СЫМА ЦЯНЬ
ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАПИСКИ
ШИ ЦЗИ
ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Кули ле чжуань - Жизнеописания жестоких чиновников 1
Конфуций говорил: «Если управлять [народом] с помощью закона, а выправлять его с помощью наказаний, то народ будет избегать [закона] и потеряет стыд. Если управлять с помощью добродетели, а выправлять с помощью ли, тогда [у народа] появляется стыд и он управляем» 2.
Учитель Лао говорил: «Высокая добродетель не выпячивает себя, поэтому она истинная; низкая добродетель не упускает случая показать себя, поэтому она ложная». [И ещё:] «Чем больше законов, тем больше преступников» 3.
Я, тайшигун, скажу так.
Как же верны эти слова! Законы и указы являются лишь инструментом управления и не могут быть источником совершенного правления. В недавние времена сеть [законов] плотно охватила Поднебесную 4. Однако зло и ложь процветали, верхи и низы были расколоты, и дошло до того, что положение стало непоправимым. Управляли тогда так: дули на кипящую воду, вместо того чтобы потушить огонь, не проявляли ни энергии, ни решительности. Зло смогло победить, ему потакали и были довольны! Слова о добродетели потонули в дурных делах. Недаром [Учитель] говорил: «Что касается судебных тяжб, то я, как и другие люди, старался их избегать» 5. «Ведь когда рядовой чиновник слышит о Великом Пути, он только смеётся» 6. И это не пустые слова. Поднимаясь, дом Хань отказался от жестоких законов в пользу справедливых, убрал показное и стал поддерживать истинное. Допускались послабления в применении законов, система правления укреплялась, до преступлений дело не доходило, простой народ обрёл покой. Так стало видно, в чём корень зла 7.
Во времена Гао-хоу только жестокие чиновники получали титулы и земельные пожалования, третировали членов императорской фамилии, преследовали заслуженных государственных мужей. Когда род Люй потерпел поражение, стали разыскивать и уничтожать семьи всех тех, кто получил титулы и земельные пожалования [при Гао-хоу]. Во времена Сяо Цзина жестокие методы управления без колебаний применял Чао Цо 8, что отражало свойства его характера. Вспыхнул бунт семи княжеств, и весь гнев обрушился на Цо. Он был казнён. После этого восстания появились такие деятели, как Чжи Ду и Нин Чэн.
Чжи Ду был уроженцем Яна 9. В качестве лана служил Сяо Вэнь-ди. При Сяо Цзине Ду занял пост чжунланцзяна. [Временами он] осмеливался открыто поучать императора и критиковать сановников двора. Он нередко сопровождал [государя в прогулках] по парку Шанлинь. [Однажды фаворитка] Цзя-цзи направилась в уборную, и туда неожиданно ворвался дикий кабан. Государь посмотрел на [Чжи] Ду, но тот бездействовал. Государь решил сам схватить оружие, чтобы помочь Цзя-цзи. Ду пал ниц перед государем и сказал: «Потеряем одну фаворитку, заменим другой, разве мало в Поднебесной таких, как Цзя-цзи? Если вы, Ваше Величество, сами будете с этим управляться, то что же будет с храмами ваших предков и с государыней-императрицей?!» Государь отступился, а кабан убежал. Когда государыня узнала [про случившееся], она пожаловала Ду сто цзинейзолота. С этого момента Чжи Ду стали больше ценить [при дворе].
Род Цзянь в Цзинани насчитывал триста с лишним семей, был влиятельным и [отличался] хитростью. [Даже чиновники, получающие по] две тысячи даней [зерна], не смели им приказывать. Вот почему Цзин-ди назначил [Чжи] Ду тайшоу Цзинани. Прибыв в область, [Ду] жестоко расправился с главами рода Цзянь, остальные в страхе [покорились]. Через год с лишним в области никто не осмеливался подобрать оброненное, начальники соседних областей трепетали перед Ду как перед важным сановником.
Ду был человеком смелым, обладал сильным характером, был неподкупен, не использовал служебное положение в личных целях, присланные подарки не принимал, просьб не рассматривал. Часто он говорил о себе: «Когда я служу, то поворачиваюсь спиной к родне. И до самой смерти я намерен исполнять свой долг чиновника, не считаясь с женой и детьми».
[Вскоре] Чжи Ду перевели на пост чжунвэя. [В это время] чэнсян Тяо-хоу достиг высокого положения 10 [и держался] надменно, но Ду [позволял себе] приветствовать его лишь наклоном головы. В то время люди вели себя бесхитростно, опасались навлечь на себя наказания и подчинялись властям. Но [Чжи] Ду предпочитал жёсткие или предупредительные меры; действовал [он только] по законам, не делая исключений [даже] для знати. Лехоу и члены императорской фамилии смотрели на него косо и прозвали его хищным ястребом.
Когда Линьцзян-ван 11 был призван в столицу, чтобы ответить на обвинения, [предъявленные ему] чжунвэем, он попросил дать ему ножичек и кисть, чтобы написать повинную государю. Но [Чжи] Ду запретил своим чиновникам [давать ему письменные принадлежности]. [Однако] Вэйци-хоу тайно послал человека снабдить Линьцзян-вана [необходимым]. Тогда Линьцзян-ван сумел написать повинную государю и вслед за тем покончил с собой.
Доу-тайхоу, узнав [об этом], пришла в негодование и попыталась, используя строгость законов, преследовать Ду. Но Ду уволился со службы и вернулся домой. И тогда Сяо Цзин-ди направил к нему уполномоченного представителя предложить пост тайшоу Яньмэня 12, а также предоставил сопровождающих чиновников для удобного следования к [месту] службы.
[Вожди] сюнну, издавна наслышанные о решительности Чжи Ду, отдали приказ войскам на границе отойти со своих позиций, и, пока Чжи Ду был жив, они не приближались к Яньмэню. Сюннусцы изготовили [деревянного] идола, похожего на Чжи Ду, и приказали конникам на скаку стрелять [по нему] из лука, но те настолько боялись [Чжи Ду], что не могли попасть в цель. Он стал предметом постоянного беспокойства сюнну. Доу-тайхоу в конце концов [добилась обвинения] Ду [в нарушении] ханьских законов. Цзин-ди сказал [ей]: «Ду - преданный нам чиновник», - и намеревался освободить его. Доу-тайхоу заявила: «А разве [погибший] Линьцзян-ван не был верным подданным?» И тогда Чжи Ду казнили.
Нин Чэн был выходцем из Жана 13. Он служил ланом и ечжэ у Цзин-ди. Отличался дружелюбием и, пока был мелким чиновником, верно служил старшим. Когда же возвысился, то стал держать подчинённых в ежовых рукавицах. Действуя умело и изворотливо, он добился влияния и постепенно дослужился до поста дувэя Цзинани, где Чжи Ду служил [тай]шоу. Вначале он, как и многие предыдущие дувэи, ходил [из дома] в свою служебную резиденцию пешком. На приём к Чжи Ду он являлся как [рядовой] лин, выражая этим своё преклонение перед руководителем области. Когда Чэн появился [в Цзинани], Ду уже добился успеха в карьере. [Чжи] Ду был наслышан о репутации [Нин Чэна] и потому приветливо встретил [его]. Они подружились. Через какое-то время Чжи Ду был казнён. Потом в Чанъани ближайшее окружение [государя] и его родичи стали часто и грубо нарушать законы. Поэтому государь призвал Нин Чэна [в столицу] и поставил его чжунвэем. В управлении [Нин Чэн] подражал Чжи Ду, и, хотя по бескорыстию он не мог с ним сравниться, все члены царского дома и влиятельные люди были напуганы.
Когда У-ди 14 взошёл на трон, он перевёл [Нин Чэна] на пост нэйши. Родственники [императора] по материнской линии часто жаловались на Чэна. Его подвергли наказанию, обрив голову и надев на шею колодки. В это время [любой из] девяти цинов, обвинённый в преступлении, заслуживающем смертной казни, редко подвергался наказанию. Чэна же наказали весьма жёстко. Он понимал, что не вернёт [себе доброго имени], и поэтому изменил внешность, обманным путём выправил документы и покинул пределы застав, вернувшись домой. Он говорил [так]: «Чиновник, не дослужившийся до оклада в две тысячи даней, или торговец, не наживший десяти миллионов, не может называться достойным человеком». В то время [Чэн] занял деньги, купил поле на склоне горы [площадью] более тысячи цинов 15 и нанял несколько тысяч бедняцких семей. Через несколько лет объявили амнистию. К тому времени [Нин Чэн] владел [состоянием в] несколько тысяч золотых, был защитником слабых и боролся с сильными, [ибо хорошо знал] достоинства и недостатки чиновничьего [управления]. Когда он выезжал, его сопровождали нескольких десятков всадников. Среди чиновников и в народе он стал более влиятельным, чем глава области 16.
Чжоуян Ю был сыном Чжао Цзяня, брата матери Хуайнань-вана 17, обладавшего титулом Чжоуян-хоу 18. Вот почему Ю стал носить фамилию Чжоуян. Ю как члена [императорского] рода назначили на должность лана. Он служил Сяо Вэню и Цзин-ди. Во время правления Цзин-ди [Чжоуян] Ю был назначен главой области. Когда на престол взошёл У-ди, чиновники строго придерживались законов, а [Чжоуян] Ю среди чиновников, получавших по две тысячи даней [зерна], отличался жестокостью и своеволием. В отношении тех, кто вызывал у него симпатию, он вольно трактовал законы и [освобождал их] от наказания. Тех, кто был ему неприятен, Ю беспощадно карал, злоупотребляя законом.
В своей области он позволял себе преследовать влиятельных лиц. Будучи главой области, относился к дувэю как к линам. [Позднее,] став дувэем, явно притеснял тайшоу, вторгаясь в круг его обязанностей. Вместе с Цзи Анем 19 испытывал неприязнь к Сыма Аню 20, преступавшему закон. Все они входили в число чиновников, получавших две тысячи даней [зерна] в год. Если всем троим приходилось ехать в одном экипаже, то [Цзи Ань и Сыма Ань] не смели держаться за передний поручень, показывая, что они ниже [Ю] по статусу.
Позднее [Чжоуян] Ю стал дувэем Хэдуна. Он боролся за власть с [тай]шоу Шэн Ту-гуном 21. Они подавали жалобы, [обвиняя] друг друга в преступлениях. [В результате] Шэн Ту-гун был осуждён, но [из чувства] справедливости не желал смириться с наказанием и покончил с собой, а [Чжоуяна] Ю казнили на рыночной площади.
Со времени Нин Чэна и Чжоуян Ю [нарушений] стало ещё больше, люди ловко обходили законы, а большинство чиновников стали действовать по примеру Чэна, Ю и им подобных.
Чжао Юй был уроженцем Тай 22. Он служил помощником чиновника в столичном управлении, [затем] стал линши у тайвэя [Чжоу] Я-фу. Когда Я-фу стал чэнсяном (150 г.), Юй стал его помощником, при дворе все считали его честным и беспристрастным. Но Я-фу не выдвигал его, говоря: «Я прекрасно понимаю, что Юй не нанесёт вреда, однако он слишком прямолинеен в исполнении писаных законов, ему нельзя доверять высокий пост». При нынешнем государе Юй отличался тем, что очень много работал над дворцовыми документами и постепенно достиг поста юйши. Государь считал его способным, и [Юй] дошёл до поста тайчжундафу. Совместно с Чжан Таном он обсуждал и разрабатывал законодательство, действующее и поныне. Чиновники доводили [новые законодательные акты] до [сведения] сянов и цзяньсы. Применение законов ужесточилось именно с этого времени.
Чжан Тан был выходцем из Ду 23. Его отец служил чиновником в столичном управлении Чанъани. Когда Тан был ещё ребёнком, отец, [как-то] уезжая, поручил ему приглядывать за домом. Вернувшись, он обнаружил, что крысы стащили мясо. Отец разгневался и побил Тана палкой. [Тогда] Тан открыл погреб, добрался до крыс, а также до остатков мяса, подал [самому себе] жалобу на крыс, допросил их под пытками, составил протокол допроса, провёл расследование, определил меру наказания, постановил взыскать с крыс мясо и закончил судебное дело казнью разрыванием во внутреннем дворе. Его отец всё видел и, наблюдая это судебное дело, [решил], что [его сын] похож на прирождённого чиновника по уголовным делам. [Отец] был поражён и велел [Тану] письменно изложить основы уголовного законодательства. После смерти отца Тан стал чиновником в Чанъани и прослужил долгое время.
Чжоуян-хоу [Тянь Шэн] 24 был одним из цинов. В прошлом случилось так, что он попал в тюрьму в Чанъани; и [Чжан] Тан всячески старался ему помочь. Когда [Тянь Шэн] сталхоу, он сохранил дружеские отношения с Таном, и того повсюду принимали как знатного человека. Тан служил у нэйши, был мелким чиновником у Нин Чэна; известный своей честностью, он был назначен смотрителем кладовых. [Затем] его перевели на должность вэя в Моулине, где он управлял императорской усыпальницей.
Когда Уань-хоу стал чэнсяном (135 г.), он призвал Тана к себе [на службу] чиновником и в удобный момент рекомендовал его Сыну Неба на должность юйши для ведения судебных дел. [Тан] занимался делом императрицы Чэнь 25 по обвинению её в колдовстве, выявив всех её сообщников. Тогда государь признал его способности, и [Тан], постепенно продвигаясь [по службе], достиг поста тайчжундафу. Совместно с Чжао Юем он приводил в порядок законодательство; его задачей было ясно изложить тексты законов; он строго относился к своим подчинённым. Впоследствии Чжао Юй продвинулся по службе и занял [сначала] пост чжунвэя, затем - шаофу, а Чжан Тан стал тинвэем. Они были в добрых отношениях, и [Тан] относился к Юю как к старшему брату. Юй был человеком скромным. С тех пор как он стал чиновником, в его доме не было гостей-приживал. Гуны и цины приглашали его к себе, но Юй никогда их к себе не звал. [Он] всегда отказывал просьбам бинькэ своих друзей, предпочитал одиночество и ни под кого не подлаживался. Вникал в суть законов, однако не пересматривал судебных дел и требовал от подчинённых [тщательно разбираться во всех] опасных преступлениях 26.
[Чжан] Тан был человеком хитрым и [умел] ловко манипулировать людьми. Будучи [ещё] мелким чиновником, он занимался [расследованием] захватов [чужой собственности] и имел дела с богатыми чанъаньскими торговцами Тянь Цзя и Юй Вэн-шу. Став же одним из девяти цинов, по всей Поднебесной завёл связи с образованными людьми и дафуи, хотя по своим душевным качествам им не соответствовал, пытался походить на них.
В то время государь обратил [своё] внимание на судебные записи. [Чжан] Тан занимался уголовным законодательством и хотел привести его в соответствие с принципами древних. Поэтому он попросил боши и их учеников использовать [извлечения из] Шаншу и Чунь-цю, чтобы Судебный приказ мог беспристрастно решать сложные дела. В соответствии с докладом [государю] предполагалось вменить в обязанности тинвэю прежде всего отделять истину от наслоений. После того как правитель принимает решение,тинвэй оформляет судебный вердикт в полном соответствии с законом, причём формулировка должна быть ясной и убедительной. Доклад тинвэя вызвал нарекания [императора], и Тан принёс ему свои извинения. Для того чтобы создать [новый] документ, который бы соответствовал пожеланиям императора, тинвэй привлёк лучших судейских чиновников различных рангов. Он сказал им так: «Документ был создан мною, но раз император недоволен, то я не буду его использовать, глупо упорствовать». [После этого] его проступок был прощён. Был подан новый доклад, и император его одобрил, сказав: «Прежний доклад ты подал, не разобравшись, из судейских никто другой не смог бы этого сделать».
Если хотят рекомендовать чиновника, то прежде всего говорят о его достоинствах и скрывают недостатки. Когда улаживают то, за что император хотел наказать, - это тяжёлое преступление судейских чиновников. То, за что император пожелал простить, - это легко им прощается. Суд над влиятельным человеком непременно сопровождается извращением закона. Нижестоящий слаб и бессилен; даже если текст [его] обращения совершенен по форме, решение принимается с учётом мнения вышестоящего. А [Чжан] Тану всё всегда прощалось 27.
Когда Тан стал крупным чиновником, он продолжал совершенствоваться, общался с бинькэ, поил их и кормил. Заботливо опекал детей своих бывших подчинённых, работавших мелкими чиновниками, и [своих] бедных родственников. Когда он отправлялся с визитом к сановникам, его не могли остановить ни холод, ни жара. Тан всегда следовал букве закона, стремился к беспристрастности. Тем и прославился. Был строг на службе, но многие чиновники были преданы ему, он также пользовался авторитетом среди интеллектуалов. Чэнсян [Гунсунь] Хун не раз признавал его достоинства.
Позднее, когда он разбирался с судебными делами о мятежах в Хуайнани, Хэншани и Цзянду, он досконально их изучил. И Янь Чжу, и У Бэя государь намеревался освободить. [Но Чжан] Тан возразил: «У Бэй находился у истоков мятежа, а [Янь] Чжу посылал соглядатаев в императорский дворец. Если их отношения с чжухоу очевидны, но их не казнить, то впоследствии невозможно будет управлять [государством]». Тогда государь согласился, что содеянное является преступлением. Это судебное дело и другие, ему подобные, были поставлены [Чжан Тану] в заслугу и выдвинули его в число сановников 28. Постепенно его карьера шла вверх, и он был переведён на пост юйшидафу.
В это время Хуньсе[-ван] и другие [сюнну] сдались [ханьцам]. Хань провела большой поход против сюнну 29. От стихийных бедствий пострадали земли к востоку от гор; бедноте пришлось бежать с насиженных мест. Они попали в полную зависимость от властей на местах, но в уездных закромах было пусто. Тогда обратились за высочайшим разрешением на литьё серебряной монеты весом до пяти шу и на введение монополии на выварку соли и выплавку железа, изъяв [доходы от этого] у крупных торговцев 30. Выпустили указ, предписывающий доносить на уклоняющихся от налогов. Прижали богатеев, лишали их состояния, используя ложные обвинения в нарушении закона. Каждый день Сын Неба с таким интересом выслушивал доклады Тана о государственных расходах, что забывал о еде. Хотя должность чэнсяна была важнее, никакие дела в Поднебесной не решались без [Чжан] Тана.
Байсины испытывали тревогу за свою жизнь, [вспыхивали] беспорядки, уездные власти увеличили поборы, отбирали последнее, продажные чиновники грабили [народ], и его жизнь была как наказание. Начиная от гунов и цинов и ниже, до простого народа, все надеялись на Тана. Когда Тан заболел, Сын Неба лично навестил его, таково было уважение к нему.
Когда сюнну прибыли [в столицу] с просьбой о мире, основанном на родстве, сановники обсуждали это в присутствии государя. Боши Ди Шань заявил: «Мир, основанный на родстве, [нам] выгоден». Государь спросил, в чём выгода. Шань ответил: «Армия - орудие убийства, не следует часто пускать его в ход. Гао-ди намеревался покарать сюнну, [но] был полностью окружён под Пинчэном, поэтому пошёл на заключение мира, основанного на родстве. При Сяо Хуй[-ди] и Гао-хоу в Поднебесной царил покой. Во времена Сяо Вэнь-ди [снова] решили заняться сюнну, и [наши] северные окраины опустели, а армия испытала лишения. Во времена Сяо Цзин[-ди] У и Чу [приняли участие в] мятеже семи княжеств. Цзин-ди метался от дворца к дворцу, испытывая страх в течение нескольких месяцев. После разгрома У и Чу Цзин-ди не заговаривал о военных делах. Поднебесная [достигла] богатства и процветания. Ныне вы, Ваше Величество, подняли войска, чтобы ударить по сюнну, [склады] Срединного государства пусты, жители пограничных окраин пребывают в крайней нужде. Поэтому лучше уж мир, основанный на родстве». Государь обратился к Тану. Тан ответил: «Это [речи] глупого конфуцианца, он ничего не понимает!» Ди Шань сказал: «[Я], ваш слуга, несомненно, глуп, [но] предан [вам], что же касается юйшидафу Тана, то его преданность ложная. Взять, к примеру, то, как Тан наводил порядок в Хуайнани и Цзянду: [он] подвёл чжухоу под особо жёсткие статьи закона, разорвал родственные связи, использовал недовольство окраинных подданных. Я, ваш слуга, точно знаю, что Тан предан только на словах». Государь [от гнева] изменился в лице и сказал: «[Если] я пошлю вас руководить какой-нибудь областью, сможете ли там одолеть разбойников?» [Ди Шань] сказал: «Не смогу». [Государь] спросил: «А в каком-нибудь уезде?» Ответ был: «Не смогу». [Государь] вновь спросил: «А на какой-нибудь заставе?» Шань, прикинув свои возможности, решил согласиться на скромный пост и ответил: «Смогу». Тогда государь отправил Шаня защищать границу. Через месяц с небольшим сюнну убили Шаня и скрылись. С тех пор чиновники пребывали в страхе.
Тянь Цзя, кэ [Чжан] Тана, хоть и был торговцем, обладал высокими моральными качествами. Вначале, когда Тан ещё был мелким чиновником, их дружба основывалась только на денежных отношениях; когда же Тан стал сановником, Цзя считал своим долгом призывать Тана к примерному поведению и предостерегал от ошибок, поскольку был по характеру человеком прямым.
Тан умер через семь лет службы на посту юйшидафу.
Ли Вэнь, уроженец Хэдуна, в прошлом имел разногласия с [Чжан] Таном; впоследствии, став личным секретарём императора, [продолжал таить] злобу и, пользуясь положением, несколько раз отправлял доносы на Тана, [но] не смог предъявить достаточно доказательств. У Тана был любовник Лу Е-цзюй, служивший ему секретарём; он знал об [этой] несправедливости по отношению к Тану и велел человеку послать донос на Вэня. Дело передали [Чжан] Тану. Тан расследовал его и вынес Вэню смертный приговор, но догадывался, что это устроил Е-цзюй. Правитель спросил: «Есть ли у этого дела реальные основания?» Дрожа от страха, Тан доложил: «Причина - в ненависти бывших друзей Вэня» 31.
Когда Е-цзюй тяжело заболел и пребывал в доме старосты одного из предместий [столицы], Тан сам навещал больного и растирал ему ноги.
В Чжао было налажено литьё металла. Ван неоднократно вёл тяжбы с тегуанем, но Тан каждый раз отклонял претензии Чжао-вана. Чжао-ван пытался уличить Тана в преступных деяниях. Е-цзюй не раз обвинял Чжао-вана [в нарушении закона]. Чжао-ван возненавидел его и составил доклад на имя императора, где говорилось: «Тан является Вашим высокопоставленным чиновником, [но когда] секретарь Е-цзюй заболел, Тан дошёл до того, что приезжал к нему растирать ноги. Подозреваю, что [Тан] способен и на большие преступления». Дело передали в Судебный приказ. Когда Е-цзюй умер от болезни, к делу привлекли его младшего брата, который служил даогуанем. Тан арестовал даогуаня, но обнаружилось, что это младший брат Е-цзюя. Тогда Тан попытался скрытно ему помочь, но это не удалось. Не зная об этих попытках, младший брат Е-цзюя возненавидел Тана и послал к императору человека сообщить о том, что донос на Ли Вэня был составлен совместно Таном и Е-цзюем. Дело передали Сянь Сюаню. Некогда Сюань имел разногласия с Таном, но, получив это дело и тщательно его изучив, хода ему не дал.
Банда преступников выкопала монеты из гробницы Сяо Вэня. [Из-за этого] чэнсян [Чжуан] Цин-ди 32 прибыл ко двору, условившись с Таном совместно принести извинения [императору]. Перед аудиенцией у государя Тан решил, что чэнсян обязан регулярно инспектировать усыпальницы и просить прощения должен только он. [Тан] извиняться не стал, а чэнсян принёс извинения, и император направил юйши расследовать это дело. Тан намеревался привлечь чэнсяна к ответственности за случившееся [с гробницей]. Чэнсянбыл озабочен ситуацией. Трое его чжанши, пострадав от Тана, вознамерились погубить его.
Уроженец [области] Куайцзи чжанши Чжу Май-чэнь издавна считался знатоком Чунь-цю. Чжуан Чжу послал человека побеседовать с Май-чэнем, который завоевал расположение Чжу после беседы о Чу цы («Чуских строфах»), [и в результате] чжанши 33 стал тайчжундафу. В то время Тан [служил] мелким чиновником и падал ниц перед такими, как Май-чэнь. Позднее, когда Тан стал тинвэем и занимался расследованием хуайнаньского дела, [он] утеснял Чжуан Чжу, чем Май-чэнь был, разумеется, недоволен. Когда Тан стал юйшидафу, Май-чэнь, занимавший пост главы области Куай-цзи, был назначен чжуцзюэ-дувэем и вошёл в число девяти цинов. Через несколько лет он оказался замешан в преступлении и был разжалован, став чжанши. Когда он пришёл на аудиенцию к Тану, тот сидел на кровати, [выражая этим своё превосходство,] а младшие чиновники приняли Май-чэня не по ритуалу. Чусец Май-чэнь был глубоко оскорблён и постоянно желал смерти [Тану]. Цисец Ван Чао благодаря своим знаниям достиг поста юнэйши. Бянь Тун изучал искусство полемики; человек сильный и решительный, он дослужился до поста сяна Цзинани. Поэтому все они восседали справа от Тана 34. Потеряв свои посты, все трое попали на должности простых чжанши. Оказавшись в чиновничьей иерархии существенно ниже Тана, им пришлось склониться перед ним. У Тана неоднократно бывали совместные дела с чэнсяном, и он знал, что эти трое чжанши славятся многими достоинствами, [но] постоянно унижал их и подвергал нападкам. Поэтому они, собравшись вместе, говорили: «Сначала Тан условился с [нашим] господином об извинениях, а потом предал его. Теперь же собирается выдвинуть обвинения против господина по делу о храме предков, чтобы занять его место. Нам известно о тайных делах Тана». [И вот] был направлен чиновник арестовать Тана за его незаконные связи с Тянь Синем и ему подобными. Говорили, что о всех важных документах, которые Тан отправлял на утверждение императору, Синь узнавал заранее. Манипулируя товарными запасами, он богател и делился с Таном, в чём и был состав преступления. Об этих делах стало известно. Государь сказал Тану: «О моих решениях заранее узнают торговцы и манипулируют товарами, мне поступили жалобы на такие дела». [Но] Тан своей вины не признал. [Однако] затем испугался и сказал: «Всё так и есть».
В дополнение к этому Сянь Сюань доложил о деле Е-цзюя и других подобных делах. Сын Неба усомнился в искренности Тана и направил человека провести всестороннее дознание о нём. Тан не давал дополнительных показаний и вину свою не признавал. Тогда государь направил Чжао Юя заставить Тана признать вину. Юй, явившись к Тану, с укором сказал: «Почему вы не признаёте очевидного? Сколько было тех, кого вы наказали и погубили!? Говорят, вы составили жалобу. Сын Неба может заключить вас в тюрьму, а может приказать вам покончить с собой. Какой смысл в жалобах?»
И Тан написал такую повинную: «Я, Тан, не имея никаких заслуг, стал чиновником; Вы, Ваше Величество, сделали меня одним из трёх гунов, но [сейчас] долг свой я не исполняю. А причина в трёх чжанши, замысливших погубить Тана». И покончил с собой (115 г.).
После смерти Тана у него в доме не нашлось и пятисот монет. Все его деньги были пожалованы [императором], а других богатств у него не было. Родственники хотели организовать ему пышные похороны, но мать сказала: «Тан был сановником Сына Неба, а погиб из-за грязной клеветы. Как можно устраивать пышные похороны!» [Тело] поместили на похоронную колесницу только во внутреннем гробу, а внешнего гроба не было. Сын Неба, узнав об этом, сказал: «Без такой матери не было бы и такого сына!»
После этого расследовали дело трёх чжанши и казнили их. Чэнсян Цин-ди покончил с собой. Тянь Синя освободили из-под стражи. Государь скорбел о Тане, его сына Ань-ши постепенно продвигали по службе.
Чжао Юй был понижен в должности и стал тинвэем. Когда-то Тяо-хоу считал Юя слишком жёстким и не помогал его карьерному росту. [Но] Юй всё же вошёл в число девятицинов, став шаофу. Он всё делал быстро, очень много трудился, число дел росло, но на своём ответственном посту Юй оставался спокойным и выдержанным, прославился как справедливый чиновник. Ван Вэнь-шу 35 и другие возвысились позже и управляли более жёстко, чем Юй. Когда [Чжао] Юй состарился, его направили в Янь на пост сяна. Через несколько лет он опрометчиво нарушил закон, был наказан отставкой и выслан обратно [в столицу]. Спустя десять с лишним лет после Тана он скончался у себя дома в почтенном возрасте.
И Цзун был родом из Хэдуна. В молодости вместе с Чжан Цы-гуном занимался грабежами, состоя в шайке разбойников. У Цзуна была старшая сестра Сюй, подносившая лекарства Ван-тайхоу и пользовавшаяся её благосклонностью. Ван-тайхоу как-то спросила: «Есть ли у тебя сыновья или братья, которые служат чиновниками?» Сюй ответила: «У меня есть младший брат, но он дурного поведения и не подойдёт». Однако тайхоу попросила за него государя, и младший брат И Сюй по имени Цзун получил ранг чжунлана и пост лина в Шандане. Управлял он решительно, без оглядки на кого-либо, все дела в уезде успешно выполнялись, и [Цзун] вошёл в число лучших. Его сделали лином Чанлина, а затем Чанъани. Управлял он строго по закону, не делая исключений [даже] для высшей знати. После ареста по уголовному делу Чжуна, сына дочери Ван-тайхоу по имени Сюй Чэн-цзюнь, император счёл [Цзуна] способным и перевёл его дувэем в Хэнэй. По прибытии в Хэнэй он уничтожил там замешанный во многих преступлениях, но очень влиятельный клан Жан 36. И в Хэнэе более никто не смел поднять оброненное на дороге. Чжан Цы-гун также стал ланом, проявил удаль и отвагу в военных походах, совершая глубокие рейды [в земли сюнну]; за заслуги получил титул Аньтоу-хоу.
Нин Чэн уже не имел отношения к государственной службе, когда император пожелал сделать его цзюньшоу. Юйшидафу [Гунсунь] Хун сказал: «Когда я служил мелким чиновником в Шаньдуне, Нин Чэн был дувэем в Цзинани. Он правил ею словно волк отарой овец. Чэна нельзя допускать до управления людьми». Вот почему государь поставил Чэна дувэем на заставу. Через год с небольшим проезжавшие через заставу чиновники областей и княжеств, лежащих к востоку, жаловались: «Лучше встретиться с тигром 37, чем испытать на себе гнев Нин Чэна».
И Цзун, служивший в Хэнэе, был назначен на должность тайшоу в Наньяне. [Он] узнал, что Нин Чэн живёт в Наньяне. Когда Цзун прибыл на заставу, Нин Чэн принял его не по этикету. Поэтому Цзун был разгневан. Добравшись до [столицы] области, [он] организовал дело против рода Нин и полностью разорил его. Чэна осудили за преступления, а члены родов Кун и Бао были вынуждены бежать. Чиновники и народ Наньяна трепетали уже при упоминании [имени И Цзуна]. Чжу Цян из селения Пинши 38 и Ду Чжоу из селения Дуянь 39 были надёжными подручными Цзуна и за свою верную службу получили чиновничий ранг.
[В те времена] в области Динсян не раз возникали беспорядки с участием простого народа и [даже] служилого сословия, туда неоднократно посылались войска, которые подавляли эти выступления. И тогда Цзуна направили в Динсян в качестве тайшоу. Сразу по прибытии Цзун посадил в местные тюрьмы более двухсот человек по обвинению в тяжких и иных преступлениях, а сверх того за попытки добиться освобождения взятых под стражу арестовал более двухсот бинькэ, а также старших и младших братьев [тех, кто уже сидел в тюрьме]. Допросив всех арестованных, Цзун сказал: «От виновных в тяжких преступлениях необходимо избавляться». В тот же день казнили более четырёхсот человек. После этого в области даже в жару дрожали от страха, беспорядки прекратились.
В то время Чжао Юй и Чжан Тан благодаря своей жёсткости вошли в число девяти цинов, и их методы управления широко распространились. Они опирались на закон, тогда как [И] Цзун законом считал только силу. Тогда же появились монеты в пять шу и монеты из белого металла, возросла преступность, особенно в столице. Вот почему Цзуна назначили юнэйши, а Ван Вэнь-шу-чжунвэем. Вэнь-шу допускал немало злоупотреблений, не ставил Цзуна в известность о своих действиях заранее. Цзун гневался и всячески принижал заслуги [Вэнь-шу]. При [Цзуне] казнили великое множество народа, и, хотя удалось навести некоторый порядок, одолеть преступность не смогли. Впервые появилась должность императорского эмиссара по контролю судебных дел против чиновников, нарушивших закон. Для установления порядка чиновники считали своим долгом применять казни и заключение в тюрьму; по лютости они уподобились Янь Фэну 40. Цзун был честным, и его управление было как при Чжи Ду.
Когда государь посетил Динху, его задержала болезнь. В конце концов он выздоровел и направился в Ганьцюань. Дорога оказалась неподготовленной, и государь в гневе сказал: «Цзун! Почему ты не подготовил для меня дорогу?» И затаил злобу. Пришла зима. Ян Кэ готовил закон, поощрявший доносительство на укрывающих денежные доходы. Цзун полагал, что это грозит смутой в народе, и послал чиновников арестовать подчинённых Кэ. Сын Неба узнал об этом и послал Ду Ши 41 разобраться. [В результате император] посчитал, что действия [Цзуна] препятствовали исполнению высочайшего повеления, и приказал казнить его на рыночной площади. Чжан Тан умер через год после этого (115 г.).
Ван Вэнь-шу был уроженцем Янлина 42. В молодости промышлял разбоем. По прошествии некоторого времени сдал экзамены на должность тинчжана и несколько раз то занимал её, то терял. Став чиновником, занимался судебными делами, достиг поста тинши 43, служил у Чжан Тана, дошёл до поста юйши. Руководил борьбой с разбойниками, многих казнил и покалечил, постепенно дослужился до должности дувэя Гуанпина 44. Он отобрал в области более десяти человек из хао, способных к службе, и сделал их своими подручными. [Ван Вэнь-шу] запретил им совершать преступления, но поручил бороться с остальными разбойниками. Результатом остался доволен. [Но иногда] его подручные совершали преступления, и он их наказывал. Они пытались убегать, но это не получалось, и весь их род истреблялся. Вот почему разбойники из земель Ци и Чжао не осмеливались приближаться к Гуанпину, и про него пошла слава, что там никто не поднимает оброненного. Государь, узнав об этом, повысил [Ван Вэнь-шу] до поста тайшоуХэнэя.
Пока [Ван Вэнь-шу] пребывал в Гуанпине, у всех на слуху были злодеяния хэнэйских хао. Он появился [в Хэнэе] в девятой луне. Как глава области держал на почтовых станциях от Хэнэя до Чанъани в личном пользовании пятьдесят лошадей. Своих подчинённых организовал как в Гуанпине, заключил под стражу хаохуа [своей] области и привлёк к ответственности более тысячи семей их соседей, родственников и друзей по системе круговой поруки. Запросил разрешение у государя истребить наиболее влиятельных [хаохуа] вместе с родом, менее влиятельных - казнить [индивидуально], а всю собственность семей конфисковать в пользу государства. Не прошло и двух-трёх дней, как было получено высочайшее одобрение. [Тут же] рассмотрели дела и вынесли приговоры; кровь полилась рекой. Весь Хэнэй был потрясён невероятной быстротой принятия решений и скоростью исполнения. Уже к концу двенадцатой луны в области не смели громко говорить и передвигаться по ночам, а разбойники в сельской местности исчезли. Те, кто не смирился, бежали в соседние княжества и области, народ вернулся [к спокойной жизни], а тут и весна наступила. Вэнь-шу притопнул ногой и, довольный, воскликнул: «Вот так! Повеление пришло зимой, прошёл лишь месяц, а дело уже сделано!» Насилие и казни он любил больше, чем людей.
Сын Неба узнал [о его достижениях], посчитал, что он способный [чиновник], и назначил чжунвэем. Его полномочия распространялись и на Хэнэй. [Ван Вэнь-шу] сумел собрать вокруг себя чиновников, известных своей жестокостью и изворотливостью. Из Хэнэя это были Ян Цзе и Ма Чэн, а из Гуаньчжуна - Ян Гань, Чэн Синь и другие. Пока И Цзун былнэйши, [Вэнь-шу] не смел своевольничать в делах управления. Когда Цзун умер, а Чжан Тан лишился власти, [Вэнь-шу] стал тинвэем, а Инь Ци - чжунвэем.
Инь Ци был уроженцем Шипина 45 в Дунцзюне 46. Ловко управляясь с ножичком и кистью, дошёл постепенно до поста юйши. Служил Чжан Тану, который, посылая его бороться с нарушителями закона, не раз хвалил за честность и бесстрашие. Пощады [от него] не было даже представителям знати. [Инь Ци] продвинулся по службе до ранга гуаньнэй-дувэя, его слава превзошла славу Нин Чэна. Государь посчитал его способным и поставил на пост чжунвэя. Благосостояние чиновников и народа ухудшилось. Инь Ци был прямолинейным и простоватым. [При нём] способные чиновники порочного склада исчезли, а добропорядочные управлять не умели. Дела пришли в упадок, за что [Инь Ци] был наказан. Государь вернул Вэнь-шу на пост чжунвэя, а Ян Пу 47 за его непреклонность сделал чжуцзюэ-дувэем.
Ян Пу был родом из Ияна 48. Он стал чиновником, купив титул цяньфу 49. Хэнаньский [тай]шоу, расспросив [Ян Пу], счёл его подходящим для службы, стал продвигать и сделалюйши. [Затем] послал его усмирять разбойников в районах к востоку от застав. В делах управления [Ян Пу] следовал Инь Ци, чьи поступки считал смелыми и решительными. Постепенно дослужился до поста чжуцзюэ-дувэя, вошёл в число девяти цинов. Сын Неба считал его способным. Когда взбунтовалось Наньюэ, [Ян Пу] назначили лоучуань-цзянцзюнем. Имел заслуги, был пожалован титулом Цзянлян-хоу. Замешан в деле Сюнь Чжи 50. Прожил долгую жизнь и умер от болезни.
[Ван] Вэнь-шу снова стал чжунвэем. Он был недостаточно воспитан и при дворе не отличался красноречием, но, став чжунвэем, обрёл ещё больше решительности. Руководя поимкой преступников, он досконально изучил нравы в Гуаньчжуне, лично был знаком со всеми [местными] хао и продажными чиновниками, которых в соответствии со своими замыслами по-прежнему держал на службе. Чиновники продолжали тщательные расследования, [для поимки] разбойников и молодых преступников использовали ящики для сбора доносов. Тем, кто сообщал о преступлении, обещали награду. На низовом уровне была создана должность ответственного по борьбе с разбоем. Вэнь-шу относился к людям пристрастно - к преданным ему лично был благосклонен, а на остальных смотрел как на рабов. Семьи тех, кто был ему угоден-пусть их преступления были подобны горам, - не преследовались, тех же, кто был ему неугоден, будь они даже представителями знати, притесняли и позорили. Чтобы погубить крупных хао, использовали предательство их окружения, подтасовывали документы, фабриковали порочащие дела. Всем этим руководил чжунвэй. В результате такого расследования большинство преступников безжалостно истреблялось, других бросали в тюрьмы [и даже] кастрировали. Подручные [Вэнь-шу] были поистине тиграми в чиновничьих шапках. Поэтому в ведомстве чжунвэя все средней руки мошенники затаились [в страхе], но те, кто [уже] имели авторитет, продвигались по службе. Так продолжалось несколько лет. Многие его чиновники обрели власть и богатство.
По возвращении [Ван] Вэнь-шу из похода на Дунъюэ в обсуждении [при дворе] нашлись такие, кто его критиковал. [Позднее] их подвергли судебному преследованию и приговорили к увольнению от должности. В это время император пожелал возвести Тунтяньтай 51, но людей не хватало. Вэнь-шу предложил использовать своих свободных от службы солдат, и это дало для стройки несколько десятков тысяч человек. Государь возрадовался и назначил [Вэнь-шу] на пост шаофу. [Затем его] перевели на пост юнэйши. Управлял прежним способом, злодеяний и пороков стало меньше. [Позднее его] привлекли к ответственности [за нарушение] закона и отстранили от службы. Когда был возвращён на службу, то стал правым помощником, [потом вновь] чжунвэем и продолжал править по-старому.
Через год с лишним собрали войска для похода на [Дай]юань. Когда отбирали способных чиновников, Вэнь-шу укрыл своего приближённого Хуа Чэна. [Кроме того,] нашёлся человек, который донёс, что Вэнь-шу преступно присвоил деньги, предназначенные кавалерии. Наказание постигло весь его род, а сам он покончил с собой. Одновременно семьи обоих его младших братьев и две семьи его свойственников были осуждены по его делу и истреблены. Гуанлу Сюй Цзы-вэй 52 сказал: «Как жаль! В древности уничтожению подвергались три колена родственников, а за преступления Вэнь-шу поплатились пять колен».
После смерти Вэнь-шу осталось огромное состояние. Через несколько лет, когда дувэй Хуайяна 53 Инь Ци заболел и умер, в его семье не набралось и пятидесяти цзиней. Казнённых им в Хуайяне было очень много. Когда он умер, враги сожгли его труп и могила осталась пустой.
И Вэнь-шу, и ему подобные использовали жестокие методы управления. И цзюныиоу, и дувэи, и чжухоу, и чиновники, получавшие две тысячи даней [зерна], стремились управлять схожими методами. Но чиновники и простой народ всё чаще шли на нарушение закона. Разбойников становилось всё больше, в Наньяне это были Мэй Мянь и Бай Чжэн, в Чу-Инь (Цзя) Чжун 54 и Ду Шао, в Ци-Сюй Бо, в землях между Янь и Чжао-Цзянь Лу и Фань-шэн. Крупные банды насчитывали до нескольких тысяч человек, они присваивали себе громкие названия. Нападали на города, захватывали хранилища и арсеналы, освобождали из-под стражи осуждённых за тяжкие преступления, глумились надцзюньтайшоу и дувэями, убивали крупных чиновников, фабриковали письменные предписания уездным властям на продовольственное обеспечение. Сельские поселения подвергались нападениям мелких банд, насчитывавших по нескольку сотен человек, и число таких банд было не сосчитать.
Сначала Сын Неба направил усмирить их помощника юйши и помощника чэнсяна [с солдатами]. Но они не справились. Тогда направил нанести удар [по бандитам] силами регулярных войск с полной боевой выкладкой самого начальника императорской охраны Фань Куня, дувэя с его штабом, а также одного из бывших цинов по имени Чжан Дэ 55, наделив их полномочиями военачальников. Число казнённых превысило десять тысяч, приговорённых к смерти от голода и брошенных в тюрьмы были тысячи, в течение нескольких лет изловили многих главарей. Члены разгромленных банд собирались снова, они были повсюду и во множестве, и с этим ничего не удавалось поделать. Тогда издали «закон о беглых и скрывающихся», по которому чиновники любых рангов, не сумевшие обнаружить банду разбойников или, обнаружив, не уничтожившие её, подлежали казни. После этого чиновники на местах, опасаясь казни, стали скрывать факты появления бандитов, поскольку боялись, что изловить их не смогут. [Нераскрытые] дела накапливались в [судебных] приказах, но в отчётах [двору] о них не сообщалось. Поэтому бандитов становилось всё больше, а верхи и низы покрывали друг друга с помощью фальсифицированных документов.
Сянь Сюань был уроженцем Яна 56. Добросовестно служил помощником чиновника при губернаторе Хэдуна. Вэй-цзянцзюнь Цин, прибыв в Хэдун для покупки лошадей, узнал о превосходных деловых качествах Сюаня и доложил о нём государю. Его призвали ко двору и сделали помощником конюшего. Служба спорилась, [Сюань] постепенно продвинулся до постов юйши и чжунчэна 57. [Ему] давали такие важные поручения, как дело Чжуфу Яня 58 и дело о хуайнаньском мятеже. Итогом расследований [Сянь Сюаня] стали многочисленные казни, и его стали считать весьма решительным. Не раз его отстраняли, но потом вновь возвращали на должность. За двадцать лет неоднократно занимал посты юйши и чжунчэна. Когда Ван Вэнь-шу сняли с должности чжунвэя, Сюань стал цзонэйши. Он ведал распределением продуктов первой необходимости. Все большие и малые дела проходили через него. Он лично распределял запасы по уездам и приказам. Уездные чиновники не осмеливались распоряжаться [запасами], боясь сурового наказания по закону.
Неся службу в течение нескольких лет, областные [чиновники] занимались лишь незначительными делами, и только Сюань смог от малых дел подняться до крупных, смог вести дела твёрдой рукой, не боясь трудностей. Неожиданно [он] был отстранён от должности и назначен юфуфэном. В то время был осуждён Чэн Синь 59. Синь бежал и скрылся в парке Шанлинь. Сюань поручил лину уезда Мэй покончить с Синем. Посланный [человек, стреляя] в Синя, промахнулся, и стрела попала в ворота парка Шанлинь. Так подчинённый Сюаня опозорил своего начальника тяжёлым преступлением против императора, за что полагалось истребление всего рода [Сянь]. [Сюань] покончил с собой. Ду Чжоу назначили на его пост.
Ду Чжоу был уроженцем Дуяня в Наньяне. Когда И Цзун служил [тай]шоу в Наньяне, его подручный [Ду Чжоу] был отправлен служить в Судебный приказ. [Позднее] работал под началом Чжан Тана, который не раз отмечал его превосходные деловые качества. Дошёл до поста юйши. [Как-то] Ду Чжоу послали на границу расследовать дела беглых 60 и в результате очень многих казнили. [Спустя некоторое время он] направил доклад на высочайшее имя с просьбой о повышении. Получив одобрение, стал равным Сянь Сюаню, сменил его на посту чжунчэна и прослужил в этой должности более десяти лет.
Методы его управления напоминали методы Сюаня, но по сравнению с ним он был медлителен и, хотя внешне выглядел добродушным, на самом деле был скрытным и жёстким. Сюань на посту цзонэйиш, а Чжоу в Судебном приказе управляли так же, как Чжан Тан, но не пренебрегали соглядатайством и подслушиванием. Тех, от кого государь хотел избавиться, топили, а к тем, кого он хотел помиловать, относились с вниманием и прислушивались к их жалобам на несправедливость. [Как-то] один из кэ укорил Чжоу: «Вы, господин, будучи вершителем справедливости от имени Сына Неба, не соблюдаете законов, самовластно бросаете людей в тюрьму, а каково им в застенке?» Чжоу ответил: «Откуда взялись законы? Они возникли при прежних правителях, которые заносили на скрижали то, что считали истинным. При последующих правителях всё делается по указам. Сейчас другое время, к чему нам древние законы?!»
Когда Чжоу был тинвэем, очень много людей было приговорено к тюремному заключению. Чиновников с жалованьем в две тысячи даней [зерна] отправляли в тюрьму одного за другим, [и таких было] более ста человек. Областные чиновники ежегодно направляли тинвэю не менее тысячи [судебных] дел. По крупным делам обвиняемых и свидетелей было по нескольку сотен человек, а по малым - по нескольку десятков. Маршрут для подсудимых по «дальним» делам мог простираться на несколько тысяч ли, по «ближним» - до нескольких сотен ли. Арестованным сначала предъявлялось обвинение на основании доноса, и если те не признавали свою вину, то их избивали бамбуковыми палками. Поэтому, [как только чиновники] узнавали об [угрозе] ареста, они старались скрыться. Те, кто находились в тюрьме длительное время и не совершали проступков, попадали под амнистию, а о тех, кто находились в заключении более десяти лет и писал на других арестованных доносы, материалы передавались императору. Тинвэй и его подручные посадили в тюрьму шестьдесят-семьдесят тысяч человек, а чиновники на местах - ещё сто тысяч.
Впоследствии Чжоу был понижен в должности и стал правителем столичного округа. [Он] ликвидировал разбой, [не побоялся] взять под стражу и строго допросить Сан Хун-яна61 и племянника Вэй-хуанхоу. Сын Неба посчитал, что [Ду Чжоу] показал себя усердным и бескорыстным, и сделал его юйшидафу 62. Оба его сына стали управителями областей, один - Хэнея, другой - Хэдуна 63. Их правление было ещё более жестоким, чем правление Вань Вэнь-шу и ему подобных. Вначале, когда Ду Чжоу был простым судебным чиновником, у него была всего одна лошадь, причём её упряжь оставляла желать лучшего. Он пробыл на государственной службе до преклонных лет, входил в число трёх гунов, его сыновья и внуки стали уважаемыми чиновниками, а состояние семьи достигло огромных размеров.
Я, тайшигун, скажу так.
Все десять [чиновников] от Чжи Ду до Ду Чжоу прославились своей жестокостью. Чжи Ду был принципиальным, умел отделить ложь от истины, боролся за интересы империи. Чжан Тан, зная тайное и явное, мог влиять на верхи и низы, неоднократно принимал участие в обсуждениях [при дворе] важных вопросов и оказался весьма полезен государству. Чжао Юй опирался на закон и защищал справедливость. Ду Чжоу был исполнительным, говорил немного, но весомо. После смерти Чжан Тана система правосудия обросла сетью тайных доносчиков, появилось много ложных обвинений и суровых приговоров, служебные обязанности исполнялись всё хуже. Девять цинов так много занимались продвижением своих ставленников, что ошибки становились неизбежны. Разве могли они найти время разобраться в законах?!
Те из десяти [чиновников], кто был достаточно скромен, стали образцом [для людей], а те, кто был порочен, стали предостережением. Они учили собственным примером, сдерживали зло и пороки, все они обладали совершенными качествами и в военной, и в гражданской сфере. Их жестокость диктовалась служебным положением. Управитель области Шу по имени Фэн Дан пытал и убивал; гуанханьский 64 Ли Чжэнь обирал людей и заставлял разрывать их на части; дунцзюньский Ми Пу перепиливал шеи; тяньшуйский65 Ло Би добивался признаний избиениями; хэдунский Чу Гуан казнил направо и налево; У Цзи и Фэн И из столичного округа, как во времена Инь и Чжоу, проявляли нечеловеческую лютость; шуйхэн Янь Фэн лично забивал до смерти тех, кто пытался за взятку получить налоговые послабления. Надо ли их строго судить?
Комментарии
1. Глава является не просто жизнеописанием некоторого количества жесткосердных персон на государственной службе, но серьёзным, аргументированным обвинением в адрес всей системы управления империей при У-ди. Произвол, кровожадность, коррупция, неэффективность — вот что, с точки зрения Сыма Цяня, характерно для административного аппарата страны в зените правления этого императора. Данная глава (вместе с гл. 124 «Жизнеописания юся») позволяет по-новому увидеть социальную структуру Ханьской империи, несовершенство и беспринципность власти, её силу и бессилие, глубину социальных противоречий в обществе.
Существует некоторое число полных и частичных переводов главы: на английский язык Б. Уотсона [Records, т. II, с. 419-451], на русский — В. М. Алексеева (перевод введения в «Китайской классической прозе» [Алексеев, 1959, с. 112-113]), на байхуа — Хуан Цзиньхуна [БХШЦ, т. III, с. 1629-1646] и другие.
2. Это цитата из гл. 2 Лунь юя (см. [ШСЦ, т. 36, с. 39-40]). Как и всегда, акценты в тексте Лунь юя могут быть расставлены по-разному. Наш перевод этой цитаты на русский несколько отличается от выполненных В. А. Кривцовым (см. [Древнекитайская философия, т. I, с. 143]) и Л. С. Переломовым (см. [Переломов, 1998, с. 306]).
3. Здесь объединены две цитаты из Даодэцзина — основного канона даосов, приписываемого легендарному Лао-цзы (см. [ЧЦЦЧ, т. III, Даодэцзин, гл. 38, 57, с. 23, 35]). Как известно, сложные и зачастую парадоксальные тексты Лао-цзы переводились каждым исследователем по-своему, но заметим, что русские переводы данного фрагмента, выполненные выдающимися учёными Ян Хин-шуном и Ю. Л. Кролем, являются не переводом, а развёрнутым толкованием (см. [Ян Хин-шун, с. 136, 146; Кроль, 1961, с. 134]). Предложенный нами перевод также является толкованием, но весьма лапидарным. Необходимость интерпретации даосских текстов объясняется просто: дословный перевод на русский язык нередко является совершенно невразумительным.
Стоит подчеркнуть, что авторы разметки текста в современном издании Ши цзи допустили ошибку, не выделив кавычками вторую цитату из Лао-цзы — восемь существенных по смыслу знаков из гл. 57. Добавим, что идеи двух фрагментов из разных глав не вполне коррелируют друг с другом.
4. Имеется в виду время господства циньской династии с её жестоким законодательством.
5. Эта цитата взята историком из Лунь юя, гл. 12 [ЧЦЦЧ, т. I, с. 273].
6. Эта фраза о цинизме чиновника, который насмехается над понятием дадао — Великий Путь, взята историком из Даодэцзина (см. [Ян Хин-шун, с. 138]).
7. Согласно комментарию Цзи цзе, данная фраза призвана напомнить о важном уроке циньской тирании: на первом месте должно стоять воспитание добродетели, а не жестокость законов.
8. Чао Цо — один из деятелей ханьского Китая, был сторонником теории синмин — применение наказания в соответствии с сутью и названием преступления. Он являлся последовательным противником удельной знати и предложил значительно урезать владения чжухоу, что спровоцировало их восстание. Опасаясь за собственную судьбу, император казнил Чао Цо (см. [Истзап, т. II, гл. 11]).
9. Ян — селение в области Хэдун (см. карту I, Б2).
10. Бывший глава военного ведомства Чжоу Я-фу, носивший титул Тяо-хоу, был назначен чэнсяном в 150 г. до н.э. (см. [Истзап, т. II, гл. 11, с. 249]).
11. Линьцзян-ван по имени Жун был старшим сыном императора Сяо Цзина и Доу-тайхоу. О его судьбе упоминалось в гл. 59 Ши цзи [Истзап, т. VI, с. 257-258].
12. Земли пограничной области Яньмэнь занимали северную часть совр. пров. Шаньси (см. одноимённую столицу этой области на карте I, Б1).
13. Жан — уездный центр на одном из левых притоков среднего течения реки Ханьшуй (см. карту II, Б1).
14. Здесь стоит посмертный титул императора — У-ди, который, напомним, не мог быть известен историку. Поэтому нельзя исключить, что этот фрагмент текста интерполирован в главу позднее.
15. Один цин составлял 6,667 га [БКРС, т. I, с. 175], следовательно, указанная в главе арендованная площадь была огромной — около 7000 га, что внушает сомнения в её реальности. Однако косвенно это свидетельствует и о том, что в Западноханьском государстве товарно-денежные и арендные отношения достигли достаточно высокого уровня развития.
16. Заметим, что характеристика социально-экономического положения и неформального влияния Нин Чэна вполне соответствует личностям категории юся (см. гл. 124).
17. Жизнеописание Хуайнань-вана Лю Чана, сына Вэнь-ди, см. гл. 118.
18. Чжоуян — город в просуществовавшей многие века области Хэдун (см. карту I, Б2).
19. Цзи Ань (ум. в 112 г.) воевал с сюнну, служил мойщиком лошадей у наследника Цзин-ди, при У-ди был назначен управлять областью Дунхай (его жизнеописание см. в гл. 120).
20. Сыма Ань — тоже один из влиятельных сановников Западной Хань.
21. В Соинь подчёркивается, что имя этого персонажа должно читаться как Шэньту.
22. Уездный центр Тай находился на левом берегу реки Вэйхэ примерно в 140 км к западу от столицы Сяньяна (см. карту II, А1).
23. Ду (Дулин) находился в 25 км к югу от Чанъани (см.карту II, А1).
24. Чжоуян-хоу — титул Тянь Шэна, младшего брата Ван-тайхоу, т.е. родного дяди У-ди.
25. Об императрице Чэнь упоминалось в гл. 49 Ши цзи [Истзап, т. VI, с. 173], но о её незаконных делах там ничего не говорилось.
26. Как видим, жизнеописание Чжан Тана переслаивается рассказами о судьбе других чиновников.
27. Приходится признать, что перевод и интепретация двух последних весьма сложных для понимания абзацев неудовлетворительны. Не во всём есть логика и традиционная прозрачность текста, столь характерные для стиля Сыма Цяня. Скорее всего, причина в том, что оригинал понёс потери, хотя нельзя исключить несовершенство нашего перевода и необходимость дополнительных исследований.
28. Эти так называемые мятежи, которые на самом деле являлись откровенными провокациями, и судебные расследования, которые иначе как фарсом не назовёшь, описаны в гл. 118 Ши цзи.
29. О событиях, связанных с государством сюнну, см. гл. 110 Ши цзи [Истзап, т. VIII].
30. О монетарной политике Хань и введении монополии на соль и железо см. главы 30 и 129 Ши цзи.
31. Вероятно, в тексте лакуна, ибо отсутствует вразумительный ответ на прямой вопрос императора.
32. При переводе гл. 22 этот персонаж был ошибочно назван Чжуан Цин-чжаем [Истзап, т. III, с. 774, 780, 846, 848, 906].
33. В оригинале чжанши Чжу Май-чэнь здесь неожиданно переименован в шичжуна. Видимо, это является ошибкой переписчика, которая никак не объясняется в основном корпусе комментариев.
34. То есть их положение в табели о рангах было достаточно высоким.
35. Упоминание здесь Ван Вэнь-шу — крайне жестокого человека с мрачной биографией — выглядит не очень уместно, ведь позже о нём пойдёт обстоятельный рассказ.
36. Речь идёт об откровенно бандитском поведении членов клана Жан, что передано специальным термином хао (подробнее см. коммент. 1 к гл. 124).
37. В тексте оригинала использовано выражение «встретить молочного тигрёнка», что, видимо, является ошибкой переписчика, поскольку резко противоречит контексту.
38. Пинши — селение, расположенное в 70 км к юго-востоку от столицы области Наньян (см. карту II, Б2).
39. Дуянь — селение, расположенное в 10 км к юго-западу от столицы области Наньян (см. карту II, Б2). Отметим, что публикаторы памятника совершили ошибку в разметке текста, приняв селение Дуянь за имя дополнительного персонажа. Однако Хуан Цзиньхон, переводчик на байхуа, этой ошибки избежал [БХШЦ, т. III, с. 1639], как и составители Исторического атласа [Чжунго лиши диту цзи, с. 22-23].
40. Янь Фэн, прославившийся феноменальной жестокостью, отдельно помянут Сыма Цянем в эпилоге к данной главе, но в Ши цзи больше не встречается.
41. Имя этого чиновника более в Ши цзи не встречается.
42. Янлин — небольшой город на левом берегу Вэйхэ в 15 км к северо-востоку от Чанъани (см. карту II, А1).
43. В комментариях к гл. 103 в послужном списке Ван Вэнь-шу упоминались, со ссылкой на гл. 122, должности тюремного служителя и палача. Теперь такая интерпретация нам представляется ошибочной.
44. Гуанпин — город и небольшая область на территории бывшего княжества Чжао (см. карту I, Б2).
45. Шипин — населённый пункт на правом берегу Хуанхэ, в её нижнем течении (см. карту I, Б2).
46. Дунцзюнь — область на правом берегу Хуанхэ, в её нижнем течении.
47. Карьера Ян Пу была весьма успешной, но неудачи в Корейской кампании привели его к утере княжеского титула и превращению в простолюдина (детали биографии Ян Пу можно обнаружить в главах 113 и 115 Ши цзи, см. также [Истзап, т. III, гл. 20, с. 673]).
48. Иян — старинный ханьский город на левом берегу реки Лошуй в 75 км от Лояна вверх по течению (см. карту II, Б1).
49. При У-ди была широко распространена практика продажи титулов для покрытия дефицита государственного бюджета. Подробнее см. [Истзап, т. IV, гл. 30, с. 209-210,325-326].
50. Сюнь Чжи — один из военачальников кровопролитной и не слишком удачной Корейской кампании 109-108 гг. Несмотря на итоговый результат в виде захвата многих корейских земель, император решил примерно наказать не ладивших между собой главнокомандующих: Сюнь Чжи был казнён, а Ян Пу сумел откупиться, хотя княжеский титул потерял (подробнее см. гл. 115 Ши цзи).
51. Тунтяньтай может переводиться и как «башня Тунтянь» (так в гл. 12, см. [Истзап, т. П, с. 278]), и как «терраса Тунтянь». В комментарии Чжэнъи её высота определена в 50чжанов (ок. 140 м), что для башни того времени выглядит нереально.
52. О Сюй Цзы-вэе см. коммент. 93 к гл. 111.
53. Хуайян — старинный ханьский город в 100 км к востоку от Лояна (см. карту II, Б1).
54. В оригинале стоит Инь, но комментарий Цзи цзе считает, что это ошибка и должно стоять Цзя.
55. Данный персонаж более в Ши цзи не упоминается, а о его биографии китайские комментаторы молчат.
56. Ян — населённый пункт в совр. уезде Хунтун пров. Шаньси.
57. Юйши[чэн] и чжунчэн — заместители юйшидафу (главного цензора).
58. Чжуфу Янь — талантливый управленец первых лет правления У-ди. Уроженец княжества Ци, начал стремительную карьеру в столице в возрасте более 50 лет, был близким советником императора, автором остроумной и успешной программы разукрупнения княжеских уделов. Отодвинутый от трона конкурентами, был направлен сяном в Ци, обвинён в смерти циского вана (127 г.) и по прямому наущению Гунсунь Хуна казнён в 126 г.
59. По данным Цзи цзе, Чэн Синь служил под началом Сянь Сюаня.
60. Согласно комментарию Цзи цзе, это были не просто беглые, но солдаты-дезертиры.
61. Сан Хун-ян (152-80) — знаменитый экономист и политический деятель, легист и сторонник активного вмешательства государства в экономические процессы. Его взгляды хорошо известны не столько благодаря Ши цзи (см. гл. 30 [Истзап, т. IV]), сколько из труда Хуань Куаня «Спор о соли и железе» (см. [Хуань Куань]), где Сан Хун-ян играет одну из главных ролей. Блестящий очерк о жизни и деятельности этой замечательной личности эпохи Западная Хань помещён в т. V энциклопедии «Духовная культура Китая» (с. 795-800).
62. Цзи цзе сообщает, что произошло это на 3-м году правления под девизом тянь-хань (98 г.). На этой должности Ду Чжоу прослужил четыре года и умер на 3-м году девизатай-ши (95 г.) См. также [ШЦ, т. III, с. 1141-1143].
63. В оригинале использовано выражение «оба Хэ», что, по мнению переводчиков на байхуа, и означало именно эти старинные области.
64. Гуанхань[цзюнь] — ханьская область, созданная в восточной половине древнего царства Шу и располагавшаяся к юго-западу от Ханьчжуна. На карте заднего форзаца т. VI «Исторических записок» эта область ошибочно поименована как «Гуаннань».
65. Тяньшуй[цзюнь] — ханьская область, располагавшаяся на левом берегу главной циньской реки Вэйхэ, в её верховьях. На карте заднего форзаца т. VI «Исторических записок» эта область ошибочно поименована как «Тяньшу».
