Источник - http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/china.htm
РУССКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В XVIII ВЕКЕ
ТОМ III
1727-1729
№ 4
1727 г. мая 10. — Письмо С. Л. Владиславича-Рагузинского к сибирскому губернатору М. В. Долгорукову о перенесении переговоров из Пекина на р. Буру
/л. 83/ Высокосиятельнейший князь Михайло Владимирович, сибирский губернатор, мой особливой благодетель (В копии (см. легенду) обращение опущено).
Извествую вашему сиятельству, что прошлаго году, месяца августа с речки Буры на моем походу в Пекин писал я вашему сиятельству пространно (См.: РКО в XVIII в. Т. 2. Док. № 191), после того для пресечения кореспонденции двора пекинского ниже к вашему [42] сиятельству писал, ниже от вас, государя моего, какова письма получил. Того ради сим объявляю, что я жил в Пекине семь месяцов 1, хотя под видом почтения больше за караулом, нежели на свободе. И по многых конференциах с их министрами, по их гордых и неправедных запросах дело государственое в Пекине в совершение привесть не мог. О пропуске каравана слышать не хотели, ниже о протчых делах прежде окончания разграничения Мунгальской землицы, которым разграничением и неправедным замыслом всяким образом трудятся российскую границу притеснить и немалое число пограничных земель и подданных оторвать, для того в Пекине окончить было невозможно, токмо протчые дела постановлены на меру, а о границе послано со мною три верховные министра на границу для разграничения и будто во всем праведного окончания, а потом заключения трактата о всем. А ежели на границе не согласимся, в таком случае все протчее словесное постановление останется без действа, и будем описыватися з дворами.
И уже ныне четырнатцатой день что я путьшествую з довольством подвод с вышеписанными тремя министрами 2, у которых с немалым домогательством выходил пашпорт и подводы почтовые до границы секретарю Глазунову з двумя челядники, которого сегодни отпущаю верхом до Селенгинска, и с оным пишу мою подданнейшую реляцию ея императорскому величеству в Государственую иностранных дел коллегию, при сем приключеную (См. док. № 3), прося ваше сиятельство, дабы оную как ноискорее и наилутче разсудите за благо отпустить до Москвы или до Санкт-Питербурха в Государственую иностранных дел коллегию, /л. 83об./ которая реляция не без нужды двору для известия 3.
Господину камисару Колычеву пишу (См.: ЛВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1727г. Д. 11. Л. 85об. — 87об.), секретарю Глазунову приказываю, дабы согласно с пограничными команданты и жители готовили к моему прибытию на границу все оное, что принадлежит к порядочному разграничению, и дабы мене встретили на речке Буре, где я остановлюся с китайскыми министрами и где имеют быть конференции как с китайскими министрами, так и с мунгальскими владельцы о постановлении границы и всех протчих дел. Того ради пишу, дабы пограничные пребывали в добром порядку, ссоры и задору не чинили б, а были б готовы к миру и к порядочному разграничению, также и к обороне, ежели неприятель наступать будет по своим гордым запросом, хотя по видимому и они не желают войны, однако ж чрез принуждения трактатов хотели б выиграть и Российское империум притеснить, того для и караван не пропущают.
Торговое дело в Пекине пришло в последное мизериум и разорение для двух причин: первое, за тиранское владетельство нового хана; второе, за множеством мяхкой рухляди, что чрез Ургу привозится, и кленуся самим богом, что в Сибире куплено за 100 рублев, то ныне в Пекине продается за 50 рублев и то на товары; и я принужден, и свита больше третьей долы нашых вещей назад привесть. И ежели граница и окончится и каравану учинится пропуск, а указом ея императорского величества мяхкой рухляди чрез Ургу пропуск не закажется, то не для чего и караваны отпущать в Китай, понеже иново, кроме убытка, принесть не могут. /л. 84/
А когда буду на границе, то принужден жить на степи с 120 персонами моей свиты, с комисаром Колычевым, с агентом Лангом и с секретарем Глазуновым до окончания дела и разграничения земель, в которых немалые трудности преизвети (Так в тексте) могут, на что призываю вспоможение божие, а чем окончится, время открыет, тогда пошлю нарочного куриера к вашему сиятельству и к двору и буду писать обстоятельно. А ежели на границу позовет нужда [43] илибо о чем требовать буду от пограничных командантов и комисаров, наипаче годовое жалованье мне и свите по определению высокомочного указу ея императорского величества, ежели время продлится, чем бы мог в таком случае на степи прекормить себе и свиту, понеже разграничение — дело великое и не может быть в таком дальном разстоянии без медления и лишных трудов. А хан китайской приказал своим министром, ежели я не буду жить на границе до окончания дела, чтоб ничево не делали и возвратилися б в Пекин, которому и я слово дал жить на границе до окончания.
*Прошу ваше сиятельство, моего милостивого государя, не оставить мене от своей любезнейшей кореспонденции, наипаче уведомить мене о всем том, что разсудите за пользу государственного интересу и моей партикулярной информации, за что я потщуся вашему сиятельству, государю моему, взаимно отслужить.
По сих с наивящшим респектом пребываю вашего сиятельства, моего государя и благодетеля дображелательный и верный слуга.
Господин агент Ланги вся моя свита вашему сиятельству свои униженные поклоны представляют.
Из Гобейской степи от урочища Гурбан-Толгой, мая 10 дня 1727 г.* (В копии (см. легенду) эта часть текста опущена)
АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1727 г. Д. 11. Л. 83-84. Запись в журнале.
Копия (По листам и под текстом копии скрепа: Секретарь Иван Глазунов) // Там же. Д. 9. Л. 25-26.
Комментарии
1. См. коммент. 2 к док. № 3.
2. См. коммент. 16 и 17 к док. № 3.
3. В ответном письме М. В. Долгорукова от 5 августа 1727 г. из Тобольска сообщается, что курьер А. Рупышев привез комментируемое письмо и реляцию (док. № 3) Владиславича в Тобольск 8 июля 1727 г. в отсутствие Долгорукова и в тот же день отправился из Тобольска, чтобы доставить реляцию в Коллегию иностранных дел. Долгоруков вернулся в Тобольск 30 июля 1727 г. (АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1727 г. Док. № 22. Л. 23-24).
