Источник - http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/china.htm
РУССКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В XVIII ВЕКЕ
ТОМ I
1700-1725
№ 241
1723 г. ноября 18. — Реляция агента Л. Ланга императору Петру I о переговорах в Селенгинске с цинскими представителями относительно выдачи перебежчиков
/л. 58/ Перевод с реляции Лоренца Ланга из Селенгинска от 18 ноября 1723 году, полученной в Москве 27 февраля 1724 году.
Вашему императорскому величеству всеподданнейше доношу, коим образом перваго числа сего ноября два из Китая сюды прибывшия мандарины со мною видиться желали. И я их того же дня в квартиру свою призвал. И они о имеющей комисии своей следующим образом мне объявили, а имянно:
Понеже китайской министериум уже разнократно по указу его богдыханова величества о беглых пред двумя годами из Мунгальской степи ханских подданных как письменно, так и словесно здесь представлял, а на то ни подлинного ответу, ни же обнадеживания ко возвращению оных не получил, того ради помянутой министериум по полученной при китайском дворе ведомости (что здесь обретающийся дворянин Степан Фефилов по указу вашего императорского величества оное дело [389] розъискать имеет) паки резолюцию принял посылку сюды отправить, и что они, мандарины, в Мунгальском трибунале к тому назначены и сюды отправлены, дабы или помянутых беглых людей или имянной ответ, зачем оные удержаны, отсюды в Китай привесть могли.
На что я им во ответ дал, что вашего императорского величества указ /л. 58об./ о том уже имеем, по которому в том деле по силе постановленного мирного трактата поступать повелено, как скоро тот розыск окончится. Но понеже помянутой Фефилов оной еще до окончания не привел, что они до того времяни здесь пребыть изволили, и что тогда имеющие их кредитивы приняты и вящее изъяснение в том им дано будет.
На что оные мандарины, которые свою комисию на письме не имели, объявили, что в Мунгальском трибунале незапотребно разсудили о тех беглых более писать, ибо де в Селенгинску и без того довольно известны, столь кратно о том писано.
Против того объявил я им, что им всемерно надлежит комисию свою на письме показать, еже доныне непременной обычай был, дабы всяким, из Китая з делами чрез границу отправленным, комисии письмянно объявлять, а без того им веры ять неможно и о их комисиях разговор с ними иметь нельзя.
И понеже они признали, что от вышеозначенного Трибунала погрешение учинено, того ради первый из них, имянем Фулой, сказал, что он, однакоже, умолчать не дерзает, чтоб то, что ему приказано тому, до которого сие дело касается, явно не объявить, а имянно, что его богдыханово величество ныне такое намерение восприял, что в случае, ежели оные беглые подданные /л. 59/ возвращены не будут и оное дело приятно не окончится, то возжелательной вечной мир, яко недействительный, почитать будут.
Но по указу ли тот мандарин такие слова говорил или токмо от себя вымыслил, о том подлинно уверить не могу, ибо такая гордость в речах у китайского народу небезобыкновенна. И хотя китайской двор законной претензии на всех тех беглых людей иметь чает, то, однакоже, оное дело со временем инако окажется, ибо по словесному известию от дворянина Фефилова, токмо около 36 человек явилось, которые при заключении мира вашего императорского величества подданные не были.
Сверх тех еще 47 человек тангутинских ламасов или попов идолопоклонских у него в записке находятся (Напротив на полях помета красным карандашом: N. В.), которых китайцы за беглых почитать не будут и не могут, понеже оные доныне с мунгалами и братами, в степи живущими, туды и назад всегда без задержания через границу езживали для управления у тех народов идолопоклонской службы. И о таких людех никогда запрос учинен не бывал.
Я також де оным мандаринам изъяснился, что ежели впредь кто от его богдыханова величества или по указу его обыкновенным образом, то есть с письменным кредитивом, сюды прибудет, то такой по всемилостивейшему вашего императорского величества указу и по силе мирных трактатов и отправлен будет. И что ваше императорское величество, /л. 59об./ яко во всем свете славный и сильный император, то, что в вечном мирном заключении постановлено, ненарушимо содержите.
Ноября в 3 день оные же мандарины, паки ко мне пришедши, объявили, что они намерились на другой день паки отсюды в Пекин возвратиться с тем ответом, которой они здесь получили.
Я бы оных так нареченных депутатов за их прежним разговором здесь задержать велел до получения от вашего императорского величества всемилостивейшаго указу, когда бы из того злаго следования не опасался, и особливо понеже здешное место не токмо не укреплено, но [390] також де за командрованным отсюды в Россию знатным числом молодых людей безлюдно; сверх того амбары, в которых большая часть вашего императорского величества караван обретается, на поле стоят и воровским нападением мунгалов без трудности ограблены быть могли бы, и я бы тем не заслужил вашего императорского величества гневу.
О войне между Китаем и Калмаками они же, мандарины, мне сказали, что контыш ныне крайним образом трудится мир постановить, и что он ради того дважды депутатов (посланников) в Пекин отправлял к его богдыханскому величеству с представлением вечного мира и с прошением, дабы полномочного министра к нему прислать соизволил для заключения оного мира, и что он тогда обязуется чрез такого /л. 60/ министра китайскому двору такой секрет открыть, которой он собственным посланником своим поверить не хотел. На что будто того часу полномошный министр из Пекина к нему и послан и доныне для заключения мира тамо обретается.
Ноября в 4 день оные мандарины паки отсюды в Китай поехали, чая, что после Нового году с надлежащими кредитивами сюды же возвратятся, о чем я впредь всеподданнейше доносить буду.
Лоренц Ланге.
АВПР, ф. Сношения России с Китаем, 1723 г., д. № 3, лл. 58-60. Перевод с немецкого яз.
Подлинник на немецком яз. — Там же, лл. 54-57.
Черновик перевода. — Там же, лл. 61-64.
Копия перевода. — ЦГАДА, ф. Сенат, оп. 2, кн. 56, лл. 238-241 об.
