header left
header left mirrored

ЭТАПЫ И ВЕХИ ЯЗЫКОВОЙ ПОЛИТИКИ ТАЙВАНЯ

Данный материал предоставил автор- Головачев Валентин Цуньлиевич, китаевед, кандидат исторических наук, Научный сотрудник ИВ РАН, старший научный сотрудник ИСАА МГУ E-mail: valliu@complat.ru

 Головачев В. Ц.

Публикация: Головачёв В. Ц. Этапы и вехи языковой политики Тайваня. // Проблемы Дальнего Востока, 2007, № 5, С. 164-173.

 

ЭТАПЫ И ВЕХИ ЯЗЫКОВОЙ ПОЛИТИКИ ТАЙВАНЯ

На протяжении, как минимум, четырех веков языковая политика служила важным фактором этнополитической истории Тайваня, наложив глубокий отпечаток на судьбы, психологию и мировоззрение жителей острова. По этой причине, тема языковой политики вызывает особый интерес и требует более глубокого специального изучения. В этой статье изложен общий взгляд на основные этапы и вехи языковой политики Тайваня, знание которых позволит лучше понять многие явления современной жизни острова, включая проблему так называемой «тайваньской идентичности».

С незапамятных времен тайваньское общество отличается пестрой смесью культур, языков и наречий. Первые обитатели появились на острове еще в эпоху палеолита. Хотя нехватка исторических данных не позволяет точно определить этнический состав первых тайваньцев, по крайней мере, часть из них могла иметь протомалайское происхождение. Лексикон и грамматика их языков были родственны австронезийской (малайско-полинезийской) языковой семье. [1] Обычаи первобытных тайваньцев имели много общего с обычаями индонезийских народов, вроде татуировки, одинаковых имен отцов и сыновей, геронтократии, охоты за головами, поклонения духам и способов погребений. [2] В целом, языки тайваньцев относят к китайскому (98,3 %) и австронезийскому семействам (1,7%). К последнему принадлежат языки 12 аборигенных народностей, насчитывающих около 430 тыс. чел или меньше 2 % от 23 млн. островитян. [3]

В период Южной Сун (1127-1279) освоение прибрежных районов юго-восточного Китая и расширение морской торговли стали важными целями политики нового правительства. Эта политика способствовала миграции и поселению китайцев на островах Пэнху и Тайване. Кроме того, в начале 12 в. многие китайцы бежали из долины р. Хуанхэ на юг, спасаясь от армий чжурчженей. Некоторым даже пришлось бежать на кораблях в открытое море (подобно южно-сунскому императору Чжао Гоу) и, в итоге, очутиться на Тайване. В «Записях о путешествии Бай Хай (Бай хай чжи юй)» сообщалось, что потерпевшие кораблекрушение семьи «жили за счет обработки земли, а некоторые, видимо, переехали и не могли поддерживать связи с семьями родителей. Поэтому через несколько поколений уже не могли отслеживать свое происхождение, и лишь язык, на котором они говорили, оставался неизменным». [4]

К 16 в., когда на острове впервые высадились потерпевшие кораблекрушение португальцы, там уже давно проживали не только племена аборигенов, но и китайские переселенцы. При этом китайцы селились в северной и центральной части острова, а выходцы из Австронезийского региона обитали на юге и вдоль восточных берегов Тайваня. В 16 в. бежавшие от голода и войн китайцы из провинций Фуцзянь и Гуандун стали массово эмигрировать на остров и создавать там свои поселения. Эта ранняя волна переселенцев состояла в основном из носителей фуцзяньского диалекта и диалекта народности «хакка». [5]

С приходом 17 в. жители Тайваня внезапно заговорили на голландском и испанском языке, так как с 1624 г. по 1662 г. островом правила голландская Ост-Индская компания, а испанцы имели колонию на севере с 1626 г. по 1641 г., пока не был изгнаны оттуда голландцами. За свое недолгое присутствие на Формозе испанские доминиканцы успели открыть две миссионерские школы для китайцев и аборигенов. А миссионер Хакинто Эскиваль изобрел для облегчения проповеди латинизированную азбуку местного языка [6] и издал на нем две книги: «Словарь языка Даньшуй, бытующего на острове Тайвань (Тайвань дао Даньшуй юй цы хуэй)» и «Книгу об истинах христианского учения на языке Даньшуй, острова Тайвань (Тайвань дао Даньшуй юй цзиду цзяо ли шу)». Но надежды испанцев так и не оправдались. Столкнувшись с сопротивлением аборигенов, слабой торговлей и нападениями голландцев, они, в итоге, были вынуждены покинуть остров. [7]

В свою очередь, голландцы тоже сознавали важность образования для успеха своих колонизаторских усилий на острове. Роль главных проводников западной культуры играли миссионеры, служившие, по совместительству,  толмачами и сборщиками налогов для голландской Ост-индской компании. К 1630 г. церкви миссионеров уже распространились по прибрежным равнинам западного Тайваня. А в 1636 г. была открыта первая школа с допуском аборигенов. Попутно со школьным обучением миссионеры обращали аборигенов в христианство. Местные учителя и церковные служки получали подготовку и работали под присмотром голландских проповедников. В 1639 г. к службе роли проповедников было допущено уже 50 аборигенов. [8]

Детей, а позднее и взрослых, обучали не только азам христианства, но также чтению и письму. Обучение велось как на голландском языке, так и при помощи специально созданной латинской транскрипции языка Сирайя, на котором говорили южные равнинные аборигены (Пинпу цзу) из поселения Синьган. Голландцы назвали эту транскрипцию «языком Синьган» (Синьган юй), а местные китайцы называли ее «азбукой рыжеволосых» (хун мао цзы), т. е. европейцев. Миссионер Роберт Юниус применил новую систему для перевода на местный язык текстов молитв, Катехизиса, Десяти Заповедей и краткого изложения христианского вероучения. Другие важные переводы включали Евангелие от Матфея и Иоанна, а также «Словарь Восточного языка Жильбера Апарти (Gilbertus Happartius)». [9]

В целом, образовательная и миссионерская деятельность голландцев в XVII в. охватывала районы Тайнань, Синьган, Дамуцзянь, Муцзялу вань, Сяолун, Мадоу, Дацзечжень, Даньшуй и Таоюань. Последние две местности вошли в орбиту влияния после изгнания оттуда испанцев. [10] Эта деятельность оказала большое влияние на тысячи коренных жителей Тайваня. По воскресным дням они облачались в голландские одежды и говорили на голландском языке. Когда отец Джозеф де Майя посетил Тайвань в 1715 г. он нашел там нескольких аборигенов, все еще умевших говорить и читать по-голландски, а также хранивших у себя фрагменты голландских Библий. Уже в конце 19 в. английский пресвитерианский миссионер Уильям Кэмпбэлл обнаружил в доме одного неграмотного крестьянина-огородника старый экземпляр голландской Библии. Хозяин сообщил, что это фамильная вещь. [11]

Явным отголоском кратковременных контактов с европейцами и знакомства с их письменностью стало предание, записанное исследователями народности Сайдэ(к) со слов 84-летнего аборигена из уезда Наньтоу (центральный  Тайвань). Согласно  преданию, в древности неизвестно откуда явились трое людей, говоривших на языке Сайдэк. Они владели письмом и имели при себе одну книгу. Потом они ушли, пообещав вернуться снова, но больше не вернулись. Поэтому народ Сайдэк утратил письмена. [12]

Освоив «язык Синьган», аборигены стали широко использовать его в повседневной жизни, для написания писем, счетов, договоров и других документов. Даже в 19 веке, в годы правления Цзя-Цин (1796-1820), аборигены по-прежнему пользовались им при заключении с китайцами договоров, известных как «Договоры с дикарями» (фань цзай ци). Эти договоры были собраны, систематизированы и опубликованы японцами как «Документы в письменах Синьган» (Синьган вэнь шу), а в 1938 г. изданы на английском языке (Naojiro Murakami: Sinkan Manuscripts). [13]

Чрезвычайно интересны записи о языке Синьган, сохранившиеся в письменных источниках времен китайского правления на острове. В самом раннем, датируемом 1696 г. сочинении Гао Хунцяня «Описание губернии Тайвань», в главе «Описание местных обычаев», сохранилось такое уникальное известие: «На телах [аборигенов] вытатуировано много записей. У некоторых на спине, у некоторых на плечах, и даже по бокам тел, – все исписано письменами. Все эти татуировки – не что иное, как «азбука рыжеволосых»… Тех, кто умеет писать азбукой рыжеволосых, называют «грамотеями-писарями» (цзяо цэ). Через их руки проходят все исходящие и входящие документы. [При письме] обрезают трубку гусиного пера, макают в чернила и пишут горизонтальными строками, слева направо, а не вертикальными строками». [14] Подобные, почти дословно повторяющиеся  записи, встречаются и в сочинениях ряда других авторов, датируемых 1717, 1736, 1741 и 1747 гг. В описании от 1747 г. к уже упомянутым словам сделана  курьезная приписка о том, что писарям «платят за записи деньгами и зерном. Отдыхая, [они] втыкают перо в голову или цепляют к поясу». [15] Сама по себе, эта живая приписка показывает, что автор не просто дословно копировал записи своих предшественников, но и лично видел все еще остававшихся при деле и куске хлеба знатоков «азбуки рыжеволосых».

Самое позднее упоминание источников об использовании аборигенами «азбуки рыжеволосых» относится к 1813 г., подтверждая, что язык Синьган оставался в ходу даже через 150 лет после изгнания голландцев. [16] Впрочем, присущий аборигенами уникальный способ кодировки, хранения и передачи информации через татуировки (в данном случае – письмен), позволяет заключить, что «азбука рыжеволосых» существовала в народной памяти и после 1813 г., выйдя из употребления лишь где-то в 30-х гг. 19 в.

Подтверждением этому служат, в частности, предания народности Пуюма, цитируемые в работах китаеведов М. Ф. Чигринского и Б. Л. Рифтина. В 1966 г. известный германский этнограф-миссионер D. Shröder записал воспоминания 89-летней шаманки из местечка Чжибэнь, на восточном побережье Тайваня. По словам шаманки, в этой деревне некогда жил человек по имени Гэлугань, с вытатуированными на теле письменами. [17] Однажды Гэлугань попался на глаза заезжим голландским морякам, которые увезли его с собой на расположенный около Тайнани островок Сагань, затем в Индонезию и, наконец, в Голландию. После смерти Гэлуганя голландцы сняли с него кожу и сделали из нее чучело. Поначалу Богу было угодно, чтобы узоры татуировки на теле Гэлуганя были основой письмен горцев. Но из-за того, что голландцы увезли Гэлуганя, горцы не имеют письмен. [18]

В 1972 г. швейцарский патер H. Egli записал, со слов старейшин из Чжибэнь, еще один вариант этой истории. В прошлом некий мужчина народности Бинань, по имени Калокал (созвучно Гэлугань – В. Г.), имел на теле странные, никому неведомые узоры. Повзрослев, он переехал в г. Тайнань, где жил в одном доме с голландцем. Однажды, когда Калокал купался, голландец увидел на его теле татуировки и был крайне изумлен ими. После возвращения в родную деревню Калокал попался на глаза морякам-голландцам, которые вывезли его сначала в Индонезию, а потом и в Голландию. После гибели Калокала голландцы сняли с него кожу, а имевшиеся на ней узорные знаки стали основой голландских письмен. [19]

Хотя смысл татуировок был позднее забыт, их прямая связь с письменностью сохранилась в туземном предании, с его нестандартным, но достоверным «голландским» сюжетом об утрате письмен в результате умыкания «носителя информации». Возникает естественный вопрос: как «узоры» татуировки тайваньских аборигенов могли стать истоком голландских письмен? К счастью, приведенные выше записи китайских авторов ставят все на свои места, объясняя вполне уместное изумление голландцев при виде туземных татуировок в форме европейской латиницы. Эти же записи позволяют утверждать, что мифичное предание о формозских корнях голландской письменности стало либо «зеркальным» отражением реальности в памяти туземцев, либо результатом ошибочного перевода или истолкования миссионерами сведений их информантов.

Большую часть голландцев на Тайване составляли торговцы, учителя, миссионеры или солдаты. Но среди них не было фермеров. Некоторые аборигены умели возделывать землю, но их нужно было долго обучать работе на полях. Поэтому появление китайских крестьян было выгодно голландцам. Поток китайских иммигрантов нарастал по мере углубления политической нестабильности в материковом Китае. Около 25 000 китайских дворов (примерно 100 000 чел.) проживали на Тайване к концу голландского правления. Их число почти совпадало с числом аборигенного населения. В целом, масштабная иммиграция китайцев сильно изменила демографическую картину Тайваня, став первым шагом к будущей китаизации. [20]

После изгнания в 1661 г. голландцев войсками минского генерала Чжэн Чэнгуна остров вступил в эпоху глубокой и всесторонней китаизации. Именно в это время на острове начали строить храмы Конфуция, и стало внедряться классическое конфуцианское образование. К 1683 г., когда китайское население вдвое превысило численность аборигенов, Тайвань стал частью Китая этнически, социально, культурно и государственно. Почти 200 лет главным средством общения на острове был китайский язык. Цзян Юйин, первый цинский префект Тайваня, «распространял культуру и образование, основал бесплатные местные школы». В 1685 г. он возобновил службы в местных храмах Конфуция. А в 1686 г. на Тайване были впервые проведены государственные экзамены на чиновничьи звания. В 1877 г. губернатор провинции Фуцзянь создал новый прецедент, допустив к сдаче уездного экзамена на звание «сюцай» тайваньского аборигена Чэнь Баохуа. Помимо государственных школ, к 1895 г. на Тайване действовали 23 частных училища для подготовки к экзаменам, студенты которых изучали конфуцианскую классику и поэзию. [21]

Хотя китайцы и аборигены говорили на разных языках, их общее проживание на острове делало неизбежным установление постоянных контактов. Для этой цели цинские власти создали ведомство «посредников» и «варварских агентов», которые отвечали за торговлю и прочие связи с аборигенами. За два века господства правители Цин открыли в резервациях по всему острову около 200 школ для аборигенов, как равнинных (окультуренных), так и горных (диких) племен. Дети учили в этих школах китайский язык и обычаи. Тем из них, кто знал несколько иероглифов, немного понимал китайский язык и умел выражать церемонное почтение к вышестоящим, давали либо награды, либо особые таблички для участия в ритуалах поклонения Конфуцию. Кроме того, аборигенам давали китайские фамилии: Фань, Чэнь, Лю, Тай, Ли, Ван, Цзянь, Ху, Мань или Линь и др.

В 1890 г. губернатор провинции Тайвань Лю Мин-чуань открыл в Тайбэе первую среднюю школу для аборигенов. Правда, эта школа просуществовала лишь до 1892 г. и выпустила всего один класс учеников. В рамках программы модернизации Лю также внедрял на острове западное образование, приглашая для этого учителей-иностранцев. В 1887 г. в Тайбэе была открыта Школа западных наук (си сюэ тан), ученики которой изучали, наряду с естественными науками, английский и французский языки. В том же году была открыта еще одна школа для преподавания английского языка. А в 1890 г. открылась специальная школа с преподаванием иностранных языков для телеграфистов.  [22]

С 1895 г. официальным языком Формозы стал японский язык, так как остров превратился в колонию Японии. В течение полувека (до 1945 г.) японский был единственным языком делопроизводства, образования, СМИ и играл незаменимую роль в политике «японизации» местного населения.

Языковая политика в сфере образования, нацеленная на декитаизацию и японизацию местного населения, включала три основных этапа: 1) использование тайваньских диалектов (миньнань, хакка) для чтения китайских иероглифов; 2) преподавание японского языка при помощи тайваньских диалектов; 3) полный переход к использованию японского языка и запрет на использование тайваньских диалектов. [23]

Тайваньцев принуждали говорить между собой на японском языке и брать японские имена. Местные семьи, говорившие на японском языке, имели более высокий статус в колониальной «кастовой» системе, на вершине которой стояли сами японцы. За японцами шли упомянутые «японоязычные семейства» и китайцы с японизированными именами. На самой нижней ступеньке стояли обычные тайваньские китайцы.

Японизация стимулировалась и предоставлением материальных выгод, например, дифференцированных продуктовых пайков. Японцы получали максимальные пайки, а обычные китайцы – минимальные, составлявшие лишь половину от японского пайка. «Японоязычные семейства» и лица с японизированным именами получали продукты наравне с японцами. [24]

С языковой дискриминацией столкнулась и западные миссионеры. Использование Библии с латинским шрифтом стало при японцах сурово каравшимся уголовным преступлением. От пасторов и мирян требовали проходить синтоистскую подготовку. А пасторы, которые не могли молиться на японском языке, принуждались к уходу в отставку. Радиовещание велось только на японском. Лишь одна местная газета «Минь бо («Народная газета», позднее, «Новая народная газета»)» выходила с 1923 г. на китайском языке, с позволения либеральных генерал-губернаторов острова. Но в 1930 г. власти запретили читальни, где читали по-тайваньски тексты в древнекитайском письме. А с 1 апреля 1937 г., перед началом войны с Китаем, японцы закрыли все китаеязычные издания и отменили в школах уроки китайского языка, штрафуя учителей за речи на местных диалектах. [25]

Главная цель языковой политики японцев состояла в том, чтобы китайцы овладели японским настолько, чтобы власти колонии могли эффективно управлять островом. Итогом полувекового целенаправленного насаждения японского языка стало его широкое распространение во всех сферах общественной жизни. В 1932 г. на Тайване говорили по-японски 22,7 % тайваньцев, в 1940 г. – 51%, а к 1944 г. уже 71 %. [26]

До 1945 г. на Тайване творили талантливые местные писатели, поэты и ученые, писавшие на японском языке, но слабо владевшие китайским литературным языком. В 1930-е гг. многие образованные тайваньцы читали китайскую литературу в переводах на язык своих колониальных правителей. [27] Местное школьное образование, включавшее насаждение японского духа, породило два или три поколения островитян, чей образ мыслей и способ действий был больше японским, чем китайским. Они были поголовными билингвами, свободно говорившими и на китайских диалектах, и на японском языке. Японцы аккультурировали этих людей, часть которых до сих пор живет на Тайване, сохраняя ностальгию по японскому языку и образу жизни. Тем не менее, японцам так и не удалось добиться полной языковой ассимиляции тайваньцев, которые продолжали домашнее общение на родном китайском языке и сохранили чувство принадлежности к китайской нации. [28] К примеру, знаменитый тайваньский писатель Лай Хэ (1894-1943), прекрасно владевший устным и письменным японским, никогда не публиковал свои произведения на этом языке. [29]

Возвращение Тайваня под власть Китая в 1945 г. повлекло за собой официальное наступление на японский язык, образование и культуру. В 1946 г., через год после поражения Японии, правительство провинции Тайвань упразднило японоязычные газеты и запретило официальное использование письменного и разговорного японского языка. В области образования власти Китайской республики взяли курс на переход от японской программы обучения на японском языке, к китайской программе обучения на китайском языке. Но выполнение этой сложной задачи требовало замены большинства японских учителей и преподавателей на учителей с материкового Китая, так как местные китайцы говорили на диалектах миньнань или хакка, и лишь немногие из них были способны преподавать на «государственном языке».

К сентябрю 1946 г. власти мобилизовали из других провинций Китая и командировали на Тайвань, для преподавания китайского языка, истории, права и географии, более 600 учителей «национальных школ» обязательного начального обучения (го минь сюэ сяо) и более 400 учителей средних школ средней и высшей ступени. В августе 1946 г. на самом острове прошли отборочные экзамены для учителей «государственного языка». Было отобрано 109 учителей, которые после короткой подготовки были посланы для преподавания китайского языка в уездные и городские государственные школы. Чтобы восполнить дефицит кадров, власти провели в 1947 г. пробный отбор работников читален и молодежи, имевших должное знание китайского языка, но не имевших официальных квалификационных документов. [30]

Несмотря на эти срочные меры, первые три года китайского правления большинство средних школ и вузов острова продолжали преподавать многие предметы на японском языке. Вероятно, сложнее всего реформаторам от образования было переориентировать тайваньских учащихся с японского на китайский образ мыслей. С другой стороны, новой власти не пришлось начинать с нуля, так как начальное образование при японцах основывалось на классических конфуцианских устоях, а японское письмо основывалось на китайской иероглифике. Тайваньские учащиеся могли читать китайские иероглифы, хотя произносили их по-своему, а многие иероглифы обрели слегка измененное японское значение. [31]

После 1949 г., когда центральное правительство Китайской республики эмигрировало на Тайвань вместе с волной из миллиона с лишним новых китайских иммигрантов, под фактический запрет попали не только японский язык, но и местные китайские диалекты. А главным официальным средством общения на острове стал «мандарин», близкий к пекинскому диалекту китайского языка. В области языковой политики китайские власти словно бы копировали дискриминационные методы японской администрации. По сути, диктатура японского языка сменилась диктатурой «мандарина». В городах и уездах острова появились должности «наставников государственного языка» (гоюй чжидао юань), отвечавших за языковую переподготовку учителей в специальных учебных центрах. Еще в 1946 г. был создан Комитет по распространению «государственного языка» и начался подбор учебных материалов для его преподавания. В 1956 г. вышло распоряжение о запрете использования наречий миньнань и хакка. В 1957 г. был введен запрет на использование латинской транскрипции для записи местных наречий. Жители острова не имели права говорить в общественных местах на своих родных языках и наречиях. Специальные школьные надзиратели следили за тем, чтобы учителя и школьники говорили только на «правильном» языке. Нарушителей-школьников наказывали денежными штрафами, выставляли на всеобщее осуждение или заставляли носить осуждающие таблички «Я больше не буду говорить на местном наречии» (во бу цзай цзян фан янь). А нарушавшие языковые запреты учителя рисковали своей работой и карьерой. Введенный в действие в 1976 г. Закон о радио- и телевещании резко ограничивал время, отводимое программам на диалектах. [32] Итогом этой политики стало не только полное доминирование «мандарина», но также резкое падение престижа местных наречий и постепенное вытеснение их даже из повседневного использования тайваньцами в домашней обстановке.

       Ситуация изменилась лишь после отмены в 1987 г. Закона о военном положении. Демократизация общественной жизни привела к отмене языковой дискриминации и к возрождению местных языков. Учителей и школьников теперь не принуждают общаться только на «государственном языке». Появляются все новые учебники, написанные на местных языках и диалектах, которые вошли в моду и зазвучали повсеместно: в правительстве, президентской канцелярии, парламенте, широковещательных СМИ и в общественных местах. В июле 2003 г. впервые открылся канал телевещания на диалекте хакка, а летом 2005 г. – особый телеканал для аборигенов. Хотя сегодня на Тайване существует лишь один официальный «государственный язык» (го юй), министерство образования Китайской республики уже готовит проект Закона о лингвистическом равенстве. Этот закон направлен на развитие 15 языков и наречий, включая «мандарин», диалекты «минь нань (тайваньский)» и хакка, а также языки всех 12 аборигенных народностей. [33]

Несмотря на лингвистический плюрализм, нормативный китайский язык – «мандарин» или так называемый «государственный язык» (го юй) по-прежнему играет роль главного средства общения на Тайване. На Тайваньском диалекте (минь нань хуа) говорят сегодня до 70 % жителей острова. Фонетически, этот диалект сильно отличается от «государственного языка». Но грамматическая основа обоих диалектов практически одинакова. То же самое относится и к диалекту хакка, который переживает сегодня новое возрождение на Тайване. Считается, что этот диалект возник позже, чем тайваньский, но раньше, чем «государственный язык». Диалект хакка неоднороден и тоже делится, как минимум, на две основные ветви. [34]

Тайваньские аборигены имеют свои языки, именуемые «австронезийскими» или «формозскими», в отличие от «тайваньского диалекта». Подобно малайскому или гавайскому языку, все эти языки принадлежат к прото-австронезийской лингвистической семье. Собственно Формозская группа первоначально включала в себя от 20 до 30 языков. В свое время, журнал «Nature» назвал Формозские языки божественным даром, по причине их сложности и разнообразия. К сожалению, из-за сокращения числа носителей и быстрой культурной ассимиляции, около половины этих аборигенных языков уже прекратили существование, в том числе языки Сирайя, Басай и Каукат. Сохранились лишь очень немногие, если вообще сохранились, старинные записи на этих языках. А чуть более десятка пока еще существующих языков тоже находятся на грани кризиса и вымирания. К примеру, в 2002 г. оставалась в живых всего одна 89-летняя старушка из поселка Пули, в уезде Наньтоу, центрального Тайваня, говорившая на языке Бацзы (Bazi). Не лучше обстоит дело и с языками народностей Шао, Кавалан, Канаканаву и Саароа, потому, что сегодня остается лишь около десятка носителей каждого из этих языков, в основном, людей преклонного возраста. К 1997 г. были изданы большие официальные толковые словари лишь для нескольких австронезийских языков Тайваня: Сайдэк (1977), Атайял (1978), Пайвань (1982), Ами (1986), Бинань (1991), Бунун, Фаволан. [35] Хотя последние годы отмечены рождением новой «аборигенной» литературы, молодые авторы-аборигены пишут книги на китайском языке, объясняя свой выбор законами рынка и узостью круга читателей на аборигенных языках.

Чтобы хоть как-то улучшить ситуацию, на Тайване был запущен специальный проект «Спасти формозские языки от вымирания», частично финансируемый правительственным Советом по науке. Кроме того, в последние годы власти Тайваня финансируют издание словарей, учебников, литературы, а также курсы подготовки преподавателей этих языков. [36] Более 2000 учителей прошли к 2002 г. курсы преподавания аборигенных языков в начальных школах. Летом 2005 г. открылся уже упомянутый телеканал для аборигенов. 22 сентября 2006 г. появился первый на Тайване официальный учебник языков аборигенов, которые по выбору смогут изучать местные школьники. И все же, главный реальный способ спасти эти языки состоит в расширении их использования при повседневном общении в семье и быту.

Наконец, в последние годы власти Тайваня, которые проводят политику интернационализации острова, принимают меры не только для развития местных языков, но и для распространения английского и других мировых языков, активно внедряя их в повседневную жизнь и систему образования. Буквально все правительственные вэбсайты имеют сегодня обновляемые английские версии. Уже несколько лет на острове работает местная телепрограмма на английском языке. Мэрия Тайбэя предлагает бесплатные начальные курсы английского для городских таксистовглийского для работников сферы услуг ()рсы стей на английском языкевлении островом. , а коммунальные мусороуборочные машины в Тайчжуне (третьем крупнейшем городе острова) прокручивают для любознательных горожан, в порядке эксперимента, записи обиходных английских фраз.

Миллионы жителей Тайбэя ежедневно путешествуют по 7 линиям и 60 станциям столичного метро, где все надписи двуязычны (китайский и английский), а все объявления звучат на «государственном языке», диалектах миньнань, хакка, и на английском языке. Трудно поверить, что подобная ситуация была немыслима всего пару десятков лет назад, во времена однопартийной диктатуры Гоминьдана, когда на всем Тайване звучал лишь один официально признанный «государственный язык». К счастью, времена «позорных табличек» уже канули в прошлое, вместе с открытым лингвистическим шовинизмом и ярой дискриминацией против «вражьих», «идейно вредных» или просто «ненадлежащих» языков. А равноправие в использовании всех местных языков и наречий становится залогом гармоничного развития и культурного синтеза тайваньского общества.

Безусловно, проблемы языковой политики и «языковой конкуренции» продолжают существовать на Тайване и сегодня. Современная языковая политика (если она существует вообще) не имеет четкой программы и критериев, порой допускает нелогичную борьбу с «языковым шовинизмом» шовинистскими же методами и не вполне учитывает различие номинального равенства и реального статуса местных языков. К примеру, после 2000 г.  усилились призывы к «тайванизации» языковой среды острова и к языковому «патриотизму», чреватые новым искусственным разделением общества по лингвистическому принципу. «Тайваньцы, разумеется, говорят по-тайваньски», «более 85 % тайваньцев, что живут на Тайване, разумеется, должны говорить на тайваньском языке», «есть тайваньский рис, пить тайваньскую воду – говорить по-тайваньски» и тому подобные лозунги, призванные разбудить «тайваньское самосознание», сильно напоминают по духу былые времена языковой нетерпимости и некорректны по сути. Между тем, 11 % из указанных 85 % коренных тайваньцев составляют носители диалекта хакка, которые считают неправомерным ущемлением своего родного диалекта любые попытки объявить диалект миньнань новым официальным или единственным «тайваньским языком». [37]

Наконец, в течение многих десятилетий предметом жарких споров, в том числе политических, остается проблема выбора латинской транскрипции для записи китайского языка. Сторонники универсальности выступают за введение созданной в КНР и принятой во всем мире системы «пинь инь». А поборники своеобразия Тайваня ратуют за введение собственной азбуки «тун юн», отличающейся от «пинь инь» лишь на 15 %. На практике этот курьезный разнобой выливается в то, что власти Тайбэя используют для обозначения улиц города систему «пинь инь», а мэрия Гаосюна предпочитает систему «тун юн». Предметом изумления и досадных неудобств для заезжих иностранцев становятся случаи, когда прибитые на соседних столбах таблички-указатели дают даже не два, а три или четыре транскрипции названия одной и той же улицы (пинь инь, тун юн, система Уэйд-Джайлса и официальная MPS-2). [38] Но эта тема, как и проблема выработки современной языковой политики, требует рассмотрения в отдельных публикациях.

Литература

1.    Hong Chien-chao. A history of Taiwan. – Rimini, 2000.

2.    Huang Fu-san. A Sparrow transforming into a Phoenix”: a brief history of Taiwan. – http://www.gio.gov.tw/taiwan-website/5-gp/history/tw01.html, Taipei, 2005.

3.    Taiwan Yearbook. – Taipei, 2003.

4.    Vertente Christine, Hsu Hsue-Chi, Wu Mi-Cha. The authentic story of Taiwan. – Taipei-Belgium, 1991.

5.    Romanization. Com. A Guide to Taiwan. http://www.romanization.com/

6.    Ли Женьгуй. Этническая общность и миграции австронезийских народностей Тайваня. ( Тайвань нань дао миньцзу ды цзуцюнь юй цяньси. – Тайбэй, 1997.

7.    Ли Цзиньань. Языковая политика и становление государства на Тайване (Юйянь чжэнцэ юй Тайвань цзянь го. Шоу юй Ши Чжэнфэн). 1955. – Тайбэй, 1995.

8.    Ли Цзиньань. Языковая политика и независимость Тайваня. (Юйянь чжэнцэ юй Тайвань дули).   http://www.wufi.org.tw/forum/policy.htm

9.    Лю Валентин. Тайваньское радио спросили… 100 ответов слушателям МРТ. – Москва, 2005.

10.   Рифтин Б. Л. Сказания о добрых и злых духах: сравнительное исследование сюжетов в мифах тайваньских аборигенов. (Шэнь хуа юй гуй хуа – Тайвань юаньчжуминь шэнь хуа гуши бицзяо яньцзю). – Пекин, 2001.

11.   Хун Вэйжэнь. Куда и откуда ведет языковая политика Тайваня (Тайвань ды юйянь чжэнцэ хэ цюй хэ цун). – Тайбэй, 2005.

12.   Хуан Сюаньфань. Язык, общество и идеология этнических групп (Юйянь, шэхуэй юй цзуцюнь иши). // В Сб. Социологические исследования тайваньских языков (Тайвань юйянь шэхуэй сюэ ды яньцзю). – Тайбэй, 1993.

13.   Чигринский М. Ф. О некоторых преданиях аборигенов Тайваня. // Теоретические проблемы изучения литератур Дальнего Востока. – М., 1980, Ч.2, С. 270-275.

14.   Чжан Сюжун. Очерки ранней истории Тайваня (Тайвань цзао ци ши ган). – Тайбэй, 1994.

15.   Чжун Жунфу. Нынешнее состояние языковой политики Тайваня и реального использования языков (Тайвань юйянь чжэнцэ юй шицзи юй юн ды сянь куан). – Тайбэй, 2005. http://www.nknu.edu.tw/~hakka/chung/das

16.   Чжэн Лянхань. Язык изменяющегося тайваньского общества (Янь бянь чун ды Тайвань шэхуэй юйвэнь). – Тайбэй, 1990.

17.    Чэнь Учжун, Чэнь Синтан (ред.). Возвращение Тайваня и положение провинции в первые 5 лет после возвращения (Тайвань гуанфу хэ гуанфу хоу у нянь шэн цин). Нанкин, 1989.  

18.   Ши Чжэнфэн (редактор). Языковая политика и политика (Юйянь чжэнцэ юй чжэнцэ). – Тайбэй, 1996.

 

 

Автор: Головачев Валентин Цуньлиевич - valliu@complat.ru

китаевед, кандидат исторических наук,

Научный сотрудник ИВ РАН, старший научный сотрудник ИСАА МГУ



[1] Австронезийская языковая семья включает около 1800 языков и диалектов, на которых говорят до 300 млн. человек. Это единственная языковая семья, распространенная преимущественно на островной территории: от острова Пасхи на востоке, до острова Мадагаскар на западе, и от Новой Зеландии на юге, до Тайваня на севере.

[2] Hong Chien-chao. A history of Taiwan. – Rimini, 2000. P. 6; Vertente Christine, Hsu Hsue-Chi, Wu Mi-Cha. The authentic story of Taiwan. – Taipei-Belgium, 1991, P. 19.

[3] Все население острова включает до 60 некитайских этносов: аборигены, монголы, тибетцы, маньчжуры и другие народы.

[4] Hong Chien-chao. A history of Taiwan. P. 12-13.

[5] Эти группы составляют сегодня 85 % этнических китайцев на острове: фуцзяньцы – 73,3 %, хакка – 12 %. Оставшееся 15 % – новые китайские иммигранты. См.: Taiwan Yearbook. – Taipei, 2003, P. 24-25; 37-38; Хун Вэйжэнь. Куда и откуда ведет языковая политика Тайваня (Тайвань ды юйянь чжэнцэ хэ цюй хэ цун). – Тайбэй, 2005.

[6] Вероятно, это был язык равнинных аборигенов Даньшуй, живших в районе Тайбэя. См.: Ли Женьгуй. Этническая общность и миграции австронезийских народностей Тайваня. (Тайвань нань дао миньцзу ды цзуцюнь юй цяньси.  – Тайбэй, 1997. С. 262. 

[7] Hong Chien-chao. A history of Taiwan. P. 23; Huang Fu-san. A Sparrow transforming into a Phoenix”: a brief history of Taiwan. http://www.gio.gov.tw/taiwan-website/5-gp/history/tw01.html, Taipei, 2005. P.4.

[8] Чжан Сюжун. Очерки ранней истории Тайваня. (Тайвань цзао ци ши ган). – Тайбэй, 1994. С. 165-166.

[9] Hong Chien-chao. A history of Taiwan. P. 29; Huang Fu-san. A Sparrow transforming into a Phoenix”: a brief history of Taiwan. P. 4; Vertente Christine, Hsu Hsue-Chi, Wu Mi-Cha. The authentic story of Taiwan. – Taipei-Belgium, 1991. P. 75-76.

[10] Чжан Сю-жун. Очерки ранней истории Тайваня. – Тайбэй, 1994. С. 166, 168.

[11] Hong Chien-chao. A history of Taiwan. P. 30.

[12] Рифтин Б. Л. Мифы и сказания о нечистой силе – сравнительное исследование сюжетов в мифах тайваньских аборигенов (Шэнь хуа юй гуй хуа – Тайвань юаньчжуминь шэнь хуа гуши бицзяо яньцзю). – Пекин, 2001. С. 179.

[13] Huang Fu-san. A Sparrow transforming into a Phoenix”: a brief history of Taiwan. P. 4; Чжан Сюжун. Очерки ранней истории Тайваня. – Тайбэй, 1994. С. 166.

[14] Чжан Сюжун. Очерки ранней истории Тайваня. – Тайбэй, 1994. С. 166-167.

[15] Чжан Сюжун. Очерки ранней истории Тайваня. – Тайбэй, 1994. С. 167.

[16] Чжан Сюжун. Очерки ранней истории Тайваня. – Тайбэй, 1994. С. 168.

[17] Вероятно, «азбука рыжеволосых» была уже забыта и воспринималась лишь как узоры. Либо, при фиксации устного сообщения информанта, выражение «тело в письменах» (вэнь шэнь) было истолковано как омонимичное «тело в узорах» (вэнь шэнь).

[18] Сведения шаманки могли быть преданием, восходящим к концу XVIII – началу XIX вв. Вместе с тем, так как письмена были забыты лишь после 30-х гг. XIX в., Гэлугань вполне мог жить в Чжибэнь в середине или в конце XIX в., до японской колонизации в 1895 г.

[19] Рифтин Б. Л. Сказания о добрых и злых духах: сравнительное исследование сюжетов в мифах тайваньских аборигенов. – Пекин, 2001. С. 173-175; Чигринский М. Ф. О некоторых преданиях аборигенов Тайваня. // Теоретические проблемы изучения литератур Дальнего Востока. – М., 1980, Ч.2, С. 273-274.

[20] Hong Chien-chao. A history of Taiwan. P. 18, 30-32.

[21] Hong Chien-chao. A history of Taiwan. P. 129, 133-134; Huang Fu-san. A Sparrow transforming into a Phoenix”: a brief history of Taiwan. P. 5; Vertente Christine, Hsu Hsue-Chi, Wu Mi-Cha. The authentic story of Taiwan. – Taipei-Belgium, 1991. P. 131.

 

[22] Hong Chien-chao. A history of Taiwan. P. 132, 134, 155-156; Vertente Christine, Hsu Hsue-Chi, Wu Mi-Cha. The authentic story of Taiwan. – Taipei-Belgium, 1991. P. 134, 146.

[23] Чжэн Лянхань. Язык изменяющегося тайваньского общества. – Тайбэй, 1990. Цит. по: Чжун Жунфу. Нынешнее состояние языковой политики Тайваня и реального использования языков. –  2005. С. 2: http://www.nknu.edu.tw/~hakka/chung/das

[24] «Японоязычных семей» было мало. В 1938 г. в уезде Чжанхуа – 16 дворов, а в Тайбэе – лишь 17 дворов. По японской статистике, к 1942 г. их число составляло менее 1 % жителей острова. – См.: Ли Цзинь-ань. Языковая политика и независимость Тайваня..    http://www.wufi.org.tw/forum/policy.htm

[25] Hong Chien-chao. A history of Taiwan. P. 224, 231-234; Ли Цзиньань. Языковая политика и независимость Тайваня..    http://www.wufi.org.tw/forum/policy.htm

[26] Хуан Сюаньфань. Язык, общество и идеология этнических групп.- Тайбэй, 1993. С. 93.

[27] Hong Chien-chao. A history of Taiwan. P. 225-226.

[28] Hong Chien-chao. A history of Taiwan. P. 239-240.

[29] Лю Валентин. Тайваньское радио спросили100 ответов слушателям МРТ. – М., 2005, С. 179.

[30] Чэнь Учжун, Чэнь Синтан (под ред).Возвращение Тайваня и положение провинции в первые 5 лет после возвращения (Тайвань гуанфу хэ гуанфу хоу у нянь шэн цин).Нанкин, 1989. С. 395-396.

[31] Hong Chien-chao. A history of Taiwan. P. 258-259; Huang Fu-san. A Sparrow transforming into a Phoenix”: a brief history of Taiwan. P. 8.

[32] Чжун Жунфу. Нынешнее состояние языковой политики Тайваня и реального использования языков. С. 2: http://www.nknu.edu.tw/~hakka/chung/das

[33] Taiwan Yearbook. – Taipei, 2003. P. 31.

[34] Taiwan Yearbook. – Taipei, 2003. P. 33-34.

[35] Ли Женьгуй. Этническая общность и миграции австронезийских народностей Тайваня. – Тайбэй, 1997. С. 229-231, 258-259. 

[36] Список учебных материалов на языках аборигенов см.: Ли Женьгуй. Этническая общность и миграции австронезийских народностей Тайваня.  – Тайбэй, 1997. С. 268-273.   

[37]Чжун Жунфу. Нынешнее состояние языковой политики Тайваня и реального использования языков. –  2005. С. 2-6. http://www.nknu.edu.tw/~hakka/chung/das

[38] Romanization. Com. A Guide to Taiwan. http://www.romanization.com/ ; Чжун Жунфу. Нынешнее состояние языковой политики Тайваня и реального использования языков. –  2005. С. 3. http://www.nknu.edu.tw/~hakka/chung/das

 

 
Top
 
 

© Материалы, опубликованные на сайте, являются интеллектуальной собственностью и охраняются законодательством об авторском праве. Любое копирование, тиражирование, распространение
возможно только с предварительного разрешения правообладателя.
Информационный портал по Китаю проекта АБИРУС

Карта сайта   "ABIRUS" Project © All rights reserved
Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100 Яндекс цитирования