header left
header left mirrored

Л.И. Головачева: Путешествие в Китай

 Л.И.Головачёва 

Путешествие в Китай 2009
  
  Дорогие мои друзья, родственники и знакомые, все, кто сейчас далеко от меня, но близок моему сердцу!
  Я хочу поделиться с вами впечатлениями от недавней поездки в Китай, но не могу написать каждому лично. Это просто письмо, не статья, не очерк, поэтому здесь не будет каких-то обобщений, just impressions.
  Поездке, как всегда со мной бывает, предшествовало множество приключений дурного рода - с паспортом, визой, билетами. Но все позади, была Воля Неба (тянь и) на то, чтобы я оказалась в Китае в это время. Поездка была связана с юбилеем Конфуция, со дня его рождения прошло 2560 лет. Он родился (по нынешней системе) 28 сентября, а 1 октября родилась Китайская Народная Республика (КНР). Ей исполнилось в этом году 60 лет - большой юбилей, она уже просуществовала пять 12-летних циклов. Юбилеи Конфуция отмечаются в КНР уже 20 лет - с 1989 года, с тех пор, как успешные реформы, проводимые в стране стали связывать с именем великого древнего мыслителя, до того времени коммунистическим режимом критиковавшегося.
  Небезызвестный в нашей стране Дэн Сяопин, начиная реформы, поставил целью на первом их этапе добиться того, что Конфуций называл "сяо кан" - Малым Благоденствием. Это значит накормить и обогреть народ, или дать ему пищу и одежду. Вернее, не "дать", а дать (возможность) самостоятельно себе это приобрести, создать условия для того, чтобы такое могло осуществляться. Я наблюдаю этот процесс уже 20 лет, в редких поездках на юбилеи Конфуция по приглашению Международной Ассоциации конфуцианцев. Интересно, что обычно юбилеи Конфуция отмечались после юбилеев КНР. В этот раз произошла перестановка приоритетов. Юбилей Конфуция отмечался сначала, поэтому многие иностранные участники празднования могли наблюдать (по телевизору) и празднование дня рождения Республики. Означает ли что-нибудь это изменение порядка мероприятий? Видимо, да. Но пока не будем об этом.
   Юбилей Конфуция включал множество мероприятий, проводимых по всей стране. Я расскажу о тех, в которых сама участвовала. Конфуций всегда выступает синонимом образования, воспитания, гуманитарной науки. Поэтому главнейшее мероприятие - научная конференция. В ней участвовало более 300 ученых из разных стран, зарубежных персонажей было около восьмидесяти. Значительные делегации приехали из Сингапура, Малайзии, Индонезии, Тайваня, Гонконга, России и Германии. Несколько человек из США (ученые китайского происхождения). Англия и Франция блистали отсутствием. Ваш покорный слуга (служанка) воспринималась там как представительница Украины. Не потому, что Украина меня послала, а потому что я на (в) Украине сейчас живу. В общем, представительность на конференции показывает, что в Европе и Америке конфуцианство изучается мало, тогда как в ЮВА в этом отношении наблюдается бум.
  Конференция в Пекине длилась пять дней, из них два с половиной дня было отведено на научные доклады. Остальное время заняли торжественные церемонии открытия и закрытия и Третий Конгресс Ассоциации, избравший новое руководство. Почетным Председателем остался сингапурский президент Ли Куан Ю, а действующим председателем стал представитель Южной Кореи. По отчету руководства Ассоциации, средства на ее существование получаются в малой части от государства (КНР) и от взносов ассоциативных членов, а в большей части это пожертвования частных лиц. Причем громадную долю составили пожертвования многолетнего председателя исполнительного комитета, сингапурского банковского магната Тан Юя, ныне ушедшего в отставку. В последние годы доходы ассоциации стали превышать ее расходы. Это связано как с окончанием строительства зданий НИИ Конфуция на его родине, так и с ростом пожертвований. Расходы Ассоциации громадны. Строительство Академии Конфуция, издательская деятельность, организация конференций и т.д. На низком уровне (уровне рядовых участников конференции) об этом можно судить по тому, как нас принимали: все участники конференции жили в пятизвездочном отеле, восемь дней нас кормили, развлекали, возили в путешествия бесплатно, всем оплатили дорожные расходы в Пекин и обратно.
  Открытие конференции происходило в Зале Дома Народных Представителей КНР на площади Тяньаньмэнь, где шла в это время подготовка к праздничному параду и демонстрации. Что касается содержания конференции, то главными темами были две - как поставить конфуцианство на службу воспитанию современной китайской молодежи и как конфуцианство может помочь построению гармонического и современного цивилизованного общества в Китае. Здесь, правда, было больше вопросов и весьма мало ответов.
 После окончания научной конференции участники поездом выехали в город Цюйфу (провинция Шаньдун), на родину Конфуция.

Photobucket

Цюйфу, по китайским меркам, считается не очень крупным городом - всего 600 тысяч населения. Характерно то, что четверть этого населения носит фамилию Кун - т.е. это потомки Конфуция. Его потомки живут по всему Китаю и по всему миру, но здесь их средоточие. Впрочем, прямых потомков немного, в Китае сейчас это три женщины, на Тайване и в США есть мужские прямые потомки. Цюйфу - крупный туристический центр Китая. Здесь древний храм Конфуция, считающийся главным его храмом в Китае. Здесь дом (поместье) рода Конфуция. Здесь, наконец, родовое кладбище, Лес Рода Кун, занимающее сотни гектар территории. На нем и сейчас могут быть похоронены потомки этого рода, если они уплачивают за место 50 ам. долларов в месяц. Ежедневно в Цюйфу прибывают тысячи туристов со всех сторон света. Туристическая индустрия на высоком уровне. Здесь демонстрируют древность, упакованную в современные удобства. Главный аттракцион - поклонение Конфуцию в дни разных знаменательных дат его жизни. Кроме того, даются различные представления, связанные с его биографией. К нынешнему юбилею в Цюйфу отстроен для этого специальный театр - чудо строительной техники и архитектуры, вмещающий десять тысяч зрителей. И в этом театре, совмещающем черты древней и современной архитектуры (представьте себе зрительный зал, стены которого расписаны зданиями современного большого города, ты стоишь как бы среди площади), нам было показано шоу, по объяснению нашего гида, готовившееся очень долго, которое, конечно, нам должно очень понравиться и нас поразить. Шоу (балет "Конфуций") нас действительно поразило. В него было вложено столько стараний и средств, что смеяться было неприлично. Поэтому после трехчасового действа, где современные балетные трюки сочетались с традиционными трюками китайской оперы, и все это на тему о моральном учении, когда нас спрашивали о впечатлении, мы неизменно поднимали вверх большой палец. Впрочем, китайские зрители, кажется, наши впечатления разделяли, голосуя ногами. Может быть, потому, что представление кончилось очень поздно, в зале осталась половина зрителей.
  В Цюйфу мы попали еще на одну научную конференцию, устроенную правительством провинции Шаньдун и мэрией Цюйфу. На нее тоже присылались приглашения, но все русские делегаты, как и аз грешный, не обратили на это внимания, считая ее продолжением пекинского симпозиума. Поэтому россияне очень обиделись, когда никого из них не выбрали в президиум, хотя там сидели и корейцы, и немцы, и американские китайцы. Особо обратили внимание, что там сидит китаистка из Словакии, а "наших"-то нет? Бурно обсуждали, чтобы это могло означать? Не без политической подоплеки! Моя догадка, что никто не ответил организаторам конференции согласием на участие, была встречена недоверием. Мне даже сказали, что это "вам на Украину посылали приглашения, а нам нет", а также чтобы "Украина не вмешивалась в наши российские дела". Потом, правда, извинились. Инцидент был "исперчен". Но он показал мне, как легко людей заражает национализм. После многолетнего знакомства мои коллеги из Российской Академии наук, где я проработала с ними десятки лет, забыли, что я русская (а что я гражданка России, они не знали), и начали "разделять по национальному признаку". Так что, если это в нас, в российских, сидит, что ж тогда говорить про украинцев и "всяких прочих шведов"? Интересно, что инициатором разделения выступил известный ученый, отец которого был китайцем и который жаловался, что его притесняли в Москве во время "культурной революции" в Китае. Махра, она везде махра.
   Шаньдунская конференция происходила в помещении НИИ Конфуция. Проект этого института был представлен ученому сообществу 20 лет назад. Тогда никто не верил в его осуществимость. Но здания были построены уже через 10 лет, а ныне этот грандиозный комплекс зданий в обрамлении изысков садово-парковой архитектуры полностью завершен. Он достоин отдельного описания, но его я опускаю.
   Хорошо мы провели время в Цюйфу. И по улицам успели погулять, и по лавочкам походить. Все дружно заказали себе личные печати из камня с изображениями Конфуция. Камни везде продаются, а печати тут же при тебе гравируются за несколько минут. Кто хочет - древним письмом изобразят твою фамилию, кто хочет - современным. Я выбрала современное. У нас такие печати не приняты, а у китайца личная печать в почете, хотя, насколько я понимаю, для официальных документов она недействительна. В лавочках много украшений из самоцветов, из серебра и под серебро, старинных и под старину. В большинстве все-таки "под", но сделано искусно. Торговаться нужно жестоко, потому что запросы жестокие. Покупаю здесь украшения для своих молодых родственниц, палочки-клюки для старых родственниц и чемодан (хорошего вида, подозрительно дешевый), чтобы все это положить. В чемодан помещаются не только сувениры, но и трава, сорванная на могиле Конфуция, которая, предположительно, будет использоваться для гадания по "Книге Перемен" (просил один московский знакомый). На перекрестке одной улицы замечаю швейную мастерскую под названием "Лида". Иероглифы как раз те, что выбрал когда-то для моего имени мой будущий, теперь уже бывший, муж, они означают "красота" и "понятливость". Я и до сих пор ношу это имя в Китае. Данные понятия так же уместны по отношению ко мне, как по отношению к этой мастерской по ремонту одежды. Но мне приходит в голову, что раз тут "Лида", то я сюда еще вернусь. Да и вообще меня здесь ждали. Я вхожу в лавочку и знакомлюсь с двумя приветливыми женщинами, очень довольными, что к ним зашла иностранная туристка. А когда выясняется, что она еще и "Лида", то удовольствию нет предела - с обеих сторон. Решительно, I'llbeback!
 
   Photobucket
 
Завершает путешествие прощальный банкет. Я сажусь за какой-то столик. По-моему, выбрала не очень удачно, все незнакомые. Но тут приходит юноша, выкликающий громко мою фамилию: меня приглашают за центральный стол, где все места именованы. Отчего такая честь? Может, оттого, что 20 лет уже на этой конференции? Нет, скорее, потому, что я здесь "Представляю Украину". Кстати, Украину здесь все знают и интересуются нашей "верховной тройкой", а также экономическим развитием страны.
  Вечером мы уезжаем на поезде в Пекин. На обратном пути, как и на пути в Цюйфу, я в купе с бразильско-американской парой. Практикуюсь в английском, разговорный начала изучать в 60 лет, кое-как "спикаю". На конференции даже выступала в дискуссии на английской секции. Правда, думаю, выглядела бледно, так как все другие участники учились в Америке, но меня поняли. Четвертым в нашем купе оказывается седой южнокорейский профессор с двумя обширнейшими чемоданами. Он только сунулся в дверь - и отступил в панике - две иностранные дамы! (А у Конфуция в его идеально упорядоченном городе, мужчины и женщины, якобы, ходили по разным сторонам - так считает традиция, а я в этом сильно сомневаюсь. Но в Южной Корее конфуцианские традиции крепки). И еще у него верхняя полка! Он отступает и идет искать себе другое место. Гуд лак тебе, друже, пусть найдется для тебя нижняя полка. Потом он заходит и извиняется: не то чтобы ваша компания мне не понравилась, но... Мы охотно заверяем его, что не обижаемся. Позже он прислал мне e-mail, со словами, что был рад познакомиться со мной на конференции и что просит обязательно известить его, если я окажусь в Южной Корее. Неплохо бы там оказаться. А место корейца занимает китаец, редактор какого-то журнала. Но он приходил только спать, а при выходе забыл в поезде свой портфель.
  На этом кончается первая часть моего путешествия в Китай. Дальше я буду жить в университете Цинхуа, где когда-то работала, в семье моих однокурсников Хэ Цзулай (жена) и Сюэ Дяньхуа (муж). Они второй раз дают мне приют в Пекине после конференции. Мы знакомы уже 54 года. И каких года! В них вместилась почти вся история КНР. Хэ Цзулай сейчас на пенсии, работала профессором в Авиационном институте, а Сюэ - профессор университета Цинхуа. Он тоже пенсионер, но до сих пор работает консультантом молодых инженеров. Говорит, что на будущий год работу бросит, хватит, поработал уже 50 лет. Но я сомневаюсь, без работы будет ему непривычно. Дети супругов с семьями своими живут в США (дочка) и в Канаде (сын). Общаются по Скайпу.
   Еще когда я жила в гостинице, все мои пекинские однокурсники посетили меня и рассказали последние семейные новости, и кто из наших жив, кто умер. К сожалению, в прошлом году потеряли двоих однокурсников - Ли Иньчэна и Чай Жэньдуна, а в этом умер Юй Дэцзэн, с которым сидела я за одной партой пять лет. Я тоже доложила про наших ленинградских однокурсников - кто жив, кто умер. И про тех, у кого иных зубов уж нет, как сказал Саади, по уверению Пушкина. Наши редкозубые, впрочем, украшенные вставными челюстями встречи продлятся вплоть до моего отъезда.
  
   Надо сказать, что практически все время, пока шла конференция в Пекине, мы проводили в гостинице. Она называлась "Домом служащих и рабочих" (чжи гун чжи цзя), находилась в центре города и принадлежала генеральному совету профсоюзов КНР. Гостиница была шикарной, четырехзвездочной. Иностранные участники жили в номерах, называемых "президентскими". Несколько скромнее были устроены китайские участники. В двухместных номерах они жили по двое, а не по одному, как иностранцы. Рестораны и кафе отеля предлагали нам три раза в день бесплатный шведский стол с таким множеством блюд, что мы все потолстели, лично я - почти на 5 кг. Удержаться от соблазнов было невозможно.
   График работы конференции был напряженный - по три или четыре заседания в день. Письменные доклады прислали 180 ученых, и все они получили на конференции слово. Единственным моим походом "на улицу" в это время было посещение муниципального музея истории Пекина, который находился совсем рядом с нашим отелем. Это новое громадное здание оригинальной архитектуры. Не в китайском стиле, в китайском стиле только арка перед зданием. Внутри - новейшее оборудование и отличный дизайн. Лифты, эскалаторы, просторные выставочные залы, бамбуковая роща в фойе, есть где посидеть, отдохнуть и перекусить. Экспозиция интересная. Например, представлен традиционный китайский театр с настоящей сценой, чайными столиками. На сцене экран, где демонстрируется фильм о пекинской опере. Впечатление, что ты пришел на настоящее представление. Выставки фарфора, скульптуры разных эпох, живопись, каллиграфия. Жанровые сцены городской жизни: свадебный кортеж, новогоднее представление, городская ремесленная улица. Музей бесплатный, билеты покупаются только на выставку археологических находок, да и то для людей старше 65 лет бесплатно, а после 60 - за полцены, в том числе и для иностранцев. Мне удалось посмотреть только часть экспозиции - дореволюционный Пекин. А современный предстояло осматривать вживе.
  Современный Пекин поражает "с вешалки", т.е. с аэропорта. Старый аэропорт я видела только на фотографиях в журнале. Он был расписан в китайском стиле по литературным и мифологическим сюжетам. Новый аэропорт построен рядом со старым к Олимпийским играм 2008 года, стиль иной. Издали сооружения аэропорта напоминают гигантский самолет - фюзеляж главного входа и крылья четырех терминалов. Прозрачные конструкции крыши, солнце проникает как бы через легкий настил из деревянных планок. Летное поле, взлеты, посадки, все перед глазами зрителей. Аэропорт пятиэтажный, лифты, эскалаторы пандусные и ступенчатые, бегущие дорожки, бесплатный транспорт от одного терминала к другому, удобные залы ожидания, где, кстати, есть раскладные кресла, на которых можно лежать. Туалеты с отличным оборудованием и замечательной чистотой через каждую сотню метров. Никаких очередей, четкая работа служащих. Что еще упомянуть? Позже, когда мне пришлось воспользоваться китайскими авиалиниями внутри страны, меня потрясло то, что при задержке самолета на два часа нам, по требованию пассажиров, был предоставлен бесплатный ужин.
  Мое прошлое связано с длительными перелетами из Владивостока в Москву и обратно. Но я не летала уже 12 лет. Может быть, и в России большие усовершенствования в авиаперевозках пассажиров, но только это не бросается в глаза. Китайцы своим столичным аэропортом могут гордиться, он сделан для удобства людей.
  Ну, а когда я ехала из аэропорта в гостиницу (Ассоциация конфуцианцев, несмотря на ранний час прибытия самолета, прислала и машину и встречающих), Пекин оказался совершенно неузнаваемым. Пять лет назад здесь было уже много громадных зданий, двадцатипятиэтажек и выше, русские называют их ласково "Дашами" (по-китайски "да ся"). Теперь же "Даши" стояли буквально лесом. За ними и не видно было даже многоэтажек начала века, не то что "хрущовок" прошлого века, которые, конечно, тоже еще есть. Пекин обновился, Олимпиада способствовала ему "много к украшенью". Позже я посетила с друзьями олимпийский комплекс. Туристы текут туда рекой, несмотря на дороговизну входных билетов на каждый объект. Впрочем, старше 65 лет - бесплатно. Один раз только - при входе в Водный Стадион - с меня потребовали плату, потому, мол, что бесплатно только для китайских стариков. Но и то согласились на половинный билет. А в других местах таких претензий не выдвигалось. Мы поднялись на лифте на верхний этаж главного стадиона, "Птичьего Гнезда", и посидели на зрительских местах, оглядывая поле, отлично видное отовсюду. На бигбордах шла демонстрация видеозаписи церемонии открытия Олимпиады, по полю разгуливали символы Олимпиады - пять смешных человечков диснеевского стиля, составляющих вместе надпись "Пе-кин при-ветствует Вас". И, честно говоря, я не позавидовала тем, кто восседал здесь во время Олимпиады. Это гигантский муравейник, тут клаустрофобию легко схватить. Куда лучше наблюдать все действо, сидя дома на диване! (Та же самая мысль посетила меня, когда я наблюдала с дивана в квартире моих друзей за гостями праздничного действа на площади Тяньаньмэнь, в день рождения КНР. Один из моих друзей был участником этой церемонии. Все участники были заранее расселены в отелях центра города. В пять часов утра их подняли и после завтрака на автобусах развезли по зрительским трибунам, построенным вдоль проспекта Вечного Спокойствия (Чанъань цзе), проходящего через главную площадь страны. Парад начался в 10 часов. Правда, погода была отличная, а при поездке в Дом Собрания Народных Представителей мы видели, что рядом с трибунами через короткие промежутки построены биотуалеты и палатки, видимо, для отдыха и кормежки, а, может, и для оказания медицинской помощи. Так что о гостях позаботились. Но, все равно, на диване лучше).
  Надо еще добавить, что в олимпийский комплекс входит обширный новый парк. Место строительства комплекса определялось с помощью мастеров "Фэн шуй". Они нашли, что данное место очень благоприятно для намеченных целей, только вот немного недостает элемента "Воды". В связи с этим в парке был вырыт обширный пруд в форме дракона. Нет невозможного при таком количестве людей, нуждающихся в работе.
   Еще одно новое громадное сооружение построено в центре города в короткое время. Это так называемое "большое яйцо", здание государственной филармонии. Оно вмещает одновременно и концертные залы, и оперный театр, и различного рода музыкальные и театральные выставки. Внешне филармония представляет собой полусферу, на поверхности которой серебристый и золотистый цвета образуют две половины, разделенные причудливо изогнутой линией. Полусфера окружена широким круглым бассейном с прозрачной водой. Ее отражение в воде дает впечатление шара, и тогда становится понятно, что это изображение Великого Предела (Тайцзи), а серебристая и золотистая половинки - это так называемые Рыбки Великого Предела. Я обошла все сооружение вокруг, ища входа в здание, я ведь явилась сюда на концерт Дебюсси. Входа не обнаружилось - кругом вода. Только тогда я сообразила, что вход подземный и находится он довольно далеко. В обширном фойе филармонии, когда я туда, наконец, проникла, выяснилось, что над его прозрачным потолком находится вода, окружающая сферу. Дивный эффект!
   Как уже упоминалось, я поселилась после конференции у друзей в университете Цинхуа. Через два года (в 2011) университет будет отмечать свое столетие. Он был создан англичанами на средства "боксерской контрибуции". В начале прошлого века в Китае произошло антииностранное восстание под девизом "Кулак во имя справедливости" (ихэцюань, ихэтуань), за границей называют его "боксерским". Подавляя восстание, объединенные силы иностранных держав захватили тогда Пекин и разрушили императорский дворец Юаньмин юань. Двор бежал из столицы. Державы потребовали от императора крупного возмещения нанесенного им восстанием ущерба, это и была так называемая "боксерская контрибуция". После Октябрьской революции Россия отказалась от своей доли контрибуции, между тем как державы использовали свои части для устройства в Китае современных учебных заведений. В университете Цинхуа за его почти столетнюю историю учились многие китайские руководители, и сейчас это ведущий вуз Китая. В последние годы университет совершенно обновился, он превращен в огромный научно-технический парк. Причем, если кампус университета, как и многих других вузов, находился раньше почти в десяти километрах от "города", т.е. от городской стены, то теперь он уже в черте города. Город так гигантски разросся, что и загородные императорские дворцы уже в его границах. И университетские кампусы, и городок Академии Наук КНР стояли раньше среди полей. Сейчас их окружает лес небоскребов, а пекинское метро, начатое строительством в 1969 году и быстро развивавшееся в последнее время, шагнуло уже гораздо дальше.
  Территория Цинхуа представляет собой отличное сочетание паркового и урбанистического пейзажа. Цинхуа - лидер китайских университетов. Здесь все по последнему слову техники. Я посетила новую библиотеку университета. В некоторых залах на каждом столе новейший стационарный компьютер. В студенческих залах студенты сидят со своими ноутбуками. Каталоги электронные, время заказа литературы очень короткое. Впрочем, нет в мире совершенства. Мне хотелось посмотреть, нет ли в этой шикарной библиотеке редких изданий Конфуция. Таковых не оказалось. И вообще библиотекарь, к которому я обратилась в зале гуманитарных наук, не обнаружил знакомства с конфуцианской литературой. Тут она, оказывается, не в чести.
   Даже внешний осмотр кампуса займет не один день. В нем много замечательных ландшафтных мест и разных исторических памятников. Но не будем сейчас об этом. Важно то, что здесь живут мои друзья, мои однокурсники и мои "маяки", на которых много лет я стараюсь равняться, за которыми и к которым тянусь, а они неизменно оказываются впереди и удивляют меня при каждой нашей редкой встрече. О них-то я и хочу коротко рассказать.
   Чжан Жуньцзы. Тихая маленькая женщина, была когда-то медсестрой в Тяньцзине. Болезненная. Когда познакомилась со своим будущим мужем, Су Чжэнъу, его родственники были категорически против их брака. Чжан не могла иметь детей. Мы оказались соседями в доме, где я поселилась, приехав в Китай в 1961 году. Вскоре они взяли себе приемную дочку - племянницу Чжан. Девочке было года два. Мы вместе гуляли на крыше нашего дома - Чжан с ее дочкой-племяшкой и я со своим новорожденным сыном. Дом, вернее, квартира, Чжан отличался от других домов того времени, где господствовала "пролетарская простота", какой-то особой изысканностью. Там не было никаких дорогих предметов, никакой антикварной мебели или чего-нибудь в этом роде. Но, побывав у нее, вы задумывались, хотелось вокруг себя что-то поменять. Соседствовали мы недолго, я переехала в другое место и общалась больше с Су Чжэнъу, который произвел на меня глубокое впечатление своим умом, тонким юмором и необыкновенной скромностью. Мы встретились с этими супругами почти через тридцать лет, когда я первый раз приехала в Китай на юбилей Конфуция. Они разыскали меня сами, узнав, что я снова появилась в кампусе университета. И тут я узнала невероятную новость: маленькая женщина Чжан Жуньцзы стала знаменитым мастером мелкой глиняной скульптуры. Первый раз, увидев ее работы, я была потрясена. Печать гения! Скульптура из цветной необожженной глины с минимумом раскраски: сцены древности, исторические персонажи, герои китайской и мировой литературы. Все - размером в ладонь. И все так лаконично, тонко, один штрих - и виден характер. Трудно удивить китайца произведением прикладного искусства - здесь видели все! И все-таки я была свидетелем, как на громадной выставке прикладного искусства в Пекине, полной замечательных драгоценных вещей, зрители стояли у маленького стенда Чжан Жуньцзы.
  Редкие у нас встречи. И каждый раз я поражаюсь любовью этих двух людей, будто бы сошедших со страниц романа, их дружелюбием, их тонкостью. Искусство Чжан держит их обоих. Новые произведения, и вот сейчас мне подарили уже второй ее художественный альбом. Чжан весит 38 кг, ветер подует - может унести. А нужно еще сделать третий альбом - Су Чжэнъу настаивает на этом. К сожалению, скульптура из глины эфемерна. Она требует особых условий хранения. Кто знает, что будет с нею, когда художнице, как здесь говорится, "исполнится сто лет"? А книги - они вроде билета в вечность! Когда я звоню, чтобы попрощаться перед отъездом, Су Чжэнъу спрашивает мой точный адрес. Через полчаса он стучится в дверь. Приехал ночью на велосипеде через весь кампус. В подарок привез два золотых яблока - это в таких изысканных упаковках "лунные лепешки", которые китайцы дарят друг другу в праздник Осенней Луны. Сейчас я уже в Севастополе, а два золотых яблока стоят передо мной, как два золотых сердца друзей. Надеюсь, что мы еще встретимся, я учусь у вас.
   Пань Цзилуань. Когда мы познакомились в 1961 году, он был еще очень молод. Два года назад защитил кандидатскую диссертацию в Харбине у советского специалиста. Успел, специалистов советских вскоре отозвали. Работал на механическом факультете Цинхуа, а его жена Ли Шиюй - на химическом факультете Пекинского университета. У них в семье маленькая дочка и дедушка - старенький отец Паня. Дедушка вызвался научить меня растапливать китайскую печку, на которой готовили тогда пищу. Круглые брикеты из угольной крошки должны гореть круглые сутки, притушиваясь и раздуваясь в нужное время. Сложная наука. Еле-еле освоила ее под руководством доброго старика. Пань Цзилуань разыскал меня и привез в свою семью через 28 лет. Он был уже академиком. В Китае звание академика дается только в технических науках. Мой сосед был знаменит своими изобретениями в области сварки. Его называли "китайским Патоном". А он остался таким же простым и скромным как в молодости. И при этом поразил меня широтой своих политических и общественных взглядов. С тех пор мы старались поддерживать контакты. Однажды Пань Цзилуань прислал мне уведомление, что переезжает в провинцию Цзянси - назначен ректором "образцового" (педагогического) Наньчанского университета в Южном Китае. И пригласил приехать в Наньчан в гости. Не скоро это исполнилось, но исполнилось. А потом опять долгий перерыв - 10 лет! И в этот раз я, наконец, разыскала его в Пекине. Он опять в Цинхуа, декан механического факультета. В свои 82 года каждый день ездит на работу на велосипеде, у него еще 12 аспирантов. Услышав мой голос по телефону, он радостно закричал по-русски (надо же, и русский с харбинских аспирантских времен не забыл!): "Лида! Где Вы? Приходите к нам скорее!" Мы увиделись через несколько дней, потому что мой старый друг был приглашен на празднование дня республики и, как все приглашенные, жил в гостинице в городе. У них большая новая квартира, в ней, как всегда, все вверх дном, живут вдвоем, их трое детей за границей. Ли Шиюй, его жена, худенькая, стройная, глазки по-прежнему задорно блестят, удивительная женщина! И академик немного уменьшился в размерах, личико похудело, а в глазах - свет! О его жизни издали большую книгу, мне она подарена. А думает академик о будущем, о молодежи. В продолжение наших прежних давних бесед говорит мне, что пришел к окончательному выводу: без религии будущего нет. Я тоже к такому заключению пришла после многих лет атеизма. Собственно, нет будущего без Неба в сердце. Об этом и Конфуций ведь говорил - надо открыть крышку колодца между Небом и сердцем. Вот только как ее открыть, мы у него так и не научились.
  Я иногда чувствую себя старой. Устаю, совершаю ошибки. А мои друзья показывают мне - надо вперед! Изо всех сил вверх по течению! Спасибо, Пань Цзилуань и маленькая Ли Шиюй!
  Ни Хунцзинь. Моя китайская соседка несколько более позднего времени. Я переехала тогда на другую квартиру, а она жила неподалеку. Познакомились потому, что она хотела говорить по-русски. Ни Хунцзинь училась в Московской консерватории и окончила ее с отличием, а в Пекине преподавала фортепьяно в военной консерватории. В Цинхуа же работал ее муж. Я разглядела эту женщину не сразу. Она отличалась от других моих китайских знакомых. С ней можно было говорить об искусстве. Не то чтобы я в искусстве понимала, но оно влекло меня, а поговорить-то было не с кем. Собеседники, конечно, нашлись бы, если бы я говорила по-китайски. Впрочем, времена были суровые, вряд ли и в этом случае кто-нибудь решился беседовать с иностранкой на свободные темы. А Ни Хунцзинь говорила охотно. Я рассказала ей, как мама приучила меня читать Есенина. Но недолго наше знакомство продолжалось. В Китае началась "культурная революция", и я потеряла свою новую подругу из виду. Встретились мы снова через много лет. И встретились во Владивостоке. Я уже работала в Дальневосточном Отделении Академии Наук. Отношения с Китаем стали налаживаться, и дошло до того, что ученых-китаистов начали посылать на стажировки в страну, которую они долго изучали только по книгам. Так и поехал в Китай мой сосед и коллега Геннадий Иванович Ткаченко, или просто Гена. Он стажировался в Пекинском университете по соседству с Цинхуа. Я не знаю в подробностях, как произошло их с Ни Хунцзинь знакомство, но они познакомились. Ни Хунцзинь рассказывала о русской подруге, жившей в Цинхуа. А Гена рассказывал обо мне: "А наша Лидия Ивановна тоже жила в Пекине...", "А наша Лидия Ивановна тоже..." В какой-то момент они поняли, что говорят об одном и том же человеке. Вот ведь Судьба! Через год мы с Геной устроили Ни Хунцзинь приглашение на гастроли во Владивосток от имени Приморской филармонии. Вот это была встреча! Мы встречали ее вместе с Людой Ткаченко, женой Гены, на пограничной станции Гродеково. Я боялась, что не узнаю. Но как можно не узнать это лицо, эти сияющие глаза! Только седая. Когда мы ехали во Владивосток, над пустынной Приморской степью сияла огромная радуга. Ни Хунцзинь сразу сказала мне, что тогда, после нашего разговора, она прочитала Есенина и удивилась, почему же не слышала о нем раньше. Да в то время и в СССР о нем мало слышали. Мы провели вместе несколько незабываемых дней. Она все время работала, предстоял же концерт в филармонии. Дома разыгрывалась на моем стареньком пианино, а потом мы вместе шли в филармонию, на концертный рояль. Концерт прошел с успехом, и был отмечен концертом моих друзей у меня дома. Среди этих веселий я узнала, что произошло с ней во время "культурной революции". Девять лет исправительных работ в лагерях для перевоспитания интеллигенции. Девять лет не видела рояля. И после этого она стала одной из очень немногих концертирующих пианистов Китая! Какая сила духа! Какая страсть! Ни Хунзинь начала писать музыку. Она стала пропагандировать европейскую музыку, выступая на радио, выступая с концертами и лекциями. Тонкий знаток музыки, она обнаружила редкий и недюжинный талант музыкального критика.
  Из Владивостока Ни Хунцзинь полетела в Москву (билеты с трудом достали через знакомых в генштабе Советской Армии! - вот как тогда жили). Это была единственная ее встреча с almamater и студенческими друзьями. После владивостокского свидания мы уже больше не теряли друг друга, встречаясь при моих редких наездах в Китай. Эта далекая звезда, она светила мне, ее свет был мне нужен, и я тосковала по нему, бывая в московской консерватории. И вот опять мы свиделись. Жили по соседству, я могла забежать к ней вечером. Говорили о жизни, о детях, но больше о работе, об искусстве, о философии. Как-то я принесла ей посмотреть книгу-альбом Чжан Жуньцзы и книгу о жизни академика Пань Цзилуаня. А она показала мне недавно изданные свои произведения под грифом "Выдающиеся китайские композиторы современности" и свой новый диск. Вот это да! Эти ребята (мои маяки) не дремлют, не сидят сложа руки на "заслуженном отдыхе", они живут и творят. Их держит Небо!
   А мои золотые друзья-однокурсники, они заслуживают специального рассказа, я не могу говорить о них второпях. Наши судьбы связаны скоро 55 лет. Более полувека они неизменно поддерживают меня, несмотря на все перипетии своей и моей жизни и многие мои ошибки. Мы пели когда-то: "Русский с китайцем братья навек!" Я знаю, что это возможно.
 
Из университета Цинхуа, как из центра, я совершала маленькие путешествия по Пекину. Собственно говоря, в планах моих были путешествия крупные: в провинцию Аньхуэй, в тамошний провинциальный университет, где я была уже не раз у старого Владивостокского знакомого Ма Баохуа, которого я зову Маэстро; может быть, в горы Хуаншань; в провинцию Хунань, в поэтический город Юэян к полюбившейся мне Вере Ван Чуньэнь; и, может быть, в Чанша, столицу этой провинции. Но ни до кого дозвониться не могла. То ли телефоны изменились, то ли люди переехали. Вот и пришлось планы изменять. Но замыкаться в Пекине мне не хотелось, надо же посмотреть Китай. Тем более, что Конфуцианская Ассоциация компенсировала мне все дорожные расходы в Китай и обратно. Деньги надо было потратить, и я, в конце концов, путешествие заслужила. После долгих раздумий я выбрала поездку в Хуаншань, как считается, это самые красивые горы в Китае. Говорят, взошел на Хуаншань - больше уже ни в какие горы не пойдешь. Ехать с туристической группой мне не хотелось. Неожиданно меня вызвался сопровождать в путешествии мой китайский племянник Чэнь Сяогуан. Его имя означает Свет Зари. Меня он по-русски зовет "Тетя", вернее, "Чечя". Лучшего спутника и пожелать невозможно. Но наше путешествие намечено на начало второй десятидневки октября. А несколько дней я в компании своих подруг, буквально водящих меня за ручку, осматриваю Пекин.

Photobucket

 
Два таких рейда мне хочется отметить, тем более, что в обоих у меня разряжался фотоаппарат и снимков этих нет. Первый рейд - в Гоцзыцзянь, в столичный храм Конфуция. Мы пришли сюда с Цзулай. При входе на эту уличку, украшенном старинной аркой, я замечаю лавочку, на которой написано, что здесь смотрят фэншуй, дают имена купленным землям, гадают и т.д. У дверей во весь рост портрет старика в даосском одеянии. Я останавливаюсь в любопытстве. Старик из лавочки манит меня пальцем, заходите, мол. Заходим, хотя Цзулай недовольна, но что с этой Лидой поделаешь! Старик-даос бросается ко мне навстречу со словами: "Здравствуйте, товарищ!". Я смеюсь: "Наверняка, из Харбина!" Действительно (мэй цуо), оттуда! "Учитель - учительница, пионер - пионерка", - продолжает поражать меня своими познаниями беззубый даос. И поясняет уже по-китайски: "В русском языке различаются Ян и Инь". Тут уж и Цзулай не выдерживает, смеется. Я прошу старика посмотреть мой "сян", т.е. произвести физиогномическое гадание. Цзулай пытается меня удержать, но я настаиваю. Знаю, что сян у меня хороший, смотрели мне его специалисты не раз. Авось, что-нибудь новенькое скажет. Старик тут же берет меня за правую руку и начинает вещать. Линии хорошие, я совершила немало добрых дел. Любимый ребенок родителей, любимый ученик учителей. Товарищи любят. По элементам я Вода, а по животным - крыса. (Я же считаю, что я Дерево и Бык. Но, пусть). Трудности в первой трети жизни, потом спокойно, в конце - тихий сон, жить буду до 101 - 102 лет. В 83 года могу упасть, надо беречься! В 91 заболею серьезно, но скоро выздоровлю. В общем, все ОК. Знаю, что надо за предсказание самому заплатить. Сколько же? Толстый менеджер, сидящий в глубине лавочки, говорит: "Суй и", Как пожелаешь. Сколько же, все-таки? Старик вдруг извлекает прейскурант, а там такие цифири - закачаешься! Меньше полутора тысяч нет. Цзулай встревожена: "У нее таких денег нет!" - это про меня. Я ее успокаиваю: заплачу сто юаней. На самом деле плачу, двести. Старик доволен, берет со стола подготовленный бланк и записывает свои основные выводы. Говорит: "Если что не исполнится, звоните мне, вот тут пишу номер своего мобильника". Ничего себе, в сто лет я могу еще ему позвонить! А ему-то сколько будет? Под конец он подписывается по-русски: "Товарищ Юнь". Его фамилия означает "Облако". Фотографируемся с "Облаком в Штанах". У входа на территорию вэньмяо (храма Конфуция) меня заставляют купить билет, хотя и за половинную цену, несмотря на мои протесты и заявления, что, во-первых, мне уже больше 70 лет. Во-вторых, я член Ассоциации конфуцианцев. Паспорт-то я не взяла. Билет за полцены покупает Цзулай за свои денежки От нее билета не просят, а мне билет остается в качестве сувенира. Пекинский храм Конфуция (я была здесь 20 лет назад, он тогда только начинал ремонтироваться) - место, где начиная с ХШ века (с династии Юань) и до конца Мин (ХУП в.) сдавались экзамены на высшие должности государства. Имена всех отличившихся на экзаменах выгравированы на каменных стелах - вплоть до начала ХХ века. Эти стелы лесом стоят в левом крыле первого двора. Перед главным зданием, называемым, как и в Цюйфу, "Дворцом Великого Совершенства (Да чжэн дянь), стоит статуя Конфуция. Поставлена в 1994 году. Поставлена, конечно, гонконгским миллионером Тан Эньва, он же поклялся поставить такие статуи по всему миру. Прототип статуи относится к эпохе Мин, представляет Конфуция со сложенными руками (существуют разные варианты положения пальцев), он идет проповедовать свое учение. Меня эти клоны минского Конфуция очень раздражают. Но почему-то современные скульпторы не вдохновляются темой Конфуция.
  Внутри храма, в отличие от Цюйфу, нет статуи Конфуция, только табличка его души и таблички душ ближайших учеников. Все помещение храма заполнено старинными музыкальными инструментами, барабанами, гонгами, подвешенными каменными пластинами. Тут же муляжи жертвенных животных - свиней и овец. Надписей минимум. На английском почти ничего нет. Служители храма, скорее, его сторожа, громко переговариваются между собой, их голоса наполняют пространство. Цзулай этим возмущается и делает им замечание. Чуть притихают. Она начинает спрашивать их о том, что находится в храме - ничего не могут ответить, не знают. Я смеюсь. Точно так же монахи в буддийских храмах не знают, среди чего живут. А здесь, конечно, выставлены вещи, которые используются при жертвоприношениях Конфуцию. В боковом приделе расположены выставки, магазины сувениров и книжные, а также висит объявление, что здесь играют древнюю музыку. Заходим. Интересен выставленный макет экзаменационного двора. Двор окружен глухой стеной, чтобы никто извне не мог пробраться. Внутри, как ячейки пчелиных сот, лепятся друг к другу экзаменационные кабинки.
Они шириной не более обычного письменного стола, а глубиной несколько больше. В кабинке на укрепленных в стенке кронштейнах лежат две доски, как полки в шкафу. На одной доске экзаменующийся сидит, другая ставится перед ним, и он на ней пишет. Эту последнюю можно переставить вниз, на уровень сиденья, и тогда в кабинке можно лежать, несколько согнувшись. В кабинке экзаменующийся сидит два дня. С собой разрешается взять запас еды, ведро для справления нужд, письменные принадлежности и, конечно, тему сочинения.
Темы всегда относятся к области морали и управления. Сочинения должны обнаружить знание канонической (конфуцианской) литературы, а также образ мышления и моральные качества кандидата. В Китае в имперские времена было три ступени экзаменов. Первые - уездные, в результате которых выдержавшим присваивалась степень "сю цай" (отшлифованный талант). Провинциальные экзамены давали степень "цзюй жэнь" (высокая ответственность). Наконец, столичные экзамены давали степень "цзинь ши", нечто вроде академика. Из цзиньши формировались высшие чиновнические ряды и ряды советников императора. Интересно, что те, кто занимал первое место на столичных экзаменах, имел право жениться на дочери императора. Таковы были правила "меритократии" - власти, основанной на заслугах.
  Мы остановились у стенда прикладного искусства. Меня привлекли вырезки из бумаги. Я когда-то увлекалась вырезками, у меня даже есть коллекция вырезок времен "культурной революции", которой, думаю, нет ни у кого. Тогда боролись со "старой культурой" и вырезки вместо оперных и исторических персонажей и благопожелательных знаков стали изображать сцены жизни того времени. Фактически это был политический плакат. Теперь же вырезки изображают 12 животных Звериного Цикла, а также все того же Конфуция в той же самой позе, но разных размеров, в разных цветах и на разной бумаге. Однообразие почти удручающее. Девушка у стенда, неожиданно для нас проявляет эрудицию: рассказывает о символизме цвета в китайской традиции, показывая это на примере продаваемых сувениров. Мы расспрашиваем, откуда она. Оказывается, она из числа волонтеров, работавших на олимпиаде 2008, а теперь вот работает здесь. К ее разочарованию, мы ничего не покупаем, а следуем в книжный магазин. Здесь я вижу несколько альбомов фотографий уходящего старого Пекина. Снимки великолепные. Я тоже пыталась кое-что из уходящего снять. Но здесь - произведение искусства. Я покупаю довольно-таки дорогой альбом под названием "Последние переулки". Старые пекинские хутуны засняты в основном ночью, когда в них нет толпы. И тогда видно, какая это все-таки красота. И следы "культурной революции" на стенах, теперь чуть примазанные обваливающейся штукатуркой, и старые росписи ворот, видимо, тогда замазанные, а теперь отмытые. Маленькие львы у ворот, гроздья велосипедов, кое-где приткнулись легковушки (это уже нынешнее время), кондиционеры, переулковые общественные туалеты, утренняя торговля съестным. Мы возвращаемся в сувенирный зал. А там уже "концерт древней музыки". Девушка в оперной одежде играет на цине, а знакомая нам волонтерка, тоже в костюме, - на каком-то роговом духовом инструменте. Какофония ужасная, вряд ли из-за инструментов. Уж звучание циня-то сейчас хорошо известно. Мы покидаем храм Конфуция и видим по дороге - у входа в даосскую гадальню куча иностранцев. У "товарища Юня" будет улов. Жаль, заряд на аппарате иссяк.
  В этот день сильно утомилась я, а как выдержу путешествие в горы? Надо тренироваться. Назавтра мы с Цзулай идем в новый поход. В "Гун-ван фу". Это новое для меня место, оно открылось для посещений недавно, после реставрации. Дворец крупного императорского сановника середины. ХIХ- начала ХХ века. Теперь это важный туристический объект Пекина. Находится он в одном из хутунов (переулков) у задних (северных) ворот парка Бэйхай. От ворот Бэйхай полагается ехать на рикше (так сказано в Интернете). Действительно, в двух шагах от троллейбусной остановки вдруг появляется множество колясок. Конечно, не рикш, а велорикш. Но я потом узнала, что в некоторых городах на туробъектах есть и женерикши, то есть везет пассажиров бегущий человек. Для полноты экзотики К тому же, зарабатывают они неплохо. Здесь рикша просит 60 юаней, чтобы довезти нас до ворот дворца. Ничего себе! Я предполагаю, что до ворот все-таки близко, надо бы пройтись пешком. Но Цзулай спрашивает рикшу, и один охотно соглашается довезти нас за 10 юаней. Мы загружаемся в его коляску вдвоем, как-никак, 140 кг наверняка есть. Но тут есть персонажи и потолще нас, особенно иностранцы, коих наблюдается много. Гордо восседаем на рикше, свысока поглядывая на пешеходов. Нас везут не прямо к воротам, здесь предусмотрен целый тур по пекинским переулкам, частично как раз тем, которые мы видели во вчера купленном альбоме. Тур по улицам старого Пекина. Подъезжаем ко дворцу. Входной билет за 70 юаней включает посещение представления в театре и обед в ресторане. Мы покупаем себе другой билет, без этого, о чем потом я пожалела. Дворец состоит из центрального двора, где сановник вел прием посетителей, его жилых флигелей на западной стороне и женско-детской половины по восточной стороне. Сзади стена, в которой в два этажа расположены жилища стражи и слуг, 51 комната, отделяет эту часть дворца от сада. Сад этот - весьма романтичное место. Он окружен высокой насыпью, по дорожкам которой его можно обойти сверху. В центре сада - высокий насыпной холм с беседкой и гротом. На северной стороне, тоже на насыпи, куда ведут расписные галереи и находится театр. Театр, как положено, со столиками, где подается угощение. Пока мы добрались до этого места, порядком проголодались. Вот тут бы и закусить в театре, да билета нет. Многие китайцы принесли еду с собой или купили здесь в маленьких харчевнях и закусывали, сидя в разных местах. Мы заглянули в щелочку в зал театра, пока пустой, увидели сцену и столики Но пышно разодетый отрок тут же наши поползновения пресек и двери закрыл. Мы двинулись дальше. Красивые пруды, беседки, куртины. В грот стоит длинная очередь туристов в одинаковых каскетках. Но я вижу, что туда же можно зайти с другой стороны, где никого нет, что мы и проделываем. Внутри, оказывается, находится большой иероглиф "счастье" (фу), написанный рукой императора Канси, знаменитого каллиграфа. Он закрыт стеклом. Туристы должны провести по нему ладонями сверху вниз, чтобы унести счастье с собой. Вот эта-то операция и создает очередь. А мы нахально вторгаемся и проводим по счастью руками без очереди. Впрочем, никто не возражает.
  Еще одна примечательная беседка построена на переднем крае. Она стоит на возвышении, и на ее мраморном полу какие-то желоба, по которым течет вода из подведенного ключа. Сначала ничего не понятно, но я знаю, что здесь что-то скрыто, без этого не бывает в Китае. Оказывается, если смотреть с одной стороны, тут вырисовывается иероглиф "шоу" (долголетие), а в другом направлении иероглиф "бэй" (север), наверное, означает Пекин. Мы узнаем, что "Гун-ван фу" был полностью разрушен во время "культурной революции", весь интерьер разбит и разграблен. Поэтому сейчас в жилых помещениях пока пусто, только в офисной части восстановлен приемный зал с высоким, почти тронным сидением. Впрочем, и до "к. р." здесь не было прежнего. Уже в конце 1920-х годов старый тогдашний хозяин дворца был отсюда выселен, а здесь открылось учебное заведение - сначала женская школа, а потом какой-то колледж, где девушки и юноши уже учились вместе. Сейчас фотографии этого времени выставлены в прежней жилой части. Хорошее это место, Гун-ван фу! А будет, конечно, еще лучше, когда завершится реставрация. С сожалением расстаемся, жалко, что снимки не удалось сделать. Снова рикши у ворот, но мы идем пешком. Оказывается, остановка совсем близко. Мы обедаем в маленьком ресторанчике, разукрашенном хорошими картинами, изображающими сцены трактирной жизни цинского времени. Опять жалею, что с аппаратом произошла ошибка. Но нас ожидает еще одна приятная неожиданность по дороге к остановке. Это музей-квартира Го Можо. Ах, Го Мо-жо, Го Мо-жо! Когда-то его имя писалось через черточку. Мы должны были цитировать его в школьных выпускных сочинениях, уж не помню, по какому поводу, но надо было. И немало школьников на этом срезалось тогда, писали Го Мо Жо, как писался корейский вождь Ким Ир Сен. И потом он (Го Мо-жо) прошел через мою жизнь, в последние десятилетия благодаря своим работам по древнекитайскому письму. Го Можо был президентом академии наук Китая. Во время антияпонской войны академия переехала в провинцию Аньхуэй, на территорию нынешнего научно-технического университета. Я жила однажды в этом месте, оно оставило во мне неизгладимое впечатление. Там был памятник Го Можо. Я постояла у него и поговорила с ним. А теперь мы снова встретились - он сидел перед воротами, отлитый в бронзе. Жилище это в традиционном стиле, квадратный двор с обращенным лицом на юг главным помещением, боковые флигели. Позади еще закрытый двор с бамбуком. Раньше здесь находилась резиденция Сун Цинлин, вдовы Сунь Ятсена, которая была заместителем председателя КНР. А Го Можо жил здесь с 1963 по 1978 год, до самой своей смерти. Здесь пережил он трагедию - гибель двух своих сыновей во время "культурной революции". Такой человек - и ничего не мог сделать, только дневник на его столе хранит следы его страданий. Всего у него было 11 детей от трех или четырех жен. В его кабинете на стульях сложены тетради с рукописями по древнекитайскому письму. Он работал над этой темой в бытность свою в Японии, и рукописи сейчас возвращены в его музей. Объем их поражает. Вот как досконально нужно изучать тему! А его еще упрекают, что он многие выводы по древнему письму делал необоснованно. Великий человек был Го Можо, и время ему досталось страшное, мятежное, а уж что говорить о том, как пришлось ему ломать себя внутри!..
 
 
И вот настало время нашего похода на Хуаншань. Самолетом компании Эйр Чайна мы с Сяогуаном вылетели в город с таким же названием, расположенный у подножья этих гор. Остановиться в заранее заказанной гостинице не удалось, потому что там проходило какое-то чиновничье мероприятие. Нас перевели в другое место, благодаря чему цена номера уменьшилась на четверть, да еще был включен завтрак. В номере меня поразили две вещи: компьютер на столе (в Пекине в гостинице был только вход USB) и туалетная комната с ванной, душевой кабиной и всем прочим, но со стеклянными стенками. Хорошо еще, что со стороны нашей комнаты там были жалюзи. Вот мы с Сяогуаном намучились! Утром мы уехали, а когда вернулись, потребовали сменить номер. Новый номер был гораздо дешевле, но тоже с компьютером и с душем, только без ванны, зато стенки были нормальные. Вот теперь я думаю - что это? Может, последний писк европейской моды, о котором мы в своей провинции не осведомлены, а передовые китайцы в горных районах уже о том пронюхали?
  На Хуаншань провели мы два дня. Высшая точка гор - 1850 метров. Где-то до половины есть канатная дорога. Хитрый Сяогуан, уже раз побывавший здесь и постоявший четыре часа в очереди у подъемника, сделал ход конем. Он повел меня на другую канатку, по которой обычно возвращаются. Там мы поднялись без проблем, вообще никого не было.
  Что такое Хуаншань? Это ныне "геологический парк", государство дает деньги на его поддержание. Тот, кто привык ходить по нашим крымским горам, по узким дорожкам над пропастями побережья, кое-где чуть укрепленным и кое-где сползающим, тут удивился бы. Дорожки здесь вьются над головокружительными пропастями, то взлетая высоко вверх, то погружаясь в провалы. Но они везде оборудованы широкими каменными ступенями, не менее полутора метров шириной. Как они были подвешены к этим отвесным скалам, трудно даже вообразить. Ограждение, по виду сосновых палок, на самом деле железобетонное. Во многих крутых местах фонари подсветки над ступеньками - для хождения в темное время. Через равные промежутки - каменные ящики для мусора, но его же надо убирать, тут ведь ежедневно проходят многие сотни людей. Оборудованы цивилизованные ватерклозеты, никто не бегает по кустам. На вершинах гор несколько хороших гостиниц с ресторанами. Номер стоит в три раза дороже, чем у подножья, еда тоже, но все на высшем уровне. Потом мы воочию увидели, чего стоит эта цивилизация, как она достается. Дело в том, что все грузы на горы доставляются на плечах носильщиков-кули. И строительные материалы, из которых построены гостиницы, и еда в ресторанах, и вся мебель, оборудование, столовое и постельное белье. На горах даже стирать не разрешается (экология), все грязное белье отправляется вниз, опять же на плечах кули. Носильщики работают 30 лет: с 16 до 46 лет. В 16 лет носят на коромыслах 60 кг, в 26 - 100 кг, после 36 - 80 кг. Пользоваться канаткой для доставки грузов не разрешается. В день кули может сделать одну ходку вверх или вниз, за 100 кг платят около 20 ам. долларов. Работают местные жители. Выбора у них особого нет. Хорошо, если гид, работник гостиницы или ресторана, но больше уборщиков, носильщиков.
  Красоты здесь несравненные. Нам везет. В день, когда к обеду мы взобрались на вершину, где стоит наша гостиница, густой туман покрывал горы. Так и хотелось сказать: "Война в Крыму, все в дыму". Выйдя на экскурсию к Большому Каньону, мы еле-еле могли различить громадные сосны за ограждением дорожек. Но подул ветер - и будто занавес раздвинулся, открылась величественная панорама каньона. Я с восхищением смотрела на другую его сторону, куда мы должны были отправиться назавтра. И с трепетом - как смогу взобраться на такие вершины? Впрочем, опыт первого дня был ободряющим. Мы шли не торопясь, часто останавливались для фотографирования, благо красота была такая, что все хотелось с собой унести. Сяогуан оказался очень терпеливым спутником и замечательным фотографом. Конечно, в гостиницу добрались чуть не на карачках, но усталость была легкая. Между прочим, по дороге нам не раз встречались плетеные носилки. Кто хочет, может взбираться по лестницам на плечах двух носильщиков (совсем не великанов), правда, это стоит недешево. Я уже сталкивалась с таким явлением в прежние годы, и мне всегда хотелось хотя бы сфотографироваться на носилках, заплатив носильщикам соответственно. Тут оказалось, что это невозможно. Носильщикам запрещается такое фотографирование, и их могут обвинить в незаконном бизнесе и уволить с работы. Толстый менеджер всегда присутствует рядом с их стоянками. Носилками обычно пользуются пожилые люди, которые не рассчитали своих сил. Однажды мы столкнулись со встревоженной девушкой: ее бабушке стало худо на довольно высокой точке. Внучка побежала вниз и нашла менеджера, а он по мобильнику вызвал носилки. Потом, на вершине, мы встретили девушку еще раз. Она сказала, что заплатила 690 юаней, сто долларов в пересчете, за расстояние в 700 метров. Так что полезная это служба. На следующее утро предполагалось наблюдение восхода солнца, которое должно было наступить в 6 часов 08 мин. Каждая гостиница предоставляет туристам пуховые куртки для этого мероприятия, в каждой гостинице они своего цвета - красного, желтого, зеленого. У нас были черно-голубые. С четырех утра стаи туристов, галдящие, словно птицы, двинулись к смотровым площадкам. Мы карабкались в темноте с фонариками в руках. На краю каньона собрались сотни людей. Но - туман. Восход солнца, как теперь говорят, можно здесь хорошо наблюдать несколько дней в году, да и то в августе. Но люди ждут. Красочная толпа еще и поет при этом: Солнце, красное, выходи! Песня, видимо, известная, ее начинают где-то наверху утеса, а подхватывают внизу. А туман даже не светлеет. Некоторые сдаются и начинают покидать гребень горы. Мы же еще стоим, хотя уже 6.18. И вдруг - облака на момент раздвигаются и показывается солнце, уже порядочно оторвавшееся от горизонта. Всеобщий крик радости! И оно скрывается. Все хватаются за аппараты - еще показалось на миг! Опять нет. Но уже весело. Туман редеет немного, стало светлее. Я хочу сфотографироваться со стоящими рядом туристками. Они охотно собираются вокруг меня. Наша с Сяогуаном группировка везде вызывает внимание и интерес - кто такие? Что за отношения? Сяогуан везде громко объявляет, что мне 72 года (неужели?), я его "цзю ма", т.е. жена его дяди по матери, что он зовет меня "чечя", живу я на Украине, изучаю Конфуция и вообще я профессор университета Цинхуа. Последнее всегда вызывает восхищение - профессор такого университета! подумать только! Я спрашиваю Сяогуана наедине - откуда он взял этого "профессора"? Когда-то давно в молодости я действительно работала в Цинхуа в качестве ассистента кафедры русского языка. Дядя его действительно стал профессором, но тогда он тоже был ассистентом. Сяогуан смеется: Неважно, что было тогда. Так в этом звании я и остаюсь. Впрочем, в Китае профессорами называют всех пожилых преподавателей, как и в Америке, "их" профессор - это не "наш" профессор.
  После завтрака мы собираем свои пожитки и покидаем гостиницу. Путь наш лежит к вершине, а потом мы сразу спускаемся к канатке и возвращаемся в город. Как мы добрались до вершины, украшенной большим белым шаром метеостанции? Только благодаря фотографированию! Впрочем, интересно, Сяогуан предвкушал вчера, как наутро у меня будут болеть ноги. Ноги не болели! Ничуть! Даже всегдашняя моя проблема с тазобедренными суставами не давала себя знать. Чудо какое-то! По дороге мы проходили такие места, как Камень-Пришелец. Большой камень, будто с неба упавший или прилетевший на одиноко стоящий утес. Бодхисатва-утес в виде человеческой фигуры с молитвенно сложенными руками. Я всегда доходила до подножия каждой из этих достопримечательностей и решала дальше не лезть. Сяогуан лез. А потом и я лезла за ним. Все облазили и добрались до вершины.
А тут сюрприз под названием Утес Выплавления Пилюли, т.е. "пилюли бессмертия". По преданию, именно здесь выплавлялась пилюля бессмертия для императора Циньшихуана. Вот тут вот и травы для этого разводили, на ентом вон кусочке... Сяогуан в пилюлю не верит, а ты, тетя, веришь, что ли? - Я? Я верю во Внутреннюю Алхимию.
  Вот мы и спустились по канатке с горы, где все поднимаются, опять одни в кабине. Тумана на этот раз нет, весь день солнце светило так ярко, что на вершине мы ходили раздевшись. При солнце видны крутейшие скалы, на крошечных выступах которых устроены опоры канатки. Как это делалось?! Раздумываю над всем увиденным. Конечно, только при огромном населении и трудностях с работой, с необходимостью кормить семьи, где старики не получают пенсий, возможна подобная "индустрия туризма". Но как все устроено!
  Падаем в своем номере без стеклянных стен и спим два часа. А потом Сяогуан предлагает ехать ужинать в город. Мы на рикше приезжаем на торговую улицу, полную магазинов, торгующих предметами прикладного искусства и просто искусства. Нечто вроде Пекинских знаменитых кварталов Люличан и Дашалань. Только здесь все подороже - из-за дальности. Сяогуан говорит, что пора ужинать, успеем завтра все здесь посмотреть, самолет у нас поздно вечером. Только мне совсем не улыбается провести здесь целый день. В фойе гостиницы я заметила соблазнительные рекламы окрестных достопримечательностей. Особенно мое внимание привлекла реклама горы Циюньшань (Упорядочивающей Облака), это "место даосской культуры" в 33 км от нашего местонахождения. Даосской-то культуры мне как раз и нехватало. Завтра туда едем. Но Сяогуан уже демобилизовался, уже ехать никуда не хочет. Ведь говорилось же - взойдешь на Хуаншань, другие горы уже не нужны! - А мне нужна эта гора! - Чечя, я ложусь спать! - лаконично отвечает он на мои притязания. А "чечя" садится за компьютер и начинает искать в Интернете информацию о Циюньшане.
  Наутро Сяогуан, как ни в чем не бывало, спрашивает: Куда едем? - На Циюньшань! Циюньшань высотой всего 500 метров, но туда тоже есть канатка. Поднимаемся опять в тумане. Наверху нас сразу атакует девушка-гид, желающая нас сопровождать. Зачем нам гид? Она расскажет нам про даосскую культуру. Да я сама могу рассказать про даосскую культуру. Впрочем, я неправа. Если здесь кумирни, то гид пригодится. Всего 50 юаней. Пошли. Лестницы довольно крутые, но все-таки не такие подъемы и спуски, как на Хуаншане. Полегче. Еще утро, туристы только начинают появляться. Мы почти первые. Сначала просто красиво, потом начинается уже и интересно. Вход в "даосскую культуру". Мы проходим "Первые ворота в Небо" - отверстие в скале, похожей на гигантского слона. Первые ворота у него под хоботом.
За ними открывается долина, окруженная как стеной красноватыми скалами. В скалах множество маленьких пещерок и отверстий, в которых прячутся даосские божества, они почти под открытым небом. Сдается мне, что тут поработала "культурная революция". Нам объясняют, что раньше здесь был монастырь. Еще один храм, действующий, есть наверху, а главные здания монастыря еще дальше, они разрушены. Денег на восстановление пока нет. Здесь плацдарм даосской школы Полного Единства (чжэн и пай). Монахи тут имеют право жениться и иметь семью. Они ходят в кумирни на службу, а вечером возвращаются домой. Здесь даоссий поселок, семей 26, человек 150. Старшие считаются монахами. Молодежь - кто работает внизу, кто здесь, гидами (их восемь), уборщиками, торгуют сувенирами, держат харчевни. Дети ходят в школу под горой. Семья нашего гида тоже здесь, она предлагает зайти потом к ним домой. Интересно. Мы осматриваем полуразрушенные кумирни. Главное божество здесь - Сюаньу, его символ - гибридная черепаха-змея. Но присутствуют и многие другие кумиры. Даосский пантеон - синкретический, здесь и буддийские бодхисатвы и даосские святые. Я покупаю курительные палочки, услужливо предлагаемые пожилой теткой. Она потом будет следовать за нами с зажженной свечкой, пока я не куплю у нее столько палочек, чтобы поставить у всех кумиров. А всем надо поставить по три свечки. На дне долинки квадратный водоем, на его берегу три сосны вряд, говорят, это как раз три свечи.
  Тут на скалах иероглиф "долголетие", прототип написан, вроде, императором Юнлэ, посетившим эти места.
 

Photobucket

Тут даже дорога называется "Древний путь Юнлэ". К этому иероглифу тоже надо прикоснуться. Я это делаю и отбиваю поклоны всем божествам, прося их помочь мне в освоении даосизма, а чадоподательницу особо прося о благополучии будущих потомков (четвертого поколения имеющего скоро быть).
Проходим Вторые Ворота в Небо. За ними поселок, тут и дом нашей гидши. Ее дедушка монах, монахом служит и отец ее мужа. А она, вот, гид.
И еще ее семья держит ресторанчик и маленькую гостиничку. Рядом еще маленькие ресторанчики. Мы заходим в дом. Целый зал для трапез со складными столами. Большая кухня. Внизу по склону еще один зал, более дешевый, там сейчас собираются студенты из художественного училища в Сучжоу, с которыми познакомились по дороге. Мы пьем чай и заказываем на обед курицу. Куриц они держат сами, и даже овощи неподалеку выращивают, не снизу приносят. Вообще у них тут пять домов. Пока варится курица, мы идем по узким уличкам поселка к храму. Тут встречаются знакомые - тетка, продававшая свечки. Она пришла домой обедать. У нее тут еще маленький магазинчик сувениров, в котором рядом с даосскими амулетами портреты Мао Цзэдуна, Линь Бяо и даже Хуа Гофэна - уже всеми забытого первого преемника Мао, которому Мао, будто бы, сказал: "Если дело в твоих руках, я спокоен". Недолго он держал дело в руках. Пришел Дэн Сяопин, и в Китае начались реформы.
  Третьи Ворота в Небо. За ними уже храм. Обширный двор за красными стенами. В нем два водоема с грязной водой. На каменных плитах двора везде сушатся стручки бобов, на веревках проветриваются ватные одеяла. Веет какой-то старинной простотой. В храме Три Чистых, главные даосские божества и Сюаньу, чаны с песком для свечей. Тут уж все их оставляю. Перед храмом каменные столики и табуретки. Ко мне приближается пожилой мужчина в халате и в очках. Он предлагает посмотреть сян. Я отшучиваюсь, уже смотрели. Но всего юаней за 10-20. Ладно. Протягиваю руку. Ты любимый ребенок. Тебя любят друзья. До 30 лет трудности, потом все хорошо. (??). Двое детей. - Позвольте! (Это Сяогуан), насколько мне известно, у нее один сын! Или я чего-то не знаю? - Конечно, Сяогуан, а Люсю ты не считаешь? - А! (Люся - это моя больная однокурсница, которая у меня живет уже много лет, она мне как дочь). Жить будешь долго, почти до ста лет, может и дольше. Тебе помогает большой человек (?? - не впервые такое слышу). Плачу 20 юаней за хорошие слова, номера мобильника для претензий не предлагает.
  Мы возвращаемся к нашей гидше (она же с нами ходит). Курица очень вкусная, совсем не такая, как в городе. Супу нам наварили огромную миску. Сяогуан сразу отделяет большую половину и отдает обратно хозяевам (чтобы не было "ланфэй" - расточительства). Мы своей половиной наедаемся, уже тянет в сон. В нижнем зале студенты дремлют, положив головы на столы. А нам надо двигать назад. Хозяйка (гидша наша) приглашает как-нибудь приехать сюда отдохнуть на недельку. Да неплохо было бы. Можно и рекомендовать это место кому-нибудь. Кстати, надо бы гостиницу посмотреть. Гостиница на верхнем этаже. Вроде наших дач в Учкуевке. Четыре номера: три кровати, две кровати и четыре кровати. Для них один туалет с ватерклозетом и душем. Цена койки 40 юаней за сутки. В номерах телевизоры и видеоплэйеры. В четвертом номере девять кроватей, это дешевые кровати, используются на пике туризма, удобства во дворе. Хорошо тут! С горы видна река внизу и долина. Пора прощаться!
  Идем обратно. У Ворот в Небо встречаются нищие. Не нахальные. Благодарят за милостыню. У разрушенных кумирен снова расхаживает продавщица курительных свеч, тут же поджидает клиентов и гадальщик. Мы прощаемся уже как друзья. У первых ворот встречаем женщину, несущую на коромысле 60 кг риса. Останавливаемся. Она рассказывает свою историю, достает и показывает вырезку из газеты, где о ней написана статья. У ней трое детей. Лет ей с 35. Первый сын. Потом родились близнецы, дракон и феникс, то есть мальчик и девочка. И тут муж умер. Близнецы только что пошли в школу. Она вот работает. Работала даже на Хуаншане, но всего месяца полтора, там женщины не носят, только мужики. Мы фотографируемся и прощаемся. Я дурочка, надо было денег дать.
  Вечером мы улетаем в Пекин. Сяогуан доволен, что мы ездили на Циюньшань, он не ожидал, что будет так интересно. В Пекине мой племянник сдает меня на руки Цзулай в Цинхуа и перекидывает мне на компьютер свои фотографии. Заявляет, что отвезет меня в аэропорт на своей машине, когда буду уезжать. Но до этого еще три дня. Мои путешествия не кончились. А ноги-то не болят!..
  
   
Осталось несколько дней в Китае. Мне надо попрощаться с друзьями. Побегать еще, подарки купить, вещи собрать. Дома у Цзулай население увеличивается. Приехала погостить в Пекин ее племянница. Диван из одной комнаты сложили и отнесли к соседям, а ей поставили узкую кровать. На такие перестановки ради гостей только Цзулай способна. Несмотря на то, что Цзулай кормит и поит меня уже третью неделю, она еще считает необходимым дать прощальный обед в ресторане "Цюань цзюй дэ", специализирующемся на пекинской утке. Раньше такой ресторан был единственный, в центре города. Теперь у него многочисленные филиалы. В частности, в Цинхуа. У южных ворот Цинхуа, где я когда-то жила, теперь комплекс двадцатипятиэтажных билдингов, с утра до ночи сияющих огнями. Так как на них надпись "Научно-технический парк Университета Цинхуа", я поначалу представляю, что там научные лаборатории, где ведутся важные исследования. Отнюдь. Эти здания сдаются под разные офисы, учреждения, гостиницы, рестораны. Цинхуа зарабатывает себе деньги. Вот, я вижу, здесь целый этаж занимает всем известный Google, пекинский филиал. У "Цюань цзюй дэ" громадное помещение, полный народу общий зал и кабинеты. Мы не заказали столик заранее, поэтому Сюэ Дяньхуа (мужу Цзулай) пришлось идти сюда за два часа и занимать столик. Зал украшен скульптурами поваров. Во время обеда нам на стол вместе с уткой (которую сначала торжественно выносят и показывают в целом виде, а потом разделывают на ваших глазах и подают в разделанном) кладется конверт. Внутри него на красивой открытке сообщение, что данная утка - двести миллионов сто тысяч четыреста третья, что-то в этом роде.
  В Пекине гостят еще брат Цзулай с женой из Шанхая и их дочь из Харбина, но они только приходят к нам. С братом я знакома со времен моей харбинской стажировки, он тогда мне там здорово помог. Его жена - узкоглазая красавица в стиле эпохи Сун, а дочка - просто красавица, изучала психологию, теперь работает в фирме. У них еще и сын, занимается бизнесом в Пекине. Всех нас он приглашает на обед в шикарный ресторан "Юань мин юань", который опять же в "Научно-техническом парке". Привел семью своей жены. Обед оказывается не только по случаю встречи всей семьи, но и в мою честь. Сын говорит, что встречается со мной первый раз, но с детства обо мне слышал. Ему 41 год, похож на маму. Родился, значит, в "культурную революцию". Племянница Цзулай родилась в 1950-м в Шанхае. Ее отец вскоре погиб при последней бомбардировке Шанхая американцами ("удар по красным"). Ее отвезли в город Нинбо, и с тех пор она живет там. Нинбо - город моей призрачной мечты. Во-первых, это родина моего незабвенного друга Чай Жэньдуна, ныне уже покойного. Во-вторых, в Нинбо развертываются события классического романа Цао Сюэциня "Сон в Красном Тереме". Надо туда в следующий тайм (ЕБЖ) съездить, раз знакомая появилась. А она, между прочим, говорит, что у нее невестка занимается бизнесом на Украине.
  Последняя суббота в Китае. И очень важное для меня событие. Сегодня встреча с Ван Липином, Хранителем традиций даосской школы Полноты Истинности в ХVIII поколении. Уже десять лет, как я перевела на русский язык книгу о Ван Липине, купленную когда-то в книжной лавочке даосского монастыря. Книга переиздавалась несколько раз, и о Ван Липине в нашей стране (странах) узнали уже многие. Это легендарная личность. Два года он уже устраивает семинары по Внутренней Алхимии в Москве. В прошлом году мне посчастливилось участвовать в таком семинаре, и мы познакомились. В этот раз он согласился побеседовать со мной. Мы встречаемся в пригороде Пекина, в горах Сяншань. Здесь, в гостинице, построенной по проекту Бо Юйциня, знаменитого американского архитектора китайского происхождения, автора "Стеклянной Пирамиды Мира", поставленной в Париже у входа в Лувр, опять идет семинар. Я к нему отношения не имею. Просто здесь встреча назначена.
Для беседы нам отведено два часа. Мы говорим, как будто давно знакомы. Больше всего о распространении даосской культуры, где не меньше проблем, чем в распространении конфуцианства. Ван Липин, например, хочет организовать институт Лао-цзы, да чтобы в нем работали люди, практикующие даосскую систему самосовершенствования, да чтобы он сам мог выразить свою трактовку Лао-цзы. Сейчас организаций и обществ по изучению Лао-цзы очень много. Но все они узурпированы чиновниками и клерикалами. Ван Липин уже выступал, как мне известно, на научных конференциях с теорией Трех Миров, о которой рассказывается в упомянутой книге. Ученые слушать его не хотят. Тем хуже для ученых, я считаю. Сейчас наступает время новых людей, соединяющих в одном лице теорию и практику. Для них и Внутренняя Алхимия будет важна, и Лао-цзы по-новому раскроется. Я не стала рассказывать о своей трактовке Лао-цзы - времени не было. Авось, будет еще возможность встречи. Ван Липин собирается продолжить семинары в Москве. Вообще-то простецкий и очень душевный он парень. Много расспрашивал, как я живу, на что живу, как работаю, как успеваю со всем справляться. Подробно о моей больной Люсе, как все произошло. Он давно знает о ней. Ничего не обещал, и я не просила. Только сказала, что чудеса нужны. Конечно, по разрешению Учителей. Он сказал: Может быть, я к вам приеду. Мы распрощались.
  И последний аккорд - посещение центра деятельности пенсионеров университета Цинхуа. Тут моим гидом выступает соседка Цзулай, старушка Чэнь. Ей 82 года, и она активно участвует в работе центра - поет в хоре. Почтенная Чэнь была кадровым работником Цинхуа с 1948 года, то есть работала здесь еще до Освобождения (установления коммунистического режима в 1949). Такие пенсионеры относятся к привилегированной категории, у них пенсия выше. Старушка бодрая, хорошо говорит, по дороге рассказывает мне, что в центре три хора: сениоры, средний возраст и "юниоры". Потому что желающих очень много. Несколько танцевальных коллективов. Футболисты, теннисисты, даже байкеры, сверх всего - дельтапланеристы, сами изготавливающие свои аппараты. Здесь изучают живопись, каллиграфию, фотографию. Здание центра - новое трехэтажное, да есть еще подвальный этаж. Везде лифты - это забота о стариках. Чэнь договорилась заранее, и нас принимает директор центра, еще молодой человек. Я спрашиваю, все ли жители кампуса могут участвовать в работе центра, ведь не все здесь работают, да, кроме того, на вывеске указано, что это центр деятельности старых кадровых работников, а ведь далеко не все здесь кадровые работники. Директор говорит, что сейчас они принимают всех желающих. Университет дает часть денег. Часть денег дают факультеты, особенно на материальную поддержку своих бывших сотрудников. "Вообще, - говорит директор, - у нас такой лозунг: Старики не бремя, а наше богатство". Лозунг очень замечательный! Мы идем осматривать здание. В подвальном этаже - отдел здоровья. Зал массажа, шесть механических массажных кресел, четыре стола для мануального массажа. Тренажеры, на которых уже занимаются пожилые женщины. Огромный биллиардный зал, здесь восемь больших стендов. Зал пинг-понга, восемь столов. Рядом с домом - теннисные корты. Баскетбольный спортзал отдельно. И это притом, что в Цинхуа несколько крупных стадионов и спортзалов, а здесь все приспособлено для стариков. Наверху смотрим танцевальные классы. Здесь сейчас разучивается тибетский танец. Женщин больше, но мужчины тоже есть. Зал Тайцзицюань. Занимаются с инструктором. Не очень умело, видно, что начинающие, но очень стараются. Читальный зал. Отдельное строение с комнатами для шахмат, шашек, покера, мацзяна. Залы живописи осмотреть не удалось, но зато посмотрели их выставку. И выставку фотографии. А уж на занятия хора мы вошли, и я была поражена количеством участников. Между прочим, они поют русские песни: Подмосковные вечера, Катюшу, Пряху. В заключение экскурсии мне и старушке Чэнь были преподнесены фирменные сумочки-портфельчики университета - на память. Память хорошая. Так бы заботились о стариках у нас!
  Назавтра я уезжала. Ночью решила, что нужно купить еще один чемодан с колесиками, слишком много у меня вещей, да и таскать мне уже тяжело. Рано утром отправляемся в магазин вместе с Сюэ Дяньхуа. Подходящий экземпляр находится, он довольно дешевый, поэтому, наверное, хлипкий. Знаменитые марки чемоданов стоят очень дорого, на них я не заглядываюсь. Пока стою у магазина одна (Сюэ зашел в банк поменять деньги), ко мне подходит пожилой человек и спрашивает по-русски: Вы из России? - Да. - Работаете в Университете? - Нет, я приехала на конференцию. - Какая же конференция? - Связанная с юбилеем Конфуция. А Вы из Харбина? ( я уже привыкла, что по-русски говорят только харбинцы). - Нет, но я учился в Харбине. Сейчас готовлюсь к конференции в Шанхае, первый раз международная конференция по языку. Хотел бы проконсультироваться у Вас по своему докладу. А может, Вы тоже приедете на эту конференцию? - К сожалению, я уже через час уезжаю. А Ваше выступление, если оно с Вами, давайте, я сейчас посмотрю. (Он вытягивает бумагу, всего одна страничка. О создании шестиязычного словаря. Ошибок довольно мало). Вы пишете очень грамотно. Я когда-то работала здесь на кафедре русского языка. - Когда же? - В 60-х. - Я тоже работал на этой кафедре с 1958-го. - Так, значит, мы работали с Вами на одной кафедре, но друг друга не помним? Или не узнаем? А Вы вообще помните русских на кафедре? Старых эмигрантов Андреевых? - Конечно. Еще помню молодых, Олю, Галю. А Вас как зовут? - На кафедре меня тогда звали Лида. - Я помню это имя, но мы не встречались. - А как Ваша фамилия? - Хуан. - Господин Хуан, а что, кафедра русского языка еще существует? Я недавно прогуливалась по Цинхуа и подходила к павильону "Ли чжай", где была наша кафедра. Там теперь центр по изучению марксизма-ленинизма. - Сохранилось три преподавателя русского языка. - Подходит Сюэ Дяньхуа. Пора нам уходить. Прощаюсь, жаль не успела расспросить о судьбе бывших коллег. Со многими у меня связаны хорошие воспоминания, с немногими - плохие, "культрревские". Впрочем, мы обменялись адресами электронной почты.
  И последний штрих. Приезжает Сяогуан. Привез мне толстый альбом фотографий с Хуаншаня. Я уже успела посмотреть их электронный вариант, они очень хороши, работа мастера. А тут еще и альбом сделал. Провожают меня мои дорогие однокурсницы - Цзулай и Чжиминь. Багаж у меня с перевесом, но молодой контролер, видя трех живописных старух, машет рукой: Проходите. Прощаемся. До будущих встреч! Спасибо, Китай, Спасибо, друзья мои!
  
  Конец
 
Top
 
 

© Материалы, опубликованные на сайте, являются интеллектуальной собственностью и охраняются законодательством об авторском праве. Любое копирование, тиражирование, распространение
возможно только с предварительного разрешения правообладателя.
Информационный портал по Китаю проекта АБИРУС

Карта сайта   "ABIRUS" Project © All rights reserved
Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100 Яндекс цитирования