одно прямое попадание в тыльную часть купола 240-мм установки форта Хуйцянь в момент, когда она была повернута для стрельбы по сухопутному фронту. В результате — вся прислуга перебита, а установка разрушена{197}.

В остальном значение бомбардировки с моря определялось разрушением дорог, средств связи и созданием угрозы, временами не допускавшей действия германской артиллерии.

Тенденция беречь свои корабли выдерживалась японцами до конца операции. Они по-прежнему стреляли с предельных дистанций, несмотря на то, что берег отвечал уже очень редко, угрожавшие мины были вытралены, а самолетов или миноносцев в Циндао уже не было.

Наконец, в соотношении артиллерийских средств произошел перелом. При возрастающем уплотнении японского огня на германской стороне начали иссякать боевые припасы, а часть установок — выходить из строя.

Наибольшую интенсивность крепостная артиллерия развила к 31 октября, когда началась дневная стрельба{198}, но уже с 4 ноября огонь велся только периодически и по отдельным объектам. Помощник русского морского атташе приводит такие сведения с 29 сентября по 12 октября все батареи Циндао делали в среднем около 1 500 выстрелов в день при максимальном количестве в 3 000; с 20 октября число выпускаемых снарядов уменьшилось до 800-1 200; затем, после временного усиления огня 31 октября, с 4 ноября начал иссякать боевой запас и часть батарей прекратила огонь, а остальная часть расходовала остатки наиболее экономно.

Из записной книжки одного германского офицера, найденной на горе Ильтис, выяснилось, что 5 ноября на одной из батарей Ильтис оставалось только 60 снарядов{199}. [211]

К 6 ноября почти весь артиллерийский боезапас крепости был израсходован.

Канонерская лодка Ягуар 1 и 2 ноября выходила к устью р. Хайпо и пыталась помочь своему левому флангу для замедления хода осадных работ против водокачки и укрепления № 5. Особо большой поддержки Ягуар оказать не мог, так как после пристрелки японских береговых батарей ему приходилось выходить из-под огня.

На эту активность Ягуара японцы ответили тем, что в последние дни осады он стал почти непрерывно подвергаться бомбардировке с воздуха.

Показателем деятельности Ягуара может служить тот факт, что за время осады Циндао он сделал из своей 88-мм артиллерии 2 200 выстрелов, из которых почти все приходятся на стрельбу по берегу, за исключением одной стрельбы по остаткам миноносца Сиротае,выбросившегося на скалу в ночь с 30 на 31 октября{200}.

Генеральная бомбардировка 31 октября и наличие в этот день национального торжества в лагере у противника дали повод германскому командованию пустить в ход версию о том, что тогда же был произведен первый штурм Циндао. Это неверно, так же как и утверждение, что 31 октября в бомбардировке участвовала вся осадная артиллерия.

Инженерные работы осадной армии, обеспеченные интенсивной бомбардировкой, пошли более быстрым темпом:

в ночь на 31.10 заложена вторая параллель, ё ё ё 1.11 окончена ё ё ё ё ё 4.11 заложена 3-я последняя параллель, ё ё ё 4.11 на правом японском фланге против насосной станции пробиты проходы через ров, ё ё ё 5.11 закончена 3-я параллель и прорыты подступы к передовому рву крепости,

в ночь на 6.11 пробиты проходы через контрэскарпствую стенку и через проволочные заграждения на дне рва против укреплений № 3, 4 и 5.[212]

Таким образом, если судить по ходу инженерных работ, то уже 6 ноября могла бы состояться решительная атака Циндао. Однако, штурма не последовало, так как японское командование считало незаконченной артиллерийскую подготовку главной атаки. Продолжали сказываться чрезмерная осторожность японцев и боязнь противника.

Дело в том, что длительное молчание германских батарей во время первой генеральной бомбардировки сначала обнадежило японское командование, которое доносило, что «артиллерия противника приведена к молчанию»; однако, как только был сделан перерыв огня, произошло то, что уже многократно демонстрировала военная история: через час (после очистки установок от земли и осколков) немцы, вышедшие из блиндажей, открыли огонь из всех батарей, одновременно начав ремонт тех отдельных установок, которые еще можно было исправить.

Приходится еще раз отметить, что, несмотря на многократные случаи прямых попаданий в бетонные сооружения артиллерийских снарядов, до 280-мм гаубичных включительно, ни одно из основных сооружений не было пробито или разрушено. Только в одном случае свод каземата в пехотном укреплении настолько растрескался, что грозил обвалом, однако, каземат не был покинут до конца осады.

Характер повреждений стен и перекрытий определялся воронкой (максимально до 0,5 м), трещинами, иногда проникавшими почти через всю толщу, и отколом внутреннего слоя и штукатурки в тех местах, где не было швеллерной противоотколочной защиты.

«Концентрированный обстрел навесным огнем самых тяжелых калибров сначала произвел на команды пехотных укреплений очень сильное впечатление. Но настроение опять поднялось, когда стало известно, что бетонные перекрытия выдерживают, по-видимому, даже обстрел 280-мм калибра»{201}. [213]

Но зато все сооружения временного характера (траншеи, пулеметные гнезда, наблюдательные посты, блокгаузы и т. д.) превратились буквально в груду развалин. Дороги и ходы сообщения завалились. Мог функционировать только один наблюдательный пост на укреплении № 2: он единственный был бронирован и потому уцелел.

Особенно пострадала проводная связь, несмотря на то, что она была зарыта в грунт{202}. Начиная с 31 октября, крепостная связь начала разрушаться, и управление частями все более и более затруднялось. Основным средством связи в последние дни Циндао стали ординарцы и мотоциклисты. При этом для преодоления наиболее тяжелых участков, от города до основных фортов, в моменты напряженного огня требовалось несколько часов.

Антенна главной крепостной радиостанции многократно оказывалась поврежденной, но до самого последнего момента ее удавалось восстанавливать.

О фактическом положении в крепости и, в частности, о наличии и расходе боезапаса штаб осадной армии, очевидно, не знал. Японцы предвзято считали, что ослабление огня означает накопление (вернее, сохранение) боезапаса для отражения их штурма, в то время как в действительности уже никакого накопления не было.

Была еще одна причина, по которой ген. Камио откладывал атаку: с осадной артиллерией не все обстояло благополучно.

По-видимому, для перестраховки успеха атаки считалось необходимым окончательно разрушить все оборонительные сооружения, подавить батареи и совершенно деморализовать защитников. А между тем произошла заминка с установкой новейших японских систем 200- и 240-мм гаубиц, впервые вводимых в действие. После первых выстрелов у них просели основания, что свело на нет всю подготовительную работу, и этим системам уже не пришлось принимать участия в операции. Командование осадной армии тщательно скрывало это происшествие от всех, включая и союзных военных [214] представителей при ставке. Японцы уверяли, что эта артиллерия не успела включиться в действие ввиду преждевременного падения крепости{203}.

Немцы утверждают, что под центральные укрепления японские саперы вели подкопы для закладки мин и по ходу работ эти мины могли быть готовы только 9 ноября. Японцы об этом умалчивают по понятным причинам, так как это была еще одна из мер, перестраховывавших неуспех артиллерийского разрушения или пехотного штурма.

2 ноября произошло столкновение на правом фланге крепости.

Германский отряд, выдвинутый за передний край оборонительной линии на восток от форта № 1, в 21 ч. 30 м. был атакован японскими частями от сел. Фудзансе и оттеснен к передовому рву.

Контратака гарнизона, предпринятая на том же участке, была отбита.

4 ноября, после предварительной артиллерийской подготовки, значительно разрушившей вспомогательные укрепления вокруг водокачки на р. Хайпо, японцы атаковали и захватили ее. Небольшой гарнизон укрепления, состоявший из 2 унтер-офицеров и 19 солдат, тяжелым обстрелом был загнан в помещение насосной станции, так как оно было наиболее надежно защищено. После окружения и захвата всего участка гарнизон сдался.

С этого момента город и крепость лишились своего водопровода и перешли на сокращенный водяной рацион за счет накопленных запасов и скважин, имевшихся в городе.

Мост через р. Хайпо, соединяющий участок левого фланга крепости, немцы взорвать не успели, хотя он был минирован. В последующем это облегчило японскую атаку.

В ночь с 5 на 6 ноября японцами была предпринята попытка обойти левый фланг германской оборонительной полосы по отмелям. [215]

«но, — пишут немцы), — она потерпела неудачу под влиянием нашего огня в после того, как очень удачно была взорваны две (обсервационные) мимы, которые там были заложены»{204}.

Теперь, когда противники сошлись вплотную, в течение 4, 5 и 6 ноября на отдельных участках возникли небольшие столкновения, как только огонь осадной артиллерии затихал или переносился в глубину, с тем чтобы саперы могли успешно работать.

Хотя эти частные столкновения дозоров и сапер иногда доходили до рукопашных схваток, все попытки германских источников изобразить их как «безуспешные попытки к штурму», к «прорыву» и т. д. должны быть отвергнуты. Камио ожидал еще более благоприятной обстановки и до 7 ноября включительно не предполагал начинать штурма.

Наконец, артиллерийское кольцо вокруг Циндао почти замкнулось, так как в последние дни японцам удалось доставить несколько полевых орудий на о. Хуандао, в бухте Кяочао, из которых они начали обстрел города с тыла{205}. [216]