Источник - http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/china.htm
ГЭ ХУН
БАОПУ-ЦЗЫ
Глава 12
Хитроумные вопросы
Некто спросил: «Если состояние бессмертных точно можно обрести, то совершенномудрые тоже обязательно совершенствовались бы на этом пути. Однако Чжоу-гун и Конфуций не делали этого. Отсюда можно сделать вывод, что такого пути вообще не существует».
Баопу-цзы сказал в ответ: «Совершенномудрые необязательно являются бессмертными, а бессмертные необязательно являются совершенномудрыми. Судьба совершенных мудрецов такова, что она не предполагает непременного вступления на путь продления жизни. Да и сами они хотели лишь пресечь угнетателей и изгнать разбойников, уменьшить опасности и умиротворить насильников, установить ритуал и создать музыку, произвести законы и распространить учение, исправить несовершенные нравы, изменить недостойные обычаи, устранить свирепых правителей, поддержать неустойчивые царства, повсеместно распространять каноны песен и исторических документов 1, создавать планы и схемы из рек Хуанхэ и Лошуй 2, готовить основополагающие указы, приводить в гармонию оды и гимны 3, воспитывать юных и незрелых, отвечать на обращения послов различных царств; их дымоходы не переставали дымиться, их циновки никогда не остывали. Они твердо придерживались этих дел, не переставая вершить их, они исчерпывали годы своей жизни, без устали занимаясь этими делами. Как же в таком случае они могли запереть свою прозорливость и сокрыть свет своей мудрости, направить внутрь свое видение и обратить вспять остроту своего слуха, предаться занятиям дыхательными упражнениями и гимнастикой дао инь, долго поститься и совершать длительные омовения, скрываться в уединенных покоях и упражнять свое тело, восходить в горы и собирать снадобья, считать вдохи и выдохи и сосредоточивать мысль на божественном, отказываться от злаков и прочищать кишечник?
Ведь самым главным для бессмертных является верная воля и предельная искренность, усердие и отсутствие лености, постоянная умиротворенность и постоянное спокойствие. И если все это обретено, то цель легко достижима даже и без многочисленных талантов. Если же занять высокое положение в обывательском мире, то будет чрезвычайно трудно и обременительно идти великим Дао-Путем. [190]
Изготовить одно великое снадобье, знать важнейшие принципы хранения Одного и пестования духа — непременные условия продления жизни и обретения вечного видения. Но как этим могут заниматься совершенные мудрецы, только и делающие, что бесконечно вершащие мирские дела?
Те, кого обыватели называют совершенными мудрецами, обнаруживают свою совершенную мудрость только в делах правления профаническим миром и ничуть не проявляют совершенную мудрость в делах обретения Дао-Пути. А совершенные мудрецы в области обретения Дао-Пути — это Хуан-ди и Лао-цзы. Совершенные же мудрецы в области дел правления профаническим миром — это Чжоу-гун и Конфуций.
Хуан-ди вначале занимался делами правления, а потом поднялся в горние миры как бессмертный. Это свидетельство наличия таланта одновременно заниматься и тем и другим делом. На священной горе Тайшань выгравированы имена только семидесяти двух императоров и царей древности, а куда больше тех, память о ком исчезла. Но только об одном Хуан-ди написано, что он стал бессмертным. И это верное свидетельство тому, что так оно и было.
Мирские люди, видя, что таланты некоторых мужей в определенной области столь велики, что большинство не могут угнаться за ними, называют таких мужей совершенными мудрецами. Но если это правильно, то тогда и непревзойденного мастера игры в облавные шашки можно назвать совершенным мудрецом в области игры в шашки. Поэтому ныне Янь Цзы-цина и Ма Суй-мина и называют совершенными мудрецами игры в облавные шашки 4. Тех, кто превосходит других в искусстве каллиграфии, называют совершенными мудрецами в области каллиграфии. Поэтому Хуан Сяна и Ху Чжао ныне называют совершенномудрыми каллиграфами 5. Тех, кто превосходит других людей в области рисования и живописи, называют совершенными мудрецами в области живописи. Поэтому Вэй Се и Чжан Мо называют ныне совершенномудрыми живописцами 6. Искусных и утонченных резчиков по дереву называют совершенными мудрецами в области резьбы по дереву. Поэтому Чжан Хэна и Ма Цзюня ныне называют совершенномудрыми деревщиками 7. Поэтому и Мэн-цзы называл Бо-и совершенным мудрецом чистоты, Хуэя из-под Ив — совершенным мудрецом гармонии, а И-иня — совершенным мудрецом исполнения обязанностей 8.
Рассмотрев эти дела подробнее и порассуждав о них, я пришел к выводу, что о совершенномудрых говорят отнюдь не в одном смысле. Ведь Гуншу Бань и Мо Ди — совершенные мудрецы технических изобретений, Юй Фу, Цинь Юэ-жэнь, Хэ и [191] Хуань — совершенные мудрецы в области лечения болезней, Цзы-вэй и Гань Цзюнь — совершенные мудрецы в области астрологии, Ши Су и Синь Ляо — совершенные мудрецы в области гаданий по черепаховым панцирям и тысячелистнику, Ся Юй и Ду Хуэй — совершенномудрые физической силы, Цзин Кэ и Не Чжэн — совершенные мудрецы храбрости и мужества, Фэй Дянь и Куа-фу — совершенномудрые быстроты, Цзы-е и Янь Чжоу — совершенные мудрецы музыкальных звуков, а Сунь У, У Ци, Хань Синь и Бай Ци — совершенные мудрецы в области применения оружия 9.
Совершенномудрые — это наиболее искусные из людей в той или иной области, а отнюдь не только в литературе и учености. Чжуан Чжоу говорил, что и у разбойников есть свой Дао-Путь совершенного мудреца, проявляющийся в пяти принципах 10. Они интуитивно чувствуют, где скрыты сокровища, и это мудрость. Они входят в чужие жилища и не колеблются, и это храбрость. Они выходят оттуда и не боятся, и это долг-справедливость. Они знают, что возможно, а что нет, и это познание. Они делят награбленное, и это гуманность. И никогда не бывало такого, чтобы человек, не овладев этим Дао-Путем, стал великим разбойником Поднебесной».
Некто спросил: «Что касается Дао-Пути совершенного мудреца, то разве можно разделить его на ветви и листья? Его следует рассматривать как целостный и взаимосвязанный. Только в таком случае можно говорить о совершенномудром».
Я ответил: «Среди последователей Конфуция было семьдесят два человека, постигших его учение, и при этом каждый из них получил свою порцию совершенной мудрости учителя. А это показывает, что совершенномудрие делимо».
Еще я сказал: «Янь Юань 11 воплотил в себе всю мудрость Конфуция, но как бы в миниатюре. А это означает, что в совершенномудрии есть различение на обильное и скудное. Вот и «Перемены» гласят: «Дао-Путь совершенного мудреца имеет четыре аспекта: в речах он ценит правильность слов, в делах он ценит изменения, к которым они приводят, в изготовлении орудий он ценит точность их образа 12, в гаданиях на черепашьих панцирях и тысячелистнике он ценит правильность предсказаний». А эти слова ясно доказывают то, что Дао-Путь совершенномудрых делим. И действительно, почему подобное можно говорить об искусных в практике Дао-Пути и его Благой Силы-Дэ последователях святых-бессмертных и нельзя говорить о стремящихся к обретению Дао-Пути совершенномудрых? Ведь если бы не было обретших Дао-Путь совершенномудрых, то разве могли бы Чжоу-гун и Конфуций стать [192] совершенномудрыми, занимающимися делами приведения в порядок дел мирского правления? Если же существует не один тип совершенномудрия, то почему следует требовать, чтобы каждый человек объединял свои дела с делами государственного служения?
В соответствии с учением канонических книг бессмертных все люди, обретшие состояние бессмертного, при своем рождении получили особую судьбу и специфическую пневму святых-бессмертных. Такая пневма дана им природой. Уже пребывая в утробе матери, они содержат в себе веру в природу Дао-Пути. И когда они узнают о даосизме, их сердце начинает любить его практику, и тогда они встречают мудрого учителя и от него непременно получают способ обретения бессмертия. Если это не так, то нет ни веры, ни исканий, а если есть искания, то все равно нет обретения. «Канон нефритовой печати» в разделе о главенствовании судьбы гласит: «Удачи и беды человека определяются в день его зачатия получением той или иной пневмы, ниспосылаемой сверху созвездиями; эта пневма есть семенная эссенция созвездий. Если из созвездия исходит пневма совершенной мудрости, то рождается совершенномудрый; если пневма мудрости, то рождается мудрец; если пневма литературного таланта, то рождается человек, наделенный литературным талантом; если пневма воинственности, то рождается человек с талантом военного 13; если пневма знатности, то рождается знатный человек; если пневма богатства, то рождается богатый; если пневма плебейства, то рождается плебей; если пневма бедности, то рождается бедняк; если пневма долголетия, то рождается долгожитель; если пневма бессмертного, то тогда рождается бессмертный».
Кроме того, есть созвездия святых-бессмертных совершенных мудрецов; есть созвездия совершенных мудрецов, занимающихся мирскими делами правления; есть созвездия совершенных мудрецов, совмещающих и то, и другое; есть созвездия, дающие знатность, но не дающие богатства; есть созвездия, дающие богатство, но не дающие знатности; есть созвездия, дающие и знатность, и богатство; есть созвездия, дающие вначале богатство, а потом бедность; есть созвездия, дающие и бедность, и плебейство; есть созвездия, дающие и богатство, и знатность, но не до конца; есть созвездия, дающие преданность и сыновнюю почтительность; есть созвездия, дающие горести и бедствия. Все множество комбинаций здесь невозможно перечислить, поэтому я ограничиваюсь этим беглым обзором. Но в любом случае жизнь человека коренится в предустановленной судьбе, именно об этом говорит Чжан Чэ-цзы 14.
Если человек не получил судьбы святого-бессмертного, то он никогда не будет иметь влечения к делам бессмертных и не [193] станет любить их. И никогда не бывало такого, чтобы человек, не имея влечения и любви, начинал искать этого, и никогда не бывало такого, чтобы человек не начинал искать, но получал. С древности до нашего времени всегда находились люди, наделенные возвышеннейшими талантами и мудростью, но не верившие в бессмертных, и вместе с тем бывали самые посредственные и заурядные люди, учившиеся пути бессмертных — и обретавшие бессмертие. Первые хотя и знали чрезвычайно много, но пренебрегали делами бессмертных; вторые не постигли очень многого, но всесторонне познали главный принцип пути бессмертных. Разве этому есть какое-либо другое объяснение, кроме предустановленной судьбы?
Даосы всегда стремились хранить в тайне драгоценные знания об искусствах Дао-Пути. Они чрезвычайно долго отбирали среди своих учеников самых наилучших и только после этого устно сообщали им важнейшие сведения и давали наставления. Неужели же эти знания могли быть доступны мирским людям, которые не верили и не искали? Чего бы ради даосские наставники стали разговаривать с ними? Ведь их невозможно изменить и сделать верующими: при любых попытках наставить их они станут только глумиться и поносить истины учения. Поэтому мужи, обретшие Дао-Путь, ходят с мирскими людьми по разным тропам, останавливаются в разных местах, не выказывают никакого желания говорить с ними и всячески избегают общения между собой. Даже расстояние в тысячу ли не считают они достаточным, чтобы удалиться от нападок и бремени забот и тревог. Даже то, что они оставляют следы на разных тропах, не считают они достаточным для избавления от мерзости клеветы и поношений. Знатности мало, чтобы соблазнить мужей Дао-Пути; богатства мало, чтобы они изменили свой образ жизни. Так неужели же эти мужи стали бы по собственной воле обращаться к обывателям, говоря: «Я обладаю способом обретения бессмертия»? Вот почему Чжоу-гун и Конфуций никогда не имели возможности узнать о пути обретения бессмертия.
При этом надо отметить, что Чжоу-гун и Конфуций были обладателями возвышенных талантов и великими учеными, далеко отстоявшими от достоинств обычных людей. Поэтому они не занимались ни одним из всего множества ничтожных дел, таких как жонглирование шариками, игры с мечами, хождение по лезвиям ножей, втискивание крупных вещей в узкие щели, лазание по занавесям, метание дисков, акробатические номера на столах, повисание над бездонными пропастями, плавание в неизмеримых по своей глубине пучинах Люйляна, поднимание тяжестей в тысячу пудов, хождение по горящим углям, дрессировка тигров и [194] леопардов или ловля летящих стрел. Обычные люди умеют все это, а Чжоу-гун и Конфуций не умели, но разве из того можно сделать вывод, что они уступали людям толпы? А еще менее они умели делать следующее: знать мысли других людей, определять, куда побежит блоха, определять через стену, какого цвета предмет — пурпурного или киноварно-красного, находить определенный стебелек в густом лесу, узнавать названия книг, лежащих в запертом шкафу, находить скрытые в земле клады, определять птиц и зверей, живущих в лесных чащобах, или рыб и черепах, обитающих в глубинах водных пучин, — ведь если спросить у Чжоу-гуна или Конфуция обо всех этих существах, о том, много их или мало, о том, есть ли вообще такие твари или же их нет, то они отнюдь не смогут исчерпывающе рассказать об этом. А что уж говорить о вещах более далеких и загадочных?
Если совершенные мудрецы не поедят, то они проголодаются; если не попьют, то почувствуют жажду; если обожгутся, то почувствуют ожог; если окажутся на морозе, они замерзнут; если их ударят, то им станет больно; если ранят, то их плоть будет уязвлена; а чем дольше они живут, тем сильнее стареют. Когда их жизненная сила уменьшается, они заболевают, когда их пневма пресекается, они умирают. А это значит, что того, в чем они не отличаются от простых людей, много, а того, в чем совершенномудрые превосходят последних, — мало. Поэтому все, в чем совершенные мудрецы оставляют простых людей далеко позади, — это только величина их таланта и глубина их мысли, способность красиво говорить и искусно владеть кистью, целостность их добродетели и чистота их поведения, совершенство их образования и широта их познаний. Но разве может быть такое, чтобы они не упустили ни одного дела? Они всемерно заняты составлением кодексов ритуалов и норм поведения, вопросами умиротворения верхов и облагодетельствования народа. Так не чрезмерным ли будет требование обременить их еще знанием пути продления жизни и обретения бессмертия? Знать все об этих двух областях — делах правления и пути бессмертных — не слишком ли это много даже для совершенных мудрецов?
Я слышал, что речи о высшем противны уху обывателя, а правдивые слова ненавистны толпе. Однако я надеюсь, что когда мужи-конфуцианцы прочтут, что я написал, они не сочтут, что я хулю совершенномудрых. Разве я клевещу на них? Я только хочу всесторонне и до конца рассмотреть суть проблемы, но когда проблема всесторонне рассмотрена и ее суть до конца исчерпана, то может показаться, что я клевещу на Чжоу-гуна и Конфуция. [195]
Мирские люди говорят, что совершенные мудрецы ниспосланы нам Небом и что они особые, божественно одухотворенные существа, для которых нет ничего неизвестного и ничего невозможного. Люди настолько трепещут перед именами совершенномудрых, что даже не осмеливаются проверить их славу при помощи фактов, и только говорят, что раз совершенные мудрецы чего-то не могли сделать, то другие люди и подавно не смогут, и что раз совершенные мудрецы чего-то не познали, то другие люди и подавно этого познать не смогут. Ну не смешно ли это?!
Ныне я собрал воедино сведения о близких к нам событиях, чтобы опровергнуть эти взгляды, и надеюсь, что смогу внести полную ясность в этот вопрос.
Птица с горы Ваньшань кричит так же, как человек, продающий в рабство своих родных, чтобы похоронить умерших, но Конфуций ничего не знал об этом, и только Янь Хуэй смог объяснить ему характер услышанных криков, — разве это не так? 15 Когда он услышал, как плачет женщина на горе Тайшань, то он тоже не знал причины ее скорби, и только после того, как спросил ее, узнал, что тигр сожрал трех человек из ее семьи и поэтому-то она и не уходит с горы; только когда женщина ответила ему, он узнал об этом 16. Когда Конфуций увидел, что ловец воробьев ловит только желторотых птенцов, то не мог понять причины этого обстоятельства, пока ловец сам не объяснил ему, что к чему 17. Когда Конфуций хотел похоронить свою мать, то не знал, где находится могила его отца, и только посторонние люди объяснили ему, где ее найти. Потом могильный курган обрушился, но Конфуций также ничего не знал об этом, пока ему не рассказали ученики; тогда Конфуций залился слезами 18. Подозревая, что Янь Юань украл пищу, Конфуций притворился, что хочет принести ее в жертву предкам и погадать о бренности и тщете присвоенного имущества 19. Когда сгорела конюшня, Конфуций не знал, пострадали ли от этого кони и люди, и Янь Юань должен был сообщить ему, что при пожаре были жертвы 20. Конфуций объехал семьдесят с лишним чжоуских государств, но не знал заранее, удастся ли ему где-нибудь получить назначение на службу. Оставаясь без использования и здесь и там, он так быстро переезжал с одного места на другое, что циновки, на которых он сидел, не успевали согреваться. Не зная, что люди из местности Куан будут угрожать ему, Конфуций спокойно путешествовал по тем землям 21. А поскольку он расспрашивал Лао-цзы о древних ритуалах, то и о ритуалах он знал далеко не все 22. Он расспрашивал Тань-цзы о чиновничьих должностях, называемых именами птиц, а это значит, что он знал не все и о чиновничьих [196] должностях 23. Во время одного из своих путешествий он не знал, где найти брод, и вынужден был спрашивать об этом других людей; не знал он и того, что люди, к которым он обратился с вопросом, обманут его и не объяснят ему дорогу, — ведь если бы он все это знал, то не стал бы никому задавать вопросов 24. Когда он сходил с колесницы, чтобы подойти к человеку, певшему о фениксе, то не знал, что тот не остановится поговорить с ним 25. Он был на аудиенции у Нань-цзы, но не знал, что от встречи с ней не будет проку 26. Вообще же, всех примеров такого рода даже нельзя и перечислить, так почему же надо удивляться только тому, что Конфуций не знал способов обретения состояния бессмертия?
И еще конфуцианцы-обыватели говорят: «Если совершенные мудрецы чего-то не могли, то другие люди тем более не смогут». Народ данов живет в воде 27, лянская матушка превратилась в огонь 28, Бо-цзы выдерживал крайнюю степень жара 29, Чжун-ду терпел самый жестокий мороз 30, Цзо Цы совершил освобождение от трупа посредством меча и обрел бессмертие 31, Гань Ши целый год воздерживался от пищи 32, Фань И ударили топором, но не причинили ему никакого вреда 33, Бе Лин трупом плыл по реке, но воскрес 34, Шао-цянь держал в повиновении сотню демонов 35, Чан-фан сокращал расстояния во время своих странствий 36, Чжун-фу умел прикинуться дикой уткой 37, а Чжан Кай одним выдохом создал облака и туман 38. Но никто не слышал, чтобы Чжоу-гун и Конфуций могли сделать что-либо подобное».
Некий обыватель сказал: «Чжоу-гун и Конфуций могли сделать все это, но не делали, вот и все».
Я сказал ему в ответ: «Об этом не найти ничего в мудрых сочинениях, но можно узнать из пустой болтовни. Ведь и я могу взять и сказать, что Чжоу-гун и Конфуций умели летать, паря в небесной выси, что они могли облететь все восемь пределов мироздания или же что они могли изливать дождь из облаков, передвигать горы, чтобы вырыть колодцы, да, что они были способны на все это, но просто этого не делали. Каков же, по-вашему, порог достоверности, если мы отказываемся считать ее критерием факты, сообщенные в авторитетных текстах? Так ведь и я могу заявить, что Чжоу-гун и Конфуций стали бессмертными и вознеслись на небо. Но я думаю, что это не способ для наставления мира. Я боюсь, что если все люди будут твердо знать, что бессмертие можно обрести, то они перестанут заботиться о пропитании, откажутся служить государству и отправятся жить среди горных пиков и глубоких потоков, чтобы там совершенствоваться в практике этого пути; боюсь, что в таком случае семьи лишатся сыновей и внуков, а государство — чиновников и министров, [197] преданность и сыновняя почтительность будут забыты и великие принципы морали спутаны. Поэтому, могу я сказать, Чжоу-гун и Конфуций и скрыли то, что они стали бессмертными, ничего не сказав об этом людям. Они сделали вид, что умерли, а на самом деле вознеслись ввысь как бессмертные. Если я начну заявлять такое, то каким образом вы сможете опровергнуть меня? А ведь в этом нет ничего невероятного!
В «Каноне Духовной Драгоценности» 39 есть три главы, называющиеся «Истинный механизм», «Равновесие» и «Передача способа летящей черепахи». Все они посвящены искусствам бессмертных. Когда в скале вырубали камни на строительство дворца царя государства У 40, то за одним из камней обнаружили золотые таблички с текстом пурпурного цвета, который никто не мог прочитать. Тогда их передали гонцу, которого отправили к Чжун-ни, Конфуцию. Гонец, однако, обманул Чжун-ни, сказав ему: «Царь У на досуге отдыхал во дворце. Вдруг в покое появилась красная птица 41, державшая в клюве эту книгу, а потом она улетела, оставив текст царю. Государь не понял ее содержания и послал меня в дальнюю дорогу, чтобы просить вас объяснить, что к чему». Конфуций взглянул на текст и сказал: «Это способы одухотворенной драгоценности и методы продления жизни. Ее скрыл от любопытных взоров великий Юй, который отшельничал в местности, где много разных вод. Он по своему возрасту сравнялся с Небом и Землей, и тогда его призвали к небесному двору в Пурпурный Дворец. Юй преобразился в бессмертного и спрятал этот текст, запечатав его камнем в славных горах. Ныне красная птица принесла его, что, видимо, означает, что Небо даровало ее вам'.
Если порассуждать об этих словах, то нам станет понятно, что сяский 42 Юй обрел бессмертие и что Конфуций знал об этом. Как знать, не совершенствовался ли тайно и сам Конфуций в практике этого пути? Если в связи с этим мы вернемся к вашему утверждению, что совершенномудрые не делали ничего такого, то мы уже не сможем сказать, что они поступали так из-за недейственности. То, что люди любят или ненавидят, отличается в зависимости от личности человека: одному нравится одно, другому — другое, но когда нечто предъявляют людям прямо в лицо, то как им не поверить в это? Если некая идея соответствует представлениям человека, то он охотно принимает ее, сколь бы ничтожной она ни была. Если же идея не соответствует духу человека, то он не станет изучать ее, сколь бы великой она ни была. Ведь бывают даже люди, которые любят горькое и терпеть не могут сладкого, а уж число тех, кто ради выгоды отбрасывает долг, вообще неизмеримо. „С точки зрения совершенных мудрецов, [198] драгоценностью является высокое положение, но подавляющее большинство простых людей назовут самым ценным богатство». И еще говорится: «Богатство и знатность — вот чего желают люди» 43, А вот в древности цари и императоры передавали престол посторонним, и те отказывались принять его, предлагали людям величайшие сокровища среди четырех морей, и они не брали их, а уж тех, кто отказывался от должностей трех герцогов и девяти министров или поворачивался спиной к нефриту и шелку, предпочитая уединение в горной выси или лесной глуши или простые радости жизни рыбака, и вообще не счесть. И еще говорится: «Мужчины, женщина, еда, питье — вот в чем заключаются великие желания рода человеческого» 44. А значит, если удовлетворены плотские влечения, то люди не будут поносить власти, а если они получат вкусную еду, то забудут все невзгоды. Но ведь трудно перечислить и все до одного имена тех, кто отказался от сладкой еды и прекрасных вещей, отверг услады с женами и наложницами, предпочитая удалиться в уединение, пестовать свою безбрежную мысль 45, находить радость в созерцании собственной тени и, забывая об изысканных вкусах, наслаждаться бегом прозрачных потоков. Человеческие чувства стремятся к румяным лицам и смазливой внешности, легким и мягким женским телам и статным фигурам, но император Хуан-ди взял в жены уродливую Мо-му, а чэньский маркиз пожалел презираемую Дунь-ся 46.
Поскольку все люди ценят благоуханные запахи, то они считают драгоценностями благовонную серу, благоухающее золото, грибную орхидею, сапотовое дерево, темную желчь, су-цзяо, цзян-ли, цзе-чэ, бледную весеннюю орхидею и осеннюю орхидею 47. Эти вещества и растения ценятся людьми наравне с нефритом и яшмой, но женщины, живущие в приморских землях, обожают своих провонявших мужей и никогда не стремятся расстаться с ними. Чжоуский Вэнь-ван любил непритязательные сушеные овощи и не соглашался заменить их на изысканный вкус мясных блюд. Вэйский император Мин-ди любил звук молотков и резцов и не собирался менять их на гармоничную мелодию инструментов из нитей и бамбука. У каждого человека свои вкусы и [199] пристрастия, и разве можно найти нечто, относительно чего все люди были бы едины в их мнении?
Случилось так, что Чжоу-гун и Конфуций не верили в путь бессмертных. Но ведь и солнце с луной освещают не все, и даже для совершенномудрых остается нечто неизвестное. Так разве из того, что совершенномудрые чего-то не делали, можно заключать, что в Поднебесной нет бессмертных! Ведь это все равно что обвинять солнце, луну и звезды в том, что они не могут осветить место под опрокинутой плошкой!»
Комментарии
1. Имеются в виду конфуцианские Каноны поэзии и истории («Ши цзин» и «Шу цзин») как основа основ конфуцианской культуры и конфуцианского учения о государстве.
2. Имеются в виду Хэту и Лошу, таинственные схемы, содержащие тайны порядка триграмм и гексаграмм «Канона Перемен» (подробнее см. выше). Здесь о них говорится как о символе учения о переменах, основе основ традиционного для Китая учения о мире.
3. Оды и гимны (я сун) — разделы «Канона поэзии»: великие оды (да я), малые оды (сяо я) и гимны (сун).
4. Янь Цзы-цин (Янь У) — человек из царства У (III в.), прославившийся своим умением играть в облавные шашки (вэй ци).
Ма Суй-мин — имеется в виду или Ма Хэ (Ма Сян-хоу), или свитский цзиньского Чжао-вана Луня по имени Ма Лан. Оба жили в III в. и славились своей игрой в шашки.
5. Хуан Сян (Хуан Сю-мин) — знаменитый каллиграф из царства У (III в.)..
Ху Чжао (Ху Кун-мин) — земляк Гэ Хуна (из Чжичуаня), был искусен в каллиграфии и картографии.
6. Вэй Се — художник начала IV в., писал портреты даосов и буддийских монахов. Знаменитый живописец V в. Гу Кан-чжи считал его своим учителем. Его картины не сохранились.
Чжан Мо — известный художник того же времени.
7. Чжан Хэн (78-139 гг.) — выдающийся ученый-астроном, математик и поэт эпохи Поздней Хань. Был также искусным резчиком по дереву.
Ма Цзюнь (III в.) — выдающийся инженер эпохи Троецарствия. Прославился своими работами в области оружейного дела, оборонной техники и судостроения. Один из предшественников в изобретении компаса.
8. Хуэй из-под Ив (лю ся Хуэй; Чжань Цинь) — сановник из княжества Лу эпохи Чунь-цю, прославившийся своей верностью и преданностью и сравниваемый за это с древним Бо И. Его поведение неоднократно одобряли Конфуций и Мэн-цзы.
И-инь — преданный советник и верный помощник основателя государства Шан-Инь Чэн-тана и его преемников (XVI-XV вв. до н. э.).
9. См. коммент. 80 к гл. 8.
Юй Фу, Цинь Юэ-жэнь, Хэ и Хуань — знаменитые врачи древности Юй Фу, Бянь Цюэ, И-хэ и И-юань. Подробнее см. коммент. 29 к гл. 5.
Цзы-вэй и Гань Цзюнь — астрономы древности. Оба жили в период Чжань-го: Цзы-вэй в царстве Сун и Гань Цзюнь (Гань-гун, Гань Дэ) в царстве Ци.
Ши Су и Синь Ляо — знаменитые гадатели и сановники государства Цзинь в эпоху Чунь-цю. Упоминаются в «Цзо чжуань» и «Го юй».
Ся Юй и Ду Хуэй — знаменитые силачи древности. Первый из них жил в царстве Чжоу, а второй — в Цинь (эпохи Чжань-го и Чунь-цю).
Цзин Кэ — знаменитый мститель древности, предпринявший по предложению яньского принца Даня попытку убить Цинь Шихуан-ди (III в. до н. э.).
Не Чжэн — храбрец эпохи Чжань-го, убивший министра царства Хань по имени Куй.
Фэй Лянь — знаменитый бегун эпохи последнего шан-иньского царя Чжоу Синя (XII-XI вв. до н. э.). Был казнен чжоуским У-ваном.
Куа-фу — мифический бегун времен императора Яо; соревновался в беге с солнцем.
Цзы-е (он же Ши Куан) — см. коммент. 3 к гл. 9. Янь Чжоу (Цзи Чжа; Янь Чжоу-лай) — знаменитый музыкант и знаток музыки из княжества У (эпоха Чунь-цю).
Сунь У (VI-V вв. до н. э.) и У Ци (V-IV вв. до н. э.) — знаменитые древнекитайские полководцы, стратеги и теоретики военного искусства, мыслители военной школы (бин ши).
Хань Синь — хуайиньский маркиз (хоу), сподвижник основателя династии Хань Лю Бана. Одержал победу над его главным соперником Сян Юем (III-II вв. до н. э.).
Бай (Бо) Ци — полководец эпохи Чжань-го (царство Цинь). Одержал победу над войсками царств Чжао, Вэй и Хань.
10. Чжуан Чжоу — имеется в виду даосский философ Чжуан-цзы.
Здесь Гэ Хун приводит цитату из гл. 10 «Чжуан-цзы» «О взламывании сундуков», где разбойник Чжи сравнивает принципы «морали» бандитской «субкультуры» с пятью постоянствами конфуцианской этики, устанавливая их полный параллелизм.
11. Янь Юань (Янь Хуэй) — любимый ученик Конфуция, живший в бедности и умерший молодым.
12. Здесь обыгрывается значение слова «образ» (сян): облик, внешний вид, соответствующий ритуальным нормам древности, и образ как синоним гуа, триграмм и гексаграмм «Канона Перемен».
13. Здесь присутствует характерная для китайской культуры оппозиция «гражданский — военный» (вэнь — у), причем слово вэнь (гражданский) означает также литературу, письменность, культуру, литературный талант. Китайская цивилизация всегда отдавала предпочтение гражданскому перед военным.
14. Чжан Чэ-цзы (Чжан Тележник) — персонаж «рассказов о чудесном» современника Гэ Хуна Гань Бао («Записки о поисках духов», «Coy шэнь цзи», цзюань 10); они доступны на русском языке в переводе Л. Н. Меньшикова (см. примеч. 1 на с. 9). Имя Чжан Чэ-цзы здесь употреблено как синоним рока и предопределенности: еще до своего рождения он давал в долг деньги, потому что такова была его судьба, также получение от него денег было написано на роду его должников.
15. Данный сюжет рассказывается в произведении Лю Сяна «Шо юань» и в ханьском апокрифе «Кун-цзы цзя юй» («Речения семьи Конфуция»). Однажды Конфуции услышал странные звуки, но не понял их природы. Его ученик Янь Хуэй (Янь Юань) сказал, что кто-то плачет, прощаясь навеки со своими детьми, ибо эти звуки напоминают ему крик птицы с горы Ваньшань, птенцы которой навсегда покидают ее, улетая за море. И действительно, оказалось, что это был плач человека, вынужденного из-за нищеты продать своего единственного сына, чтобы иметь средства на похороны отца.
16. Сюжет из конфуцианской канонической книги «Записи о ритуале» («Ли цзи»; гл. «Тань гун», ч. 2).
17. Сюжет из сочинения «Шо юань». Ловец воробьев сказал Конфуцию, что желторотого птенца не поймаешь благодаря высокому титулу, а вот высокий титул благодаря желторотому птенцу получить можно.
18. Сюжет из «Записей о ритуале» (гл. «Тань гун», ч. 1).
19. «Весны и осени господина Люя» («Люй ши чунь-цю», гл. 17). Янь Хуэй ответил Конфуцию, что подобное жертвоприношение неуместно и будет неблаговещим. Конфуций убедился в невиновности своего любимого ученика.
20. См. «Суждения и беседы» («Лунь юй»), гл. X, 12: «Когда сгорела конюшня, то учитель, вернувшись из дворца, спросил: «Есть ли пострадавшие люди?», но не спросил про лошадей».
21. «Суждения и беседы», гл. IX, 5; XI, 22. В последнем случае между Конфуцием и Янь Хуэем произошел такой разговор: Конфуций сказал своему ученику, что он боялся, что тот погиб. Янь Хуэй ответил: «Если вы живы, то как бы посмел я умереть».
22. Версия о том, что Конфуций во время путешествия в царство Чжоу беседовал там с Лао-цзы о ритуале и расспрашивал его об этом предмете, восходит к «Жизнеописанию наследственного дома Конфуция» из «Исторических записок» Сыма Цяня
23. Об этом говорится в летописи «Цзо чжуань» (17-й год Чжао-гуна).
24. «Суждения и беседы», гл. XVIII, 6. Данный пассаж интересен и тем, что два человека отказываются сообщить Конфуцию, где брод через реку, по принципиальным соображениям: первый — из-за того, что если Конфуций — совершенный мудрец, то должен и сам знать это, а второй — из-за неприятия учения Конфуция как суетного и направленного на вмешательство в естественный ход событий.
25. «Суждения и беседы», гл. XVIII, 5. Конфуций услышал, как Цзе Юй, «безумец из Чу» (видимо, один из «протодаосов», носитель отразившейся в «Чжуан-цзы» чуской шаманистической и отшельнической традиции «юродства»), пел песню о фениксе, и хотел поговорить с ним, но тот ускорил шаг и ушел.
26. «Суждения и беседы», гл. VI, 26. Нань-цзы — наложница вэйского князя Лин-гуна, фактически узурпировавшая престол. Некоторые ученики Конфуция роптали, что Конфуций нашел возможным пойти к ней на аудиенцию.
27. Даны — фантастический народ, живущий за южными морями в воде, словно рыбы.
28. Лянская матушка — персонаж «Жизнеописаний бессмертных» («Ле сянь чжуань»), жизнеописание Сяо-фу.
29. Бо-цзы (или Ю Бо-цзы) — подробнее см. гл. 15 «Баопу-цзы», где говорится, что он мог летом в шубе стоять у раскаленной печи и не чувствовать жара.
30. Чжун-ду (Ван Чжун-ду) — даос эпохи Хань. Император Юань-ди (48-33 гг. до н. э.) проверил его нечувствительность к холоду, приказав ему в морозный зимний день ездить на колеснице по замерзшему дворцовому озеру Куньминху. Он также нагим лежал на льду этого озера. См. коммент. 84 к гл. 8.
31. Цзо Цы — даосский маг и бессмертный (II-III вв.), один из предшественников Гэ Хуна. Совершил «освобождение от трупа» (ши цзе): умерев и воскреснув, когда диктатор Цао Цао пытался казнить его. См. также коммент. 33 к гл. 2.
32. Гань Ши — даос из Тайюаня (III в.). Овладев искусством дыхательных упражнений, мог вообще обходиться без еды.
33. Фань И — человек, наделенный паранормальными способностями из государства Линьиго, расположенного в южных морях. О Фань И сообщается также в главе «Описание Линьиго» («Линьиго чжуань») «Истории Цзинь» («Цзинь шу»).
34. О Бе Лине см. коммент. 69 к гл. 8 (история, связанная с началом правящего дома царства Шу и воцарением императора Ван-ди, увидевшего плывущий по реке труп Бе Лина).
35. Шао-цянь — см. коммент. 64 к гл. 8.
36. Чан-фан (Фэй Чан-фан) — даосский маг конца правления династии Хань. Его биография имеется в «Истории Поздней Хань» («Хоу Хань шу») и в «Жизнеописаниях святых-бессмертных» («Шэнь сянь чжуань»).
37. Чжун-фу (Ли Чжун-фу) — в «Жизнеописаниях святых-бессмертных» о нем рассказывается, что он лишь немного учился даосским искусствам, но уже умел становиться невидимым и превращаться в животных.
38. Чжан Кай (Чжан Ба) — даосский маг и чудотворец. Его жизнеописание есть в «Истории Поздней Хань».
39. «Канон Духовной Драгоценности» («Лин бао цзин») — один из важнейших даосских текстов, на основе которых позднее (около 380 г.) потомок Гэ Хуна Гэ Чао-фу создал даосскую школу Линбао (Духовной Драгоценности), хотя се номинальным основателем адепты этой школы полагали двоюродного деда Гэ Хуна, знаменитого даосского мага, считающегося в даосизме бессмертным Гэ Сяо-сянь (Гэ Сюань, Гэ Сянь-гун).
40. Царство У — одно из государств чжоуского Китая эпох Чунь-цю и Чжань-го. Располагалось на юге тогдашнего Китая (территория провинций Чжэцзян и Цзянсу).
41. Красная птица (ни цяо) — сакральный символ юга и первоэлемента «огонь».
42. Ся — полулегендарная династия, первое государство в Китае, основанное на династийном принципе. Его создателем считается усмиритель потопа Великий Юй, получивший престол от Шуня и передавший его своему сыну (до 216 г. до н. э.).
43. См. «Суждения и беседы» («Лунь юй»), гл. IV, 5.
44. См. «Записи о ритуале» («Ли цзи»), гл. «Ли юнь».
45. Намек на знаменитое высказывание Мэн-цзы о необходимости взращивать безбрежную пневму (ян хао жань чжи ци). См. коммент. 15 к гл. 1.
46. Мо-му (Матушка Мо) — четвертая наложница мифического императора Хуан-ди, которую тот выбрал за добродетель, а не за красоту лица.
Дунь-ся. — Вельможа из Чэнь (Чэнь-хоу) времен Чжань-го взял в жены уродливою Дунь-ся за ее добродетель (см. «Весны и осени господина Люя», «Люй ши чунь-цю», гл. «Юйхэ»).
47. Здесь перечислены различные экзотические благовония, по большей части ввозимые в Китай из дальних мест, включая Римскую империю (страна Да Цинь), откуда, например, ввозили стиракс (смолу дерева ликвидамбар) и некоторые другие вещества.
