СЫМА ЦЯНЬ
ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАПИСКИ
ШИ ЦЗИ
ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Дайюань ле чжуань-Описание Дайюани 1
Следы Дайюани [в истории] становятся заметны начиная с Чжан Цяня 2. Чжан Цянь-уроженец Ханьчжуна 3. В период правления цзянь-юань (140-135) стал ланом. В то время Сын Неба расспрашивал сдавшихся в плен сюнну, и они сообщили, что когда сюнну разбили правителя юэчжи 4, то из его черепа сделали чашу для питья 5. Юэчжи бежали, но навсегда возненавидели сюнну. [Однако] не имели [союзников], с которыми могли бы нанести по ним удар. Хань неизменно желало уничтожить ху (сюнну). Услышав такие речи [пленников, император] пожелал направить [к юэчжи] посольство. Путь проходил через [земли] сюнну, поэтому найти нужного посла было нелегко. Лан [Чжан] Цянь подходил, и его направили к юэчжи вместе с Танъи, [в прошлом] хуским рабом [по имени] Ганьфу 6.
[Посольство] отправилось из [области] Лунси. Когда продвигались через [земли] сюнну, те захватили их и доставили к шаньюю. Шаньюй задержал их и сказал: «Юэчжирасположены к северу 7 от нас. Как может Хань отправлять посольство [к ним]? Если я захочу отправить посольство к юэ 8, разве Хань мне позволит!?»
[Шаньюй] продержал Цяня более десяти лет, дал жену, от которой тот имел сына. Однако [Чжан] Цянь сумел сохранить ханьские верительные знаки. Живя среди сюнну всё более свободно, Цянь с семьёй и челядью бежал к юэчжи. Несколько десятков дней они двигались на запад и достигли Дайюани.
В Дайюани были наслышаны о богатствах Хань и стремились установить связи с ней, но не смогли. С радостью приняли [Чжан] Цяня и спросили: «Если захотим [установить отношения с Хань], то как это сделать?» Цянь отвечал: «Я был направлен Хань к юэчжи, но в пути задержан сюнну. Теперь бежал. Пусть [ваш] государь даст мне сопровождающих. Если я смогу вернуться в Хань, то Хань направит [вашему] государю множество богатых даров». [Правитель] Дайюани согласился и отправил [Чжан] Цяня в путь с провожатыми по почтовым станциям 9. [Сначала] достигли [страны] Канцзюй 10. Канцзюйцы сопроводили [их] к даюэчжи. Правитель даюэчжи был в своё время убит ху, его наследника возвели на престол 11. Покорили Дася 12 и поселились там. Земли были плодородны, а разбойников мало. [Даюэчжи] стремились к спокойной жизни и, находясь в отдалении от Хань, не имели и мысли об отмщении ху. [Чжан] Цянь, следуя от юэчжи, прибыл в Дася. Добиться от юэчжи чего-нибудь существенного он так и не смог.
Прожил [в Дася] более года. Возвращался [в Хань] вдоль гор Наньшань 13, поскольку хотел двигаться через [земли] цянов 14, но вновь был задержан сюнну. Через год шаньюйумер (126 г.). Цзогули-ван напал на его наследника и сам занял престол. В стране началась смута 15. [Чжан] Цянь с хуской женой и Танъи Фу бежали и вернулись в Хань. Ханьский [император] возвёл Цяня [в ранг] тайчжундафу, а Танъи Фу сделали чиновником для особых поручений.
[Чжан] Цянь был физически сильным человеком; [своей] обходительностью внушал доверие людям. Инородцы испытывали к нему расположение. Поскольку Танъи Фу был из хусцев, он отлично стрелял из лука. При необходимости мог добыть пропитание охотой на птиц и зверей. С Цянем отправились свыше ста человек, а через тринадцать лет вернулись только они двое.
[Чжан] Цянь побывал в Дайюани, в Даюэчжи, в Дася и Канцзюе и [от местных жителей] узнал, что по соседству есть ещё пять-шесть больших государств. В докладе Сыну Неба говорилось, что [страна] Дайюань расположена от сюнну на юго-запад, от Хань-прямо на запад; отстоит от Хань не менее чем на десять тысяч ли. Местные жители возделывают поля, разводят рис и пшеницу, изготавливают виноградное вино. [У них] много прекрасных коней, эти кони потеют кровью, происходят от коня Небесного владыки 16. Города защищены стенами и окружены предместьями. Им подвластны более семидесяти больших и малых городов, население превышает несколько сот тысяч человек. Их вооружение-луки и копья; стреляют на скаку.
На севере от них [расположен] Канцзюй, на западе-Даюэчжи, на юго-западе-Дася, на северо-востоке-Усунь 17, на востоке- Ганьми и Юйтянь 18. К западу от Юйтянь все реки текут на запад и впадают в Сихай 19; к востоку [от Юйтянь] реки текут на восток и впадают в Яньцзэ 20. Яньцзэ, скрывшись, уходит под землю. К югу от него располагаются истоки [Хуан]хэ 21. [Там] много самоцветов. [Хуан]хэ течёт в Срединное государство.
Города Лоулань и Гуши 22 обнесены стенами и имеют предместья. Обращены к Яньцзэ. Яньцзэ расположено от Чанъани на [расстоянии] примерно пять тысяч ли. Правое крылосюнну селится на восток от Яньцзэ и достигает Великой стены у [области] Лунси; на юге, гранича с цянами, они преграждают путь в Хань.
Усунь расположено примерно в двух тысячах ли на северо-восток от Дайюани, [населяют его] кочевники. [Усуни] следуют за скотом, и обычаи их такие же, как у сюнну. Лучников у них несколько десятков тысяч, они отважны в сражении. В старину подчинялись сюнну, но когда усилились, стали сами подчинять другие [племена] и не желали отправляться на поклон к [шаньюю].
Канцзюй расположен примерно в двух тысячах ли на северо-запад от Дайюани, [населяют его] кочевники, обычаи такие же, как у юэчжи. Лучников у них восемьдесят-девяносто тысяч. Является соседом Дайюани. Это небольшое государство на юге граничит 23 с юэчжи, а на востоке-с сюнну 24.
Яньцай 25 расположен примерно в двух тысячах ли к северо-западу от Канцзюя, [населяют его] кочевники, обычаи такие же, как в Канцзюе. Лучников сто с лишним тысяч. Примыкает к огромному озеру с низкими берегами, вероятно, это и есть Бэйхай 26.
Даюэчжи находится на запад от Дайюани, примерно в двух-трёх тысячах ли. Расположено к северу от реки Гуйшуй 27. К югу от него-Дася; к западу-Аньси 28, к северу-Канцзюй. [Населяют его] кочевники, они перемещаются, следуя за скотом; обычаи такие же, как у сюнну. Лучников примерно сто-двести тысяч. В старину, будучи в силе, [юэчжи] третировали сюнну. Когда Маодунь вступил на престол, то разгромил юэчжи. Дошло до того, что сюннуский шаньюй Лаошан убил правителя юэчжи и сделал из его черепа чашу.
Вначале юэчжи жили между [округом] Дуньхуан и [хребтом] Цилянь 29. Когда [они] были разбиты сюнну, то ушли далеко. Миновав [Дай]юань, на западе напали на Дася и подчинили его. Затем основали крупный город к северу от реки Гуйшуй, сделав его ставкой правителя. Та небольшая часть [юэчжи], которые не смогли уйти, стали покровительствовать наньшаньским цянам, и их называют сяоюэчжи 30.
[Государство] Аньси расположено в нескольких тысячах ли к западу от Даюэчжи. Там ведут оседлый образ жизни, возделывают поля, разводят рис, пшеницу, делают виноградное вино. Города и селения такие же, как в Дайюани. Им подвластно несколько сот больших и малых городов. Земли протянулись на несколько тысяч ли. Это очень крупное государство.
На берегах реки Гуйшуй 31 расположены рынки, куда покупатели и торговцы на повозках и лодках прибывают из соседних государств, порой за несколько тысяч ли. Из серебра отливают монеты. На монетах [изображено] лицо [парфянского] государя. Когда государь умирает, сразу же выпускают монеты с изображением [нового] государя 32. Записи делают на пергаменте в строчку рядами. На западе от [Аньси лежит] Тяочжи 33, на севере-Яньцай и Лисюань 34.
Тяочжи расположено в нескольких тысячах ли на запад от Аньси, прилегает к Сихаю 35. Там жарко и влажно. [Жители] возделывают поля, сажают рис. [Там] водятся большие птицы, их яйца [размером] с кувшин 36. Население очень велико, [но] страна раздроблена на небольшие уделы. Аньси подчинило их, считая своими внешними владениями. Страна славится фокусниками 37. Аньсийские старейшины говорят, что, по слухам, в Тяочжи есть река Жошуй и обитает Сиванму 38, но [они] её никогда не видели.
[Государство] Дася расположено в двух с лишним тысячах ли на юго-запад от Дайюани, к югу от реки Гуйшуй. Там ведут оседлый образ жизни, города обнесены стенами. Обычаи такие же, как и в Дайюани. Там нет единого государя, повсюду города и селения с собственными правителями. Войска слабы, сражений опасаются. [Жители] искусны в торговых делах. Когда даюэчжи переселились на запад, [они] напали и подчинили Дася. Население Дася многочисленно, более миллиона [человек]. Их столица называется Ланьшичэн 39, там есть рынок, где торгуют любыми товарами. На юго-восток [от Дася] расположено государство Шэньду 40.
[Чжан] Цянь говорил 41: «Когда я находился в Дася, то увидев бамбуковые посохи из Цюн и ткани из Шу 42, спросил, как их получают. Жители Дася сказали: "Наши купцы отправляются на рынки в Шэньду. Шэньду находится на юго-восток от Дася в нескольких тысячах ли. Там ведут оседлый образ жизни; и их обычаи такие же, как в Дася. [Страна] низменная, влажная и жаркая. Их люди воюют верхом на слонах. Через страну протекает река Дашуй" 43.
По моим, Цяня, расчётам, Дася отстоит от Хань на двенадцать тысяч ли, находится к юго-западу от Хань. Государство Шэньду расположено к юго-востоку от Дася в нескольких тысячах ли. Там есть вещи из Шу, это значит, что ехать из [Дася] в Шу недалеко! Если направить посольство в Дася через [земли] цянов, дорога опасна, поскольку цяныбудут недовольны этим. Если несколько севернее, то [посольство] будет перехвачено сюнну. Путь через Шу является наиболее подходящим, к тому же на нём нет разбойников».
Сын Неба понял, что Дайюань, Дася, Аньси-большие государства, там много диковинных вещей. Жители ведут оседлый образ жизни, занятия в основном такие же, как в Срединном государстве, однако войска слабы; очень ценятся ханьские товары. К северу от них простираются владения даюэчжи и Канцзюй, чьи войска сильны, но их можно склонить на сторону [ханьского] двора с помощью даров. Если завоевать их доверие и привлечь дружественными отношениями, то земли [Хань] расширятся на десять тысяч ли. И попадая в [страны с] иными обычаями, очень важно использовать переводчиков [на их языки], чтобы [слава о] могуществе и добродетели [Хань] распространилась среди четырёх морей.
Сын Неба обрадовался и одобрил доклад [Чжан] Цяня. Повелел Цяню направить посланников одновременно по четырём дорогам через [области] Шу и Цяньвэй 44. Они выехали из Ман, Жань, Си, Цюн[ду] и Бо[дао] 45. Все миссии прошли одну-две тысячи ли. Те, кто двигался севернее, были задержаны ди и цзо 46, те, кто двигался южнее, были задержаны си и куньмин 47.
Куньмин не имеют правителя, склонны к воровству и разбою. [Они] неожиданно напали на ханьских посланников, убили их и ограбили. В итоге никто так и не смог добраться [до Шэньду]. Однако [посланные] узнали, что к западу от [Куньмина] в тысяче с лишним ли есть государство, где ездят на слонах, и называется оно Дяньюэ 48, и что купцы из Шу, тайком вывозящие товары, иногда достигают этой [страны]. И тогда Хань, чтобы проложить путь в Дася, попыталась наладить сообщение с государством Дянь[юэ]. В прошлом, когда Хань стремилась установить связь с юго-западными и, средства истратили большие, а путь так и не был открыт, и [двор] отказался от этого. Когда же Чжан Цянь заявил, что сообщение с Дася возможно, то возобновили отношения с юго-западными и.
[Тем временем] Цянь в качестве сяовэя сопровождал дацзянцзюня в походе на сюнну. [Поскольку он] знал места с водой и травой, то войска не испытывали лишений. Тогда Цяню пожаловали титул Бован-хоу 49. Это был шестой год девиза юань-шо (123 г.).
На следующий год [Чжан] Цянь был назначен вэйвэем и совместно с цзянцзюнем Ли выступил из Юбэйпина для удара по сюнну. Сюнну окружили цзянцзюня Ли, много солдат погибло. Цянь же опоздал [к сражению], за что подлежал казни, но откупился и стал простолюдином.
В том же году Хань направила пяоци[-цзянцзюня] разгромить западное крыло сюнну, в котором насчитывалось несколько десятков тысяч воинов; [пяоци-цзянцзюнь] достиг гор Цилянь.
На следующий год (121 г.) Хуньсе-ван со своим народом подчинился Хань. И в Цзиньчэн, к западу от Хэси, и в Наньшань вплоть да Яньцзэ было пусто, сюнну [там] не было. Они иногда приходили на разведку, но редко. Через два года (119 г.) к северу от пустыни ханьцы разбили бежавшего шаньюя.
После этого Сын Неба часто расспрашивал Цяня о [землях], подвластных Дася. [Чжан] Цянь, тогда уже утративший титул хоу, говорил: «Когда я находился у сюнну, то слышал, что усуньского правителя называют Гуньмо. Отец Гуньмо [имел] небольшое владение на западной границе сюнну. Сюнну напали и убили его 50, и Гуньмо младенцем был брошен в поле. Ворон склёвывал с него мошкару, волчица вскармливала его своим молоком. Шаньюй, изумившись, счёл его существом сверхъестественным и, подобрав, вырастил. Когда [Гуньмо] возмужал, [шаньюй] доверил ему командование войсками, и он неоднократно имел заслуги. Шаньюй вернул ему народ его отца и сделал командующим западного крыла. Гуньмо, собиравший и опекавший свой народ, захватил мелкие владения по соседству; стрелков из лука имел несколько десятков тысяч, обучал их наступательному бою.
Когда шаньюй умер, Гуньмо вместе со своим народом переселился, стал самостоятельным и не соглашался являться на съезды сюнну. Сюнну отправили отборное войско напасть на него, но не одолели, сочли его существом сверхъестественным и удалились. Если бы и удалось их подчинить, это не считалось бы большой заслугой. Нынешний шаньюй был потеснён ханьцами, но ещё до этого земли Хуньсе обезлюдели.
Варвары падки на ханьские ценные вещи. Ныне можно воспользоваться этим и, щедро одарив усуней, склонить их к перемещению на восток, чтобы поселиться на бывших землях Хуньсе и завязать с Хань братские отношения. В этой ситуации они должны согласиться. Если согласятся, это лишит сюнну правой руки. Как только соединимся с усунями, то можно будет привлечь на свою сторону и находящихся на западе от них подданных Дася и сделать их внешними подданными».
Сын Неба счёл [его слова] правильными и назначил Цяня чжунланцзяном, подчинив ему триста человек с лошадьми, по две головы на каждого, быков и баранов десять с лишним тысяч. Предоставил им огромное количество денег и шёлковых тканей. Придал ему множество помощников с верительными знаками, которых по пути можно было направлять посланниками в соседние государства.
Когда [Чжан] Цянь прибыл к усуням (117 г.), усуньский правитель Гуньмо принял ханьского посла в соответствии с ритуальными нормами шаньюя [сюнну]. Цянь [почувствовал себя] оскорблённым, однако, зная алчность варваров, сказал: «Сын Неба прислал подарки; если правитель не поклонится, то пусть их вернёт». Гуньмо встал и поклонился в благодарность за подарки. Остальное было как раньше.
[Чжан] Цянь, разъясняя цель посольства, сказал: «Если усуни [согласятся] откочевать на восток и поселиться на землях Хуньсе, то Хань пришлёт принцессу в жёны Гуньмо».
Государство усуней было раздроблено, правитель стар, и, располагаясь далеко от Хань, [усуни] не знали об обширности [империи]. Будучи соседями сюнну, усуни издавна им подчинялись. Их знатные люди побоялись хусцев и не захотели переселяться, а правитель не смог проявить свою власть. [Так] Цянь ничего существенного от них не добился.
У Гуньмо было более десяти сыновей. Один из средних сыновей по имени Далу обладал большой физической силой и способностями полководца. Жил отдельно, имея при себе более десяти тысяч всадников. Старший брат Далу был назначен наследником, и у него имелся сын по имени Цэньцюй. Но наследник рано умер и перед смертью сказал своему отцу Гуньмо: «Непременно назначь наследником Цэньцюя. Не допусти, чтобы наследовал кто-нибудь другой». Гуньмо был убит горем и дал своё согласие, а когда [наследник] умер, Гуньмо сделал наследником Цэньцюя.
Далу был разгневан тем, что ему не удалось занять место наследника. Тогда он собрал своих братьев, и, встав во главе войска, замыслил напасть на Цэньцюя и Гуньмо. Гуньмо был стар и опасался, что Далу убьёт Цэньцюя, потому предоставил Цэньцюю более десяти тысяч всадников и поселил его отдельно; себе в качестве охраны Гуньмо оставил более десяти тысяч всадников.
Так государство [усуней] и народ оказались разделены на три части, хотя общее управление оставалось за Гуньмо. При этом Гуньмо не посмел самостоятельно заключать договорённости с [Чжан] Цянем.
Тогда Цянь направил своих помощников в ранге посланников в Дайюань, Канцзюй, Даюэчжи, Дася, Аньси, Шэньду, Юйтянь, Ганьми и другие соседние государства. Усуни же отрядили проводников и переводчиков сопровождать Цяня на обратном пути. Чжан [Цянь] разрешил усуням направить посольство из нескольких десятков человек с десятками лошадей для выражения благодарности [ханьскому императору]. Вместе с тем [посланцам] было приказано разведать, какова Хань, и узнать, насколько она велика.
Цянь, вернувшись, был назначен [на должность] дасина и включён в число девяти цинов. Через год с небольшим он умер (113 г.).
Увидев многочисленность и богатство ханьцев, усуньские послы вернулись, чтобы сообщить [об этом] в своей стране. Там стали значительно больше уважать Хань. Через год после этого направленные [Чжан] Цянем послы, установив связи с Дася и другими [странами], возвратились [в Хань] с их людьми. С этого времени государства северо-запада стали поддерживать отношения с Хань. Так Чжан Цянь первым проложил путь [туда]. В дальнейшем все [ханьские] послы прославляли Бован-хоу как проявлявшего искренность в отношениях с иностранными государствами, вследствие чего там прониклись к нему доверием.
После того как Бован-хоу Цянь умер, сюнну, проведав, что Хань установила связи с усунями, пришли в ярость и захотели напасть на них.
Когда ханьские послы, достигнув усуней, вышли на юг и прибыли [сначала] в Дайюань, [потом] в Даюэчжи, тогда усуньский [правитель], опасаясь [сюнну] 51, направил послов поднести [ханьскому двору] коней и выразить желание получить в жёны ханьскую принцессу, чтобы установить братские [отношения].
Сын Неба попросил сановников обсудить это. Все сказали: «Сначала необходимо получить сговорные дары, а уж потом отправлять девушку». Сын Неба обратился к записямИ[цзина], и [результат гадания] гласил: «Божественные скакуны должны прибыть с северо-запада».
Заполучив усуньских коней, [ханьцы] полюбили их и стали называть «небесными конями». А когда получили «потеющих кровью» скакунов из Дайюани, ещё более крепких, изменили название усуньских коней, назвав их «западный предел», а дайюаньских коней стали называть «небесными конями».
Хань начала строительство поселений к западу от Линцзюя 52. Сначала учредили область Цзюцюань, чтобы поддерживать связи с государствами северо-запада. Вслед за этим всё больше и больше посланцев направлялось в такие государства, как Аньси, Яньцай, Лисюань 53, Тяочжи, Шэньду. Сын Неба настолько полюбил [дай]юаньских коней, что посланники то и дело встречали друг друга в дороге. Посольствам в иноземные государства присваивался одинаковый ранг, но среди них были большие, в несколько сот человек, и малые-более ста. То, что они брали с собой, в основном было тем же, что и во времена Бован-хоу [Чжан Цяня]. Впоследствии эти посольства стали обыденным явлением и их значение упало. В год Хань отправляла до десяти посольств, но не менее пяти-шести. Дальние посольства возвращались через восемь-девять лет, ближние-через несколько лет.
К этому времени Хань уже покорила Юэ (111 г.), а Шу и юго-западные и трепетали и просили, чтобы их чиновники могли являться к [ханьскому] двору. Тогда же учредили области Ичжоу, Юэсуй, Цзанкэ, Чэньли и Вэнынань, желая объединить [свои] земли прежде, чем начать прямое сообщение с Дася. Затем отправили послами Бо Ши-чана, Люй Юэ-жэня и других. За год свыше десяти посольств выехали из этих новых областей 54 в Дася. Все [посланные] были задержаны куньминами, убиты и ограблены. В результате никто не смог добраться до Дася.
Тогда ханьский [двор] отправил преступников из Саньфу 55, несколько десятков тысяч солдат из Ба и Шу под руководством полководцев Го Чана и Вэй Гуана напасть накуньминов, которые преграждали путь ханьским послам (109 г.). Они казнили и захватили в плен несколько десятков тысяч человек и вернулись. После этого [вновь] отправили посольство, но и оно было ограблено куньминами. В результате никто так и не смог пройти. Отправленных же по северному пути через Цзюцюань и достигших Дася было много. В иноземных государствах постепенно пресытились ханьскими товарами и перестали их высоко ценить.
Когда Бован-хоу открыл путь в иноземные страны, [поездку на запад] считали почётным поручением. Впоследствии все чиновники, сопровождавшие [посольства], наперебой подавали доклады, в которых описывали иноземные диковинки и выгоды [для Хань], и просили направить их послами. Сын Неба считал, что [иноземные страны] очень далеки и что нет людей, которые охотно отправились бы туда. Познакомившись с их докладами, он стал давать им верительные знаки [и разрешил] подбирать чиновников и прочих независимо от их происхождения, чтобы набиралось необходимое количество людей 56.
На [трудном] пути туда и обратно нельзя было избежать и грабежей, и хищений. Также послы теряли наказы [императора], и ему приходилось давать их повторно. Если они совершали тяжкие преступления, то [он] сильно ругал их за это и приказывал откупиться, а затем вновь назначал их [послами]. Послы сначала отправлялись непрерывно, и нарушения закона были незначительны.
Такие чиновники представляли доклады об иноземных странах. Те, у кого доклады были большие, получали верительные знаки [послов], а те, у кого поменьше, становились их помощниками. Поэтому бессовестные люди несли всякий вздор, а другие его повторяли. Все эти посланники были детьми бедняков. Свои уездные чиновники снабжали их товарами, причём они стремились взять подешевле, чтобы нажиться в иноземных странах 57. Иноземным странам ханьские послы надоели, и местное население говорило о них неуважительно. Рассчитывая, что ханьские войска далеко и не смогут прийти, там начали запрещать снабжение посольств съестными припасами, чтобы этим навредить ханьцам. Ханьские послы терпели нужду, копили гнев; доходило и до взаимных стычек. В таких малых государствах, как Лоулань и Гуши 58, перекрывали дороги и захватывали ханьских послов, особенно пострадал Ван Хуй. Банды сюнну нередко из засад нападали на тех, кого посылали в западные государства. Послы наперебой сообщали о стихийных бедствиях в иноземных странах, о том, что во всех них есть обнесённые стенами города, но войска слабы и их легко разбить.
Тогда Сын Неба поручил Цунпяо-хоу Пону возглавить конницу из зависимых владений и нескольких десятков тысяч солдат из [пограничных] областей. Достигнув реки Сюнхэ, [Пону] захотел напасть на хусцев, но те ушли. На следующий год напал на Гуши. Во главе лёгкой конницы в семьсот с лишним человек Пону сначала взял в плен правителя Лоулани, а затем разбил Гуши. Тем самым поднял авторитет [Хань], устрашив усуней и подданных Дайюани. По возвращении Пону был пожалован титулом Чжое-хоу (108 г.).
Ван Хуй, не раз направлявшийся в качестве посла, пострадал от лоуланьцев. Доложил [об этом] Сыну Неба. Сын Неба направил войска, велел [Ван] Хую помочь Пону напасть и разбить [Лоулань]. Пожаловал [Ван] Хую титул Хао-хоу (107 г.). В это же время в [области] Цзюцюань соорудили ряд крепостей, которые протянулись до Юймэня 59.
Усуни пригнали тысячу коней в качестве сговорных даров за ханьскую принцессу. Ханьский [двор] отправил девушку императорского рода, княжну из Цзянду 60, в качестве жены [правителю] Усунь. Усуньский правитель Гуньмо сделал её младшей женой. Сюнну также отправили девушку в жёны Гуньмо. Гуньмо сделал её старшей женой. Гуньмо сказал: «Я уже стар», после чего приказал внуку Цэньцюю взять в жёны [ханьскую] принцессу. У усуней коней много; так, у состоятельных людей их насчитывалось по четыре-пять тысяч голов 61.
К прибытию ханьского посла в Аньси правитель Аньси распорядился, чтобы на восточной границе его встречали двадцать тысяч всадников. От восточной границы до столицы правителя несколько тысяч ли. По дороге они миновали несколько десятков городов. Подвластное ему население очень многочисленно. Когда ханьский посол выехал в обратный путь, [правитель Аньси] направил с ним своего посла убедиться в величии Хань. [Посол] поднёс [ханьскому императору] яйца «большой птицы» и искусных фокусников из [страны] Лисюань.
[Представители] лежащих на запад от [Дай]юани малых стран, Хуаньцянь и Дайи, и лежащих на восток от [Дай]юани стран Гуши, Ганьми и Сусе 62, следуя за ханьскими послами, являлись на аудиенции к Сыну Неба. Сын Неба был очень доволен.
[Ещё один] ханьский посол изучил истоки [Хуан]хэ. Истоки реки находятся в Юйтянь. В тех горах много самоцветов, [он] собрал их и доставил [ко двору]. Сын Неба, справившись в древних картах и писаниях, сказал, что горы, откуда вытекает река, называются Куньлунь 63.
В то время государь, неоднократно совершавший объезды своих земель, всегда [приглашал] гостей из иноземных стран сопровождать его. Когда [приезжих] людей было много, то он сверх [меры] раздавал им ценные вещи и шёлковые ткани в качестве подарков, жаловал им различные предметы, чтобы этим продемонстрировать щедрость Хань. Тогда же [устраивали] состязания в силе, показывали удивительные трюки и разные диковинные вещи. Стекавшихся во множестве зрителей ожидали пруды вина и леса яств. [Император] давал возможность гостям из иноземных стран посещать амбары и сокровищницы, [позволяя им] увидеть богатство Хань, дабы произвести на них впечатление. Именно тогда решили, что если повышать мастерство фокусников, ежегодно проводить разнообразные состязания в силе и устраивать диковинные представления, то [сведения] о процветании [Хань] распространятся по всему миру.
Послы из иноземных стран северо-запада постоянно сменяли друг друга. На запад от Дайюани все [государства], вследствие отдалённости, проявляли своеволие, пребывали в спокойствии, покорить их было невозможно, только ритуалами удерживали их.
От усуней к западу до Аньси сюнну были повсюду, [они] пытались ослабить юэчжи. Сюннуские послы, имея всего лишь доверительное письмо от шаньюя, переезжали из страны в страну, где их снабжали провиантом и не осмеливались чинить препятствия. Что касается ханьских послов, то если они не раздаривали денег и шёлка, то провианта не получали; а лошадей могли достать только за деньги. Так было оттого, что Хань очень богата и расположена далеко. Поэтому, только покупая, [посол] получал желаемое. Однако [основная причина заключалась в том], что там более боялись сюнну, чем ханьских послов.
В [Дай]юани и окрестностях из винограда делают вино; у богатых людей запасы вина достигают десяти тысяч даней. Десятки лет вино не портится. Обычаи [их] таковы: [люди] питают пристрастие к вину, кони любят мусу 64. [Когда] ханьский посол привёз семена, Сын Неба начал посадку мусу и винограда на плодородных землях. Когда «небесных скакунов» стало много, а иноземные послы прибывали во множестве, то повсюду вокруг походных дворцов можно было увидеть высаженный виноград и растущую мусу.
Хотя языки стран к западу от Дайюани и до Аньси несколько различаются, тамошние обычаи во многом сходны, а [люди] друг друга понимают. У всех глубоко посаженные глаза, у многих бороды, [местные] жители искусны в торговле, торгуются за каждую мелочь. В их обычаях уважение к женщинам: как женщина скажет, так мужчина и решит. В этих местах нет шёлка и лаковых изделий, [жители] не владеют искусством литья монет или утвари. Беглые солдаты из ханьских посольств научили [жителей] отливать оружие. Получив от Хань золото или серебро, изготовляют посуду, а не используют их для чеканки монет.
Посланников Хань было уже много, и некоторые из них увлекали Сына Неба такими речами: «В [Дай]юани имеются превосходные кони, [они] находятся в городе Эрши, их скрывают и не соглашаются отдать послам из Хань». Сыну Неба нравились [дай]юаньские скакуны, он выслушивал это с интересом и отправил силача Чэ Лина и других с большим количеством золота и [фигуркой] золотого коня, чтобы получить от дайюаньского правителя превосходных эршиских лошадей.
В Дайюани было обилие ханьских вещей. Совещаясь [с правителем], советники сказали: «Хань от нас далеко, и в окрестностях Яньшуй (Яньцзэ) [их] подстерегает немало бед. Если пойдут на север, то столкнутся с хусцами; если двинутся южным путём-с нехваткой воды и травы. К тому же там очень мало селений, и продовольствия сильно не хватает. В ханьских посольствах бывает по нескольку сот человек. [В пути они] постоянно испытывают голод, и умерших-больше половины. Разве они смогут направить большое войско? [Они] ничего не смогут поделать с нами. Да и эршиские кони-[истинная] драгоценность [Дай]юани».
В итоге [правитель Дайюани] отказался передать [коней] ханьскому послу. Ханьский посол вышел из себя, наговорил грубостей и, разбив золотого коня, удалился. Знатные люди [Дай]юани, рассердившись, сказали: «Ханьский посол оскорбил нас!» Выпроводив посла Хань, [правитель] велел расположенному на восточных границах [владению] Юйчэн перехватить его, убить и забрать все ценности.
Сын Неба страшно разгневался. Яо Дин-хань и другие, побывавшие послами в Дайюани, уверяли, что [дай]юаньская армия слаба и если ханьское воинство численностью до трёх тысяч человек обстреляет его из тугих арбалетов, то это кончится поражением и захватом [Дай]юани.
Сын Неба некогда уже посылал Чжое-хоу нанести удар по Лоулани. Тот, [возглавив] семьсот конных воинов, настиг и захватил их правителя. [Император] слова [Яо] Дин-ханя и других посчитал правильными и, желая явить свою благосклонность наложнице из рода Ли, сделал [её родственника] Ли Гуан-ли Эрши-цзянцзюнем. В поход против [Дай]юани направили из зависимых владений шесть тысяч всадников, а из [ханьских] округов и владений несколько десятков тысяч человек провинившейся молодёжи. Планировалось достичь города Эрши и забрать превосходных коней. Поэтому и назвали [Ли Гуан-ли] «Эрши-цзянцзюнем». Чжао Ши-чэн был назначен цзюньчжэном, Ван Хую, бывшему в прошлом Хао-хоу, приказали отвечать за маршрут. Сяовэем был назначен Ли Чи. Всё это происходило в первом году тай-чу (104 г.), тогда к востоку от застав появилось множество саранчи, которая прошла на запад до Дуньхуана.
Эрши-цзянцзюнь и его войско на западе миновали Яньшуй (Яньцзэ). На их пути малые владения в страхе укрепляли городские стены, не соглашались снабжать [ханьцев] продовольствием. Когда [ханьцы] нападали на них, то не могли одолеть. Когда одолевали, забирали продовольствие; если несколько дней не одолевали, то уходили. Когда достигли Юйчэна, то солдат оставалось не более нескольких тысяч, все были истощены и утомлены. [Ханьцы] напали на Юйчэн, потерпели сокрушительное поражение, убитых и раненых было очень много. Эрши-цзянцзюнь, обсуждая план действий с [Ли] Чи, [Чжао] Ши-чэном и прочими, сказал: «Достигли Юйчэна, а захватить его не можем, что же будет, когда доберёмся до столицы правителя [Дайюани]?» [Тогда] отступили и вернулись. [Путь] туда и обратно занял два года. Солдат, вернувшихся в Дуньхуан, оставалось не более одного-двух из десятка. Отправили посланца с донесением государю, в котором говорилось: «Путь далёк, а провианта совершенно недостаточно. Командиры и солдаты страдают не от сражений, а от голода. Людей слишком мало, чтобы овладеть [Дай]юанью. Поэтому просим разрешения прекратить военные действия. Но если вышлете ещё [солдат], тогда продолжим войну».
Сын Неба, узнав об этом, сильно разгневался, послал гонца закрыть [заставу] Юймэнь и передать, что тех, кто посмеет пройти [заставу], казнят на месте. Эрши[-цзянцзюнь] был напуган и остался в Дуньхуане.
В это лето Хань потеряло двадцатитысячную армию Чжое[-хоу в борьбе] с сюнну 65. Гуны и цины, принимавшие участие в обсуждении ситуации, желали прекратить военные действия против Дайюани и всеми силами напасть на ху (сюнну). [Но] Сын Неба решил сделать всё, чтобы покарать [Дай]юань. [Дай]юань-незначительное государство, если его не покорить, то и подвластные Дася [владения] будут пренебрегать Хань, а превосходных скакунов из Дайюани вовсе не получить. Усунь и Луньтоу легко могут поставить ханьских посланников в затруднительное положение, что сделает их посмешищем перед [правителями] иноземных стран.
Тогда [император] предал суду Дэн Гуана и других, кто настаивал на том, что идти походом на [Дай]юань невыгодно. Было объявлено помилование и простым заключённым, и способным чиновникам, а также набрали [в войско] осуждённых за преступления молодых людей и всадников из пограничных земель.
По прошествии года с небольшим из Дуньхуана выступило шестьдесят тысяч человек, не считая носильщиков и прислуги. [Армию сопровождало] сто тысяч быков, более тридцати тысяч лошадей, а мулов и верблюдов по десять тысяч голов. Взяли достаточно провианта и необходимое вооружение. Вся Поднебесная была задействована. Для руководства походом на [Дай]юань было назначено более пятидесяти сяовэев.
В столице [Дай]юани не было колодцев, воду брали из реки, текущей за пределами городской стены. Вот почему взяли мастеров, умеющих отвести воду и перекрыть её поступление в город. В пограничные гарнизоны отправили дополнительно сто восемьдесят тысяч солдат. А на севере [областей] Цзюцюань и Чжанъе основали [уезды] Цзюйянь66 и Сючу 67, чтобы защищать Цзюцюань [от сюнну]. Собрали со всей Поднебесной семь категорий лиц, подлежащих мобилизации 68, и сделали их носильщиками провианта для [войск] Эрши[-цзянцзюня] (102 г.). Повозки и толпы людей, следуя друг за другом, непрерывно прибывали в Дуньхуан. Назначили двух человек, сведущих в лошадях, в качестве сяовэев авангарда. Так подготовились к тому, чтобы нанести поражение [Дай]юани и захватить превосходных скакунов.
После этого Эрши[-цзянцзюнь] вновь выступил [в поход] 69. Армия была многочисленной, и из малых владений не было ни одного, в котором не приветствовали бы её и не давали еды войскам. Достигли [города] Луньтоу, но Луньтоу не подчинился. Штурм продолжался несколько дней, вырезали всех. От него продвигаясь на запад, благополучно достигли города [Дай]юани. Ханьских солдат, достигших [города], было тридцать тысяч человек. [Дай]юаньское войско нанесло ханьцам встречный удар. Ханьские солдаты, расстреляв их из луков, добились победы. [Дай]юаньцы бежали [в город, чтобы] укрыться и обороняться. Эрши[-цзянцзюнь] хотел по пути взять штурмом [город] Юйчэн, но, опасаясь задержаться в дороге и дать [дай]юаньцам [время] придумать ухищрения, сразу пошёл к [Дай]юани. Когда [ханьцы] отвели от города источники воды, дайюаньцы начали терпеть лишения. Окружив город, [ханьское войско] осаждало его более сорока дней. Внешние стены разрушили, взяли в плен представителя [дай]юаньской знати и храброго полководца Цзяньми. [Дай]юаньцы в страхе перебрались в средний город.
Знатные люди [Дай]юани, обдумывая план действий, говорили: «Ханьцы напали на [Дай]юань потому, что правитель Угуа скрыл отборных скакунов и убил ханьского посла. Если теперь мы убьём правителя Угуа и отдадим скакунов, то ханьские войска должны уйти. А вот если не уйдут, тогда всеми силами будем сражаться, умереть никогда не поздно». Знатные люди [Дай]юани так и порешили. [Они] убили своего правителя Угуа и с его головой отправили одного из знатных людей к Эрши[-цзянцзюню], чтобы предложить следующее: «Если Хань прекратит штурм, то мы выведем всех превосходных скакунов, и вы сможете взять любых, а также снабдим ханьские войска продовольствием. Если же вы не согласитесь, то мы забьём всех скакунов, к тому же Канцзюй придёт нам на помощь. И когда это случится, то мы изнутри, а Канцзюй извне нанесём удар по ханьским войскам. Пусть [командующий] ханьской армией тщательно обдумает, как поступить». В это время канцзюйцы наблюдали за ханьским войском. Ханьское войско всё ещё было сильным, и [канцзюйцы] не решались выступить.
Эрши[-цзянцзюнь] вместе с Чжао Ши-чэном, Ли Чи и другими совещались: «Слышали, что в [дай]юаньской столице недавно появился уроженец Цинь, знающий, как рыть колодцы70; кроме того, в городе ещё много продовольствия. Мы пришли, чтобы покарать злодея Угуа. Голова Угуа уже получена. В таком случае, если не согласимся уйти, они будут упорно обороняться, а канцзюйцы, дождавшись, когда ханьцы выбьются из сил, придут на помощь [Дай]юани и неминуемо нас разобьют».
Все военачальники посчитали, что так и есть, и согласились на предложения Дайюани. Тогда дайюаньцы вывели лучших коней, позволив ханьцам самим выбирать, и передали много продовольствия для снабжения армии. Военные выбрали несколько десятков превосходных коней, а из тех, что похуже,-более трёх тысяч жеребцов и кобыл.
Правителем поставили одного из знатных людей Дайюани по имени Мэйцай, прежде хорошо обращавшегося с ханьскими послами, заключили союз и прекратили войну. В средний город так и не вошли, а отвели войска и начали возвращение назад.
Вначале, когда Эрши[-цзянцзюнь] только выдвинулся из Дуньхуана на запад, он считал, что поскольку людей много, то владения на пути не смогут их прокормить, поэтому разделил [армию] на несколько отрядов для следования по северному и южному путям. Сяовэй Ван Шэнь-шэн, бывший хунлу Ху Чун-го и другие, свыше тысячи человек, подошли к Юйчэну. Глава городской стражи Юйчэна не согласился дать продовольствия их войскам. Ван Шэнь-шэн [к тому времени] удалился от главного войска на двести ли; осмотрев [город], отнёсся к нему с пренебрежением. На требования о выдачи продовольствия юйчэнцы ответили отказом. Выведав, что войско Шэнь-шэна с каждым днём сокращается, рано утром они напали отрядом в три тысячи человек и убили [Ван] Шэнь-шэна и других. [Его] войско погибло, лишь несколько человек спаслось и убежало к Эрши[-цзянцзюню].
Эрши[-цзянцзюнь] приказал соусудувэю Шангуань Цзе 71 разгромить Юйчэн. Правитель Юйчэна бежал в Канцзюй. [Шангуань] Цзе, преследуя [его], достиг Канцзюя. Канцзюйцы, зная, что Хань уже нанесло поражение [Дай]юани, выдали юйчэнского правителя Цзе. [Шангуань] Цзе приказал четырём всадникам связать его и доставить к дацзянцзюню. Эти четверо говорили между собой так: «Правитель Юйчэна принес Ханьскому государству много зла. Сейчас его надо доставить [да]цзянцзюню живым. Если он вдруг ускользнёт-будет большая беда». Решили убить его, но никто не осмеливался нанести удар первым. Чжао Ди из Шангуя, самый младший из всадников, вынув меч, обезглавил правителя Юйчэна. Взяв голову, [Чжао] Ди с [Шангуань] Цзе и прочими прибыли к дацзянцзюню.
Когда Эрши[-цзянцзюнь] двинулся в свой второй поход, Сын Неба направил посла предложить [вождю] усуней собрать большое войско, чтобы объединёнными силами напасть на [Дай]юань. Усуни отрядили две тысячи всадников, но принимать участия в войне на чьей-либо стороне так и не стали.
[Правители] всех малых владений, расположенных к востоку от [армии] Эрши-цзянцзюня, узнав о поражении [Дай]юани, отправили с [ханьским] войском своих сыновей и младших братьев, с тем чтобы преподнести [подарки] Сыну Неба и сделаться заложниками.
Во время похода Эрши[-цзянцзюня] на [Дай]юань цзюньчжэн Чжао Ши-чэн достойно сражался, заслуги его были велики. Шангуань Цзе был отважен и совершал глубокие рейды [на территорию противника]. Ли Чи прославился составлением планов боевых действий. Войско, вернувшееся через [заставу] Юймэнь, насчитывало чуть более десяти тысяч человек, а армейских коней было чуть более тысячи голов 72. Войска Эрши[-цзянцзюня] во втором походе не испытывали недостатка в продовольствии, а убитых в боях было немного, но военачальники и чиновники были алчными, часто не щадили солдат, обирали их, и из-за этого смертность была огромной.
Поскольку поход на [Дай]юань в десять тысяч ли был [тяжёлым], Сын Неба закрыл глаза на допущенные промахи и пожаловал: [Ли] Гуан-ли титул Хайси-хоу; всаднику Чжао Ди, лично обезглавившему правителя Юйчэна, титул Синьчжи-хоу, цзюньчжэну Чжао Ши-чэну-чин гуанлудафу, Шангуань Цзе-чин шаофу, Ли Чи-должность тайшоу Шандана. Из военных чиновников трое были введены в число девяти цинов; на должности сянов во владениях чжухоу, правителей областей и чиновников с окладом в две тысячи даней[зерна] было назначено более ста человек; а [на должности] с окладом в тысячу даней [зерна] и ниже было назначено более тысячи человек. Чиновников, проявивших отвагу, [наградили] сверх их ожиданий, а отправленные в поход преступники были амнистированы. Рядовым воинам пожаловали на всех сорок тысяч золотых монет. Походы на [Дай]юань продлились четыре года, [а затем армию] распустили.
По окончании войны с [Дай]юанью ханьцы поставили там Мэйцая правителем и ушли. Через год с лишним [дай]юаньская знать, посчитав, что Мэйцай излишне угождает [ханьцам] и является виновником разорения страны, убили его и поставили брата Угуа по имени Чаньфэн правителем [Дай]юани, а его сына отправили в Хань в качестве заложника. Ханьский [двор] прислал посла с дарами, чтобы склонить на свою сторону [нового правителя].
Также Хань отправило свыше десяти посольств в иноземные страны, расположенные к западу от [Дай]юани, чтобы собирать диковинные вещи и довести до сведения [их правителей], что могущественная [Хань] разгромила [Дай]юань. Управление [областью] Цзюцюань перевели в Дуньхуан. На западе до Яньшуй повсюду появились тины 73. В Луньтоу поселили несколько сот солдат-землепашцев 74, поэтому туда были назначены уполномоченные для охраны полей и заготовки зерна, чтобы снабжать отправляемые в иноземные страны [посольства].
Я, тайшигун, скажу так.
В Юй бэнь цзи читаем: «[Хуан]хэ вытекает из горы Куньлунь. Высота Куньлунь более двух с половиной тысяч ли. Солнце и луна, сменяя друг друга, постоянно освещают её, не давая погрузиться во мрак. На её вершине бьёт источник Лицюань и раскинулось озеро Яочи».
В наше время, когда после посольства Чжан Цяня в Дася были обследованы истоки [Хуан]хэ, можно ли согласиться с тем, что написано в [Юй] бэнь цзи о Куньлунь? Если Шаншув основном верно описывает расположение гор и рек девяти областей, то о чудесах, упоминаемых в Юй бэнь цзи и Шаньхайцзине, я не решаюсь 75 говорить.
Комментарии
1. Глава посвящена первому знакомству и установлению экономических и политических связей империи Ранняя Хань с народами Центральной Азии, а через них — и с некоторыми западными цивилизациями. Уникальность и особая значимость гл. 123 в том, что она содержит описание культур и государственных образований Центральноазиатского региона во II в. до н.э., сделанное очевидцами и современниками. Переводы главы на многие языки мира были использованы в сотнях научных, научно-популярных и пропагандистских публикаций, что вынуждает нас уделить особое внимание качеству и особенностям работ наших предшественников. Как видно из заглавия, мы решили отказаться от русской традиции именовать главного политического фигуранта главы именем «Давань» и перейти к более адекватному чтению «Дайюань», которое указано в комментарии Соинь и зафиксировано в словаре [ШЦ, с. 3157; БКРС, т. IV, с. 324]. Принято считать, что во времена путешествий Чжан Цяня Дайюань как государственное образование включала в себя всю Ферганскую долину со столицей в городе Эрши (совр. Коканд).
Первый перевод данной главы на русский язык выполнен Н. Я. Бичуриным (опубликован в 1851 г.) (совр. издание см. [Бичурин, 1950, с. 147-168]). Его достоинствами были: яркая образность языка (что свидетельствовало о понимании переводчиком литературного стиля оригинала); удачные переводческие решения некоторых сложных мест текста; попытки комментирования памятника как собственными силами, так и переводами отдельных фрагментов из корпуса классических китайских комментариев; относительно успешная попытка «дать пространство» историческому сочинению, сопроводив перевод комплектом карт по исторической географии; наконец, напомним, что это был первый почти полный перевод. Из недостатков отметим: значительное количество ошибок; множество лакун; неудовлетворительное транскрибирование имён собственных и географических названий; недостаточный уровень комментирования как очевидных эпизодов, так и непонятных мест в тексте главы.
Следующий этап в истории русского перевода наступил в середине XX в. Н. В. Кюнер сверил перевод Н. Я. Бичурина с оригиналом, переведя пропущенные (не все) фрагменты, выправил некоторое количество тёмных мест, воспроизвёл в параллель к тексту классические китайские комментарии. Стремление Н. В. Кюнера к буквальной точности (недостижимой, на наш взгляд, в принципе) привело не только к ухудшению литературных качеств текста, но и к затемнению смысла отдельных фраз и целых абзацев как самой главы, так и комментариев. К сожалению, в переводе Н. В. Кюнера не просматривается желания анализировать сложные места, добиваться логики изложения, избегать откровенной бессмыслицы текста. Исправив некоторое количество ошибок Н. Я. Бичурина, Н. В. Кюнер, увы, создал множество новых.
Последние двадцать лет к гл. 123 неоднократно обращалась китаевед Л. А. Боровкова, которая разрабатывала тему связей китайцев в древности и средневековье с народами и государствами Центральной Азии. Хотя полный перевод гл. 123 не являлся целью этой исследовательницы, она опубликовала три монографии и множество статей с переводами её фрагментов, предложив собственную интерпретацию текста. Особо следует отметить серьёзные попытки Л. А. Боровковой локализовать многочисленные царства и княжества региона, выстроить географию миграций племён и военных походов. Здесь нет возможности подробно разбирать удачи и провалы в её переводах и интерпретациях, но, отмечая прекрасный язык и логику изложения, нельзя не обратить внимание на отдельные серьёзные ошибки.
Сначала о единицах измерения. Л. А. Боровкова из многих вариантов ханьского ли выбрала спорную версию Ян Куаня (414 м), проигнорировав аналитическую проработку этого сюжета Ю. Л. Кролем и Б. В. Романовским (см. [Кроль, Романовский]), которые пришли к выводу, что для Ранней Хань стоит принять вариант в 498 м. Что уж говорить о менее детализированных оценках в 516 м (см. [БКРС, т. II, с. 204]). Ещё хуже одновременное использование взаимоисключающих соотношений, когда для одних и тех же эпизодов лиравняется то 526, то 400 м, а в другом месте — то 400, то 295 м (см. [Боровкова, 2001, с. 173,191]).
Более существенны сомнительные идентификации важных государственных структур и географических единиц. Пренебрегая точными указаниями Сыма Цяня (вернее — Чжан Цяня) о расстоянии между Дайюанью и Канцзюем и между Канцзюем и Яньцаем, Л. А. Боровкова пытается уместить последние в долину Сырдарьи, возможно с целью подкрепить свою идентификацию Аральского моря как Бэйхая во II в. до н.э. При этом игнорируются не только выкладки Чжан Цяня, но и доказанные отождествления яньцаев с аорсамиантичных источников (совр. название сарматы), занимавшими степи вокруг северной части Каспийского моря (Бэйхай). А ведь общеизвестно, что сарматы в описываемый период активно контактировали с римскими колониями в бассейне Азовского моря. Вот и получилось, что к югу от Аральского моря водились соболя. Не менее сомнительно ещё одно географическое «открытие» Л. А. Боровковой — присвоение Сырдарье древнего имени Гуйшуй. Спору нет, традиционное применение этого имени к Амударье в некоторых фрагментах гл. 123 вызывает вопросы, но «революционная» замена на Сырдарью порождает их ещё больше. Видимо, для их разрешения наш автор нарисовала на своих картах такую реку Гуйшуй, которой никогда не было и быть не могло (см. [Боровкова, 1989, с. 19; 2001, с. 360]).
Из имеющихся полных переводов гл. 123 на западные языки стоит отметить перевод Ж. де Гроота на немецкий (см. [de Groot]), Ф. Хёрта и Б. Уотсона на английский (см. [Hirth]; [Records, т. II, с. 264-289]). На байхуа главу перевёл Хуан Цзиньхун (см. [БХШЦ, т. III, с. 1647-1660]).
Данный текст базируется на переводе Н. Я. Бичурина, последовательно обработанного Н. В. Кюнером, Н. Мугоряевой, М. Ю. Ульяновым и А. Р. Вяткиным. Окончательная сверка и редактура главы выполнена А. Р. Вяткиным.
2. Чжан Цянь (?-114/113 г. до н.э.) — посол ханьского двора в страны Центральной Азии, осуществлял дипломатическую и разведывательную деятельность, основные задачи которой заключались в поисках союзников на западе в борьбе против сюнну и в оценке перспектив ханьской территориальной экспансии и торговли в северо-западных краях. Обстоятельная, хотя и не всегда точная, характеристика Чжан Цяня содержится в V томе энциклопедии «Духовная культура Китая (наука, техническая и военная мысль, здравоохранение и образование)» (т. 5, с. 934-936).
3. Комментарий Соинь дополняет: «[Чжан] Цянь являлся уроженцем ханьчжунского Чэнгу» (см. карту II, А1).
4. В Чжэнъи констатируется однозначно: «Первоначально они (юэчжи.-А. В.) жили между Дуньхуаном и Цилянем» [ШЦ, т. VI, с. 3157]. Это земли на западе совр. пров. Ганьсу.
5. Память о победе сюнну над юэчжи и знаменитая чаша просуществовали многие десятилетия. В Хань шу (гл. Сюнну чжуань) сказано, что на 2-й год правления императора Юань-ди (48-33), «отправив чэцидувэя Хань Чана, гуанлудафу Чжан Мэна сопроводить сына шаньюя... заключили договор. Используя в качестве чаши череп правителя юэчжи, разбитого шаньюем Лаошаном, они выпили вино в знак заключения договора, скреплённого кровью» [ХШ, кн. XI, гл. 61, с. 3801; Таскин, 1973, с. 37-38].
6. Данный фрагмент допускает различные толкования. По сообщению комментария Цзи цзе, речь шла о человеке, чья фамилия была Танъи, а имя Хуну Ганьфу. В комментарииСоинь приведено иное мнение: «Это уроженец уезда Танъи, являлся хуским рабом, его имя Ганьфу. Ниже он назван Танъи Фу, поскольку позднейшие историки удалили знакгань. Ещё по одной версии, Гань — его родовая фамилия».
По мнению Л. А. Боровковой, он был юэчжийцем, который попал в плен к сюнну, а затем его продали ханьцам. Если эта версия справедлива, то присутствие в посольстве человека, знающего оба варварских языка, было более чем оправданно (см. [Боровкова, 2001, с. 91-92]).
7. Либо это ошибка переписчика, либо шаньюй не силён в географии, поскольку юэчжи располагались к западу от сюнну. Возможна и ещё одна трактовка: шаньюй, хорошо зная местоположение юэчжи, сознательно пытается ввести в заблуждение Чжан Цяня, одновременно оправдывая географией собственный произвол.
8. Земли юэских (вьетских) государств (Дунъюэ, Наньюэ и др.) располагались на юго-западе и юге совр. КНР, т.е. были отделены от сюнну массивом ханьских земель. О драматической судьбе юэ в период ханьской экспансии см. главы 113 и 114.
9. В тексте Ши цзи в словосочетании дао и использован знак и («непрерывность, последовательность»), который в данном контексте лишён смысла. В комментарии Соиньуказывается, что должно было бы стоять другое и («почтовые станции, ямы»).
10. Канцзюй — страна (племенной союз?) к югу от Арала, в отечественной синологии часто именовалась и Кангюй, и Канцюй. На наш взгляд, в последней трети II в. он занимал следующие территории: среднее и нижнее течение Сырдарьи, нижнее течение Амударьи и, естественно, междуречье. Включение В. А. Вельгусом в состав Канцзюя части территории Согдианы, которую он к тому же ошибочно разместил в бассейне Средней и Нижней Сырдарьи [Вельгус, с. 136, 144], противоречит описанию Чжан Цяня в данной главе.
11. Согласно гл. 61 Хань шу, власть была передана его супруге (см. [ХШ, кн. XI, с. 3801]).
12. Дася — государственное образование, которое традиционно идентифицируют как Бактрию или Восточную Бактрию (см. [Захаров, с. 47] и многие другие). От перевода этой фразы и локализации Дася зависит многое в понимании исторического пути юэчжи — тохаров — кушан и тех народов, в окружении которых им пришлось существовать. Нам придётся вести дискуссию как минимум с Н. Я. Бичуриным, Н. В. Кюнером и особенно с Л. А. Боровковой, которая затронула историю юэчжи в нескольких статьях и монографиях, предложив помесячный график их миграций с осени 167 г. и сопроводив свои книги весьма детальными картами и схемами. Не имея возможности произвести здесь подробный разбор всех аргументов Л. А. Боровковой, добавлю к сказанному в коммент. 1 о работах этой исследовательницы лишь два момента. Результаты столкновения мигрирующих юэчжи и оседлых греко-бактрийцев (Дася) в гл. 123 описаны трижды [ШЦ, т. VI, с. 3158, 3162 и 3164]. Во всех эпизодах речь идёт о победе даюэчжи, и попытки Л. А. Боровковой сделать противоположный вывод противоречат построению и смыслу фраз. Бичурин и Кюнер в первых двух эпизодах однозначно описывают военное поражение Дася, но в третьем эпизоде неожиданно и без какого-либо объяснения констатируют победу Дася над даюэчжи. Возможно, что именно эта ошибка подтолкнула Л. А. Боровкову к «оригинальному» прочтению фрагмента, а для пущей убедительности пришлось «ускорить» темпы миграции даюэчжи [Боровкова, 2001, с. 112-114], чтобы их появление в Бактрии не совпало с эпохой её решительного упадка. Приходится вместе с тем констатировать, что ни китайские источники, ни античные, ни лингвистический анализ, ни нумизматика (см. [Бикерман, с. 202]), ни археологические данные пока не позволили создать непротиворечивую версию событий и убедительную политическую карту региона во второй половине II в. до н.э., что хорошо видно в обобщающих работах Ю. А. Зуева, А. О. Захарова и Б. Крейга. Возможно, маленький «ключик» обозначился в одной опорной дате, жёстко фиксируемой археологами: Ай-Ханум, крупный бактрийский город на левом берегу Амударьи, пал под ударами кочевников (юэчжи?) в 145 г. до н.э. [Пичикян, с. 232]. Но если справедливо традиционное размещение Бактрии на левом берегу Амударьи (см. [Гафуров, Цибукидис, с. 249, карта]), что вполне согласуется с выкладками Чжан Цяня, то экстравагантное размещение Л. А. Боровковой столицы Дася в окрестностях Душанбе придётся отставить.
13. Под горами Наньшань имеется в виду горная гряда, которая начиналась от хребта Циньлин, расположенного к югу от долины реки Вэйхэ (где находилась западноханьская столица Чанъань), и протянулась далее на запад по северной кромке Тибетского нагорья, представленной различными хребтами Куньлуня. Иными словами, ханьский посол не хотел ехать притяньшаньским путём через земли сюнну и их вассалов, т.е. прямо, а предпочёл сделать петлю и проехать по более протяжённому маршруту вдоль восточных склонов Тибетского нагорья с подъёмом к верховьям реки Ханьшуй, чтобы вернуться в столицу через её долину и один из проходов в горах Циньлин. Следовательно, был сделан выбор в пользу земель цянов (см. коммент. 14), а также той части даюэчжи, которая отказалась мигрировать на запад. Впрочем отношение цянов к Хань тоже не отличалось теплотой, что, возможно, способствовало очередному пленению Чжан Цяня.
14. Цян — обобщённое название народов, говорящих на тибетских языках, проживавших в верховьях реки Ханьшуй и в восточной части Тибетского нагорья. Иногда этот этноним использовался в ещё более расширительном значении для обозначения всех неханьских народов этих земель, точно так же как ди — для народов севера, мань — народов юга и т.д.
15. Речь идёт о смерти шаньюя Цзюньчэня, передавшего власть своему сыну Юйданю. Юйдань не долго пробыл шаньюем, поскольку в борьбе за престол успешнее был его дядя, младший брат отца по имени Ичжисе, который занимал жёсткую антиханьскую позицию. Иными словами, у сюнну в это время шла ожесточённая борьба, в которой была замешана и Хань, пытавшаяся привести к власти угодного ей сюннуского вождя (см. [Истзап, т. VIII, гл. 110, с. 343]).
16. Соинь, со ссылкой на Хань шу, приводит предание, объясняющее особые свойства данной породы: «В стране Дайюань есть высокие горы, где обитал конь, которого не могли поймать. Тогда к их подножию привели пегую кобылицу, после случки она родила жеребёнка, который потел кровью. Потому [их коней] и называли потомками коня Небесного владыки».
17. Согласно наиболее распространённой идентификации, Усунь — это племенной союз, созданный сарматским племенем асиев античных источников (Страбон, Помпей Трог) (см. [Умняков, с. 184; Крюков, Переломов, Софронов, Чебоксаров, с. 57; Рерих, с. 120]).
18. Согласно Цзи цзе, Цзюйми и Юйтянь располагались в 300 ли друг от друга. Соинь добавляет, что Ганьми могло также называться Цзюйми [ШЦ, T.VI, с. 3160].
19. Сихай (букв. «Западное море») — Аральское море, куда впадают Сырдарья и Амударья. Водосбор этих рек весьма обширен и включает в себя Памир, северные отроги Гиндукуша и Восточный Тяньшань. На запад эти реки текут только в верхнем течении, а затем поворачивают на север. Л. А. Боровкова чёткое гидрографическое указание Чжан Цяня в своей первой монографии назвала «непонятным и явно неточным» [Боровкова, 1989, с. 31], а во второй — просто проигнорировала. Это было сделано с целью переименовать Сихай (Арал) в Бэйхай (Каспий), и эта ошибка привела, естественно, к серьёзным деформациям в географии всего Прикаспийского региона.
20. Яньцзэ (букв. «Солёное озеро») — ныне озеро Лобнор. Согласно Ко ди чжи, наименование этого озера неоднократно менялось. В Соинь отмечалось, что его называли также и Яньшуй (букв. «Солёная вода»). Возможно, такое же имя носила и единственная река, впадавшая в это озеро (совр. Черчен).
21. В Древнем Китае сосуществовали разные представления об истоках Хуанхэ. Согласно комментарию Соинь, в главе Сиюй чжуань («Описание Западного края») Хань шусказано: «Река имеет два истока: один в горах Цунлин, другой в Юйтянь». В Шаньхайцзине говорится: «Река вытекает из северо-восточной части гор Куньлунь» [Шаньхайцзин, с. 70]. Заметим, что при всей фантастичности географии этого памятника такая привязка соответствует реальности при допущении «длинного» Куньлуня (см. дискуссию о географических аспектах главы в коммент. 63).
22. Лоулань (другое название Крорайн) — государственное образование, занимавшее один из оазисов недалеко от Турфанской впадины [Восточный Туркестан, с. 90].
Гуши (также Цзюйши, Чэши) — государственное образование, занимавшее Турфанскую впадину и земли к северу от неё вдоль южных склонов Восточного Тяньшаня [Восточный Туркестан, с. 195].
23. До работ Л. А. Боровковой (см. сл. коммент.) словосочетание цзи ши переводилось на русский «служить и подчиняться» [Кюнер, с. 106], что хотя и допустимо лингвистически, но сомнительно исторически: ведь Чжан Цянь констатирует не только мощную армию у Канцзюя, но и малые его размеры. На наш взгляд, какое-либо его подчинение внешнему сюзерену, а тем более — двум совершенно недопустимо. Заметим, что Б. Уотсон шёл тем же ошибочным путём, хотя и постарался смягчить нелогичность перевода лексическими средствами, применив словосочетание «nominal sovereignty to...» [Records, т. II, с. 267].
24. Здесь в схеме Чжан Цяня мы отмечаем очевидный дефект: к востоку от Канцзюя располагались не сюнну, а усуни. В монографии Л. А. Боровковой [Боровкова, 2001] данное место проработано неудовлетворительно: без всякого комментария в её книге соседствуют схемы с усунями и без них. Но стоит подчеркнуть, что этот автор не стал повторять традиционную ошибку предшественников о «зависимости и служении» «маленького» Канцзюя сразу и юэчжи и сюнну, ограничившись неопределённым указанием на «связи» (см. [там же, с. 98-99, рис. 3 (продолжение] и 4]).
25. В науке давно устоялось вполне доказанное мнение о том, что племена, называвшиеся по-китайски яньцай, являлись аорсами античных историков. С точки зрения современной науки, это крупный союз сарматских племён, который к II в. до н.э. занял степи по берегам Каспийского моря от устья реки Урал до предгорий Кавказа. В западном направлении ареал расселения сарматов достигал во времена Чжан Цяня устья реки Танаис (совр. Дон), поблизости от которого находилась первоначально греческая, а затем римская колония Танаис. Из «Географии» Страбона известно, что аорсы владели большой частью побережья Каспийского моря и жили также по течению Танаиса [Страбон, с. 480].
По Чжэнъи, в комментарии Цзегу к Хань шу сказано, что Яньцай также записывалось как Хэсу. Там же, в Чжэнъи, сообщается, что в Вэй люэ («Краткой истории Вэй») говорится: «На западе [Яньцай] сообщается с Дацинь (Римской империей); на юго-востоке граничит с Канцзюем. В государстве много соболей, скот выпасают на заливных лугах. В древности [Яньцай] подчинялся Канцзюю».
26. Бэйхай — Каспийское море. Л. А. Боровкова упорно называет этим именем Арал, хотя это приводит к неразрешимым проблемам с размещением сарматского племенного союза Яньцай.
27. Гуйшуй — под этим именем Чжан Цянь, несомненно, имел в виду Амударью. Л. А. Боровкова в обеих своих книгах упорно считает реку Гуйшуй Сырдарьёй, хотя такая идентификация разрушает всю географическую композицию региона. А уж графическое начертание этой реки выглядит просто нелепо (см. [Боровкова, 1989, с. 19; 2001, с. 360]).
28. Аньси традиционно отождествляется с Парфией, поглотившей историческую Маргиану, приблизившись, таким образом, к Оксу (Амударье) в его среднем течении.
29. По сообщению комментария Чжэнъи, «вначале юэчжи жили к востоку от [области] Дуньхуан, к западу от гор Цилянь». В Историческом атласе Китая (см. [Чжунго лиши диту цзи, т. II]) район их проживания отражён на карте 33-34.
30. Л. А. Боровкова при интерпретации данного фрагмента отказалась от классической разметки китайского текста и, следуя переводу Бичурина-Кюнера, изменила субъектность, сделав в конце фразы цянов подлежащим. В итоге наньшаньские цяны исчезли, но появились горы Наньшань как место обитания малых юэчжи. Приходится признать, что обе версии перевода допустимы и окончательный выбор может быть сделан только после привлечения дополнительных материалов из истории обоих народов.
31. Хотя река Гуйшуй (Амударья) не была парфянской, по ней, видимо, осуществлялась значительная международная торговля. Только этим можно объяснить её упоминание в рассказе про Парфию.
32. Согласно комментарию Чжань Яня (Соинъ), «на лицевой стороне монеты изображают всадника, а на оборотной стороне изображают лицо человека». Вопрос, какую сторону считать лицевой (аверсом), а какую оборотной (реверсом), для монет данного региона во II-I вв. до н.э. нельзя считать разрешённым.
33. Тяочжи — по мнению В. А. Вельгуса, сначала Антиохия и Нижняя Месопотамия, затем Харакена [Вельгус, с. 136,141].
34. Лисюань трактуется как синоним Дацинь (Римская империя). Видимо, упоминание здесь Лисюани надо понимать как возможность попасть в Римскую империю северным путём, через страну аорсов (Яньцай).
35. Под Сихаем (Западным морем) в данном случае следует понимать Персидский залив и северную часть Индийского океана (см. [Вельгус, с. 141]).
36. Речь идёт о страусах (см. [там же]).
37. Описание их искусства содержится в комментарии Чжэнъи.
38. Жошуй — мифическая река, Сиванму — персонаж китайской мифологии, богиня Запада; как правило, упоминаются вместе. В мифологической картине мира Древнего Китая они размещались на крайнем западе и по мере знакомства с географией Центральной и Западной Азии отодвигались всё далее на запад. В Соинь приводится такая фраза из Вэй люэ: «Жошуй находится на западе Дацинь».
39. Город Ланьши локализовать не удалось. Л. А. Боровкова резонно предположила, что речь идёт о столице бактрийского правителя Евкратида (ок. 170 — ок. 155 г. до н.э.), которая известна как Евкратидия (см. [Боровкова, 2001, с. 114]; [Страбон, с. 488]). Осталось неясным, зачем бактрийскую столицу Л. А. Боровкова отправила с Окса на территорию совр. Душанбе.
40. Шэньду — Индия. Во времена Сыма Цяня представления об Индии были в Китае очень смутными, поэтому название Шэньду (или Тяньчжу) использовалось как для обозначения конкретного государства, так и для всей совокупности близких по культуре государственных образований на Индостанском полуострове.
41. Здесь в оригинале стоят открывающие кавычки, что должно означать следующее: закончено изложение доклада Чжан Цяня и начинается его цитирование.
42. Цюн и Шу — области на территории западной части Сычуаньской котловины, т.е. юго-западные земли Хань. Это же сообщение об отчёте Чжан Цяня есть в гл. 116 Ши цзи. Там оно отнесено к 122 г.
43. Под Дашуй (доел.: Большая река), вероятнее всего, подразумевается Ганг, поскольку ниже говорится о связях с расположенной в Сычуани областью Шу.
44. Цяньвэй — область, находившаяся к юго-востоку от области Шу (см. карту ЮНХЭ, А1).
45. Си — уезд в области Шу; Цюнду — административный центр области Юэсуй; Бодао — административный центр области Цяньвэй (см. карту ЮНХЭ, А1). Надёжно локализовать Ман и Жань не удалось. Отметим, что все эти населённые пункты упоминаются в гл. 116 Ши цзи.
46. Цзо — народность Юго-Западного Китая. По Чжэнъи, цзо относились к племенам байгоуцян и располагались на юге области Шу (см. карту ЮНХЭ, А1).
47. Речь идёт о народах, живших на юге области Юэсуй и на севере области Ичжоу.
48. Дяньюэ — сравнительно крупное государственное образование, в период Западная Хань располагалось в западной части совр. пров. Юньнань (уезд Тэнчун) недалеко от границ с Мьянмой, на южном пути в Индию (см. (Лу Жэнь, с. 5, 32]).
49. С этим титулом связаны некоторые разногласия. Сыма Цянь констатировал награждение в 123 г. Чжан Цяня этим титулом с земельным пожалованием в совр. уезде Наньян пров. Хэнань, причём уже два года спустя его отобрали за воинское преступление (см. [Истзап, т. III, с. 656-657, 838]). Однако комментарий Соинь утверждает, что этот титул не был увязан с земельным пожалованием, но являлся лишь почётным и был присуждён за то, что Чжан Цянь действительно являлся человеком «прозорливым и с широким кругозором» (букв. перевод — Бован).
50. Соинь со ссылкой на Хань шу сообщает: «Отца Гуньмо звали Наньдоуми, [он] был убит даюэчжи».
51. В китайском оригинале фразы нет указания на адресат опасений, и Бичурин не стал его уточнять. Но Кюнер решил, что усуни опасались Китая. На наш взгляд, его подход является грубой ошибкой.
52. Линцзюй — укреплённый населённый пункт на одном из левых притоков верхней Хуанхэ, располагался к юго-востоку от восточных отрогов гор Наньшань.
53. Бичурин, а вслед за ним Кюнер и Боровкова использовали неверное написание «Лигань» (см. [Бичурин, с. 158; Кюнер, с. 117; Боровкова, 2001, с. 125]). Б. Уотсон умудрился это название просто «потерять».
54. В оригинале использован термин чу цзюнь (букв. «вновь образованные области»); согласно Соинь, так назывались области Юэсуй, Вэньшань и некоторые другие, которые в дальнейшем были упразднены.
55. Саньфу (букв. «три опоры») — три центральные области, включавшие в себя столицу Чанъань.
56. Данное предложение ранее (см. [Бичурин, с. 159; Кюнер, с. 119]) переводилось на русский совершенно иначе, поскольку неверной была разбивка текста по предложениям. В результате терялась идея необходимости увеличения штата посольств ради экспансии в северо-западном направлении, но вводился отсутствующий у Сыма Цяня аргумент, оправдывавший хищения длительностью путешествий. Современная разбивка текста, проведённая китайскими публикаторами памятника, помогает наиболее адекватной интерпретации этого фрагмента. Стоит отметить, что Б. Уотсон, иногда позволявший себе весьма вольное обращение с оригиналом, данное место перевёл удачно (см. [Records, т. II, с. 276]).
57. Интересная параллель с экономическими реалиями XX в.
58. Согласно Цзи цзе, Гуши также именуется Чэши.
59. Юймэнь — город в западной части области Цзюцюань (см. [Чжунго лиши диту цзи, т. II, карта 33-34]).
60. Согласно Цзи цзе, это была дочь Лю Цзяня, вана владения Цзянду.
61. Н. Я. Бичурин решил, что последнее предложение выглядит неуместно и, скорее всего, является позднейшей вставкой (см. [Бичурин, с. 160]). На наш взгляд, его оценка ошибочна: указание на масштабы поголовья рядовых усуньских богачей служило ещё одним показателем пренебрежительного отношения номинального правителя усуней к Ханьской державе.
62. Идентифицировать эти государственные образования не удалось.
63. Анализ последнего абзаца проливает некоторый свет, во-первых, на географические представления как самого Сыма Цяня, так и его извечного «врага» — У-ди и, во-вторых, на некоторые мифы, сложившиеся в отечественной синологии относительно жизненного пути и географических открытий великого древнекитайского путешественника Чжан Цяня. Начнём с того, что современная наука не выработала единых представлений о границах горной системы под названием Куньлунь. Одни учёные считают, что её хребты тянутся от современного Кашгара до Сычуаньской котловины (см. [БСЭ, т. 14, с. 10]), другие укорачивают эту систему в три раза, размещая её на северном фасе Тибетского нагорья между совр. Хотаном (древнекитайский Юйтянь) и хребтом Алтынтаг (см. [Иллюстрированный атлас мира, с. 122]). Эта неопределенность позволила Л. А. Боровковой достаточно свободно передвигать границы Куньлуня и в широтном и в меридиональном направлениях (см. [Боровкова, 2001, рис. 1-4]). В Чанъани второго века до н.э. локализация Куньлуня была идеологической проблемой, так как считалось, что эта гигантская гора высотой более 7000 км (!) была не только земной столицей Верховного владыки (Шан-ди) и параллельно — местом обитания Владычицы Запада (Сиванму), но и истоком главной реки ханьцев — Хуанхэ. На этой горе проживало множество сказочных существ, а её посещение человеком могло обеспечить бессмертие. Нанося очередной удар адептам традиционных предрассудков, скептик Сыма Цянь для начала решительно разводит сказочную гору и Хуанхэ, помещая её истоки значительно восточнее тех гор, которые в его время назывались Куньлунь. А затем выселяет оттуда саму Сиванму, «отправив» её (по информации Чжан Цяня) на запад от Индии, попутно ещё раз усомнившись в её существовании. Интересно, что высмеяв У-ди с его убеждённостью в том, что Хуанхэ вытекает с Куньлуня, Сыма Цянь никакими точными данными по этому вопросу не располагал. Чжан Цянь, совершивший множество географических открытий, к истокам Хуанхэ никогда не ходил, потому что был не географом, а дипломатом и разведчиком. Он совершил подвиг — много лет рискуя жизнью, «прорубал» военно-политическое и торговое окно на Запад и не нуждается в приписывании ему чужих заслуг (см. [Духовная культура Китая, т. V, с. 936; т. II, с. 490]).
64. Мусу — разновидность люцерны.
65. Подробнее о том, как Чжао Пону был отправлен в поход на сюнну с 20 тысячами всадников, но обратно не вернулся, см. гл. 111.
66. Цзюйянь — крупное селение на западном берегу весьма многоводного в ту эпоху, а ныне небольшого озера Сого-Нур (Внутренняя Монголия). Позднее в этом же районе возник знаменитый тангутский город Хара-Хото.
67. Этот уездный центр идентифицировать не удалось.
68. Такого рода экстраординарные повинности в циньское и западноханьское время должны были нести семь категорий подданных. Они перечислены в комментарии Чжэнъи: «1) чиновники, совершившие незначительный проступок; 2) беглые; 3) зятья, принятые в дом родителей жены (примаки), 4) торговцы; 5) те, кто в прошлом входил в торговое сословие; 6) дети торговцев; 7) внуки торговцев».
69. Этот второй поход на Дайюань начался осенью 102 г.
70. Н. В. Кюнер проявил изобретательность и принял мастеров по рытью колодцев за уроженцев Римской империи. Известно, что на землях сюнну циньцами называли любых ханьцев, постоянно там проживавших. Видимо, пригласили этих людей, а не далёких римлян.
71. Вызывает недоумение использование в качестве руководителя сложной военной операции снабженца, притом что в экспедиционном корпусе было 50 сяовэев. Не исключено, что его звание было совсем другим. Вообще фигура Шангуань Цзе вызывает ряд вопросов; «Указатель имён к Ши цзи» [Ши цзи жэнь мин соинь] идентифицировал его как сына цзибэйского Чжэнь-вана Лю Бо по имени Лю Цзе, получившего в 127 г. в наследство старинный вэйский город Аньян и благополучно владевшего им по крайней мере до 101 г. (см. [Истзап, т. III, с. 710-711]). Вряд ли представитель императорской фамилии мог оказаться снабженцем в рискованной экспедиции на запад. Вероятнее всего, в Указателе спутаны два персонажа: Лю Цзе и Шангуань Цзе.
72. С точки зрения потерь живой силы и лошадей итог экспедиции выглядит ужасающе. Тот диагноз, который ставит Сыма Цянь чуть ниже, свидетельствует о том, что коррупция, воровство и безразличие к судьбе рядовых солдат являются очень древними явлениями.
73. В этом проблемном районе империи тин, скорее всего, выполнял функции и опорного пункта, и почтовой станции.
74. В тексте использован термин тяньцзу — солдаты военноземледельческих поселений на границе.
75. «Нерешительность» Сыма Цяня не должна вводить нас в заблуждение; это всего лишь традиционная вежливость по отношению к памятнику прошлого. Думаю, что историк сознательно цитирует вымыслы из Юй бэнь цзи, чтобы уберечь читателя Ши цзи от какой-либо веры в это произведение. Заодно достаётся и Шаньхайцзину, чьи эффектные сказки уже более двух тысячелетий сбивают с толку и читателей и исследователей.
