Источник - http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/china.htm
РУССКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В XVIII ВЕКЕ
ТОМ II
1725-1727
№ 153
1726 г. мая 26. — Реляция С. Л. Владиславича-Рагузинского в Коллегию иностранных дел из Иркутска о смерти караванного комиссара С. М. Третьякова
/л. 30/ Державнейшая императрица и самодержица, государыня всемилостивейшая.
Дерзаю вашему императорскому величеству при сем приключить дупликат с подданнейшей моей реляции, писанной в Государственную Иностранных дел коллегию сего месяца 6 дня под нумером 4-м (См. док. № 146) Сим же доношу, что я получил письменное известие от господина агента Лоренца Ланга по отъезде ево отсюда с пути из урочища Голоуснова (Письмо от 15 мая 1726 г. (см.: АВПР, Сношения России с Китаем, 1726 г., д. № 6, л. 13)), также и от посланного моего Андрея Лаврентьева до Пекина из Селенгинска, что волею божиею комисар Степан Третьяков 2 числа сего месяца на Стрелке при короване скоропостижною смертью умре, и караван вашего императорского величества остался без комисара, хотя и имеется при оном довольство целовальников, которые о смерти ево, комисара, писали к вышеписанному агенту Лангу из Стрелки сего месяца 3 дня (См. там же, л. 14-14 об.). А я оное письмо получил чрез нарочного куриера, посланного от него, господина Ланга. С которых писем при сем за известие приключаю копии (См. там же, д. № 4, л. 32-32 об.), также копию с письма моего, писанного во ответ Лоренцу Лангу с сержантом Ножневым (См. там же, л. 32 об. – 33 об.), которой [324] отсюду отпущен, что я разсудил за благо к нему, агенту, писать о том караване за лучшею осторожность высокого интереса вашего величества, ис которого да благоволит Государственная Иностранных дел коллегия быть известна и ежели разсудит за благо послать нового комисара, приискав доброго и искусного человека, и когда такой комисар отпущен будет, дабы повелено было ему ехать на почте с наивящшим поспешением, чтоб как скорее мог прибыть на границу (Напротив на полях: N. В.) и тот караван ведать и о всем поступать, что надлежит к лутчей пользе государственного интереса, снабдя новою инструкциею. Ежели двор китайский пропустит караван в Пекин, дабы он имел старание исполнять по данной инструкции прежде бывшему комисару Третьякову. Ежели же в Пекин (чего не дай боже) не пропустят, и в таком случае, чтоб повелено /л. 30об./ было ему, комисару, казенные товары по некоторой доли посылать в Ургу повсегодно, хотя по цене на 50 000 рублев каждой год, с таким определением, когда первая доля продастся и назад возвратится, то другую посылать, дабы за мешкотою времене казенных товаров совсем не потерять, наипаче мяхкую рухлядь, которая близко пяти лет обретается на границе, ибо ежели китайцы или мене или хотя и по моем прибытии в Пекин каравана не пропустят, то не будет добрый знак врученной мне комисии при дворе китайском ко исполнению. А в Ургу сего месяца руских купцов пропустили и, как сказывают, больши 300 телег торговых разных людей, которые с шесть месяцов жили на границе, пропущены ж, токмо в Китаи ни единого человека еще не пускают. Урга ж, разумеется, мунгальские владетели, которой народ непостоянный, хотя и подданные богдыханова величества. Я по подданнейшей моей верности предлагаю, что такой великой караван вдруг послать в Ургу (ежели двор китайский в приеме оного в Пекин откажет) небезопасно: 1) что такое число товаров ни по какой цене в Урге вдруг продать не можно; 2) хотя малую несклонность китайцы покажут в негоциации при дворе со мною, в таком случае могут мунгалы караван разграбить или задержать под притчиною войны или какого иного протеста. Я по моей должности не оставляю предлагать мое мнение, а все полагаю на премудрое предусмотрение вашего императорского величества. А ежели прежде прибытия нового комисара двор китайский позволит принять караван, то я намерен в таком нужном случае принять /л. 31/ смелость за лучший интерес вашего величества учредить новым комисаром по указу Дмитрея Молокова, тобольского жителя, которой первым целовальником при том караване обретается, и сказывают, что человек в торговом деле искусный не меньше умершаго Третьякова. Над ним же будет призирать агент Ланг и сержант Ножнев, с определением, дабы в Пекин путь свой восприяли и протчее все чинили, что должность надлежала умершаго Третьякова по данной ему инструкции, чтобы затем и паки караван на границе не остановить, ибо за такою остановкою могли бы произыйти превеликия убытки и мог бы двор китайский сыскать протест и пока оной караван не принять.
На сию мою реляцию подданнейше прошу милостиваго решения и о всем определения. И что ваше величество милостивым указом повелит о том караване, то прошу, да благоволит Государственная Иностранных дел коллегия писать сибирскому губернатору князю Михайлу Владимировичю, також и ко мне, одним штилом, дабы в небытности одного мог исполнять другой и чтоб низачем тот караван не остановить. А грамоты вашего императорского величества адрисовать сибирскому губернатору с повелением, дабы ко мне надлежащее отправил немедленно, где я буду обретаться, чтоб тот караван или от [325] вышеписанного губернатора, или от мене был известен о определении высокого указа вашего императорского величества.
Господа же комисары, которые к разграниченью определены, и по сей число сюды не бывали, также и полковник Бухолц с полком. Посланный куриер от господина Ланга в Пекин в месяце апреле за моим приемом и пропуске каравана до Пекина пропущен, а назад еще не возвратился. О другом же куриере, посланном от мене после моего сюды прибытия до Пекина ж, токмо имею ведомости, что переехал за границу в Ургу, а будет ли /л. 31об./ пропущен от тамошнего хана ко двору китайскому, не описався, или не будет, не имею известия. И что будет следовать, подданнейше впредь донесть не оставлю. О смерти вышеписанного комисара и о протчем, что к тому делу касается, дерзнул я донесть в моей реляции вашему величеству в Высокоправительствующий Сенат 1, также и в Государственную Коммерц-коллегию 2 для скораго о том определения, которые реляции при сем же приключаю, а надлежат ли оные ко отданию или не надлежат, да благоволит Государственная Иностранных дел коллегия учинить по своему премудрому разсмотрению.
Вашего императорского величества всеподданнейший раб Сава Владиславич.
Saua Vladislauich.
Из Иркуцка, 26 мая 1726.
На л. 31 об. под текстом: Получено с почты московской августа 18-го 1726.
АВПР, ф. Сношения России с Китаем, 1726 г., д. № 4, л. 30-31 об. Подлинник.
Запись в журнале. — Там же, д. № 18, л. 73 об. – 75; выписка. — Там же, д. № 4, л. 34-36.
Опубл.: Сборник Русского исторического общества. Т. 56. СПб., 1887, с. 146 (в изложении).
Комментарии
1. Реляция Владиславича в Сенат (АВПР, ф. Сношения России с Китаем, 1726 г., д. № 18, л. 75 об. – 77. Журнальная запись) была оглашена в Верховном тайном совете 28 сентября 1726 г. Краткое содержание реляции опубликовано в приложении к протоколу Верховного тайного совета от 28 сентября 1726 г. (Сборник Русского исторического общества. Т. 49, СПб., 1885, с. 145-146).
2. Реляция получена в Коммерц-коллегии 23 августа 1726 г. (АВПР, ф. Сношения России с Китаем, 1726 г., д. № 1, л. 42).
